Шклярский_Томек у истоков Амазонки (Часть 2)

Приключенская

Серия Приключения Томека Вильмовского - 7

Альфред Шклярский
Томек у истоков Амазонки (Часть 2)

Оглавление

XIII В ЛАГЕРЕ СБОРЩИКОВ КАУЧУКА
XIV ПОЛЯКИ В БРАЗИЛИИ
XV СЮБЕО, ИЛИ «ЛЮДИ, КОТОРЫХ НЕТ»
XVI ПРОЩАЛЬНЫЙ ПИР
XVII СТРАНА ЗОЛОТА И СОЛНЦА
XVIII УМИРАЮЩИЙ КАМПА
XIX К РАЗВАЛИНАМ ДРЕВНЕГО ГОРОДА
XX ГНЕВ БОГОВ
XXI КРОВАВАЯ ЖЕРТВА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ БЕГСТВО

XIII
В ЛАГЕРЕ СБОРЩИКОВ КАУЧУКА

Вверх по Риу-Путумайо быстро двигалась длинная лодка. Индейские гребцы сильно и ритмично толкали лодку вперед, глубоко погружая в воду лопатки коротких весел. К вечеру движения сильных рук гребцов становились чаще и сильнее. Если была возможность добраться домой до наступления ночи, индейцы сюбео не останавливались даже на обед, довольствуясь тем, что можно было перекусить во время хода лодки.

Томек Вильмовский одобрительно смотрел на индейцев, которые с самого рассвета почти без отдыха гребли веслами, толкая лодку вверх по реке. Сегодня утром Томек, Новицкий и Никсон попрощались с друзьями на «Санта Марии» и высадились в устье Путумайо на небольшой пристани, к которой причалил капитан Слайм. «Санта Мария» сразу же повернула обратно в Амазонку, направляясь в Икитос в Перу, где Збышек и обе женщины должны были ждать приезда Томека и Новицкого.

Томек с нетерпением ждал встречи с Уилсоном и Габоку, которые были спутниками Смуги во время его путешествия на Укаяли. Он раздумывал над тем, какими аргументами убедить индейца согласиться сопровождать его во время поисков Смуги. Одновременно Томек прислушивался к беседе Никсона и Новицкого о лагерях сборщиков каучука.

Солнце уже клонилось к закату. Жара спала, прибрежная зелень снова становилась живой и сочной. В кронах деревьев, спутанных лианами распускались великолепные цветы, в кустах, на лугах и среди прибрежных зарослей тростника, то и дело встречались жирующие птицы. Над рекой с громким криком носились зеленые попугаи; дикие животные украдкой подходили к водопою; монотонно пели цикады. Среди прибрежных зарослей мимоз и акаций носились маленькие колибри^[90], издавая характерное жужжание, похожее на шмелиное.

Лодка шла вблизи левого берега Путумайо, поэтому Томек легко заметил стаю необыкновенно вертких и подвижных колибри; их молниеносный полет можно было заметить только тогда, когда они взлетали выше кустов и оказывались на фоне светлого неба. Быстрыми движениями, жужжа крылышками, птички перелетали от цветка к цветку, на короткий момент зависали над ними, быстро трепыхая крыльями, и высасывали нектар или ловили мелких насекомых, затерявшихся в чашечке цветка. Когда они зависали над цветком, движение крылышек становилось столь быстрым, что сравнить их можно было только с трепетанием крыльев мух или других насекомых. Кроме того, движениями хвоста они помогали себе сохранить нужное положение в воздухе. Оригинальные, тонкие клювы колибри были приспособлены к форме чашечки цветка, нектаром которого питались птицы. У одних видов клювы длинные и прямые, у других короткие, у третьих закривленные. Птицы зависали над цветком на очень короткое время, издавали при этом характерный, нежный писк. и молниеносно уносились к следующему цветку.

Наблюдая за колибри, Томек обратил внимание на их склонность к ссорам и битвам между собой. Птички непрерывно гонялись одна за другой и во время полета сшибались, норовя угодить противницу клювом. Томек вспомнил, что колибри высиживают яйца в дождливый период, то есть от декабря до февраля. В это время они ведут себя весьма неспокойно и попадают в сварливое настроение. Следя за агрессивностью маленьких птичек, Томек вспомнил мексиканскую легенду о том, будто бы души погибших воинов вселяются в колибри.

Летающие, оперенные алмазы… — сколько загадок кроется в жизни и обычаях маленьких птиц, сколько труда затратили изучавшие колибри исследователи, среди которых было не мало поляков!

Томек вспомнил, что отец говорил ему о знакомстве с Константином Браницким^[91], одним из покровителей природоведческих наук в Польше.

Браницкий, любитель-орнитолог, организовал и финансировал научные экспедиции, направлявшиеся в разные страны за представителями фауны. Благодаря заботам Браницкого, ученый природовед и путешественник Константин Ельский собрал коллекцию фауны Перу. Впоследствии Ельского сменил зоолог и путешественник Ян Штольцман. Он исследовал побережье Перу, район истоков Амазонки, которую прошел вплоть до Белем, откуда вернулся в Польшу. Потом Штольцман вместе с Семирадским путешествовал по Экуадору и совершил поездку по Египту и Судану. Охотник, Ян Калиновский, состоявший на службе у Браницкого, собирал ценные коллекции фауны Бразилии и Перу целых тринадцать лет.

Отец говорил Томеку с какими трудностями и опасностями приходилось встречаться польским ученым-путешественникам^[92]. Они в большинстве случаев в одиночестве, направлялись в глубину неисследованных, диких областей Южной Америки. Сколько трудов стоило, например, Штольцману создание коллекции колибри Лоддигессия мирабилис, существование которого до Штольцмана подтверждалось только лишь наличием единственного экземпляра, пойманного в 1847 году!

Внутренние области Южной Америки представляли множество загадок — они недостаточно изучены. Вое еще в глубине материки исчезали без следа путешественники одиночки, и погибали целые экспедиции. На дикой Гран-Пахонали исчез даже такой опытный путешественник, как Смуга.

Томек с гордостью стал вспоминать имена польских ученых и путешественников. Среди них почетное место занимает Юзеф Семирадский^[93], геолог, который вместе со Штольцманом изучал Экуадор, бассейн Амазонки, Панаму и Антильские острова, а потом самостоятельно путешествовал по Бразилии и Аргентине. Именно Семирадский обследовал малоизвестные до него территории Патагонии, расположенные у подножия Кордильер и внес исправления в неточные карты обследованных районов. А Игнацы Домейко в Чили? Ему принадлежит заслуга изучения естественных богатств Кордильер, открытия первого университета в Чили; ему во многих городах возведены памятники^[94]. Своими исследованиями Южной Америки заслужили себе славу многие поляки, а сколько еще их обогатит науку в будущем?^[95] Почти неисследованные, малоизвестные территории Южной Америки привлекали внимание выдающихся путешественников разных наций. Этим континентом интересовались такие ученые, как Гумбольдт, Дарвин и Д'Орбиньи^[96]. Томек очень гордился тем, что рядом с фамилиями столь знаменитых европейских путешественников стоят имена его соотечественников.

— Эй, браток! Ты спишь, или заболел? — воскликнул капитан Новицкий.

Томек, внезапно пробужденный от раздумий окриком моряка, вздрогнул и повернулся к другу.

— Я не сплю, Тадек, — ответил он. — Так, только разные мысли путались в голове.

— Не философствуй на голодный желудок. Никсон говорит, что вот-вот появится пристань на реке. Время уже поужинать и отдохнуть. От этого сидения в лодке у меня ноги затекли, да и в брюхе урчит.

— На «Санта Марии» наши сидят теперь за столом, — буркнул Томек.

— Через час и мы сядем за ужин. Уже видна пристань, — сказал Никсон.

Действительно, на правом берегу реки показался примитивный шаткий помост, построенный из деревянных, грубо отесанных брусьев. У нескольких лодок, привязанных лианами к помосту, суетились индейцы. Увидев лодку, они схватились за луки и стрелы, потому что в Амазонской сельве встречи с незнакомыми людьми всегда возбуждают тревогу.

— Ах, сто дохлых китов в зубы! Не очень-то хорошо нас здесь встречают, — сказал капитан Новицкий.

— Они боятся, — ответил Томек.

Но как раз в этот момент на пристани раздались приветственные крики. Гребцы в лодке охотно ответили тем же и сильнее заработали веслами. Вскоре лодка пристала к причалу.

Сюбео вежливо, но без признаков униженной покорности приветствовали Никсона, который довольно часто посещал лагери сборщиков каучука, в том числе и лагерь на берегу Путумайо. По поведению индейцев было заметно, что они любили владельца компании. Никсон представил Томека и Новицкого как друзей Смуги. В глазах сюбео блеснули огоньки дружелюбной заинтересованности.

После кратких приветствий индейцы повели гостей в лагерь, построенный на берегу ручья впадающего в Путумайо. Томек и Новицкий с интересом рассматривали лагерь. Следов нападения, совершенного несколько месяцев назад уже не было. Вблизи склада каучука стояли два жилых барака, вокруг которых расположились шалаши индейцев.

На веранду одного из бараков вышел белый мужчина.

— Знакомьтесь, это Уилсон, начальник этого лагеря и еще двух, находящихся на берегу реки Япури, — представил мужчину Никсон.

— Что за приятная неожиданность?! — воскликнул Уилсон. — Неужели вы привезли с собой долгожданных гостей из Европы?

— Вы не ошибаетесь, наконец они приехали, — ответил Никсон. — Это капитан Новицкий, а это — хорошо известный нам по рассказам Карских — Томаш Вильмовский.

— Пожалуйста, пожалуйста, милости просим ко мне, — сказал Уилсон. — Вы конечно устали и голодны? Я сейчас распоряжусь об ужине.

— Хорошая новость, я голоден, как акула, — ответил Новицкий.

— Ничего удивительного, мы ехали весь день без остановок. Наши дорогие гости стремились, как можно скорее увидеть вас, Уилсон, — сообщил Никсон.

— Удачно получилось то, что в устье Путумайо мы застали лодку, принадлежащую компании. Это позволило сэкономить время, — сказал Томек.

— Теперь я поддерживаю постоянную связь с пристанью на Амазонке, — ответил Уилсон. — Я со дня на день ожидал вашего приезда, Никсон. Скоро начнется главный период сбора каучука.

— Через месяц настанет сухой период. Вода уйдет из джунглей, высохнут болота, что откроет путь к гевеям, растущим в основном на болотах, — добавил Никсон.

— Я ожидал, что из Европы приедет больше людей, — сказал Уилсон. — Господин Карский решительно советовал не начинать поисков Смуги до вашего прибытия. Мы потеряли много времени. Надо, наконец, что-то предпринять.

— Теперь я вижу, что Збышек был прав, когда советовал нам ничего не предпринимать до приезда друзей Смуги из Европы. Вы, Уилсон, не знаете еще, что произошло в Манаусе, — сказал Никсон. — Господа приехали в Манаус всего лишь десять дней тому назад, но уже успели добраться до шкуры Альвареса, да так крепко, что этот негодяй желает с нами мириться. Накануне нашего отъезда из Манауса, Альварес нанес мне визит в конторе. Он присягал, что не давал Кабралу и Хозе приказа убивать Джона. От себя дал письмо к Варгасу.

— Не может быть?! — изумился Уилсон. — Не могу себе представить Альвареса, просящего милости!

— Я тоже с трудом поверил собственным ушам и глазам, — продолжал Никсон. — Ну, это, впрочем, чепуха, самое важное это то, что часть экспедиции уже направилась на пароходе в Икитос, а эти господа приехали сюда единственно за тем, чтобы побеседовать с вами, Уилсон, и завербовать нескольких сюбео в помощь.

— Ах, наконец-то, что-то началось, как я рад этому! — воскликнул Уилсон. — Я дни и ночи все думал о судьбе Смуги. Если господин Никсон даст свое согласие, я с удовольствием приму участие в поисках. Меня мучает совесть, что я оставил Смугу одного. Если бы он был на моем месте, то, наверное, не зевал бы, как я, а сразу же начал поиски.

— Я тоже предложил свое участие в экспедиции, но ее организаторы считают, что я скорее был бы помехой, чем помощником, — вмешался Никсон.

— Экспедиция изобилует опасностями. В Гран-Пахонали живут дикие индейцы племени кампа. Без битв не обойтись, а жизнь участников экспедиции будет зависеть от силы ружейного огня. — запальчиво сказал Уилсон.

— Я придерживаюсь иного мнения, — ответил Томек. — Даже самое новейшее огнестрельное оружие никого не спасет от отравленной стрелы, выпущенной из засады.

— Томек прав, во время этой экспедиции надо больше надеяться на хитрость и ум, чем на оружие, — согласился капитан Новицкий. — Видимо, Смуга попал в ловушку, в открытой борьбе он не дался бы.

— Небольшой группе легче пройти между воинственными племенами, — добавил Томек. — В джунглях индейцы будут нападать из засады. Такова их военная тактика. Чтобы их перехитрить надо придерживаться такой же тактики.

— Господа хотели бы завербовать в экспедицию Габоку и еще нескольких других сюбео, — сказал Никсон.

— К сожалению, Габоку нет в лагере, — ответил Уилсон. — Две недели назад он ушел в свою деревушку на реке Ваупес.

— Вот беда, это плохое известие, — опечалился Никсон. — Этот храбрый парень, наверняка, очень пригодился бы экспедиции.

— Я опасаюсь, что без него трудно будет завербовать других. Его очень здесь уважают все сюбео, — сказал Уилсон.

— Габоку не собирается вернуться в лагерь? — спросил Томек.

— Он вознамерился жениться и пошел за женой, — пояснил Уилсон. — Нельзя рассчитывать на то, что он скоро вернется.

— Ах, сто пар бочек протухлого жира! — выругался капитан Новицкий.

— Мы должны взять с собой нескольких достойных доверия и храбрых носильщиков.

— А что делают остальные сюбео, которые сопутствовали Смуге во время его поездки на Укаяли? — спросил Томек.

— Кроме Габоку было еще четыре человека, но они тоже пошли с ним на реку Ваупес, — ответил Уилсон.

— Жаль, я очень хотел бы, чтобы они приняли участие в новой экспедиции.

— Это друзья Габоку. Они пошли с ним, потому что он вознамерился взять в жены девушку из чужого племени. В этом случае по обычаю жених должен разыграть сцену похищения девушки, братья которой будут имитировать ее защиту. Это должно символизировать факт, что никто не хочет добровольно покидать свою родину, — сообщил Уилсон.

— Эти четыре парня должны, как я понял, помогать Габоку в похищении девушки? — вмешался Новицкий.

— Да. В общем, нам не повезло, — продолжал Уилсон. — Сюбео неоценимые спутники в таких экспедициях. Они испокон веков живут по берегам рек и стали прирожденными путешественниками, не в пример другим племенам. Некоторые даже знают несколько местных языков и наречий, кроме того, они превосходные следопыты и весьма храбрые люди.

— А что вы скажете, если мы отправимся в деревушку сюбео? — спросил Никсон. — Заполучить в экспедицию Габоку и нескольких его друзей дело весьма стоящее.

— Вам обязательно нужны верные люди из местных, — решительно заявил Уилсон. — Это тем более важно, что ваша экспедиция довольно малочисленна.

— Много ли времени потребуется на то, чтобы найти Габоку? — спросил Томек.

— Сюбео живут по берегам реки Ваупес, вблизи ее впадения в Риу-Негру. Отсюда, если считать по прямой, каких-нибудь триста километров, — ответил Уилсон. — Дорога туда и обратно займет не меньше двух недель.

— Как по-твоему, браток? — обратился к Томеку Новицкий. — У нас в экспедиции будут две женщины. Надо думать об их безопасности!

— Можно ли послать письмо жене и друзьям в Икитос? — поинтересовался Томек. — Их необходимо предупредить о нашем опоздании и его причинах.

— Итак, вы решаетесь пойти к сюбео? — спросил Никсон.

— Да, видимо, это будет разумный выход, — ответил Томек.

— Думается, вы правы, — согласился Уилсон. — Приготовьте письмо, я его пошлю в Икитос. Если вы, Никсон, не возражаете я возьму на себя роль проводника к сюбео. Я знаю Габоку, и мне возможно будет легче его уговорить.

— Спасибо, я как раз хотел вас просить об этом, — ответил Никсон. — Я вас заменю здесь в лагере на время вашего отсутствия.

— Когда можно отправляться в путь? — спросил капитан Уилсона.

— Мне надо несколько часов с утра, чтобы посвятить Никсона в дела, и после обеда можно выезжать! — ответил Уилсон. — Не возражаете?

— Мы согласны, чем раньше, тем лучше, — заявил Новицкий.

— По дороге мы хотели бы послушать ваш рассказ о том, что случилось на Укаяли во время вашей поездки к Варгасу, — добавил Томек.

После ужина Томек и Новицкий написали обширное письмо друзьям и легли спать.

Лагерь сборщиков каучука оживился на рассвете. Томек и Новицкий, услышав шум на дворе, сорвались с постелей и вышли из барака. Уилсон в обществе нескольких вооруженных капангос распределял задания между рабочими бригадами. Серингеро, вооруженные мачете^[97], готовили жестяные бочки и сосуды из тыквы для сбора сока каучуковых деревьев. Индейцы-рабочие поочередно уходили в лес на утренний обход своих делянок. Остальные тоже принимались за повседневные дела. Женщины готовили еду для серингеро. Справившись с этим нехитрым делом, они стали собирать дрова и орехи пальмы урукури, в дыме которых сгущался каучуковый сок.

Уилсон поздоровался с Новицким и Томеком, говоря:

— Приходится начинать работу с восходом солнца, так как днем, когда солнце в зените, начинается жара, отчего каучуковый сок в надрезах сгущается и перестает поступать в сосуды.

— Мы встали пораньше, потому что впервые находимся в лагере сборщиков каучука, — сказал Томек. — Нас интересует как используются деревья гевеи.

— Конечно, каучук теперь известен во всем мире как прекрасный материал и вам полезно ознакомиться с его добычей, — согласился Уилсон. — Пожалуйста, познакомьтесь подробнее с оборудованием лагеря. Эксплуатируемая нами территория представляет собой как бы плантацию. Мы разделили ее на делянки, обслуживаемые отдельными серингеро. По необходимости делянки эти занимают довольно большую площадь, потому что гевея не растет сплошными участками. Примерно, на восемьдесят деревьев разного вида, приходится в лесу одна гевея, причем каждый серингеро обслуживает около ста пятидесяти каучуконосных деревьев.

— Скажите, пожалуйста, в чем заключается работа серингеро? — спросил Томек.

— Сначала с помощью мачете серингеро прорезает тропу в лесной чаще. Делает это так, что тропа ведет от дерева к дереву и, завершив круг, приводит к исходной точке. После этого серингеро ежедневно на рассвете уходит в лес по тропе, делает на деревьях гевеи соответствующие надрезы, подвешивает внизу их сосуды, куда стекает каучуковый сок, на первый взгляд похожий на козье молоко, но довольно густой и тягучий.

Второй обход делянки осуществляется после полудня. Серингеро сливает полученный сок в ведра. Вернувшись из обхода, он должен немедленно заняться операцией по сгущению сока, так как капли дождя могут испортить каучуковое молоко и свести на нет весь тяжелый труд серингеро.

— А как сгущают каучуковое молоко? Я что-то не вижу здесь специального оборудования, — спросил капитан Новицкий.

— Для этого достаточно вон тех навесов с односкатной крышей, — ответил Уилсон, указывая на несколько шалашей, стоявших в разных местах лагеря. — Под крышей навеса серингеро разводит костер, в который подкладывает плоды пальмы урукури, выделяющие серый дым ускоряющий сушку каучукового молока. Серингеро спускает в бочку с каучуковым молоком специальную деревянную лопату и облепив ее тягучим молоком сушит над огнем^[98]. Эту операцию он повторяет много раз, пока на лопате, или, как ее называют «болачас», не образуется густая масса. Во время такой сушки желтоватый каучуковый сок чернеет от дыма. Высушенный каучук, скатанный в черный шар, серингеро сдает на склад, откуда каучук вывозится в Манаус.

— Очень легкий способ разбогатеть, — заметил капитан Новицкий.

— Я не совсем согласен с вами, — возразил Уилсон. — Работа серингеро не только тяжела, но и опасна. Тропический лес ревниво оберегает свою неприкосновенность. Серингеро должен опасаться ядовитых гадов, насекомых и хищных животных. Свободные индейцы считают серингеро кровным врагом, потому что он нарушает спокойствие на их земле, а каучуковые спекулянты и авантюристы всякого покроя дерутся между собой, отнимая друг у друга ценную добычу и рабочие руки. Каучук истекает человеческой кровью. В лесах погибают ежегодно тысячи серингеро^[99].

— Ах, проглоти тебя акула! Я как то не подумал об этом. А ведь наш Смуга тоже попал в переделку из-за каучука, — воскликнул Новицкий.

— Вы совершенно правы. Каучук стал причиной многих несчастий, — сказал Томек.

— Не думай об этом. Меня интересует способ сбора каучука, — перервал Новицкий.

— Долго ли можно собирать сок из одного и того же дерева? — спросил Томек.

— Поначалу добыча каучука велась хищническим образом. Серингеро срубал каучуковое дерево, собирал сок. Потом стали добывать его с помощью надрезов. После сбора латекса необходимо оставлять дерево в покое на несколько лет. Кора зарастает в местах надрезов через пять или шесть лет, и только после этого дерево можно эксплуатировать вторично. Если слишком часто делать надрезы, дерево засыхает.

— Капитан, у нас еще есть немного времени, может быть погуляем по лесу. Меня интересуют каучуковые деревья в их естественной среде, — сказал Томек.

— Прекрасно, воспользуемся удобным случаем.

XIV
ПОЛЯКИ В БРАЗИЛИИ

После завтрака друзья отправились в лес. В кустах среди лиан, опутавших кроны деревьев, вилась узкая тропинка. Джунгли пробуждались от ночного сна. Вокруг раздавался подозрительный шум, шорох, писк и крики. Кое-где, сквозь густую листву деревьев пробивались лучи взошедшего солнца, немного рассеивая полумрак. Красочные цветы раскрывали яркие чашечки, в воздухе чувствовался их дурманящий аромат.

Вырубленная серингеро тропинка, вела прямо от одного дерева гевеи к другому. Деревья эти несколько похожи на среднеевропейский ясень. Высокий и стройный ствол гевеи покрывает шелковисто гладкая кора светло-серого цвета. Высокие с редкой листвой кроны пропускают много света. Томек и Новицкий легко различали каучуконосные деревья, потому что широкие надрезы на коре и прикрепленные к стволам тыквы разрешали всякие сомнения.

— Посмотри-ка, браток, как джунгли защищают себя от проникновения человека, — сказал капитан Новицкий. — Тропинка уже стала зарастать, хотя видно, что и сегодня серингеро не жалел мачете!

— Осторожно, Тадек, под гниющими листьями могут гнездиться сколопендры^[100], укус которых бывает очень опасен даже для человека.

— Ты хочешь, чтобы я обращал внимание на сколопендр, а меня обсели красные муравьи, — пробурчал Новицкий. — Ах, черти, обжигают, как кипятком!

— Ты зазевался на каучуковое дерево, а здесь надо держать ухо востро и смотреть в оба! Подожди, я помогу тебе согнать муравьев. Их укусы тоже могут вызвать у человека высокую температуру.

— Вернувшись в лагерь, выпью рома, и ничего мне не будет — ответил Новицкий. — Ах, сколько здесь пиявок в этих болотах! Удивительно, как эти индейцы могут здесь лазить босиком?

— Они испокон веков живут в джунглях, — ответил Томек. — А ты разве не видел множество ран на коже у некоторых индейцев? Это их так разделали паразитические насекомые.

— Надо признать, что они довольно ловко избавляются от паразитических клещей, выдавливая их с помощью бамбуковой палочки. Делают они это совершенно так же, как папуасы Новой Гвинее.

— Папуасы тоже в огромном большинстве живут в джунглях.

— А пусть себе живут на здоровье, если им это нравится, — ответил капитан Новицкий.

— Привычка — вторая натура, ко всему можно привыкнуть — сказал Томек. — Ведь в Бразилии поселились и поляки! Наши Крестьяне селятся здесь целыми семьями.

— Чего наши крестьяне лезут в эту Бразилию? Жизнь здесь тяжелая, кругом одна нищета! Если бы им в Польше рассказали до отъезда всю правду о здешней жизни, вряд ли кто-нибудь согласился сюда ехать.

— У нас дома почти вся земля принадлежит помещикам, а здесь ее хоть отбавляй, — ответил Томек.

— Давай присядем на это сваленное дерево и побеседуем, — предложил Новицкий. — Садись смело, ядовитых насекомых здесь не видно!

Моряк достал трубку, набил ее табаком и закурил. Выпустил струю дыма, пытаясь разогнать муравьев, ползавших по древесному стволу, и сказал:

— Интересно, кто первый из поляков приехал в Бразилию? Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Почему нет? Знаю. Первый поляк, получивший известность в Бразилии — это Кшиштоф Арцишевский^[101], адмирал нидерландского флота.

— Как видно, давно это было, потому что я ничего не слышал о нем. Кто такой этот Арцишевский?

— Изгнанный из Польши, Арцишевский поселился в Голландии, где учился военно-инженерному и артиллерийскому делу. В 1629 году в звании капитана пехоты принял участие в экспедиции в Бразилию, потому что голландцы вознамерились захватить эту испанскую колонию в Южной Америке.

Голландский флот осадил с моря город Олинду, столицу капитании^[102] Пернамбуку и укрепленный форт Ресифи, на южном берегу залива. Артиллерийский огонь с кораблей, качавшихся на волнах не давал результатов, и голландцы не могли взять эти города. Арцишевский во время военного совета предложил повести штурм со стороны суши, откуда испанцы не ожидают атаки. По совету Арцишевского голландцы высадили на сушу втайне от испанцев отряд из трех тысяч человек и оба города были взяты приступом.

После возвращения в Голландию, Арцишевский получил звание полковника и снова был направлен в Бразилию. Вместе со своим другом, Зигмунтом Шкопом из Силезии, руководил военными действиями против испанцев. Взял приступом форт Аррайаль, потом разбил войска испанского командующего, принца Лерме. В конце концов, Арцишевский был назначен генералом артиллерии и адмиралом морских сил Бразилии.

— Ну, раз он стал в голландской колонии таким важным лицом, то наверное разбогател, — вмешался Новицкий.

— Ошибаешься, Тадек, Арцишевский не был конкистадором и воевал не для личного обогащения. Он вернулся в Польшу, где в качестве генерала коронной артиллерии принимал участие в битве с войсками Хмельницкого под Пилавцами, а потом руководил защитой Львова.

— Военные всегда умеют стать на ноги, потому что хороший солдат везде нужен, — заметил Новицкий. — Мне больше всего жаль наших бедняков, которые едут в Бразилию за куском хлеба. Недавно я читал книгу Марии Конопницкой «Пан Бальцер в Бразилии», и кое-что знаю на эту тему. Прямо плакать хочется, как читаешь о бедствиях наших поселенцев в Бразилии. Видать такая уж судьба у поляков: либо терпи преследования от чужеземных угнетателей, либо уезжай из родного края.

— А что же нам делать? — взволнованно спросил Томек, который сам, как и его отец и друзья, вынужден был уехать из родной страны из-за преследований со стороны царских чиновников. — Однако не все поляки, приехав в Бразилию, встретились там с трудностями. Польские политические эмигранты, появившиеся здесь после восстания 1830 года, революции 1848 года и восстания 1863 года были, как правило, людьми образованными, которых очень не хватало в Бразилии. Например, потомки Тромковских служили в бразильской армии на очень высоких постах, инженеры Римкевич и Бродовский строили железную дорогу, соединившую Сан-Паулу с портом Сантус и подъемную пристань в порту Манаус. Инженер Бабинский составил первую геологическую карту Бразилии. Другие поселенцы, например, Дурский, заботились о сохранении национального самосознания среди польского населения Бразилии^[103].

А вот нашей так называемой экономической эмиграции пришлось худо. Это были, главным образом, безземельные крестьяне, которые уезжали в Бразилию целыми семьями. В огромном большинстве это люди лишенные какого-либо образования, не знающие языков, не имеющие никакого понятия о географии и условиях в Бразилии. Прослышав, что в Америке дают землю даром, они распродавали свое скромное имущество и отправлялись за море. Многим из них пришлось пережить множество разочарований и даже трагедий.

— Продолжай, Томек. Скорбная это история, но поучительная, — сказал Новицкий, когда Томек на минуту замолчал.

— Много шума наделала в свое время история нескольких крестьянских семейств из Верхней Силезии, которые поселились рядом с немецкими колонистами в городе Бруски в штате Санта-Катарина. Это горный район с неурожайными землями. Немецкие колонисты считали поляков из Силезии немцами и стали преследовать тех из них, кто хотел сохранить свой язык и обычаи. Беспомощные польские крестьяне обратились к землемеру Вось-Сапорскому^[104] и ксендзу Антонию Зелинскому, настоятелю прихода в Гаспар, которые сами были в прошлом жителями Силезии и были единственными грамотными людьми среди польского населения города Бруски.

Вось-Сапорский и ксендз Зелинский решили создать ряд польских поселений в Паране, где в районе Куритибы, в 1853 году была основана первая польская колония. Они начали долгие и упорные хлопоты, пытаясь получить от бразильских властей согласие на переселение поляков из штата Санта-Катарина в Парану, где климат лучше.

Немецкое управление в Бруски скоро узнало о намерении поляков; опасаясь, что их колония опустеет, немцы стали мешать и противодействовать. Дело дошло даже до применения оружия. Ожесточенные несправедливостью польские крестьяне, по совету Вось-Сапорского и под его руководством решили тайно бежать из Бруски. Они построили плоты и отплыли ночью по реке, а потом пешком через горы и девственный лес дошли до Итажаи, где их должен был ждать корабль из Параны. Обманутые немцы бросились в погоню, и в Итажаи пытались помешать отъезду польских поселенцев. Но власти штата Параны прекратили самоуправство немцев и взяли поляков под свою защиту.

Таким образом, тридцать две польские семьи из Верхней Силезии очутились в Паране и основали близ Куритибы поселение, названное Вось-Сапорским — Пиларсиньо.

— Что за странное название? Я на его месте придумал бы польское, — возмутился капитан Новицкий.

— Пиларсиньо означает «паломничество, блуждание»^[105]. Давая это название, Вось-Сапорский хотел увековечить трудный поход поляков из Санта-Катарина в Куритибу, — пояснил Томек.

— Ну, если так, то он поступил правильно. Ты, пожалуй, еще не кончил. Продолжай, браток.

— В конце прошлого века польская эмиграция в Бразилию усилилась^[106]. И тогда тоже бывали трагические события. После приезда в Бразилию эмигрантов временно размещали в общих бараках, где они ждали нарезки им участков земли для обработки и поселения. В перенаселенных бараках царили антисанитарные условия. Поэтому в 1890 году в бараках, занятых польскими эмигрантами возникла эпидемия тропической лихорадки. Доведенные до отчаяния поляки, во что бы то ни стало стремились уйти из оараков в районы с более благоприятным климатом. Они хватались за эту идею, как утопающий хватается за соломинку. Около шести тысяч польских крестьян, с женщинами и детьми направились пешком на юг. Это был настоящий поход смерти. Эмигранты бросали по дороге тяжелые предметы из своего имущества, ценные вещи меняли на продовольствие, и, в конце концов, умирая с голоду, отдавали за продукты собственных детей…

— Перестань, это ужасно! Несчастные люди стремились к лучшей жизни, а нашли страдания и смерть. Они вероятно потом жалели, что уехали на чужбину. В родном доме кусок сухой корки приятнее, чем изысканные яства у чужих. Как только Польша получит самостоятельность я немедля возвращусь в Варшаву.

— Мы все тогда вернемся, Тадек. Папа тоже тоскует по родной земле. Мы построим в Варшаве и в других городах зоологические сады, и будем привозить туда разных животных.

— Великолепная идея! — подхватил Новицкий, но вскоре снова вернулся к интересовавшей его теме: — А ты не слышал, как наши эмигранты относились к здешним индейцам?

— Мечтая получить земельный надел, польские крестьяне в большинстве совсем не знали, что в Бразилии живут законные владетели этой земли — индейцы. По-видимому, польские эмигранты вообще не представляли себе, что на земном шаре до сих пор существуют первобытные племена, занимающиеся охотой. Первые наши эмигранты, которые поселились в Паране близ Куритибы не встретились с индейцами, вытесненными оттуда еще до прибытия поляков. Поселенцы, очутившиеся в северо-западных районах страны тоже встретили только остатки индейцев из племени короадов, которые нападали на поляков редко.

В значительно худшем положении очутились колонисты, поселившиеся по берегам рек Игуасу и Негру, на границе штатов Парана и Санта-Катарина. К югу от этих рек обитали ботокуды, одно из наиболее воинственных охотничьих племен восточной части Бразилии. Ботокуды не хотели принимать цивилизацию белых и предпочитали смерть потере свободы и независимости. Ботокуды вели примитивный образ жизни; они не знали гончарного дела, не умели выделывать ткани. Рыбу стреляли из луков, мясо жарили на огне или на раскаленных камнях, среди них процветал каннибализм. Ботокуды не носили одежды, кроме украшений в ушах и губах. Тела мертвых закапывали в шалашах и при этом крепко утаптывали землю, чтобы покойник, случайно, не встал и не напал: на живых людей. Междуплеменные споры ботокуды решали весьма оригинально. Между собой не воевали, а все недоразумения разрешали поединком между вождями спорящих племен.

— Это мне очень нравится, — одобрительно вмешался Новицкий. — Во всех войнах всегда страдают невинные люди. Жаль, что такого обычая нет в Европе.

— Тогда я бы обязательно выдвинул тебя кандидатом на пост верховного вождя поляков, — смеясь, воскликнул Томек.

— Это было бы умное решение, браток, потому что я вызвал бы на дуэль сразу российского царя, германского и австрийского императоров и, как пить дать, браток, свернул бы им шеи.

— Зная твою необыкновенную силу, могу этому поверить.

— Однако довольно шуток! Продолжай рассказ о ботокудах и наших поселенцах.

— Надо сказать, что первыми встретились с ботокудами в штате Санта-Катарина немецкие колонисты, которые повели с ними безжалостную, кровавую войну. Оттеснить ботокудов в глубину страны немцам удалось только после нескольких десятков лет кровавой резни.

Польские поселенцы вошли в конфликт с ботокудами, или как их называют иначе — борунами, в конце прошлого века. Конфликт начался в поселениях к югу от реки Негру, где расположена «священная» гора ботокудов Таиу. Поначалу индейцы не трогали поляков. Они ведь на собственном опыте убедились, что белые люди отличаются жестокостью, и предпочитали держаться от них подальше. Однако, когда поселенцы стали вырубать леса на склонах священной горы, ботокуды почувствовали себя в опасности. Они не сразу напали на поляков, потому что не в их обычае было нападать без предупреждения. Они сначала пытались напугать поселенцев, бросая по ночам камни в двери и стуча палками в стены домов. Только после того, как эти меры не принесли результатов, ботокуды организовали кровавое нападение и расправу.

Польские поселенцы оказались безоружными и бессильными перед лицом жестокого врага. Пали первые жертвы. Несколько семейств вынуждены были бежать в безопасные районы страны. Но на их место приходили другие, вооружались и продолжали вырубать лес. В конце концов, они изучили военную тактику ботокудов и сами начали с ними войну, похожую на партизанскую, которая, говорят, продолжается там до сих пор.

Это, пожалуй, единственная в истории польско-индейская война^[107].

— Ах, чтоб их кит проглотил! Мне даже трудно пожелать победы нашим поселенцам, — после некоторого раздумья сказал Новицкий. — Ведь эти несчастные ботокуды с оружием в руках защищают правое дело!

— Такова печальная правда. Победа наших колонистов не будет нас радовать, — ответил Томек. — Но надо принять во внимание и то, что нашим эмигрантам некуда было деваться из Параны. Отсутствие капиталов и образования не позволяло им находить другое занятие, кроме земледелия. Только лишь работа на земле могла обеспечить им горький кусок хлеба. Я уверен, что они не чувствуют ненависти к несчастным индейцам, с которыми столкнула их одинаково жестокая судьба.

— Ботокуды будут защищать свою священную гору до последнего издыхания. Мне жаль этих бедняг.

— Я тоже их жалею, Тадек, но, к сожалению, мы ничем им не можем помочь. Вокруг могил храбрых ботокудов возникнут плодородные поля, а потом в памяти людей останется только легенда о несчастливом и героическом племени.

Друзья печально умолкли. Они жалели индейцев, приговоренных к уничтожению и одновременно были опечалены судьбой польских крестьян, которых нищета изгнала из родной земли. После длительного молчания капитан Новицкий достал из кармана носовой платок и вытер пот, обильно струившийся у него по лицу и лбу. Новицкий взглянул на голубое небо, просвечивающее сквозь ветви деревьев и сказал:

— Солнце начинает жарить вовсю, через несколько часов надо отправляться в путь к индейцам сюбео. Пора возвращаться в лагерь.

В задумчивости друзья шли по лесу. Вдруг Томек остановился и знаком задержал друга. Как только Новицкий взглянул по направлению показанному Томеком, ухватился за рукоятки револьверов, торчащих в кобурах у его пояса.

— Не стреляй! — шепнул Томек.

Среди чащи, окруженной трясиной по левой стороне тропинки виднелось красновато-желтое тело животного с черными полосами и такими же пятнами по бокам. Это был огромный ягуар^[108], почти двухметровой длины. Проснувшись внезапно от утренней дремоты, ягуар высунул морду из листвы и желтоватыми глазами всматривался в неожиданно появившихся нарушителей спокойствия. Длинный, полосатый и мощный, как пружина, хвост животного тревожно бил по листьям близкого кустарника. Ягуар чуть приподнялся на передние лапы.

Новицкий наклонился вперед, и молниеносным движением выхватил оба револьвера из-за пояса, но Томек еще раз тихо предупредил его:

— Не стреляй!

Томек сразу же выдвинулся вперед, мешая тем самым Новицкому целиться.

— Ты с ума сошел? — прошипел капитан.

Но Томек, не обращая внимания на слова Новицкого впился взглядом в горящие глаза ягуара. Огромная кошка разинула пасть. Блеснули острые белые клыки, и тишину джунглей нарушил стонущий, глухой рокот.

Томек медленно сделал еще один шаг по направлению к животному. Почувствовал острый запах дикого хищника. Не отрывая взгляда от глаз животного, Томек остановился в нескольких шагах от него.

Хищник зажмурил глаза и лениво зевнул. Его рокочущий рев звучал уже мягче. Ягуар потряс головой, словно отгоняя надоедливое насекомое. Потом долго-долго — Новицкому показалось, что целую вечность — Томек и ягуар стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза, пока, наконец, притаившееся в кустах животное стало пятиться назад в чащу. Томек внезапно сделал хлопок руками. Словно проснувшись, ягуар повернулся, сделал прыжок и скрылся в лесу.

Томек повернулся к другу. С его лица медленно сходило выражение сосредоточенного напряжения. Улыбнувшись остолбеневшему моряку, Томек сказал:

— Удалось, нет?

— Видно, тебя бешеная акула покусала! — вспылил Новицкий.

— Чего ты злишься? — спросил Томек. — Я не такой уж легкомысленный человек, как тебе кажется. Я же знал, что ты стоишь у меня за спиной с оружием в руках. Я мог в любой момент отскочить и открыть тебе цель. Я знал, что ты не промахнешься.

— Но зачем было так рисковать? Ты уже второй раз при мне показываешь фокус с гипнозом животных.

— Ах, ты еще помнишь этот случай с гепардом рани Алвара в Индии? — удивленно спросил Томек^[109].

— Вот те на! — возмутился Новицкий. — У меня тогда мурашки бегали по спине, хотя гепард был ручной.

— Не злись, пожалуйста, я в самом деле хотел узнать как поведет себя дикий хищник в таком положении.

— Ты что, намерен стать гипнотизером животных? — пожал плечами Новицкий.

Томек расхохотался, потом ответил:

— В будущем я намерен попытать счастья в качестве дрессировщика диких животных. Поэтому охотно произвожу нужные опыты.

— Во всяком случае больше не делай таких фокусов в моем присутствии, потому что я не посмотрю что ты уже женат, а задам взбучку, которую будешь помнить до конца жизни!

— Обещаю исправиться, но уверяю тебя опасность была не так уж велика, как кажется. Ленивые движения ягуара свидетельствовали о том, что он сыт. Смуга не раз говорил, что ягуар, в противоположность пуме^[110], не нападает на человека. При случайной встрече либо убегает, либо спокойно смотрит на него. Он становится грозным, если его чем-либо раздразнить.

— А мне говорили, что если такой дикий кот раз попробует человеческого мяса, то потом охотно нападает на человека.

— Это правда, потому что безоружные или плохо вооруженные туземцы — легкая добыча для ягуара, — признал Томек. — Мы же слышали о тиграх в Индии и львах в Африке, которые охотятся на людей.

— Вот потому-то я и разозлился на тебя. Этот ягуар тоже мог быть людоедом.

— На людей нападают, как правило, старые звери, у которых уже не хватает сил для охоты на мелких, но ловких и быстрых животных. А этот ягуар был еще молод.

— И все же лучше было его убить. Он, видно, здесь где-то живет и может напасть на какого-либо сборщика каучука.

— Ягуары встречаются в Амазонии повсеместно, потому что они живут по берегам рек, гнездятся на опушках болотистых лесов и на окраинах трясин. В большинстве случаев они не живут постоянно на одном месте. Днем спят там, где их застанет восход солнца. В это время они после ночного пира, как правило, становятся тяжелыми на подъем, тогда как ночью ходят быстро и ловко.

Беседуя так, друзья вернулись в лагерь. Рядом с багажом стоял Никсон, который завидя их, воскликнул:

— Обед на столе! Уилсон уже готов в дорогу, вы можете тронуться в путь сразу после обеда.

— Мы готовы тоже, — ответил Томек.

— И верно, багаж у нас невелик, и сборы недолги, — добавил Новицкий.

— Уилсон уже все погрузил на лодку. В реках еще не сошли паводковые воды, поэтому путешествие не будет слишком тяжелым. Сюбео, назначенные к вам гребцами, прекрасно знают дорогу.

XV
СЮБЕО, ИЛИ «ЛЮДИ, КОТОРЫХ НЕТ»

Габоку сидел на краю циновки из пальмового волокна, расстеленной на земле в тени большого дерева. Он держал на коленях разобранную на части винтовку. Габоку собирался тщательно очистить затвор, потому что решил поохотиться с утра на крупного зверя. Группа мальчуганов расселась вокруг Габоку, сосредоточенно наблюдая за всеми его действиями.

Габоку был охотником на ягуаров, за что был почитаем у сюбео как самый мужественный и отважный воин. Кроме символического ожерелья из зубов ягуара и набедренной повязки из шкуры броненосца, Габоку отличался от всех других жителей деревушки как обладатель винтовки. Это обстоятельство еще больше увеличивало его авторитет среди соплеменников. Впрочем, Габоку редко брал винтовку на охоту. В джунглях трудно достать патроны. Но на этот раз Габоку вознамерился подстрелить анту, то есть тапира^[111], следы которого видел на противоположном берегу реки. Винтовка напомнила ему поход к берегам Укаяли. Именно тогда за участие в этом походе Габоку получил в подарок от Смуги это великолепное оружие.

Что случилось со Смугой? Как видно, он погиб, потому что прошло уже столько времени, а он не вернулся. Габоку прекрасно понимал этого справедливого белого, желавшего покарать убийц и организаторов нападения на лагерь Путумайо. Индейцы тоже никогда не оставляли без мести нанесенный им вред или оскорбление. Но почему Никсон и Уилсон не стали искать Смугу? Почему бросили его на произвол судьбы? Габоку гневно насупил брови. Все сюбео из лагеря на берегу Путумайо считали, что эти двое белых нарушили правила дружбы по отношению к Смуге. Поэтому Габоку ушел из лагеря сборщиков каучука, и не намеревался туда вернуться. Пусть белые сами решают свои дела! Это не касается его, Габоку!

Индеец взглянул на реку. Улыбнулся ей, как старой знакомой. Ведь он с детства знал ее. Племя сюбео испокон веков жило на берегах этой священной реки. Граница между отдельными родами племени проходила, как правило, по катарактам и притокам. Габоку вернулся к своим; он знал, что его радости и заботы разделяют не только члены его семьи, но и все обитатели малоки^[112]. Габоку на момент прервал чистку оружия. В задумчивости он взглянул на удобный, обширный дом, в котором жили сюбео рода педиква. Отец Габоку был старейшиной этого рода.

Некогда, следуя древнему обычаю, Габоку вместе с отцом и двумя братьями поставили три первых, тяжелых древесных ствола, вокруг которых строился дом. Потом за постройку взялись сообща все члены рода. Главный фасад дома, в котором находился главный вход, выходил на реку. Сюбео всегда ставили так дома, потому что для собственной безопасности они должны были наблюдать за всем что происходит на реке, то есть на главной артерии их страны.

По убеждениям сюбео общая крыта объединяет не только помещение для сна, но и становится центром общественной и религиозной жизни. Поэтому дом внутри, как нельзя лучше приспособлен для индивидуального и общественного пользования. Вдоль длинных боковых сторон дома расположены помещения для отдельных семейств, отделенные друг от друга тонкими перегородками. Эти помещения выходят на открытый коридор тянущийся от передней торцевой стены к задней.

Главный коридор используется по-разному: ближе к главному входу часть коридора отведена под приемную для гостей и помещение для устройства родовых торжеств и религиозных церемоний. Здесь происходили пиры, танцы и здесь же, под полом, хоронили покойников; в противоположном конце коридора находилась кухня, где члены рода перед закатом солнца устраивали ежедневный, совместный обед.

Как только Габоку вернулся в свою малоку, ему сразу же отвели отдельное семейное помещение, потому что он собирался вскоре жениться. По традиции родители посоветовали ему из какого рода взять жену. Это была красивая, работящая и добрая девушка. В доказательство любви, Габоку выкорчевал довольно большую делянку леса под поле для своей будущей жены, на котором она теперь возделывала маниок.

Габоку посмотрел в сторону поля, где работала его жена. Он заметил вдали серый, тонкий столб дыма. Это был условный знак того, что жена работает и ей не грозит опасность.

Молодой индеец закрыл глаза. Он вспомнил свое знакомство с женой. Она ему понравилась с первого взгляда. Поэтому он совершил традиционную церемонию дружбы, подарив ей ситец на две юбки, два разукрашенных гребешка, маленькое зеркальце, нитки, иглы, две баночки бриллиантина, мыло и две коробки спичек. В свою очередь невеста поднесла ему две калебасы^[113] на чичу^[114], два клубка шпагата и ожерелье из сушеных семян. Отец невесты подарил будущему зятю две лески для ловли рыбы, потому что все сюбео занимались рыбной ловлей.

Потом Габоку много дней провел в родовой малоке, где жила девушка. Он охотился вместе с ее братьями, ловил рыбу, плел корзины, сети и гамаки, трудом возмещал им заботы гостеприимства.

Однажды девушка бросила ему в лицо горсть маниоковой муки и убежала в поле к матери. Это был знак, что она полюбила его. Габоку воспользовался первым удобным случаем и облил девушку соком растения уве, что по древнему обычаю должно было обеспечить ему ее любовь.

После этого родители жениха и невесты вели долгие переговоры об условиях брака. Габоку обещал брату невесты, что отдаст ему в жены одну из своих сестер, и теперь можно было приступить к обряду похищения невесты. Однажды на рассвете, Габоку со своими друзьями подъехал на лодке к малоке, где жила невеста. Они схватили девушку во время купанья. Не обошлось при этом без мнимого боя, как этого требовал обычай.

Габоку очнулся от воспоминаний. На хозяйственном дворе на тылах малоки слышался смех и разговоры. Это женщины возвращались со своих участков. Значит солнце перевалило через зенит и стало клониться к закату.

Женщины побросали мачете у дверей и, взяв на плечи корзины, полные маниока, шли к пристани на реке. Они сначала выкупались, чтобы освежиться после долгого рабочего дня на жарком солнце, поиграли с детьми. Потом принялись мыть клубни маниока, погружая в воду полные корзины. Они весело возвращались в малоку, потому что чистка клубней маниока, которой предстояло им заняться, была для них не столько работой, сколько отдыхом. Они садились на пол в главном коридоре, опирались спиной о столбы, поддерживающие крышу, надгрызали зубами кожицу и пальцами срывали ее. Занимаясь этим, соседки обменивались новостями и свежими сплетнями. В малоке то и дело раздавался веселый смех, который прекратился только тогда, когда женщины начали растирать плоды маниока на деревянных терках. Это была самая тяжелая работа, которую женщины очень не любили.

Габоку быстро собрал затвор винтовки. Когда он, держа винтовку на свету, заглядывал вовнутрь ствола, на реке вдруг послышались крики. Среди нескольких рыбацких челнов, возвращавшихся с ловли, находилась длинная чужая лодка. Габоку сразу же узнал одного из трех белых сидевших в лодке. Это был Уилсон, надсмотрщик лагерей сборщиков каучука компании Никсон-Риу-Путумайо. Неужели он опять приехал нанимать серингеро?

Габоку предупредил отца о приезде гостей, а потом поспешил на пристань встречать новоприбывших. Чужая лодка подошла к пристани. «Через несколько минут на помосте стояли трое белых мужчин.

— Приветствую вас, сеньор Уилсон, — обратился Габоку к знакомому европейцу.

— Приветствую тебя, Габоку, я рад что опять вижу тебя. Ты не хотел вернуться к нам, и я приехал к тебе, — ответил Уилсон и добавил: — Со мной два друга сеньора Смуги. Это сеньор капитан Новицкий, а это сеньор Вильмовский.

По обычаю белых, Габоку пожал новым знакомым руки. Томеку показалось, что, услышав фамилию Смуги, Габоку постарался скрыть блеск живого интереса, появившийся у него в глазах.

— Прошу сеньоров пожаловать в малоку, — сказал Габоку и повел гостей к дому.

На пороге их ждал старейшина рода. Уилсон был ему знаком — он уже три раза приезжал в деревушку, нанимал рабочих для сбора каучука — поэтому старейшина обратился к нему первому:

— Приветствую тебя, сеньор, в нашей малоке! Мы всегда рады тебе.

— Привет, досточтимый старейшина! — ответил Уилсон. — Я прибыл в твой дом с друзьями исчезнувшего сеньора Смуги, которые очень хотели познакомиться с тобой и твоим храбрым сыном.

— Приветствую вас, сеньоры! — сказал старейшина и подал друзьям руку. — Прошу вас, войдите в дом.

Обширный дом внутри поражал чистотой. В отдельных помещениях виднелись гамаки, подвешенные к столбам, корзины из коры, калебассы, луки, духовые ружья и колчаны со стрелами. Стены украшали развешанные здесь и там маски.

Старейшина пригласил гостей сесть на скамью, находившуюся вблизи входа. Как только они уселись, жена старейшины поставила на полу у ног гостей маленькие мисочки, наполненные варенными зернами перца и пригласила отведать это яство. Через минуту она снова подошла с подносом маниокового пирога, который поставила рядом с перцем. Вслед за ней с такими же подношениями явились остальные хозяйки, обитательницы малоки. Теперь с гостями остался один Габоку, потому что остальные вежливо удалились в свои помещения.

Уилсон, знакомый с обычаями сюбео, встал со скамьи и по очереди отломал кусочек пирога со всех без исключения подносов, макал эти кусочки в мисочки с перцем и съедал. Одновременно он знаками пригласил друзей следовать его примеру.

— Пробуйте еду со всех подносов, иначе смертельно обидите одну из хозяек, — шепнул Уилсон.

После скромного угощения друзья опять уселись на скамью. Женщины немедленно убрали еду. Воспользовавшись временной суматохой, вызванной приходом женщин, Уилсон сказал вполголоса:

— Это было формальное угощение, которое считается обязательным проявлением гостеприимства. Сюбео больше ничем не угощают гостей.

— Плохая новость для меня, я здорово проголодался! — ворчливо сказал Новицкий.

— Гостей приглашают к общему обеду только в том случае, если они принимали участие в повседневных трудах рода, — пояснил Уилсон.

— Давайте теперь вручим им подарки, — предложил Томек.

Уилсон попросил старейшину, чтобы тот от имени гостей вручил всем членам рода подарки. Женщинам они подарили разноцветные, стеклянные ожерелья, иглы, нитки и зеркальца, мужчинам перочинные ножи, и крючки для ловли рыбы. Потом гости подарили всем обитателям малоки молодого тапира, подстреленного утром Томеком.

Все больше мужчин возвращались домой. Одни приносили дичь, другие пойманную рыбу. Прибывшие здоровались с гостями и втихомолку уходили в свои помещения.

— Разве сюбео обедают в малока сообща? — спросил Томек, когда они остались одни.

— Совместный обед устраивается перед закатом солнца один раз в день, — ответил Уилсон. — Каждая семья готовит для себя отдельно только завтрак и ужин, но все блюда приготовляются в одной общей печи, что должно символизировать общность рода. Дети получают дополнительно пирог из маниока, приготовленный матерями.

— Я надеюсь нам не придется спать в малоке, — сказал Томек. — Хотя здесь довольно чисто, однако полно насекомых.

— Они пригласят нас к себе, но мы можем сказать, что не хотим их стеснять. Разобьем палатку на площади, рядом с малока, — предложил Уилсон. — Когда я сюда приезжал, всегда так делал.

— Прекрасная идея, — согласился Новицкий.

Друзья прервали беседу, потому что к ним подошли старейшина и Габоку с приглашением на совместный обед. Они, видимо, посчитали, что гости достаточно уплатили, подарив им тапира.

На циновках, постеленных в центре главного коридора, женщины поставили подносы с маниоковым и кукурузным хлебом, свежей вареной рыбой, жареным и сушеным, порезанным на тонкие полоски мясом. Потом принесли чары с соусом из перца; в конце, они подали десерт из печеных личинок и муравьев. Были также плоды диких фруктовых деревьев.

Мужчины уселись широким кругом вокруг циновок с едой. Перед ними, более узким кругом уселись их сыновья. Женщины скромно расположились за спинами своих мужей, отцов и братьев. По приглашению старейшины белые заняли почетные места между ним и Габоку.

Во время обеда мужчины шутили с женщинами, терпеливо ожидавшими своей очереди. Томек заметил, что Габоку несколько раз подал сидевшей за ним жене специально подобранные жирные куски рыбы или мяса с маниоковым хлебом. Как видно, Габоку очень любил свою жену.

Индейцы ели весьма умеренно, поэтому, когда они, получив сигнал закончить обед, стали полоскать рты водой и пальцами чистить зубы, Новицкий тяжело вздохнул, так как не успел еще как следует наесться. Мужчины уступили места женщинам, а сами расселись вместе с гостями на полу главного коридора у входа в малоку.

Из подручного мешка Новицкий достал кисет с табаком и стал скручивать папиросу. Индейцы последовали его примеру. Какое-то время все курили в полном молчании, как и требовалось по обычаю. Потом беседу начал старейшина:

— Вы прибыли в хорошее время. В реке мало воды, и рыбу можно ловить прямо руками.

— Ручьи в лесах высохли, у водопоя на берегу реки множество дичи, и легко охотиться^[115] на нее, — добавил Томек, который всегда умел находить общий язык с туземцами.

Удивленные сюбео взглянули на Томека; Они были поражены тем, что самый молодой из гостей первым взял слово. Уилсон заметил это и сказал:

— Сеньор Вильмовский опытный охотник и превосходный стрелок. Он никогда не промахнется, стреляя из винтовки. Бывал уже во многих странах. Ловил там разных диких зверей, которые потом обменивал на разные предметы в своей стране.

— Он их ловил живыми? — с любопытством спросил старейшина.

— Да, у него на них есть свои методы. Он поймал даже нескольких живых ягуаров.

Среди сюбео послышались голоса недоверия. Беседа велась на португальском языке, поэтому Новицкий, знавший португальский лучше, чем Томек, обратился к нему по-польски:

— Покажи фотографии пойманных животных…

Сюбео в изумлении смотрели на тигров, львов, слонов, носорогов и жираф. Однако наибольшее восхищение и удивление вызвала фотография, на которой был представлен Томек, который связывал пасть пантере, столь похожей на ягуара. На минуту сюбео забыли о своем всегдашнем спокойствии и оживленно обменивались впечатлениями.

— Этот белый намерен здесь ловить зверей? — спросил старейшина.

— Нет, у сеньора Вильмовского совсем другие дела в Бразилии. Он организует экспедицию, чтобы найти сеньора Смугу и отомстить за него, — пояснил Уилсон. — Он является начальником этой далекой и, конечно, весьма опасной экспедиции.

Сюбео с возрастающим интересом смотрели на Томека, который отнюдь не смутился под испытующими взглядами. Среди собравшихся воцарилось длительное молчание. В конце концов Томек заявил:

— Опытные охотники и воины сюбео, вероятно, удивлены, что я, столь молодой еще человек, назначен руководителем экспедиции. Присутствующий здесь капитан Новицкий, который обладает куда большим опытом, отвагой и силой, чем я, будет вместе со мной следить за безопасностью всех членов экспедиции. Мы вместе начнем поиски Смуги, потому что это наш лучший друг и будь мы на его месте он поступил бы так же, как поступаем мы. Смуга был и остался моим учителем. Всеми моими достижениями я обязан ему.

Сюбео с любопытством смотрели на Томека, который им понравился своей скромностью. Томек подождал немного, потом выступил опять:

— Господин Уилсон говорил нам, что сюбео весьма храбрые люди. Мы убедились также, что сюбео прекрасные следопыты и гребцы. Поэтому мы и приехали в вашу деревню. Мы подумали, что может быть знаменитый охотник Габоку и несколько других воинов пойдут с нами в эту экспедицию. Что ответят нам воины сюбео?

— Габоку, ты был вместе с сеньором Смугой на Укаяли, — сказал Уилсон. — Ты знаешь зачем он ходил туда? Теперь он сам ждет помощи.

Индеец высокомерно посмотрел на Уилсона.

— У Габоку прекрасная память, и он не забывает друзей индейцев, — ответил он. — Но почему только теперь приходить к нам? Разве раньше ты не был другом Смуги?

— Никсон и я хотели немедленно отправиться на поиски сеньора Смуги, но брат сеньора Вильмовского отсоветовал нам это, для блага самого Смуги. Он утверждал, что только опытный сеньор Вильмовский сумеет найти следы. Поэтому мы решили ждать его приезда, — пояснил Уилсон.

— А теперь ты отправляешься с ними в экспедицию? — спросил Габоку.

— Они не хотят взять меня с собой! Ни меня, ни сеньора Никсона. Они утверждают, что мы не только не поможем, но даже помешаем в поисках.

— Небольшой группе людей легче скрытно продвигаться по Гран-Пахонали. Мы будем действовать осторожно. Поэтому предпочитаем взять с собой нескольких отважных и хороших следопытов, — сказал Томек.

— Очень опасная экспедиция, — заявил Габоку. — Кампы ненавидят белых и индейцев других племен.

— Компания «Никсон-Риу-Путумайо» готова хорошо заплатить тем сюбео, которые пойдут в экспедицию, — вмешался Уилсон. — Мы готовы сразу же заплатить всю сумму вперед.

Габоку презрительно улыбнулся и ответил:

— Разве твоя компания подсчитала, сколько стоит жизнь индейца?

Уилсон покраснел и смутился.

— Извините, я, возможно, не так выразился, я не хотел кого-либо обидеть, — буркнул он.

— Теперь мы знаем, зачем вы к нам пришли, — сказал старейшина. — Мы должны посоветоваться. Завтра вы получите ответ.

Беседа закончилась. Белые вышли из малоки и направились на берег реки, где для них разбили большую палатку. Они уселись у костра.

Стоял погожий вечер. Вокруг стрекотали целые сонмища цикад, и раздавался характерный свист южноамериканских жаб-свистунов^[116].

— Не очень удачно закончилась наша беседа, — сказал капитан Новицкий. — Мы получим арбуз, честное благородное слово!

— Думаю, что да, — ответил Уилсон. — Еще тогда, когда Габоку только вернулся на Путумайо, мне показалось, что он за что-то на нас обижается. Теперь я догадываюсь в чем дело. Он считал, что мы неправильно поступили со Смугой.

— Ах, сто дохлых китов в зубы! Я тоже сегодня заметил, что он на вас обижен, — воскликнул Новицкий. — Однако, если наши предположения справедливы, то этот индеец, видимо, любил нашего Смугу.

— Теперь положение у Габоку изменилось. В экспедиции со Смугой Габоку был холостяком, а теперь у него молодая жена, которую он, вероятно, очень любит, — сказал Томек. — Разве вы не видели, как он подавал жене куски во время обеда?

— Вы правы, только влюбленный сюбео может относиться так к женщине, заметил Уилсон. — Они недавно поженились, и эта женщина не пустит его в рискованный и длительный поход.

— Я всегда говорил, что жена для моряка то же, что якорь для корабля, — тяжело вздыхая, сказал Новицкий. — Сюбео большую часть жизни проводят на воде, как и моряки. Они должны жить холостяками.

— А меня ты сам уговаривал жениться! — пошутил Томек.

— Наша Салли — другое дело! Это бой-баба! Совсем, как мужчина. Стоит только упомянуть об экспедиции, как она уже принимается упаковывать вещи.

— Я повторю ей твои слова, вот обрадуется;

— Трудно, раз Габоку подвел, пойдем одни. Выпьем по глотку ямайского рома. Ничто так не поднимает настроение, как глоток хорошего рома! Я слышал, что все индейцы любят заглядывать в рюмку, но, видать, эти сюбео люди непьющие. Даже чичи не дали к обеду! Открой коробку консервов, а то я не засну на голодное брюхо!

— Сюбео, как правило, в обыкновенные дни не увлекаются алкоголем, но иногда устраивают торжественные пиры, во время которых напиваются, как говорится, до положения риз! — пояснил Уилсон. — Такое пьянство у них считается чем-то вроде религиозного обряда.

— Мне уже приходилось слышать о торжественных обрядах южноамериканских индейцев, — сказал Томек. — Говорят, что они готовятся к такому пиру несколько месяцев.

— Да, в особенности если приглашают представителей других родов, — ответил Уилсон. — Одна лишь варка чичи длится несколько дней.

— Наши сюбео все еще совещаются, в их салоне горит свет, — заметил Новицкий.

— Лишь бы вынесли решение благоприятное для нас, — ответил Томек.

* * *

На другой день, сразу же после рассвета, старейшина рода пригласил белых гостей в малока. В главном коридоре на полу, двумя рядами сидели все взрослые мужчины рода. Они были принаряжены в одежды, которые индейцы носят в торжественных случаях. Их головы украшали мапены, или султаны из перьев красного ара, прикрепленные шнурками из обезьяньего волоса к головному убору, сплетенному из лиан. На руках были надеты магические браслеты, тоже украшенные разноцветными перьями, на шеях — ожерелья, похожие по форме на больших мотыльков, сделанные из серебряных треугольников. Многие из них носили в ушных раковинах и на нижних губах украшения из кости или дерева. Лица и тела индейцев были покрашены красной краской,

— Посмотри, как они вырядились, — шепнул Томеку капитан Новицкий.

— Видимо, они сейчас объявят нам свое решение, — тоже шепотом ответил Томек, с тревогой глядя на неподвижные, словно вырезанные из камня лица индейцев.

Старейшина рода пригласил гостей сесть на почетное место около входной двери, и начал торжественную речь:

— Белые люди — странные люди. Они говорят, что за большой водой у них есть огромные деревни с красивыми, большими, богатыми домами, а сами приходят к бедным индейцам, силой отбирают у них скромное имущество, обращают в рабство и заставляют тяжело работать. До прибытия к нам белых, индейцев было больше, чем деревьев в лесу. Теперь надо много лун ехать по реке, пока встретится индейская деревушка на ее берегу. Только отдельные белые — друзья индейцев. Сеньор Смуга был нашим другом. Он не позволял обижать сюбео, работавших в каучуковых лагерях, он оберегал их от злых белых людей и от метисов, которые ни белые, ни индейцы.

Смуга был другом всем добрым людям. Он не позволил, чтобы ягуа мучили душу молодого Никсона, и отобрал у них его голову. Выкупил из плена сюбео, захваченных злыми людьми на Путумайо. Уплатил за них выкуп и не потребовал, чтобы они ему отработали это. Храбрый Габоку хотел идти вместе с ним в погоню за злыми белыми, но благородный Смуга приказал ему вернуться к своим. Он не хотел подвергать опасности индейца. Так поступить может только настоящий друг.

Габоку подчинился приказанию белого друга сюбео. Вернулся домой и женился, а теперь приходят белые друзья Смуги и говорят: ты, Габоку, смелый человек, ты умеешь выследить в лесу зверя и человека, иди с нами искать сеньора Смугу. Что должен сделать Габоку? Индеец не оставляет друга в опасности. Совет старших решил: Габоку пойдет в поход вместе с белыми друзьями Смуги и другие сюбео тоже пойдут. Сюбео хотят видеть у себя друга индейцев, Смугу.

Обрадованный Томек произнес длинную, торжественную речь, в которой от имени Смуги поблагодарил сюбео за готовность помочь в поисках друга. После него говорил Уилсон. Заключительное слово сказал Габоку. Оказалось, что жена Габоку решила идти в экспедицию вместе с мужем. Томек и Новицкий обрадовались этому решению, потому что молодая индианка могла стать неоценимой помощницей Салли и Наташи, не очень привычных к путешествиям по диким краям.

После обмена речами, стороны начали обсуждать размеры вознаграждения, которое будет выплачено сюбео, участвующим в походе. Торг продолжался до обеда и закончился приглашением белых друзей на прощальный пир, который должен состояться на следующий день перед заходом солнца.

XVI
ПРОЩАЛЬНЫЙ ПИР

Белые гости с удовольствием приняли участие в подготовке к торжеству. Капитан Новицкий отправился вместе с Габоку на охоту, а Уилсон на лодке поехал ловить рыбу. Томек остался в деревушке стеречь имущество экспедиции, сложенное в палатке.

По словам Уилсона понятие о собственности у сюбео во многом отличается от обычаев белых. Вообще говоря, у сюбео было три вида собственности. Итак, например, предметы сделанные старейшиной рода или его женой для общего потребления считались собственностью всего рода. К таким предметам принадлежали: большая лодка, рассчитанная на несколько десятков человек, большие сосуды для хранения чичи, печи для маниока, пресс для сахарного тростника и скамьи для гостей. Некоторые предметы, например, музыкальные инструменты и ритуальные принадлежности, хотя и считались собственностью всего клана, но находились в постоянном употреблении у отдельных лиц.

В то же время предметы домашнего обихода, лодки, оружие, украшения, одежда и товары приобретенные у европейцев считались личной собственностью владельца. Кроме того, сюбео не особенно стеснялись одолжать у других их личную собственность, даже не спрашивая согласия. Поэтому Томек должен был остаться в палатке, чтобы индейцы не растащили имущество экспедиции.

Впрочем, Томек не жаловался на необходимость вынужденного пребывания в деревушке сюбео. Воспользовавшись благоприятным случаем, он решил ознакомиться с бытом и обычаями индейцев сюбео. С этнографической точки зрения бассейны Амазонки и Ориноко все еще оставались неизученными. Об обитателях низменных саванн и тропических лесов Южной Америки почти ничего не было известно. Кроме того, изо дня в день вымирали целые совершенно незнакомые племена. Многие племена оставляли насиженные места и, объединившись с другими, теряли свои отличительные особенности. Многочисленные реки облегчали первобытным жителям лесов далекие путешествия. Поэтому на огромной площади бассейна Амазонки можно было встретить следы самых разнообразных обычаев и языков, родина которых зачастую находилась очень далеко. Жители лесов, индейцы, везде находили похожий климат, флору и фауну. Везде можно было вести привычный им образ жизни: лесной и речной. Легкость переездов с места на место на лодках по рекам и протокам, похожие условия существования образовали фундамент, на котором вырастала культура всех жителей бассейна Амазонки, причем широко распространенные одинаковые способы посадки маниока и шаманизм придавали этой культуре единый характер.

Томек отдавал себе отчет в том, что редко кто из европейцев может непосредственно наблюдать жизнь индейцев сюбео, и потому с охотой вел наблюдения. Он, например, сразу заметил, что родители по-иному относились к дочерям, а совсем по-другому к сыновьям.

Все матери считали своих дочерей чем то вроде прислуги. По утрам дочери шли на маниоковое поле, где все время находились под неусыпным надзором матерей. Вернувшись с поля, девушки обязаны были помогать матерям в домашних работах.

Сыновья были любимцами матерей. Мальчики от шести до пятнадцати лет были организованы в группы; каждая из них выбирала своего вождя. Под его водительством они целыми днями играли на площади у малоки. Ходили на ходулях, выплетали из пальмовых волокон «змей», которые хватали за палец. Ватаги ребят сами добывали себе пропитание, купались в реке, бродили по лесу. Иногда они принимали участие в танцах и пеньи и даже в обрядах взрослых мужчин. Родители никогда не наказывали детей за шалости или за потерю чего-нибудь, потому что гнев у сюбео считался признаком плохого воспитания.

Томек обратил внимание на шамана, который на площади у малоки занимался «лечением» больных: Каждый род сюбео располагал своим шаманом, и все индейцы свято верили в его чудодейственную силу. По мнению сюбео, великие шаманы-ягуары могли произвольно вызывать сильную бурю, ветер, град и туман, лечить и убивать людей. Томек вручил шаману несколько мелких подарков и стал незаметно расспрашивать его о разных обычаях индейцев сюбео. Когда шаман разговорился, Томек сказал ему, что добыча пищи не требует от сюбео больших трудов.

— Ты сказал правду, — согласился шаман. — Мы живем в лучшие времена. Прежде людям приходилось голодать, потому что они вынуждены были питаться только соком растений к древесной корой.

— Неужели? — удивился Томек. — А я думал, что индейцы уже давно знают маниок.

— Ты ошибался, первые люди не знали другой пищи, кроме сока растений и древесной коры, — ответил шаман. — Пользоваться маниоком и другими полезными растениями они научились гораздо позже.

— А кто их научил?

— Это было так! Однажды голодный старый индеец искал в лесу съедобную кору. В чаще леса он случайно набрел на аунгоку, то есть дерево, листья которого похожи на листья маниока. Плоды маниока падали с дерева на землю, но индеец не знал, что они съедобны. Дерево росло на поляне. Индеец заметил, что около него было много разных животных. Он задумался, что бы это значило. Тогда пришел мудрый агути^[117]. Старик очень удивился, когда увидел, что агути ест плоды, упавшие с дерева. В те времена плоды маниока были лишены скорлупы. «Что ты ешь?» — спросил старик у агути. Агути ответил — «маниок». Потом агути добавил, что люди должны раскорчевать лес и очистить поле, на котором надо посадить маниок. Старик вызвал людей из деревни, а когда они приготовили поле, агути приказал им срезать аунгоку. Индейцы срубили дерево каменными топорами. Вскоре дерево упало на землю, и все звери, сколько их было, подошли и стали есть его плоды. Старик увидел, что каждая ветка дерева носила другие плоды. На одной росли бананы, на другой — сахарный тростник, на третьей — пататы, на остальных — туру или яд. Агути сказал индейцам, чтобы они срубили по одной ветке и посадили их на поле. Так индейцы научились разводить разные полезные растения и с тех пор перестали голодать.

— Думаю, что и раньше им не приходилось голодать. Ведь леса были полны дичи, — заметил Томек.

— А вот и не могли они охотиться! — возразил шаман. — Первые люди не умели пользоваться оружием. Позднее Куваи^[118] научил их ловить рыбу на крючок и стрелять животных из лука. Кроме того, некоторых животных вообще нельзя есть. Например мясо ленивца^[119] сделало бы человека очень ленивым.

— Как видно, сюбео никогда не едят ленивцев, потому что работают с утра до вечера, — пошутил Томек. — Ваши женщины не отдыхают вообще, даже девушки работают без устали весь день.

— Прежде, когда у женщин были барабаны и флейты, они целыми днями не хотели ничего делать, только играли, — ответил шаман. — Тогда Великий Дух разгневался на них, отобрал у женщин музыкальные инструменты и передал их мужчинам. С тех пор мужчины прячут от женщин барабаны и флейты, а если какая-нибудь из них увидит эти инструменты, она должна погибнуть от колдовства.

— Что же в таком случае делают женщины, когда мужчины играют на барабанах и флейтах? — спросил Томек.

— Они должны находится вне малоки и могут вернуться только тогда, когда мужчины спрячут инструменты.

Томек хотел еще продолжать расспросы, но около шамана собралась очередь пациентов, ожидающих врачебной помощи.

Капитан Новицкий и Габоку вернулись в деревушку около полудня.

— Как видно, охота была не очень удачной, — приветствовал Томек друга, увидев, что охотники выгрузили из лодки только молодого тапира и несколько птиц.

— Мы подстрелили двух тапиров, но одного из них Габоку отдал индейцам соседнего рода, на чьей земле тапиры были убиты, — пояснил моряк. — Это у них обычай такой — поохотишься удачно на чьей-нибудь земле, будь добр отдай половину хозяевам. Вроде дикари, а смотри какие честные, и как следят за порядком.

— Это надо записать, — сказал Томек. — А может быть вы говорили о чем-нибудь?

— Я пытался узнать у Габоку то да се, но он не хотел в лесу говорить. Он боялся, что нас могут подслушать великаны и напасть.

— Неужели вблизи живут индейцы высокого роста? — спросил заинтересованный Томек.

— Нет, браток! Это сказка, в которую они верят. Меня смех разбирал, когда такой отважный охотник, как Габоку, серьезно говорил о волосатых великанах с двумя лицами и липкими телами. Он уверял меня, что великаны с большим удовольствием охотятся на матерей с детьми, которых они поедают. Габоку рассказывал, что некогда один из его предков поймал и убил такого великана. Говорил, что убить великана можно только тогда, когда луна закрыта облаками, или находится низко над горизонтом.

— Надо будет при случае побеседовать с ним на эту тему. Это интересная легенда.

Перед закатом солнца все женщины скрылись в малоке. Это означало, что мужчины начинают ритуальный обряд. Белые гости, не желая мешать, отошли в сторонку, но с любопытством наблюдали за тем, что делается вблизи лодочной пристани, где собрались все мужчины рода. Некоторые из них достали, спрятанные в кустах священные рога и барабаны. При звуках этих инструментов Габоку и пять его товарищей искупались в священной реке. Во время купанья они натирали тела соками каких-то растений. Это делалось для того, чтобы снискать милость предков, которые должны вооружить воинов мужеством.

Потом воины стали соревноваться в силе и выносливости. Они бичевали друг друга розгами и держали руку в калебассе, наполненной красными муравьями. После таких испытаний они обошли площадь около малоки, играя на священных барабанах и флейтах. Потом спрятали музыкальные инструменты и удалились в малоку; по приглашению старейшины туда же направились и белые гости.

Женщины подали обед, окончив который, мужчины уселись в два ряда на скамьях, установленных одна против другой и начали церемонию курения табака. Свернутые в сигары листья они держали деревянными щипцами, противоположный конец которых можно было вбить в землю. Между курильщиками кружили сразу несколько сигар. Каждый мужчина делал одну или две затяжки и передавал сигару соседу. Габоку позволил затянуться дымом также своей жене, что с его стороны означало огромное доверие.

Внезапно Томек локтем толкнул капитана Новицкого и шепнул:

— Черт возьми, несут чичу… Не знаю, сможешь ли ты проглотить ее.

— Это почему же? — удивленно спросил капитан Новицкий. — Я уже пил чичу, и считаю, что это довольно приятный напиток.

— А ты знаешь, как ее делают?

— Нет, а как?

— Ты в самом деле не знаешь?

— Я ведь не местный пивовар! — возмутился Новицкий.

— Ну, так слушай! Умягчив и высушив плод маниока, индейцы просеивают его через сито и кладут под пресс. Сухие комки немного поджаривают в печи и измельчают. Из полученной муки выпекают маниоковые хлебцы.

— Ты собирался рассказать, как делают напиток, а говоришь о выпечке хлеба, — возмутился Новицкий.

— Не перебивай! Вот именно, они пережевывают эти хлебцы во рту и выплевывают мякиш в специальный сосуд, где смешивают его с водой. Как только начинается брожение, они добавляют в сосуд немного сахарного тростника и оставляют бродить еще на несколько дней.

— Ты, наверное, прав, чича сладкая, они несомненно добавляют к ней сахарный тростник, — согласился Новицкий.

— И ты в самом деле можешь ее пить?

— А что тебе не нравится в этом напитке?!

— Ведь чичу делают на человеческой слюне!

— А на чем ее делать, раз они не знают другого способа? Ты разве не заметил, что сюбео чрезвычайно чистый народ? После каждой еды чистят зубы и полощут рот!

— Ты шутишь!

— Послушай, браток! Лучше не заглядывай никому в горшки. Чего не видел, ты проглотишь без смущения. Мы не такие деликатесы ели в разных краях. Помнишь, как в Китайском Туркестане ты подбрасывал мне блюдо из засахаренных пиявок? В чужой монастырь со своим уставом не суйся!

Пока друзья переговаривались, мужчины внесли несколько больших сосудов, напоминавших деревянные барабаны. В них была чича. Ставя в коридоре эти ушаты, наполненные пьянящим напитком, они приговаривали:

— Никто из вас не уйдет отсюда, пока не будет выпита вся чича!

Остальные отвечали хором:

— Не выйдем, пока всю не выпьем!

Чичу передавали друг другу из рук в руки в малых калебассах. Томек, притворяясь что пьет, быстро совал сосуд с чичей приятелю, который не моргнув глазом, выпивал до дна всю чарку. Уилсон тоже выпил порядочно, потому что за долгую жизнь среди индейцев Бразилии он привык к их напиткам и кухне.

Томек с облегчением вздохнул, когда индейцы принесли барабаны и флейты. Он полагал, что пир закончится танцами. Томек с любопытством наблюдал за двумя парами мужчин, стоявших в глубине коридора в кухонном отделении. Обняв друг друга за шею, они стояли рядом, держа в одной руке длинные, достигающие уровня земли, флейты.

Танцоры стали играть мелодию, получившую название песенки мотылька. Им вторили музыканты, сидевшие поодаль и игравшие на дудках и барабанах. Не прерывая игры на флейтах, танцоры сделали один медленный шаг, потом остановились, сделали два коротких шага и опять остановились, потом пробежали еще три шага. Так они шли вдоль по коридору, ритмически изгибаясь телами вперед и назад и с грацией переходя с одной стороны коридора на другую.

В первом ряду танцевал старейшина рода, Габоку и два его брата. За ними сюбео, согласившиеся принять участие в экспедиции, остальные танцевали в третьем и четвертом рядах.

Вот танцоры дошли почти до половины длины коридора. Девушки пересмеивались, толкали друг друга локтями и поводили плечами в такт музыки. Одна из пожилых женщин обратилась к ним:

— Идите танцевать!

Три девушки, преодолев стеснительность подбежали к танцорам. Они подскочили к мужчинам, каждая из них обняла партнера левой рукой за талию и танец начался. Девушки часто менялись. В конце коридора танцоры повернулись, издав протяжный, высокий клич.

Танцы вскоре прекратились. Женщины ушли в свои помещения. мужчины опять расселись на циновках, расстеленных на полу. Старейшина собственноручно вынес еще одну калебассу. Уилсон нагнулся к друзьям и тихо сказал:

— Теперь, пожалуй, лучше всего незаметно удалиться. Они будут пить священный напиток михи.

— А что это такое? Чужих они тоже им угощают? — спросил Новицкий.

— Угостить угостят, но михи они получают из наркотического растения. Напившись михи люди теряют сознание и видят странные сны.

— Вы правы, лучше всего уйти, — сказал Томек.

— Напиток вызывает видения? — с любопытством переспросил Новицкий.

— В Китае мне приходилось курить опий. Неужели михи действует так же, как опий?

— Не знаю, я боюсь наркотиков. Ну как, идем? — настаивал Уилсон.

— У меня идея! Вы идите в палатку, а я пока останусь, — предложил Новицкий. — Томек интересуется разными вещами из жизни туземцев, а я готов пожертвовать собой ради науки!

— Сказки прямо, что тебя интересует действие наркотика, — проворчал Томек. — Твое любопытство к хорошему не поведет!

— Не каркай, браток! Ну, теперь давайте ходу отсюда, а то потом будет трудно…

Новицкий остался с туземцами. Как раз в этот момент старейшина передал одному из мужчин калебассу со священным напитком^[120], говоря:

— Пей быстро, чтобы скорей напиться!

— Теперь я скоро опьянею, — ответил мужчина.

Один из сюбео после солидного глотка крикнул:

— Хо-хо-о-о, Хоооо! Вот приближается! Что чувствуешь?

— Хорошо, смотри, она горькая!

— Вкус горький. Наши предки тоже пили михи. Дай мне еще!

Все по очереди выпили по одной порции, потом повторили. Старейшина принес еще одну калебассу, полную михи. После третьей порции один из сюбео, сидевший в первом ряду сказал:

— Довольно пить. Спасибо, я сажусь, чтобы меня посетили видения^[121].

Капитан Новицкий не отказался от третьей порции. Он сидел опершись спиной о стену. В его глазах темно-коричневые тела пирующих налились кровавым пурпуром. Вскоре вся малока превратилась в огромное облако кроваво-красного тумана. В тумане стали появляться лица знакомые и незнакомые. Вот в ореоле красного облака показалось лицо Смуги. Новицкий хотел встать, чтобы приветствовать друга, но только тяжело опустился на циновку. Смуга остановился рядом. В одной руке держал голову незнакомого мужчины, в другой — свою собственную. Смуга потрясал этими головами, а они кривились в ужасных гримасах. Новицкий был поражен, у Смуги на плечах было две головы и даже три! Красивые и гибкие индейские девушки танцевали вокруг него. Среди танцующих Новицкий вдруг увидел Салли и Наташу… Потом все начали жевать маниоковый хлебец выплевывать его в огромные сосуды для чичи, которые танцевали вместе с ними. Потом девушки медленно исчезли в кровавом тумане. Теперь Новицкий очутился в джунглях, пестревших разнообразными цветами. Ветви каких-то незнакомых деревьев клонились к Новицкому. Он почувствовал легкий, одуряющий аромат. Ему стало душно. Его окружила толпа тибетских монахов, которые танцевали танец смерти. Он прикрикнул на них, требуя чтобы они удалились, но они стянули с себя рясы вместе с телом и теперь перед глазами Новицкого танцевали голые скелеты. Вдруг среди них очутился старший Вильмовский. Суровым взглядом он отстранил ламов, а потом вперил взгляд в Новицкого. Погрозил ему пальцем, взял за руку и куда-то повел. Они очутились в парке. С волнением смотрел Новицкий на дворец в Лазенках. Вот мост, вот вода, а вот плывут лебеди. Вскоре появился Томек, а за ним длинная цепь различных зверей. «В Лазенках мы организуем зоологический сад», — говорит Томек. Львы, тигры, пантеры, ягуары, носороги и слоны строят себе клетки, входят в них и закрывают за собой двери. Они подмигивают Новицкому, требуя, чтобы он тоже построил себе клетку. Новицкий убегает от них на Повислье. Вот он уже рядом с домом, в котором провел детство. Вбегает на лестницу. Как вдруг ему преграждает путь Альварес. Одним ударом кулака Альварес валит его на землю и топчет ногами. Новицкий пытается руками заслонить себя от ударов, но ему это не удается. Вторичный удар вызвал приступ ужасной тошноты, появляется рвота…

Из пурпурного тумана возникает мрачный коридор малоки. Новицкий очнулся, будто вынырнул на поверхность из воды, в которой тонул…

Капитан с трудом встал с циновки. Шатаясь вышел из малоки. На берегу реки разделся до пояса и окатил себя прохладной водой. Дрожа от холода, взял одежду под мышки и проскользнул в палатку. Томек и Уилсон спали сном праведников. Новицкий лег в гамак, накрылся одеялом и буркнул:

— Акуле в зубы проклятое михи, поделом мне, раз я не послушался умнейших.

Вскоре он опять гулял по Лазенковскому парку в Варшаве.

XVII
СТРАНА ЗОЛОТА И СОЛНЦА

Салли смотрела в лицо Томеку, который обнял и прижал ее к себе правой рукой. Салли хотела знать о чем думает муж? Она так сильно тосковала по нем все три недели ожидания в Икитос. Но теперь не смела прервать его размышления. Возможно он пытается отгадать тайну исчезновения Смуги? Ведь Томек теперь не был беззаботным пареньком, каким она его знала в Австралии! Салли чрезвычайно гордилась Томеком, ведь знаменитые и заслуженные путешественники относились к нему, как к равному. Например, в Икитос они встретились с полковником Рондоном, который пользовался в Бразилии не меньшей славой, чем Стэнли в Африке^[122]. Так вот, полковник Рондон, в присутствии нескольких человек просил у Томека совета относительно организации в Бразилии отделения Общества покровительства индейцам. Ах, какой интересный разговор состоялся у них! Со своей стороны Рондон дал несколько ценных советов по организации экспедиции в Гран-Пахональ.

Никсон так полюбил энергичного и умного молодого человека, что сопутствовал им от лагеря на реке Путумайо до Икитос. Кроме того, он сделал все, что от него зависело, чтобы ускорить отправку экспедиции. Благодаря связям и щедрости Никсона, они теперь ехали на пароходе вверх по Укаяли, тогда как по расписанию, этот пароход должен был отправиться за грузом каучука на две недели позже.

Три дня назад пароход отошел от пристани в Икитос вверх по реке Мараньоне^[123]. Через две недели непрерывного плавания пароход дошел до места, где серые воды Мараньона сливаются с водами Укаяли, и вот уже три дня идет по этой таинственной реке.

Поужинав, Томек и Салли вышли на палубу подышать свежим воздухом. Они остановились рядом с надстройкой. Томек оперся спиной о стенку надстройки, обнял жену правой рукой и задумался. Салли смотрела на небо; среди мириадов звезд ярко блестело столь знакомое ей созвездие Южного Креста. Стояла глухая, душная, тропическая ночь. Слышен был только монотонный шум волн, да хриплое шипение пара.

Время от времени Салли бросала на мужа испытующий взгляд. В конце концов не выдержала и спросила:

— О чем ты задумался, Томми? Мне кажется, тебя что-то угнетает…

Томек тяжело вздохнул и ответил:

— Не могу скрыть от тебя, что меня пугает ответственность добровольно взятая на себя. Правда, с помощью Уилсона, который так хорошо относится к Смуге, нам удалось преодолеть первые трудности, но главное еще впереди. Сможем ли мы достаточно быстро найти первые следы? У нас не очень много времени. Экспедиция поглотила почти все наши сбережения.

— Я тебя понимаю, Томми. Мы не можем злоупотреблять добротой Никсона. Он и без того много сделал для нас.

В это время на палубе показалась рослая фигура капитана Новицкого. Увидев молодых людей, он подошел к ним.

— Все уже легли спать, а вы все еще воркуете? — обратился Новицкий к Томеку и Салли.

— Мы не воркуем, капитан, — ответила Салли. — Томми обеспокоен нашим финансовым положением.

— Не беспокойтесь о деньгах. Мы как-нибудь справимся, — сказал Новицкий. — Деньги будут получены скоро.

— Откуда? — удивился Томек.

— Я об этом подумал еще в Манаусе. Написал твоему папаше, чтобы немедленно продал мою яхту. И послал ему соответствующую доверенность.

— Ах, что вы наделали! — возмутилась Салли. — Ведь «Сита» была для вас всем! Вы так радовались ей!

— Это правда, что радовался, но жизнь Смуги важнее. Взволнованный Томек с любовью смотрел на добродушного моряка. Яхта была подарена Новицкому благородной индейской рани, которая почти три года назад помогла им освободить Збышека из сибирской ссылки. Бедный моряк так гордился «Ситой». А теперь продал ее, чтобы спасти жизнь друга…

— Вы благородный и добрый человек… — шепнула Салли, взволнованная не меньше, чем муж.

— Послушай, голубушка! Смуга и Томек всегда могут рассчитывать на меня, — ответил Новицкий. — Они мне, как братья.

— Неужели у вас нет ни братьев, ни сестер? — удивилась Салли.

— Вот поэтому эти двое мне дороже родных. Кроме того, собственная яхта мне не к лицу. Мне кажется я создан быть всю жизнь бедняком. На кой ляд мне противиться судьбе! Уже поздно, пошли спать!

Капитан взглядом проводил Томека и его жену до двери каюты, а потом и сам пошел к себе.

* * *

Было начало февраля, когда на Укаяли высоко вздымаются паводковые воды. Река разлилась широко. Экипаж небольшого парохода постоянно находился на посту, потому что то и дело встречались опасные места. На реке много крутых поворотов, в главном русле бывали сильные водовороты, в некоторых местах путь преграждали огромные завалы из затопленных деревьев. застрявших на перекатах и создавших опасные заторы.

Оба берега Укаяли покрыты сплошным непроходимым лесом. Джунгли прямо вырастают из воды, далеко проникшей в глубину суши, и образовавшей неисчислимое количество проток, каналов, заливов, озер и болот. Иногда можно было заметить ягуара, прикорнувшего на толстой ветке дерева, пуму или оцелота, которые, спасшись от воды, теперь погибали с голоду. Над ними вверху парили зловещие и жадные грифы. Дикие животные в панике уходили с затопляемых берегов, но птиц здесь было еще больше, чем на Амазонке. Иногда ястребы разгоняли стаи попугаев, которые с криками прятались в густых кронах деревьев. Кое-где на высоком берегу, можно было заметить индейскую хижину, построенную на сваях. Здесь, где реки постоянно выходили из берегов, такое строительство было единственно возможным, так как предохраняло людей от наводнений. Хижины, похожие на навесы крытые пальмовыми листьями, были лишены боковых стен. Однако индейцы встречались чрезвычайно редко. Завидев белых, они скрывались в лесах, потому что банды искателей каучука постоянно охотились за рабами.

Томек и его друзья почти целые дни проводили на верхней палубе парохода. Скрывшись от безжалостного солнца в тени брезентового тента, они с любопытством смотрели на проплывавшие мимо берега реки. Здесь же находились индейцы сюбео во главе с Габоку, потому что на нижней палубе стояла невыносимая жара. Динго ни на шаг не отходил от Салли. Он ложился у ее ног и тоскливым взглядом провожал, пролетавших мимо парохода, птиц.

Берега реки казались пустынными, лишенными людей. Но это только так казалось. Во время встречи в Икитос, полковник Рондон предупреждал Томека о необходимости быть осторожным и бдительным. Многие индейские племена, относившиеся к белым крайне враждебно, жили в бассейне Укаяли. В верхнем течении реки Агуайтии обитали воинственные людоеды, кашиби^[124], которые вели непрерывную войну с племенем чама^[125]. Кашиби снимали головы у мертвых врагов, отрезали руки и ноги, из зубов делали ожерелья, а из костей дудки и наконечники копий. К стрелам привязывали пучки женских волос, что, по поверью, должно было принести удачу стрелку. Чамы жили в нижнем течении Агуайтии, вплоть до ее впадения в Укаяли. Чамы делились на три клана: кунибо, ссипибо и ссетебо, которые всегда выступали вместе на войну. В битвах они пользовались огромными мечами, вытесанными из необычайно твердой древесины. Детям они еще в ребяческом возрасте деформировали головы, сжимая их так, чтобы лоб наклонялся назад. Они это делали будто бы для того, чтобы отличить людей от обезьян. Племя амагуаков занимало территории вдоль верхнего течения правобережных притоков Укаяли. Люди этого племени избегали встреч с белыми людьми. К числу самых многочисленных и могущественных племен в бассейне Укаяли принадлежали кампы. Гордые индейцы не хотели подчиняться белым. Во время войны отличались особой жестокостью. В нижнем течении реки Тамбо жили многочисленные роды племени пиров, состоявшие в союзе с Варгасом.

Но опасности подстерегали экспедицию не только со стороны индейцев. В лесах Монтании росло множество деревьев гевеи. Среди сборщиков каучука было немало различных авантюристов, которые ни в грош ставили человеческую жизнь. Одним из таких авантюристов и был Панчо Варгас, в гациенду которого сейчас направлялась экспедиция. Не постарается ли он помешать экспедиции в поисках Смуги? К его услугам сотни усердных и доверенных пиров.

Участники экспедиции строили все новые планы, высказывали различные предположения, а тем временем пароход шел вверх по реке. На седьмой день путешествия с восточной стороны показалась горная цепь Серра ди Контамана. Это были единственные горы на правом берегу Укаяли. Вскоре на левом берегу показался городок Контамана, столица провинции Укаяли. Здесь кончалось и без того слабое влияние перуанских властей. Как бы в подтверждение этого, сама природа пыталась уничтожить следы пребывания здесь белых. Быстрое течение реки систематически подмывало берег, вынуждая жителей городка переносить строения в глубину материка.

Контамана состояла из нескольких каменных правительственных зданий, церквей и нищенских хижин туземцев. Томек и его друзья сошли на пристани с парохода и вдоль аллеи из манговых деревьев отправились в городок пешком, чтобы по совету префекта в Икитос поговорить с начальником местного полицейского участка.

Оказалось, что в этом маленьком городке магазины прекрасно снабжены всем необходимым. Дело в том, что искатели каучука закупали здесь различные продукты, да и туземцы продавали все, что давали им джунгли. Томек и капитан Новицкий отправились в полицию, а остальные участники экспедиции решили сделать необходимые покупки.

Прочитав официальную бумагу префекта Икитос, начальник местной полиции сделался предупредительно вежливым, а когда Томек рассказал ему о цели экспедиции, полицейский бессильно развел руками и сказал:

— Варгас не сможет ничего сказать, даже если вы найдете средство развязать ему язык.

— В случае необходимости я сумею с ним побеседовать по-матросски, — пригрозил капитан Новицкий.

Начальник полиции одобрительно взглянул на высокого, широкоплечего моряка, и ответил:

— Думаю, что вам удалось бы развязать ему язык, но Варгаса, к сожалению, нет в Уаире.

— А куда он девался, если можно спросить? — отозвался Томек.

— Два месяца назад из Лимы пришел приказ арестовать Варгаса. Он обвиняется в убийстве и торговле рабами, — ответил начальник. — Я лично пытался его арестовать, но его, видно, предупредили, потому что он сумел заранее улизнуть в джунгли к своим приятелям пирам.

— И что будет дальше? — спросил Новицкий.

— А что должно быть? — удивился начальник полиции. — Лима далеко, а мстительные пиры — близко. Здесь, в этом участке, кроме меня есть еще двое полицейских. A у всякого гациендера к услугам множество индейских рабов. Когда в Контаману приезжают вооруженные банды искателей каучука, я со своими людьми запираюсь в участке и терпеливо жду их отъезда.

— Да, вы довольно ясно обрисовали положение, — насмешливо сказал Новицкий. — Видимо, нам придется как-нибудь справляться самим.

— Советую сохранять сугубую осторожность, в особенности в Гран-Пахонали. С кампами шутить не стоит.

— Мы знаем это. Пожалуйста, сообщите префекту в Икитос, что мы посетили вас. Мы еще сегодня уходим из Контаманы.

Друзья вышли на улицу. Вместе с остальными вернулись на пароход. Там как раз кончалась погрузка дров. Вскоре пароход отчалил от пристани в Контамане. Вечером друзья собрались на совещание. Они решили направиться в Уаиру, несмотря на бегство Варгаса. Ведь Смуга ушел в Гран-Пахональ из Уаиры. Друзья надеялись узнать там кое-что от индейцев пиров.

Шли дни… Время от времени пароход приставал к берегу, пополнял запасы дров и отправлялся дальше. По обоим берегам реки простирались непроходимые джунгли. С берегов в воду спускались густые заросли тростника. Иногда среди зелени открывались желтые песчаные отмели, на которых грелись на солнце крокодилы. Водяные курочки, цапли, разнообразные виды попугаев и множество птиц других пород водились здесь в неисчислимом количестве. Это было настоящее птичье царство. На западном горизонте все чаще можно было видеть цепи неприступных гор Андийской Кордильеры. Очарованный красотой пейзажа, Томек всматривался в необозримые дали и сказал:

— Здесь можно понять, почему Перу часто называют Страной Золота и Солнца^[126].

— Верно, Томек. Солнца здесь хватает, и как я узнал из книги, которую ты дал мне прочесть, испанцы нашли в Перу много золота, — согласился Збышек.

Именно жадность и жажда золота привлекли испанцев в Южную Америку, — сказал Томек. — Некоторые из них стремились также насадить здесь христианство.

Испания особенно нуждалась в золоте, поскольку длительные войны истощили казну. Многие испанцы, лишенные земли, стремились здесь разбогатеть. Они опустошали страны Латинской Америки, грабили и убивали индейцев. Не иначе относились к местному населению и португальцы, прибывшие сюда тоже за богатством. Не найдя золота, они занялись разведением сахарного тростника, пользовавшегося большим спросом в Европе, а для работы на плантациях стали привозить в Америку негритянских рабов. Другие европейские страны стали завидовать Португалии. Они тоже стремились к разведению собственных плантаций сахарного тростника, но испанцы и португальцы сумели отстоять свои завоевания.

Захватчики долго грабили богатства Латинской Америки, Только лишь на рубеже XVIII и XIX веков революционные завоевания народов Северной Америки и Франции позволили населению испанских и португальских колоний в Америке добиться независимости. После длительных войн испанские и португальские колонии превратились в ряд независимых государств.

— Эх, пройдет еще немало времени пока здесь воцарится справедливость, — заявил капитан Новицкий. — Мы воочию убедились, что в Амазонии и на берегах Укаяли царит вопиющее беззаконие.

— Томек прав, говоря, что конкистадоры опустошили Южную Америку, — вмешалась в беседу Наташа. — Я слышала, что у инков было прекрасно организованное государство.

— Не могу в это поверить, им не было известно даже колесо, — сказал Новицкий.

— Не будьте таким самоуверенным, капитан, — возразила Салли. — Не так давно я слушала в университете лекцию на эту тему. Инки были превосходными инженерами, строили в горах висячие мосты, на склонах устраивали террасы, чтобы предохранить почву от размыва. Умели строить оросительные системы на полях. Правда, они не знали колеса, но несмотря на это умели передвигать каменные глыбы весом в десятки тонн, из которых строили храмы и дворцы. Огромные каменные глыбы они не крепили раствором, но умели их так точно пригнать друг к другу, что в шов между ними не проходит острие ножа. Сооружения возведенные инками устояли против всяких бурь и землетрясений, которые легко разрушают дома, построенные современными инженерами.

Инки умели украшать керамические изделия; из золота и серебра они выделывали высокохудожественные вещи. Они не знали письменности в нашем понимании, но изобрели способ «записи» чисел в десятичной системе с помощью узлов на шнурах.

— Послушай, Томек, неужели эта пигалица говорит правду? — недоверчиво спросил Новицкий.

— Ты что, забыл? Ведь Салли изучает археологию. Должен сказать, что она превосходно запомнила лекцию. Огромная империя инков простиралась от северного Экуадора до центрального Чили. Основные города были: Кито в Экуадоре и Куско в Перу. Инки подчинили себе силой множество индейских племен. Население империи оценивалось на шестнадцать и даже тридцать миллионов человек. Правительство указывало своим подданным, где селиться, что разводить, сколько времени работать в день, когда охотиться и даже решало вопрос кто с кем и когда должен жениться. Все материальные ценности находились в исключительном владении царя, который распределял их между подданными по своему разумению. Царь решал все споры, жизненные проблемы людей и требовал беспрекословного подчинения. Когда испанцы завоевали империю инков, население было так приучено к послушанию, что подчинялось конкистадорам без особых протестов, так как люди считали, что произошла нормальная смена владетелей.

— Ну и просчитались, потому что попали в тяжелое рабство, — добавил Новицкий.

— Верно, инки, правда, тоже управляли своими подданными железной рукой, но, по крайней мере, заботились об их потребностях и защищали от нападения чужестранцев. А вот испанцы, убивали, грабили и вывозили все, что представляло для них какую-нибудь ценность.

— Интересно, сумели ли инки спрятать от испанцев хотя бы часть своих богатств?

— Думаю, что сумели, — вмешался Збышек. — В недоступных горах достаточно укромных мест.

— Кто знает? Есть еще столько совершенно необследованных районов, — согласился Томек.

— А что бы мы сделали, если бы нам удалось найти сокровища инков? — пошутила Наташа. — Я, например, сразу же поступила бы в Париже на медицинский факультет, а то я не смогла закончить курсы в Москве.

— А я организовала бы археологическую экспедицию в Египет или на Ближний Восток, — сказала Салли. — А ты, Томми? Можешь не говорить, я без того знаю! Ты организовал бы огромный зоологический сад в Варшаве, а может быть и этнографический музей?

— Прекрасная идея, я ее не забуду, — весело согласился Томек. — А ты, Тадек?

— Я? Я вам уже говорил, что не создан быть богатым. Разделил бы свою часть между вами и все.

— А я знаете что бы сделал? — воскликнул Збышек. — Я купил бы на Укаяли кусок земли и основал бы колонию для политических эмигрантов из Польши. Я бы назвал ее «Новая Варшава»^[127]. Что вы скажете на это?

— Внеси меня в списки поселенцев, — смеясь сказал Новицкий. — Я организую там судоходную компанию, которая соединить твою колонию с Икитос.

— А мы будем постоянно приезжать к вам в гости, — добавила Салли. — Отца мы выберем начальником колонии.

— Теперь дело за маленьким — надо только найти сокровища инков, — закончил Томек шуточные проекты.

На десятый день путешествия на реке стали встречаться сплавщики леса, которые гнали плоты из красного и кедрового дерева в Икитос. Как правило, сплавщиками были индейцы племени чамов. Некоторые из них, рядом с шалашами из пальмовых листьев, построенными на плотах, развели костры, пекли на них бананы и варили рыбу. В основание костров они клали толстый слой глины, а костер складывали из трех полен, которые горели только в местах соприкосновения друг с другом. Приготовив пищу, сплавщики раздвигали поленья, которые после этого долгое время тлели, сохраняя огонь до следующего раза.

Участники экспедиции с огромным интересом смотрели на сплавщиков леса. Ведь через два или самое большое через три дня им предстояло высадиться в Уаире, где они должны были непосредственно встретиться с жителями этих мест.

Ландшафт берегов Укаяли изменился. По мере продвижения вверх по реке, ее берега становились выше, вода все реже заливала сушу. К берегам вплотную подступили высокие горные цепи. Живительная прохлада, идущая с горных склонов несколько умеряла дневную жару, но зато ночи становились холоднее.

Пароход миновал место впадения реки Пачитеи в Укаяли, прошел рядом с небольшим городком Масисеей, откуда караванные пути через Кордильеру вели в Лиму. Масисея была также условной границей между нижней и верхней Укаяли. Здесь, вдоль левого берега реки простиралась Гран-Пахональ. где обитали индейцы племени кампа, а на противоположном берегу были владения пиров. Далеко выдвинувшаяся в реку огромная скала, казалось преграждала дорогу в царство индейцев. Вспененные буруны реки и коварные водовороты грозили катастрофой смелым путникам.

Прошло уже тринадцать дней с тех пор, как пароход отчалил от пристани в Икитос. Теперь он подходил к месту слияния реки Урубамбы и Апуримака^[128], которые дают начало Укаяли. Как раз вблизи места слияния этих двух рек стояла резиденция Варгаса, Ла Уаира^[129].

В полдень пароход пристал к берегу. Участники экспедиции стали помогать при разгрузке багажа, с любопытством поглядывая на поселок и гациенду Варгаса. Поселок выглядел неважно. Среди банановой рощи стоял ряд хижин, лишенных боковых стен, с крышами, покрытыми пальмовыми листьями. Капитан парохода показал нашим спутникам дом Варгаса, который отличался от других разве что большими размерами.

— Они не очень обрадовались нашему приезду, — сказал Новицкий Томеку, наблюдая толпу нагих детишек, с некоторого расстояния следивших за выгрузкой пассажиров парохода.

— Старшие спрятались от нас, они еще не знают кто приехал, — ответил Томек. — Соблюдают осторожность.

— Ничего удивительного, раз Варгасу грозит арест… — буркнул капитан Новицкий.

— Кто его здесь арестует? По-моему, со стороны перуанских властей Варгасу ничто не угрожает. Скорее какой-нибудь обиженный сообщник пырнет его ножом.

— Капитан парохода пошел в деревню, чтобы разведать обстановку. Индейцы его знают, может быть станут смелее.

— Ты прав, он уже возвращается с индейцами. Мы сможем поговорить с ними.

Вскоре к ним подошел капитан парохода, окруженный толпой мужчин и женщин. Мужчины с чертами лиц монгольского типа, хорошо сложенные, носили короткие штаны, а некоторые — только набедренные повязки. Женщины были только в коротких юбках не доходивших до колен. Изможденный вид женщин свидетельствовал о том, что на них были возложены все тяжелые работы.

— Варгаса в деревне нет, и неизвестно когда он вернется! — воскликнул капитан. — Я сказал пирам, что вы не имеете ничего общего с полицией, и они пришли поговорить с вами.

Прежде чем начать беседу с туземцами, Томек раздал женщинам по стеклянному ожерелью, а детишек угостил конфетами. Новицкий предложил мужчинам табак. Благодаря этому, холодок первого знакомства быстро развеялся. Как этого требовали правила хорошего воспитания, индианки выразили свою благодарность пискливыми восклицаниями.

Капитан парохода должен был отправиться в путь сразу же после высадки пассажиров в Уаире. Он спешил в лагеря сборщиков каучука, находящиеся в верховьях Урубамбы.

Капитан любезно распрощался со своими недавними пассажирами.

— Не доверяйте здесь никому, — предупредил он Томека и Новицкого. — Это дикая страна, и индейцы ненавидят белых. Искатели каучука им здорово залили сала за шкуру. Возможно, что в верхнем течении реки в деревушках пиров я встречу Варгаса. Что ему передать от вас?

— У нас к нему письмо от его хорошего знакомого из Манауса, сеньора Педро Альвареса. Скажите ему это. Может быть тогда он не будет нам мешать, — ответил Томек.

— Хорошо, я ему скажу. Пирам я сказал, что вскоре здесь появится большая экспедиция. Они будут опасаться в чем либо вредить вам.

— Спасибо, мы тоже как раз собирались сказать это, — поблагодарил Новицкий. — Ах, проглоти их акула, здесь больше баб, чем мужчин!

— У пиров многоженство в обычае. Чем больше ясен у кого-нибудь из них, тем большим уважением он пользуется среди своих, — ответил капитан. — Примерно через месяц я буду возвращаться в Икитос. Буду здесь спрашивать о вас. Оставьте мне письмецо.

— Мы оставим вам письмо, в котором сообщим, что намерены делать дальше, — ответил Томек.

Вскоре пароход отчалил от пристани Уаиры. Збышек Карский взял на себя функции заведующего хозяйством экспедиции, в чем он уже имел опыт, приобретенный во время путешествия по Новой Гвинее. Теперь под его руководством сюбео ставили палатки. Салли и Наташа занялись приготовлением обеда, а Томек и Новицкий пошли в деревушку пиров. Они намеревались найти семьи индейцев, пропавших в Гран-Пахонали вместе с Кабралом, Хозе и Смугой.

Томек не жалел табака и мелких подарков, поэтому у пиров языки развязались очень скоро. Большинство жителей Ла Уаиры прекрасно помнили Смугу. Они считали, что он поступил опрометчиво, так как по их мнению на территориях, где обитают свободные кампы находиться белому очень опасно.

Старейшина индейцев, Курака, замещавший Варгаса во время его отсутствия, нагнулся к белым и сказал:

— Плохо сделал, сам пропал и погубил остальных. Оттуда никто не вернется. Там живут дикие индейцы.

— Я слышал, что пиры живут с кампа в мире, — вмешался Томек.

— Дикие индейцы считают всех, кто дружит с белыми предателями, — сказал Курака. — Этот белый не был умным человеком, у него не было даже жены.

— Интересно, сколько жен у тебя? — спросил Новицкий.

Курака сразу же погрустнел.

— Три, — ответил он. — У нас плохо. Есть и такие, у которых всего одна или две жены. Вы тоже, видать, не очень богаты. С вами всего лишь две женщины. Чьи они?

— Одна из них — моя жена, а вторая — жена брата, — ответил Томек.

— А у тебя сколько жен? — обратился Курака к Новицкому.

— Столько, сколько у тебя пальцев на руках и на одной ноге, — сохраняя серьезность в голосе, — ответил Новицкий, незаметно подмигивая другу.

— В самом деле?! — изумился Курака. — Где же они?

— Я оставил их дома, пусть работают. Они приготовят гору еды. Когда я вернусь, буду лежать на гамаке целый день и есть.

В глазах Кураки появилось выражение восхищения и зависти.

— Столько жен, это много стоит… — шепнул он.

— Мы тебе дадим много подарков для жен, а может быть ты купишь себе еще одну, — предложил Новицкий.

— А что вам надо за это? — полюбопытствовался Курака.

— Ничего, или почти ничего… Ты покажешь нам только тех, которых отцы или сыновья пошли в Гран-Пахонали с теми белыми и исчезли, — пояснил Томек.

— Неужели только это?

— Да, кроме того, скажешь им, чтобы говорили правду.

— Хорошо, я сделаю это.

До наступления вечера друзья провели много бесед. Каждая из них неизменно кончалась вручением более или менее ценного подарка, в зависимости от важности полученных сведений. Из показаний пиров вытекало, что крупную роль во всем деле исчезновения Смуги играл проводник из племени кампа, который сам предложил Смуге свои услуги. Это он, оказывается, посоветовал Кабралу и Хозе скрыться от Смуги в Гран-Пахонали, и показал им дорогу к развалинам древнего города в горах. Видимо, потом он повел туда же и Смугу.

Многие из пиров бывали в Гран-Пахонали, куда ходили вместе с Варгасом на охоту за рабами. Томек и Новицкий расспрашивали их о древнем городе. Почти все индейцы слышали о существовании в горах каких-то развалин. В качестве ориентиров индейцы указывали на «маркас», то есть камни с начертанными на них знаками. Во время поездки по Гран-Пахонали один из индейцев видел их собственными глазами. Он нарисовал на песке дорогу к ним. Томек перенес маршрут в записную книжку и спросил:

— Если вы знаете дорогу, то почему до сих пор никто из вас не нашел этот древний город?

— Никто не дойдет туда, — шепнул индеец, оглядываясь тревожно, не подслушивает ли кто-нибудь.

— Почему?! — удивился Томек.

— К западу от знаков находится Ужасный лес. Это лес смерти. «Кто туда попадет, непременно умрет. Я тебе сказал об этом, но прошу не ходи туда, иначе вы все погибнете.

— Кто же запрещает ходить в тот лес?

— Дикие индейцы из племени кампа… — совсем тихо ответил индеец. — Когда-то двое белых хотели увидеть древний город. Один из них даже взял с собой много вооруженных людей. Ни один не вернулся.

XVIII
УМИРАЮЩИЙ КАМПА

Вот уже три дня, как наши путешественники, оставив Уаиру шли через леса перуанской Монтании^[130], придерживаясь северо-западного направления. В Ла Уаире Томек нанял было нескольких носильщиков из числа индейцев пира, но те, пройдя с экспедицией всего лишь два дня, категорически отказались идти дальше. Никакие убеждения, ни обещания хорошего вознаграждения не помогли. Пиры попрощались и ушли обратно в свою деревушку.

Участники экспедиции предвидели, что в дороге могут оказаться без носильщиков. Поэтому еще в Манаусе они до минимума ограничили багаж. Когда пиры ушли, Томек разделил багаж между индейцами сюбео, и экспедиция снова двинулась вперед, хотя теперь уже несколько медленнее.

Девственный лес Монтании поражал красотой пейзажа и пышностью растительности. Путников в особенности удивило огромное разнообразие видов деревьев. Рядом с лесными великанами росли низкие и даже маленькие, хилые деревья. Жадно поглощая лучи живительного солнца, большие деревья не давали другим растениям развиваться вокруг себя. Густой стеной лиан, росших от вершины до самой земли, они ревниво ограждали себя от проникновения других. Одни из величественных деревьев росли в одиночестве, другие — группами или парами. Рядом с палисандровыми и красными деревьями росли кедры, каучуконосы и другие виды, отличающиеся иногда твердой, как сталь, древесиной. Между крупными деревьями простиралась чаща подлеска, состоявшего из густого покрова низких деревьев, кустарников, часто колючих, и великолепных пальм, поражающих разнообразием форм. Кокаиновые кусты^[131], с ароматным, возбуждающим запахом листьев, росли рядом с плотоядными, хищными растениями, или такими, сок которых способен ослепить, отравить или, наоборот, вылечить человека. Сваленные бурей на землю огромные стволы деревьев, часто преграждали путникам путь, другие стволы, увитые лианами висели в воздухе. Деревья, их кроны и стволы опутаны здесь тысячами различных вьющихся растений, похожих на огромных змей. Они соединяли вершины деревьев в единое целое, создавая вверху сплошной покров, только кое-где, в разрывах, пропускающий солнечные лучи вниз.

Во главе каравана шли Томек, Габоку и Динго. В нескольких шагах позади, находились Наташа, Салли, Мара — жена Габоку, и Збышек. За ними гуськом шли сюбео с поклажей на спинах, а шествие замыкал капитан Новицкий. Во время путешествия по лесу все по индейскому обычаю сохраняли полное молчание.

Динго бежал впереди. Он ежеминутно настораживал уши, но поднимал морду вверх или опускал ее почти до самой земли, все время что-то вынюхивая и к чему-то прислушиваясь.

Томек не спускал взгляда с верного Динго. Он знал, что великолепно выдрессированный пес предупредит его заранее об опасности. Габоку тоже время от времени бросал взгляд на четвероногого проводника, но и сам внимательно следил за всем, что происходит вокруг. Он непрерывно вглядывался в густую чащу леса, вслушивался в звуки, доносившиеся из глубины джунглей и время от времени носом глубоко втягивал воздух, пытаясь уловить запах, несущий опасность. Остальные сюбео во всем следовали ему, ведь все они тоже были частичкой этих диких тропических лесов и были знакомы со всеми их особенностями. Белые участники экспедиции, видя это, проникались к сюбео глубоким доверием.

Уход пиров совсем не обескуражил индейцев сюбео. Заставил только удвоить бдительность. В Икитос все сюбео получили современные винтовки, с которыми они не расставались. Кроме огнестрельного оружия, сюбео взяли с собой луки и колчаны со стрелами, а также щиты из дубленной шкуры оленя, тапира или ягуара. Во время боя они вбивали один конец щита в землю и, прячась за ним, стреляли в неприятелей. После ухода носильщиков сюбео пришлось нести не только оружие, но и багаж экспедиции, то есть: палатку для женщин, несколько одеял, гамаки, москитьеры, запасы продовольствия, а именно: фасоль, рис, муку. сахар, жиры, чай и консервы. Мара, жена Габоку, несла часть снаряжения наравне с мужчинами. Томек не мог возражать против этого, так как у индейцев тяжелая работа женщин была в обычае, которого он не мог нарушать. Кроме того, все белые несли в рюкзаках свои лучные вещи и неприкосновенный запас продовольствия.

К вечеру третьего дня путешествия экспедиция вышла из лесу в обширную долину, прорезанную руслом небольшого ручья. Воды в ручье было мало. На песчаных островах отдыхали крокодилы, тучи птиц взлетали в воздух, испуганные появлением людей. Томек стал искать место, удобное под разбивку стоянки на ночь. Все были голодны и до крайности измучены.

Караван остановился на небольшой поляне, на берегу ручья. Мужчины с помощью мачете расчистили место, разбили палатку, внутри которой подвесили гамаки для женщин. Для себя такие же гамаки они развесили между деревьями, росшими вокруг полянки.

Габоку с двумя помощниками сюбео насобирали веток тефрозии^[132], вырванной из земли вместе с корнями. Из корней этого растения индейцы добывали яд для ловли рыбы. Почти в каждой хижине, в любой индейской деревушке, можно было найти сосуд с этим ядом. Во время похода индейцы не делали настойки из тефрозии, а просто разбивали их ветки и корни камнями и собирали сок.

Собрав достаточное количество яда, двое туземцев отправились вверх по течению ручья, и бросили в воду размозженные камнями корни и стебли растения. Вскоре мимо стоянки путешественников стали плыть рыбы, ошеломленные сильнодействующим ядом. Чтобы предохранить себя от возможного нападения жадных пираний, туземцы громко хлопали ладонями по воде, после чего храбро входили в русло ручья и руками выбрасывали рыбу на берег.

Индианка Мара и Салли занялись чисткой улова. Проголодавшийся капитан Новицкий охотно помогал им, несмотря на то, что днем во время похода сильно пострадал от укусов ос. Наташа уселась у костра на сваленном стволе дерева. Збышек помогал ей выдавливать клещей, впившихся в кожу ног. Сюбео, как только закончили неотложную работу по устройству лагеря тоже занялись борьбой с клещами и в особенности с земляными блохами, от которых страдали босые индейцы.

Томек устал не меньше других, но решил до наступления ночи осмотреть ближайшее окружение лагеря. Взял с собой штуцер и свистом позвал Динго.

— Я скоро вернусь, — сказал он Новицкому. — Необходимо убедиться, что нам ничто здесь не угрожает.

— Разнюхай немного, это не повредит, — согласился моряк. — Скорее бы настала ночь. Покоя не дают надоедливые москиты.

— Вечером на нас нападут комары.

— Это верно, но я предпочитаю комаров. А то эта мошкара кусается целый день. Возвращайся скорее, сейчас будет готов ужин.

— Будь осторожен, Томми! — шепнула Салли, посылая мужу улыбку.

Томек пошел берегом вверх по течению ручья, потом полукругом стал обходить лагерь. Когда он стал подходить к берегу ручья несколько ниже места, где была разбита стоянка, Динго, который все время сохранял полное спокойствие, вдруг ощетинил шерсть на загривке и гневно оскалил зубы. Томек жестом приказал ему успокоиться, а сам стал внимательно всматриваться в лесную чащу впереди. Ничего подозрительного не заметил. В лесу царила полная тишина, только слышался шум быстрого течения ручья. Томек не вдруг понял о какой опасности предупреждает его четвероногий друг.

Они как раз стояли на тропе, протоптанной животными, идущими на водопой. На ней было множество следов капибар. На самом берегу росло высокое раскидистое дерево. С одной из толстых ветвей, горизонтально нависшей над водой ручья, неподвижно свисал огромный анаконда^[133]. Если бы не Динго, Томек не заметил бы буро-желтое тело удава, покрытое черными, круглыми пятнами, весьма похожее на одну из свисавших с дерева лиан. Огромная змея обвила хвостом ствол дерева, Остальным туловищем нависая над местом водопоя.

Томек сообразил, что собака избавила его от грозной опасности. Ведь он собирался дойти до берега ручья по проделанной капибарами тропинке, над которой как раз и висел анаконда. Удав становился особенно опасным, если ему представился случай опираться о ствол дерева. Тогда его сила удесятерялась, так как он сдавливал жертву с силой рычага, используя в качестве опоры древесный ствол. Анаконды очень охотно душили в своих объятиях капибар, агути и других мелких млекопитающих, хотя не брезговали и птицами. Томек предпочитал не думать о том, что могло бы произойти, если бы он, не подозревая о грозящей опасности, остановился бы под свисающим анакондой. Томек осторожно отступил в лес и вернулся в лагерь.

— Ну, как, все в порядке? — спросил у него Збышек.

— Я не заметил ничего подозрительного, — ответил Томек. — В лесу множество звериных следов, можно бы поохотиться на заре. Почуяв запах жаренной рыбы я понял, что очень проголодался.

— Как раз капитан жарит рыбу на раскаленных камнях, — вмешалась Салли. — А мы приготовили фасолевый суп.

Сюбео насобирали в лесу валежника на ночь. Теперь они купались в водах ручья. Как видно, они не опасались пираний, ядовитых хвостоколов, скатов и маленьких рыб канеро, которые впивались в тела животных и людей.

После ужина Томек достал карту Перу и долго размышлял над ней. За это время Новицкий распределил ночные дежурства и присел рядом с Томеком. Остальные участники экспедиции легли спать.

На небе появились яркие звезды. Некоторое время Новицкий смотрел на созвездие Южного Креста, потом подложил в костер дров; со склонов гор с ветром шла волна холода. Закурил трубку.

— Ну как, ты определил маршрут на завтра? — спросил Новицкий.

— Я не совсем уверен, но, пожалуй, скоро нам придется отклониться к северу, — ответил Томек — Где-то поблизости должна находиться индейская тропа, ведущая в Гран-Пахональ.

— Думается, ты прав, пиры говорили, что до тропы можно дойти за три дня.

— Я не уверен можно ли доверять их словам.

— Мы, пожалуй, уже подошли к Гран-Пахонали, раз пиры не хотели идти с нами дальше. Любопытно посмотреть на этот лес смерти, которого они так боятся. А может быть они только хотели нас напугать?

— По словам полковника Рондона в тех местах обитают немирные индейские племена, которые с оружием в руках преграждают путь на свои земли.

— В чаще мы не сумеем защитить себя от отравленных стрел из засады.

— Я как раз об этом думал, — ответил Томек. — Лес смерти отделяет Гран-Пахональ от долины, которая ведет в глубину гор, где будто бы находятся развалины древнего города.

— Они в степи нас высмотрят, а потом в джунглях перестреляют как миленьких.

— Посмотри, Тадек, восходит луна. В неверном ее свету все предметы приобретают странные очертания.

— Ах, проглоти тебя акула! Романтическое настроение мне ни к чему…

— Не в том дело.

— А в чем? Стой, ты сказал, что все предметы в лунном свете приобретают странные очертания… Неужели ты намерен пробраться через степь ночью? Как пить дать, идея хорошая! Думаю, что у индейцев в степи есть дозоры. Если они нас не заметят, то в лесу о нас не будут знать.

— Я как раз об этом и думал, — согласился Томек. — Мы можем идти ночью, а днем скрываться в чаще.

— В светлую ночь горы хорошо видны на фоне неба, и не дадут нам заблудиться. Ах, если бы только знать, как выглядит эта их Гора Сына Солнца!

— По-видимому, это один из действующих вулканов, ведь по словам пиров, духи инков, кроющиеся в горе иногда проявляют свой гнев, зияя огнем.

— Ой, сдается мне, мы не найдем развалин того города…

— А я и не намерен искать город; мы просто идем по следам Смуги. Только так можно что-либо узнать о его судьбе.

— Ты прав. Если завтра мы найдем тропу, то это подтвердит правдивость слов пиров.

* * *

Экспедиция тронулась в поход сразу же после рассвета. Путники шли вверх по берегу ручья. На отдых Томек решил задержаться только к вечеру. Но караван с самого утра стал встречать на своем пути различные препятствия. Сначала Мара чуть не наступила на курукуку, одного из самых ядовитых пресмыкающихся этих мест. К счастью, индианка несла в руках щит, принадлежавший мужу, колчан со стрелами и лук. Когда курукуку бросился на нее, норовя укусить в бедро, Мара машинально заслонилась щитом. Благодаря этому змея не укусила ее, а прежде чем она успела возобновить нападение, сюбео зарубили ее мачете.

Не прошло и часа со времени нападения змеи, как Томек поскользнулся и упал на колючий куст и получил ряд весьма болезненных царапин. Потом на членов экспедиции напали разозленные осы, а в конце Динго стал проявлять явное беспокойство. Он стал вынюхивать следы на земле, сосредоточенно втягивать воздух, поворачивать морду против ветра, потом стал отбегать в лес, возвращаться оттуда, пока Томек не задержал всех, тихо говоря:

— Динго хочет нам что-то сказать…

— Может быть он предупреждает об опасности? — спросил Збышек.

— Пожалуй, нет. Если бы нам что-нибудь угрожало, он взъерошил бы шерсть и оскалил бы зубы. Ну, в чем дело, Динго?

Пес потерся боком о ноги Томека и стал поглядывать то на него, то в чащу леса.

— Гляди, браток! Он что-то нашел в лесу, — сказал Новицкий.

— Надо проверить, в чем тут дело, — ответил Томек.

— Пойдем вместе. Габоку командуй здесь, вместо нас!

— Остановитесь здесь и немного отдохните, — добавил Томек. — Два выстрела подряд из винтовки будут значить, что нам требуется помощь. Ищи, Динго, ищи!

Пес бросился в лес, вынюхивая следы на земле. Через некоторое время стал кружить на месте, будто потерял след, но вскоре уверенно пошел дальше. Вдруг остановился, поднял морду вверх и стал принюхиваться.

— Что он нашел? — шепотом спросил Новицкий.

Томек красноречиво приложил палец к губам.

Динго оглянулся на них, потом, как тень исчез в кустах.

Томек осторожно раздвинул ветки и углубился в чащу. Новицкий достал из кармана револьвер. Держа его на взводе, направился за Томеком. Пройдя несколько шагов, они остановились. Кончились заросли низкого кустарника. На полянке перед ними росло огромное дерево с зонтичной кроной из перистых, темно-зеленых листьев^[134]. Плоды на дереве и вся его кора были покрыты длинными колючками. От цветов шел сильный аромат. Под сенью дерева стоял примитивный шалаш. Его каркас был сделан из нескольких низкорослых пальм, притянутых верхушками друг к другу и связанных лианами.

Динго стоял у входа в шалаш. Он ежеминутно оглядывался на чащу кустов, словно приглашая, прячущихся мужчин, войти.

— Ах, проглоти тебя акула! — буркнул Новицкий. — Там, пожалуй, лежит кто-то?

— Идем, Динго держится спокойно.

Через минуту друзья очутились у входа в шалаш. Томек осторожно раздвинул листья, закрывавшие вход. В шалаше, на подстилке из пожелтевших пальмовых листьев лежал полуобнаженный индеец. Все тело его было покрыто гнойными струпьями и ранами. Голова опиралась на толстую, высохшую ветку. Из-под полузакрытых век, лихорадочно блестели глаза.

— Этот человек умирает… — шепнул Томек.

— Да, остались от него, как говорится, рожки да ножки. Насекомые поедают его, хотя душа еще держится, — тихо сказал Новицкий.

— Посмотри, сколько здесь веточек кустарника кока!

— Черт возьми! У него старое индейское ружье и современная винтовка! А несмотря на это, он умирает с голоду.

Томек проскользнул в шалаш. Чтобы лучше присмотреться к умирающему, убрал прикрывавшие его листья.

— Вот что, Тадек, позови-ка наших, этого человека нельзя так оставить.

— Ясно, что ему надо помочь. Возьми мою манерку с ромом и влей в рот несколько капель.

Новицкий исчез в чаще.

Томек нагнулся над умирающим. Осторожно раздвинул ему губы и влил несколько капель рома. Это подействовало моментально. Костлявыми пальцами индеец схватил руку Томека, притянул к себе манерку и сделал порядочный глоток. Чуть не захлебнулся. Томек с силой вырвал у него манерку из рук. Ведь большая доза алкоголя могла ускорить конец. Этот человек умирал не столько от ран, покрывавших его тело, сколько от голода и жажды. Видно было, что он очень давно ничего не ел и не пил.

Индеец тяжело дышал. Видимо, он пришел в себя, потому что взгляд его стал осмысленнее.

— Дай кока… — шепнул он.

— У меня нет, — ответил Томек, удивленный требованием умирающего.

— Растет… близко…

Томек поднялся и вышел из шалаша. Он сообразил, что кусты кока должны находиться где-то очень близко, раз около умирающего было столько веток, лишенных листьев. Томек сразу же понял, что сок из листьев коки поддерживал силы умирающего. Впрочем, он знал, что уже поздно спасать этого истощенного человека.

Индеец с трудом жевал листья коки, принесенные ему Томеком. Во всяком случае, еще до прихода остальных членов экспедиции в глазах индейца появилось оживление. Казалось силы возвращаются к нему.

Через каких-нибудь полчаса хрипло залаял Динго, и ткнул мордой в колено Томека. Подходили остальные участники экспедиции. Вскоре они очутились рядом с шалашом. Наташа, исполнявшая в экспедиции функций~врача, нагнулась над умирающим.

— Ему, видимо, нельзя ничем помочь, — сказал Томек. — Искорка жизни тлеет в нем главным образом благодаря листьям коки. Он умирает.

— В каком ужасном состоянии он находится… — сказала Салли, потрясенная видом индейца.

— Как видно, он уже давно лежит здесь без движения, — сказал капитан Новицкий. — У него не было сил даже защитить себя от укусов насекомых.

— Интересно, кто он и откуда? Со мной он говорил по-португальски, — заметил Томек.

Новицкий нагнулся над индейцем. Влил ему в рот несколько капель воды. Вдруг раздался пронзительный крик Наташи. Молодая женщина разразилась рыданиями. Только теперь Томек заметил, что Наташа судорожно сжимала в руках пояс, прикрепленный к кожаной сумке индейца.

— Наташа, что случилось? Что с тобой? — озаренный внезапной догадкой, воскликнул Томек.

Наташа с трудом пыталась овладеть собой. Через минуту прерывающимся голосом она шепнула:

— Это дорожная сумка Смуги. Я сама ее купила перед отъездом из Манауса…

— Ты в этом уверена? — крикнул Новицкий.

— Наташа, возьми себя в руки, неужели это возможно?! — воскликнула Салли.

— Здесь его… монограмма… серебряная… Это подарок… от меня…

Новицкий выхватил у нее кожаную сумку. Нашел в ней несколько патронов, компас и немного мелких монет.

— Откуда это у тебя, говори! — хрипло спросил он, подсовывая индейцу под нос сумку Смуги.

Индеец молчал. Как видно, он снова стал терять силы, потому что только водил тусклыми глазами по лицам, окружавших его людей.

Как вдруг к Новицкому подошел Габоку. Он взял из его рук сумку, тщательно осмотрел ее, потом поднял с земли винтовку и кремневое ружье индейца. Присел у ложа умирающего. Левой рукой схватил его за плечо, а правой достал из-за пояса нож. Приставил острие к горлу индейца.

— Что ты сделал с тем белым, паршивый пес? — с угрозой в голосе спросил он.

— Габоку, спрячь нож! Этот человек умирает! — приказал Томек.

Габоку посмотрел на него. В его глазах не было и тени жалости.

— Сумка, винтовка сеньора Смуги, — сказал он. — Этот проклятый кампа был у Смуги проводником.

— Ты не ошибаешься? — недоверчиво спросил Новицкий.

— Я узнал этого паршивого пса!

— Ты… Габоку, — шепнул умирающий.

Томек приблизился к индейцу. Жестом попросил всех соблюдать тишину. Нагнулся над постелью больного.

— Так это ты вывел нашего друга в Гран-Пахональ? — спросил он. — У тебя его сумка и винтовка. Он погиб? Говори правду!

Индеец взглянул на Томека так, будто совершенно пришел в себя.

— Слушай внимательно! Смуга наш друг. Мы ищем его. Ты умираешь и мы ничем не можем тебе помочь. Скажи правду, это даст тебе облегчение. Тот белый погиб?

— Вы все его друзья? — тихо спросил индеец.

— Да, все.

— Ты, паршивый пес, погубил настоящего друга всех индейцев, — не выдержал Габоку. — Ты знал, что белый выкупил из рабства у Варгаса людей моего племени. Он выкупил и тебя, и твою жену. Ты не индеец, если твое сердце забыло о благодарности.

Умирающий приподнялся, опираясь на локоть. Неожиданно сильным голосом ответил:

— Не говори так! Я свободный индеец! Я не выслуживаюсь белым!

— Тот белый, которого ты погубил, был также другом храбрых индейцев из племени кампа. Ты прекрасно знаешь, что он преследовал злых белых.

— Он жив…

— Скажи, где он? Эти белые его и наши друзья. Ты знаешь, что пришел твой конец, отплати этим белым добром за добро!

Индеец тяжело упал на подстилку. Он с трудом дышал. Долго собирался с силами, потом начал говорить:

— Белый достиг цели. Догнал одного из двух убийц. Тот уже умирал, раненый стрелой. Знал меня… Это я посоветовал белым убийцам спрятаться в развалинах города, а потом привел туда и вашего друга. Когда умирающий обвинил меня в предательстве, метис, который шел с вашим другом выстрелил в меня из револьвера. Я лежал без сил. Потом пришли наши. Они, видимо, уже поймали белого. Думали, что я мертв… Они убили мою жену, чтобы никто не мог сообщить об их делах. Когда они ушли, я спрятался в лесу. Нашел винтовку и сумку, В ней было немного продуктов. Я спасся, но знал, что наши выслеживают меня. Они меня убили бы, хотя я один из них. Я знал тайну. В лесу я прятался много, много лун. Боялся, что за мной следят. Однажды падающее дерево раздавило мне ногу. Я добрался сюда, построил шалаш и стал ждать смерти.

— Скажи, белый находится в древнем городе?

Умирающий в ответ кивнул утвердительно головой.

— Ты знаешь дорогу туда? — спрашивал Габоку.

— Это тайна племени кампов, тайна индейцев, — ответил умирающий.

— Я такой же индеец, как и ты! Скажи как пройти в тот город? Мы должны спасти нашего друга. Скажи только одному мне. Я готов присягнуть на души наших предков, что никогда и никому не покажу дорогу, которую ты мне укажешь.

— Если узнаешь дорогу — погибнешь! Погибнешь так же, как погибаю я. Они догадались, что я уцелел. Много, много лун ищут меня. Ходят здесь близко. Поэтому у меня есть ружье и патроны, я не мог охотиться — боялся выстрелом привлечь врагов. Из-за этого умираю. Ты тоже хочешь погибнуть?

— Я готов умереть, чтобы спасти друга!

— Хорошо, духи наших предков, которые уже пришли за мной, говорят, что ты тоже индеец. Ты сохранишь тайну. Пусть все выйдут отсюда и оставят нас одних.

Габоку взглянул на друзей. На его лице, словно выточенном из цельного куска камня, нельзя было прочесть обуревавших его чувств.

— Пусть все уйдут на берег ручья. Ждите меня там.

— Берегитесь, кампы близко!

Томек протянул умирающему руку.

— Прощай, воин! Мы все стали твоими друзьями. Нам очень жаль, что ничем не можем тебе помочь. Я обещаю тебе, что никогда и никому мы не выдадим тайны свободных кампов.

Умирающий с трудом подал Томеку руку. Потом с ним попрощался капитан Новицкий и все, кроме Габоку, вышли из шалаша.

Им пришлось довольно долго ждать на берегу ручья. Томек даже выслал в разведку троих сюбео, которые вернулись через час с сообщением, что нигде нет каких-либо подозрительных следов. В конце концов появился и Габоку.

— Идем! — кратко сказал он.

— Ну, что с этим несчастным? Можем ли мы оставить его так без всякой помощи? — возмутился Новицкий.

— Мы должны остаться с ним, пока он еще жив, — сказала Салли. — Необходимо помочь ему.

— Его дух уже в Стране Предков. Ему уже больше ничего не надо, — пояснил Габоку.

— Он умер? В твоем присутствии? А может быть?… — Новицкий замолчал и красноречиво посмотрел на рукоятку ножа, торчавшего из-за пояса индейца.

Габоку ничуть не смутился. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Умер, как и положено свободному индейскому воину. Разве тебе этого мало?

XIX
К РАЗВАЛИНАМ ДРЕВНЕГО ГОРОДА

Габоку ничего не сказал о последней беседе с бывшим проводником Смуги. Он заявил только:

— Идем, теперь я поведу вас!

Габоку занял место впереди каравана. Новицкий приказал Збышеку идти в арьергарде, а сам, с Томеком и Динго пошел в нескольких шагах сзади Габоку. В таком порядке, в полном молчании, они прошли около полукилометра вверх по течению реки.

— Интересно, что Габоку узнал от индейца, — на польском языке обратился Новицкий к Томеку.

— Думаю, что этого он нам никогда не скажет, — ответил Томек. А нам неудобно его спрашивать.

— Верно, но речь идет о безопасности всей экспедиции. Ты хоть немного ориентируешься в том, где мы находимся?

— Конечно!

— И сумеешь найти дорогу обратно в Ла Уаиру?

— Ничуть не сомневаюсь в этом, — уверенно сказал Томек. — Правда, этот район на карте пока еще обозначен белым пятном, но я ежедневно наношу на нее пройденный маршрут. Вчера вечером я даже начертил свою собственную карту, притом, надеюсь, довольно точную.

— Я знаю, браток, что ты такой же прекрасный географ, как и твой папаша. Помни, однако, что в этой твоей карте может быть будет единственное наше спасение.

— Ты не доверяешь Габоку? — удивился Томек.

— Не в этом дело! Живая, ходячая карта с винтовкой в руках, — слишком легко ее потерять. Я предпочитаю бумажную карту в твоем кармане.

— У нас нет выбора, Тадеуш.

— Знаю это, но надо все предусмотреть. Слушай, ты начальник экспедиции, на тебе лежит огромная ответственность.

— Что ты хочешь этим сказать? Говори без обиняков!

— Мы обещали кампе, что никому не выдадим тайну свободных индейцев, и сдержим данное слово. Но все же ты смотри в оба, замечай дорогу, наноси ее на карту, чтобы в случае чего мог вывести нас назад в цивилизованный мир. Потом можешь эту карту сжечь.

— Я об этом уже думал. Сделаю так, как ты советуешь. Если со мной что-нибудь случится, карта будет лежать в левом кармане блузы. Понимаешь?

— Понимаю, и сожгу ее в свое время.

Примерно через час Габоку повернул к лесу. Здесь довольно часто приходилось прорезать себе дорогу с помощью мачете. Скорость похода значительно уменьшилась. Вскоре экспедиция опять очутилась на берегу какого-то ручья и Габоку повел ее вверх по течению. В этот день путники еще несколько раз углублялись в лес, переходили все новые и новые ручьи, пока, наконец, перед самым закатом солнца остановились на ночлег на берегу одного из них. Сюбео развели костер на индейский манер. Они старательно подобрали дрова из пород не дающих дыма, столб которого мог привлечь внимание врагов. После ужина Новицкий распределил дежурства и, следуя установившемуся обычаю, уселся рядом с Томеком, тщательно изучавшим карту.

— Возможно ли, чтобы Габоку мог со слов кампы запомнить такой сложный путь, по котором мы шли сегодня? Каким образом, умирающий мог ее так точно описать? Большую часть дня мы шли по бездорожью, — тихо сказал Новицкий.

— Я нигде не заметил каких-либо знаков или ориентиров, — согласился Томек.

— Ты прав, я знаю одно — мы переправились через семь ручьев.

— Только через два, Тадеуш, — возразил Томек. Кроме ручья, на берегу которого скрывался кампа, мы шли еще по берегу второго ручья, впадающего в первый.

— Не говори глупостей, я очень тщательно считал все переправы!

— Не сомневаюсь в этом, но я уверен, что мы несколько раз переходили через один и тот же ручей. Габоку нарочно кружил, чтобы сбить нас с толку. Понимаешь?

— А ты, случайно, не ошибаешься?!

— Нет, я в этом уверен вполне. Подобный фокус пытался со мною сыграть и Красный Орел в Мексике, когда вел меня на встречу с Черной Молнией. Он тоже не хотел выдать убежище вождя свободных апачей.

— Да, да, теперь я вспомнил, ты мне рассказывал об этом.

— Сегодня я всю дорогу сверялся с компасом и обращал внимание на положения солнца и горных цепей. Поэтому я не дал себя обмануть. Отсюда я могу показать прямую дорогу в Уаиру.

— Ну, ну, у тебя недаром башка на плечах! Деньги, что выложил на науку твой папаша не пропали. Может быть ты скажешь далеко ли мы отошли от вчерашней стоянки?

— Недалеко, не больше двенадцати или пятнадцати километров. Посмотри на горы, разве мы приблизились к ним?

— Черт возьми, ты прав.

— Вдоль первого ручья мы шли прямо на запад, к горам, и прошли около пяти километров. Потом стали идти вдоль его левого притока, который течет с севера, значит, поднимаясь по нему вверх, мы шли на север. Вот поэтому мы так мало приблизились к горам.

— Ты меня поражаешь, браток. Ты нанес этот маршрут на карту?

— Да, сейчас тебе покажу. — Томек достал из подручной сумки зарисовку маршрута и продолжал: — Вот здесь Укаяли, Урубамба и Ла Уаира. В этом месте от нас ушли индейцы из племени пиров, а вот ручей и шалаш умиравшего кампы. Потом Габоку сделал круг на одном месте, и мы подошли к этому ручью. Впереди, то есть к северу от нас расположена Гран-Пахональ, а к западу Андийская Кордильера.

— Ага, значит завтра мы дойдем до Гран-Пахонали?

— Мне кажется, отсюда мы пойдем в горы.

— Почему ты так думаешь? Ведь для того, чтобы добраться до леса смерти надо пройти через Гран-Пахональ?

— Кампа ручался, что никто не пройдет через лес смерти. Раз Габоку взял на себя роль проводника, значит кампа рассказал ему о другой, безопасной дороге, а та может вести только через горы.

— Это, пожалуй, логично, но прав ли ты, узнаем завтра.

— Кто стоит на часах после нас?

— Збышек и Сатуру, а в самое опасное время, перед рассветом, Габоку со своим дружком.

— Прекрасно. Индейцы, как правило, нападают перед самым рассветом. Но, думаю, нам пока это не грозит. Динго весь день держался спокойно, да и теперь посматривает на нас одним глазом.

— Умнейший пес. Это он помог нам найти умирающего проводника Смуги.

В полночь друзья разбудили очередных часовых. Ночь прошла спокойно.

Сразу же после восхода солнца, путники отправились в дальнейшую дорогу. После нескольких часов марша Новицкий подошел к Томеку и шепнул:

— Ты угадал правильно. Мы идем в горы.

— Габоку перестал кружить на месте. Он, видимо, считает, что здорово нас провел и мы потеряли уже ориентировку.

— Бедняга! Он думал провести на мякине такого старого воробья, как ты!

Томек посмотрел в сторону горной цепи, которая высилась на горизонте синеватой полосой.

— Мы идем по другой дороге, не по той по которой шел Смуга. Он, пожалуй, первый поляк, которому удалось пройти через Гран-Пахональ^[135], — вполголоса сказал Томек.

— Мне тоже хотелось бы побывать в Гран-Пахонали, но с нами женщины, поэтому лучше обойти лес смерти стороной, — ответил Новицкий.

— Ну, наши женщины держатся молодцом!

— Да, а наша голубка лучше всех! Бой-баба! Мара прямо-таки молится на нее.

— Я немного беспокоюсь о Наташе. Она не очень хорошо чувствует себя в этой экспедиции.

— Ее очень взволновало исчезновение Смуги.

— Тише! Посмотри на Динго!

— Что это он так взъерошил шерсть! Может быть почуял зверя?

— Подождем наших. Теперь лучше подтянуться и идти большой группой.

Друзья остановились, скрывшись в тени большого каменного валуна. Уже несколько дней они шли по холмистому предгорью. Им все чаще встречались поросшие лесом холмы, огромные валуны и каменные осыпи.

— Места здесь самые подходящие для засады, — буркнул Новицкий, внимательно оглядываясь вокруг. — Плохо, что Габоку так неосторожно выдвинулся вперед.

— Я думаю, он вскоре остановится, чтобы подождать нас. Проверит дорогу…

— Динго все еще неспокоен, но я никого не вижу между валунами.

— Я тоже не замечаю ничего подозрительного. А вот и наши подходят.

— Вы решили передохнуть? — воскликнула Салли. — Мы все время взбираемся в гору. Здорово устали.

— Нагоним Габоку, и тогда отдохнем, — ответил Томек.

— По твоим расчетам мы уже должны находиться близ Гран-Пахонали, — сказала Наташа.

— Но теперь нас ведет Габоку, а не я, — ответил Томек. — Мы, по-видимому, идем другой дорогой. Ксерофитная растительность свидетельствует о том, что мы находимся на краю пустынного плато^[136]. Если повернуть немного к северу, то мы, несомненно, очутились бы в Гран-Пахонали.

Подошли носильщики, вслед за которыми появился Збышек. Капитан Новицкий, который непрерывно наблюдал за всем, что делается вокруг, снял винтовку переброшенную через плечо и щелкнул затвором. Поделав эту операцию, он сказал:

— Не останавливаться! Вперед! Ты, Збышек, не отставай. Всем держаться вместе!

— Ты, Тадеуш, будь около женщин, — вмешался Томек. — Я с Динго пойду вперед!

Держа штуцер под мышкой, Томек на несколько шагов выдвинулся вперед. Посматривая на Динго, он внимательно оглядывал скалы, валуны и росшие кое-где кустарники. Собака все время вела себя неспокойно — к чему-то принюхивалась, ерошила шерсть, скалила зубы.

Салли поняла, что положение ухудшилось. Поправила пояс с револьверами так, чтобы можно было моментально выхватить револьверы и начать стрельбу.

Вдруг Томек, как молния, прыгнул в сторону, стал на одно колено и, почти не целясь, выстрелил. Длинная, черная стрела, которая секунду назад была нацелена прямо ему в грудь, впилась рядом в землю. Томек в последний момент увидел индейца, высунувшегося из-за валуна. Быстрая реакция спасла ему жизнь. Стрелявший в него индеец, получив смертельное ранение, упал на край валуна и скатился с него прямо под ноги Томеку.

Однако прежде чем стихло эхо выстрела Томека, раздался ужасный боевой клич кампов. В воздухе просвистели стрелы.

— Динго, к Салли! — крикнул Томек.

Салли заставила Наташу и Мару скрыться за выступом скалы. Сама Салли тоже спряталась за валуном и, достав револьвер стала осыпать пулями нападающих. Верный Динго подбежал к ней: он взъерошил шерсть на спине, гневно оскалил зубы, готовясь броситься на защиту хозяйки. Жена Габоку, Мара, притаилась за скалой, держа наготове лук со стрелами.

Один из сюбео, шедший впереди всех остальных, сразу за женщинами, вдруг пошатнулся, выронил багаж, который нес, и с хриплым стоном повалился на землю. Черная стрела, выпущенная воином кампа пробила ему шею навылет.

— Укрыться за камнями! — скомандовал Новицкий, но сам и не думал прятаться. Ловкий и подвижный он непрерывно стрелял, выпуская пули одну за другой, причем ни одна не миновала цели.

Збышек присел за скалой, рядом с женщинами. Он не был метким стрелком, вдобавок неожиданное нападение в первый момент лишило его самообладания. Поэтому он то и дело промахивался. Зато, оставшиеся в живых четверо сюбео храбро и успешно поддерживали Томека и Новицкого. От вражеских стрел сюбео укрылись за щитами, а сами ружейным огнем метко поражали атакующих воинов.

Некоторое время в битве сохранялось равновесие сил и трудно было определить на чью сторону клонится победа. Большинство кампов были вооружены луками, только у некоторых были старые кремневые ружья. Томек и Новицкий мгновенно разделили между собой площадь обстрела. Томек, притаившись за скалой рядом с женщинами, держал под обстрелом правую сторону котловины, Новицкий — левую. Оба они опасались за жизнь Габоку. Почему он не вернулся, услышав выстрелы? Неужели погиб? Моментальная смерть сюбео, которому стрела пробила шею возбуждала подозрение, что индейцы применяют отравленные стрелы.

Томек заметил индейца, ползком пробиравшегося между камней. Прицелился в него. Высунувшись из укрытия, нажал курок. Сухой щелчок иглы подсказал ему, что магазин опустел. В этот момент индеец выстрелил из кремневки. Томек упал на колени, в глазах у него потемнело, кровь залила лицо. Увидев, что муж ранен, Салли побледнела, но как и пристало дочери австралийского пионера, спокойно нажала курок револьвера. Индеец вдруг выпустил из рук еще дымившееся кремневое ружье и сам упал на него. Тем временем Томек успел прийти в себя; пуля только оцарапала ему голову, на время ошеломив его. Держа в руках штуцер, он поднялся с земли. Это был самый трагический момент боя. Один из сюбео, увидев падающего начальника экспедиции, бросился ему на помощь. Но стоило ему только высунуться из-за щита, как оперенная стрела вонзилась ему в грудь. Вскоре сюбео умер. Наташа тоже хотела подбежать к Томеку, но с криком боли отпрянула на прежнее место. Стрела угодила ей в правое плечо.

Уверенные в победе индейцы, с адским воем бросились в рукопашную. Закаленный в трудах многих путешествий Томек, сумел преодолеть слабость. В его руках появились два револьвера. Новицкий тоже отбросил винтовку и взялся за револьверы. Серия метких выстрелов заставила индейцев приостановиться. Правда, трое из них набросились на Новицкого, но обозленный моряк из Варшавы справился с ними за несколько считанных секунд.

Томек выпустил из револьверов все пули и, заметив замешательство в стане врагов, схватил штуцер и побежал к женщинам. Салли пыталась остановить кровотечение из раны у Наташи, а Збышек не переставая стрелял из винтовки.

— Стрела или пуля?! — воскликнул Томек, обращаясь к жене.

— Стрела, рана пустяковая, — ответила та.

— Не перевязывай! — приказал Томек. Вырвал у Збышека винтовку и тремя меткими выстрелами вынудил индейцев залечь среди камней.

Не теряя времени Салли стала заряжать штуцер Томека. А тот вернул брату винтовку, говоря:

— Целься спокойнее, плавно нажимай курок. Скорее попадешь…

Томек нагнулся над лежавшей Наташей. Стрела попала в плечо наискосок, и нанесла не очень глубокую рану.

— Надо выжать кровь из раны, тебе будет немного больно, Наташа, — сказал Томек.

Когда Томек дотронулся до плеча, молодая женщина побледнела. Потом на ее лице появилась гримаса боли — она потеряла сознание. Томек с силой нажимал на мускулы вокруг раны, отчего снова обильно потекла кровь. Потом Томек высосал кровь из раны и смазал ее йодом.

— Томми, кампы бегут! — вдруг крикнула Салли. — Наши погнались за ними. Габоку напал на кампов с тыла.

Держа винтовку наперевес, Збышек побежал вслед за Новицким и индейцами сюбео. Динго помчался за ним.

В суматохе боя никто не обратил внимания на Мару, которая тем временем, выпустив все стрелы находившиеся в колчане, прокралась в ближайшие кусты. Она вернулась оттуда с пучком трав в руках.

— Приложи к ране, листья хороши против отравы… — обратилась она к Томеку.

— Кто тебя научил собирать целебные травы?

— Мой отец. Он великий шаман, я часто помогала ему собирать зелье. Не бойся, приложи к ране…

Томек обложил рану Наташи, принесенным Марой зельем, перевязал плечо и подсунул ей под нос флакон с нашатырным спиртом.

Наташа пришла в себя. Взглянула на Томека глазами полными слез, улыбнулась и шепнула:

— Плакса я… Ты весь в крови, я сейчас займусь тобою.

— Пустяки, мне ничего не будет. Ты лучше спокойно полежи, у тебя еще не унялось кровотечение. Пришлось разбередить рану, потому что чем больше вытечет из нее крови, тем лучше. Возможно, стрела отравлена ядом.

— Знаю, Томек, знаю.

— Мара насобирала целебных трав, которыми я обложил рану.

— Кто погиб из наших? Я видела смерть двоих…

— Больше никто не погиб. Габоку ударил на индейцев с тыла и тем принес нам победу. Вскоре наши вернутся из погони.

Мара принесла воды из ручья. Вместе с Салли они смыли кровь с лица Томека и наложили повязку. Пуля царапнула кожу на виске, но не нарушила кости.

Сюбео, бросившиеся под командованием Новицкого и Габоку в погоню, вернулись только через два часа. Они шли медленно. Салли сразу увидела, что они несут кого-то на носилках из веток.

— Томми, еще одна жертва… — тихо, чтобы не разбудить Наташу сказала она.

Томек достал бинокль. Какое-то время наблюдал за группой возвращавшихся товарищей. С тяжелым вздохом спрятал бинокль в футляр.

— Они несут сюбео, кажется, он мертв, — мрачно сказал Томек. — Мы понесли тяжелые потери. Придется пересортировать багаж. Часть вещей надо будет бросить.

Томек, Салли и Мара в молчании ждали прихода друзей. Высунув язык и часто дыша от быстрого бега, первым явился Динго. За ним подошли мужчины. Окровавленный, покрытый ссадинами Новицкий, устало присел на камень. Сюбео положили носилки на землю и стали собирать камни, чтобы прикрыть ими тела погибших товарищей.

— Что с Наташей? — спросил Новицкий. — Стрелы у кампов отравленные…

— Рана поверхностная. Так, царапина, — ответил Томек. — Я выжал и высосал рану и обложил ее целебными травами, которые насобирала Мара. Она говорит, что знает их действие.

— Кроме того, Мара сварила настойку из трав. Наташа выпила и заснула, — добавила Салли.

— Это хорошо. У индейцев есть свои противоядия, — заметил Новицкий.

— Теперь пересмотрите поклажу, мы возьмем с собой только самое необходимое. Как только похороним убитых, пойдем дальше. Габоку советует еще до ночи дойти до гор.

— Да, в горах легче укрыться, — сказал Томек.

— Вот именно. Можно ожидать погони. Несколько индейцев сумели удрать. Несмотря на то, что мы дали им хорошую взбучку, они опять устроили на нас засаду. Вот тогда мы и потеряли еще одного сюбео.

Томек с женой и Марой взялся за сортировку багажа, все остальные занялись погребением убитых. Сюбео укутали их тела одеялами, уложили мертвецов в наспех вырытые могилы, вместе с оружием и личными вещами, после чего засыпали землей и заложили камнями. По обычаю своего племени, Габоку сказал над могилами приличествующую случаю речь:

— Храбрые воины сюбео сложили головы в бою с подлыми кампами. Прежде чем умереть, сами убили множество врагов. Они погибли защищая друзей, поэтому после смерти будут жить в большом доме счастья, где будут находиться в обществе наших великих предков, а не в собачей будке, как коварные кампы.

— Мы вечно будем помнить храбрых воинов сюбео, которые не покинули нас в момент опасности, — добавил Томек.

Совершив печальный обряд, путники не теряя времени отправились в дальнейшую дорогу. Идти пришлось медленно, потому что кроме багажа надо было нести на носилках Наташу, погруженную в глубокий сон. Все же еще до заката солнца они очутились в прохладной тени горной цепи. Усталые путники медленно поднимались по каменистому склону. Возможная погоня здесь уже не могла обнаружить их следы. На ночь путники остановились в ущелье под нависшей скалой. Вблизи шумел небольшой водопад.

Все были до крайности измучены. Путники решили отдохнуть здесь денек или два. Они с трех сторон обложили место стоянки камнями и сделали насыпь из гравия. Отгородившись таким образом от холодного ветра, сели ужинать.

Наташа не проснулась даже тогда, когда ее переносили на постель из одеял. Салли и Мара легли рядом с ней. Они решили по очереди дежурить при Наташе.

Легли спать и мужчины.

Капитан Новицкий получил в бою несколько незначительных царапин и синяков, поэтому решил держать первую вахту. Сначала он выкупался в водах ручья, потом глотнул стаканчик ямайского рома и уселся у входа в импровизированную пещеру. Сохраняя необходимую предосторожность, раскурил трубку. Динго улегся у ног капитана. Верный пес и во сне продолжал нести свою службу — он ежеминутно приподнимал то одно, то другое ухо, прислушивался, нюхал воздух и успокоенный засыпал опять.

Новицкий хмурился, раздумывая над создавшимся положением. Теперь он понял какую оплошность допустили они с Томеком, взяв с собой женщин в столь опасную экспедицию. Уже в первой стычке с кампами экспедиция понесла большие потери, а что будет дальше? Пришлось бросить большую часть снаряжения. Теперь у них нет палатки, да и с продовольствием плохо. Что будет с Наташей? Полный опасений за жизнь Наташи, Новицкий встал и подошел к постелям, на которых спали женщины. Холодный, серебристый свет луны покрывал бледностью их личики. Женщины спали, как убитые. Новицкий нежно коснулся рукою лба Наташи. Лоб был холоден и сух. Несколько успокоенный этим, Новицкий вернулся на прежнее место. Динго лежал и дремал. Новицкий погрузился в невеселые мысли. Оперся спиной о выступ скалы. Монотонный Шум падающей воды действовал как лучшее снотворное. Новицкий на момент закрыл глаза.

Проснулся он от ворчания Динго. Схватил винтовку, стоявшую рядом. Пес с тревогой смотрел вверх. Новицкий стал осматриваться вокруг и прислушиваться. Только спустя некоторое время он понял причину тревожного поведения Динго. В воздухе бесшумно носились черные тени. Это они встревожили Динго. Новицкий вспомнил рассказы о нетопырях-вампирах, сосущих кровь у животных и людей. Быстро встал и пошел к постелям, спавших товарищей. Вспугнутый кровосос пролетел в сантиметре от его лица. Новицкий склонился над Наташей. Она спала спокойно. Ровное дыхание ритмично поднимало и опускало грудь. Новицкий разбудил Габоку, а сам успокоенный лег спать.

* * *

После двухдневного отдыха в здоровом, горном климате участники экспедиции почувствовали себя много лучше. Даже Наташа почти поправилась и утверждала, что дальше может идти самостоятельно. Поэтому на третий день экспедиция продолжала путь.

Как и раньше, впереди шел Габоку. Два дня путешественники то взбирались по горным склонам вверх, то спускались вниз в долины, покрытые джунглями. Тишину девственных лесов нарушали здесь только голоса птиц, да шум быстрых вод многочисленных ручьев.

Настроение у Томека ухудшалось изо дня в день. Теперь он не мог, даже приблизительно, наносить пройденный путь на карту. Ему оставалось только обращать внимание на положение солнца. К удивлению Томека, Габоку опять взял направление на восток. Томек догадался, что по горному маршруту они обошли стороной лес смерти, а теперь подходили к развалинам древнего города инков с противоположной стороны.

На пятый день после ухода с последней длительной стоянки, Габоку вдруг перестал маскировать свои чувства. Остановился и в крайнем волнении воскликнул:

— Наконец нашел! Она существует на самом деле! Кампа не лгал!

— Что ты нашел? — спросил капитан Новицкий.

— Смотрите сами! — восторженно кричал Габоку.

Они находились в долине, расположенной высоко в горах.

— Мне кажется, мы открыли следы какой-то старой дороги, — сказал Томек.

— Видимо, ты прав, здесь даже видны остатки мостовой, — согласился Новицкий.

— Ты искал эту дорогу, Габоку? — спросил Збышек.

— Давно, давно, эту дорогу построили властелины этой земли, — ответил индеец. — Кампа уверял меня, что она ведет к развалинам древнего города, где находится сеньор Смуга^[137].

— Лишь бы Смуга там действительно был, — шепнула Наташа.

— Если найдем город, то я уверена — найдем и Смугу, — сказала Салли.

— Веди, Габоку! — приказал Новицкий.

Старинный тракт вел вниз по склону. В колдобинах и щелях между камнями мостовой росла жесткая трава, но местами дорога, построенная много веков назад была видна совершенно ясно. Вдали в небо поднимался столб черного дыма.

Когда солнце стало подходить к зениту, Габоку снова остановился у нескольких камней. На одном из них он нашел рисунок, изображавший солнце. Теперь Габоку сошел с дороги в ущелье. Вскоре путники вышли на небольшое каменистое плато. Остановились, как зачарованные. В широкой долине у их ног простирались руины крупного города. Среди деревьев, кустарника и высокой травы виднелись белые стены домов, построенных из крупных камней. Над обширной площадью, занятой старинными постройками, высоко в небо врезалась гора с плоско срезанной вершиной, над которой поднимался столб черного дыма.

XX
ГНЕВ БОГОВ

— Выходит, что затерянный в горах город, о котором нам говорили пиры, существует на самом деле, — тихо сказал Томек. — Неужели кампы скрываются в этих развалинах?

Капитан Новицкий на минуту оторвал взгляд от окуляров бинокля и ответил:

— Нигде никого не видно. Везде мертво и пусто. Во многих местах растительность джунглей покрыла улицы и дворы этого города.

— Идите сюда, мы нашли дорогу вниз, в долину! — воскликнула Салли.

На левом краю террасы стоял огромный скальный обломок, у подножия которого проходила узенькая тропинка, нависшая над глубокой пропастью. На тропинке стояли Наташа и Салли.

— По этой тропинке можно дойти до ступеней, вырубленных в скале, — сказала Салли.

Томек взглянул на почти отвесную стену, над которой висела узкая платформа, огибавшая обломок скалы. Повернулся к жене и с упреком сказал:

— Салли, нельзя так неосторожно ходить по этому узкому балкону над пропастью! У нас и без того множество хлопот!

— Я не страдаю головокружением и, кроме того, почему только мужчины должны рисковать?

— Довольно вам, теперь не время спорить, — вмешался Новицкий. — Томек, бери веревку.

Томек опоясался концом веревки, и ступил на узкую платформу над бездной. Моряк держал второй конец веревки. Томек исчез за изломом скалы.

— Здесь может пройти только один человек; я привязал веревку, идите по одному, — воскликнул Томек. — Сам я схожу вниз! Динго, ко мне!

По примеру Томека, опасное место перешел сначала Габоку, за ним Збышек, трое сюбео, женщины и капитан Новицкий.

Вырубленные в скале высокие ступени вели под платформу, висящую над пропастью, а потом по почти отвесной стене зигзагами спускались на дно долины. Томек подумал, что если это единственная дорога, ведущая в город, то его жители, конечно, давно уже заметили путников. Примерно, через полчаса все участники экспедиции благополучно спустились в долину.

— На ступенях Динго все время к чему-то принюхивался, — заявил Томек.

— Я не заметил следов на камнях, — ответил Новицкий. — Неужели, все-таки, здесь до нас ходили люди?

— Кто знает, в чем здесь дело? Во всяком случае, мы не должны идти в город сплошной группой, — ответил Томек.

— В городе, наверное, живут духи кампов? — тревожно шепнул Габоку.

— Недалеко от нашей деревни тоже есть скалы, где обитают духи. Туда никому нельзя ходить.

— Здесь тоже, наверное, есть духи! Пес умный, он их чует, — добавил один из сюбео.

Томек знал, что сюбео, до безумия отважные в бою, как огня боятся всяческих духов и чар. Поэтому он скрытно улыбнулся и сказал:

— Здесь, конечно, нет никаких духов. Лишь бы мы не встретили враждебных кампов. Остановитесь и смотрите в оба! Я с Динго пойду в разведку. Если кого-нибудь встречу, выстрелю два раза.

Взяв на поводок Динго, Томек осторожно подходил к каменной стене, окружавшей развалины города. Вскоре он остановился у весьма оригинальных ворот. Они состояли из двух огромных, гладко отесанных обломков скал, с третьим обломком, уложенным поверху поперек. На поперечине виднелись какие то знаки, или рисунки, в центре которых стояло изображение солнечного диска. Массивная, каменная стена, окружавшая город, была во многих местах разрушена. Отдельные камни разошлись и даже вросли в землю. Томек спустил Динго с поводка, и держа в руках штуцер, миновал ворота. Город был расположен на двух террасах, похожих на ступени гигантской лестницы, вырубленные в склоне горы. Широкая мощенная улица вела от ворот к каменным ступеням лестницы на верхнюю террасу. По обеим сторонам улицы стояли дома, сооруженные из гладко отесанных камней, плотно пригнанных друг к другу и уложенных без раствора. Большинство домов было лишено крыш, потому что деревянные стропила, видимо, давно сгнили. Только несколько крупных сооружений были покрыты каменными плитами.

Томек осторожно, шаг за шагом, шел по главной улице, заглядывал в боковые ответвления и в развалины домов. Везде чувствовался неприятный запах гнездовий летучих мышей. На улице во многих местах встречались провалы и глубокие трещины. Стены некоторых домов лежали в развалинах, или провалились в глубокие расщелины, образовавшиеся во время землетрясения. Среди развалин и покрытых трещинами мостовых, росли деревья, трава и дикий кустарник. Не было сомнений, что город погиб в результате землетрясения, которые столь часто бывают в Андах^[138].

Чем дольше Томек знакомился с развалинами древнего города, тем большее любопытство охватывало его. Со всей очевидностью установил, что город был уничтожен землетрясением много веков назад. По всему видно, что город был построен задолго до испанского нашествия. Возможно, здесь скрывалось племя, которое не желало подчиняться власти белых захватчиков? Ведь развалины города находились в совершенно неисследованной местности, обозначенной на картах белым пятном. Кроме того, город был полностью отрезан от остальной страны, потому что воинственные кампы преградили к нему доступ. Но пока что не было никаких следов того, что где-нибудь вблизи находятся люди. Почему же, в таком случае, индейцы держат здесь Смугу?

По главной улице Томек дошел до лестницы, ведшей на верхнюю террасу. Динго остановился, долго нюхал воздух, потом по каменным ступеням выбежал на мощенную площадь. Там он остановился, тихо завыл и махнул хвостом.

Сердце в груди Томека забилось живее. Динго вел себя так только тогда, когда находил знакомый след. Не колеблясь больше ни минуты, Томек вышел на обширную площадь.

— Ищи, Динго, ищи! — обратился Томек к своему любимцу.

Пес пытался обнаружить следы, бегая вокруг и поглядывая на Томека. Динго то махал хвостом и тихо подвывал, то скалил зубы и ежил шерсть на загривке.

— Ну, что нашел? Что хочешь мне сказать? Неужели нам грозит опасность? — спрашивал Томек.

Пес повернулся к нему и заворчал.

— Ага, значит, все-таки предупреждаешь об опасности! Неужели в самом деле здесь скрываются люди! — буркнул Томек.

Он повесил штуцер на ремень через плечо и достал револьвер из кобуры. В его положении короткое скорострельное оружие казалось удобнее, чем длинноствольный штуцер.

Держа в руке револьвер на взводе, Томек остановился, внимательно оглядываясь вокруг. Две стороны обширной площади оказались обрамленными колоссальными зданиями. Стены одного из них почти до половины высоты были разрушены, второе здание выглядело совсем целым. Между этими зданиями, на противоположном конце площади, находились другие полуразрушенные сооружения, значительно меньших размеров.

— Динго, ищи! — вновь приказал Томек.

Пес кружился по всей площади, постепенно приближаясь к хорошо сохранившемуся зданию. Остановился на каменных ступенях крыльца, покрытых многочисленными трещинами.

— Ищи, Динго, — повторил Томек.

Томек стал осторожно подниматься на ступени крыльца. Над широким фронтоном двери виднелся резной символ солнца. Вскоре Томек очутился в огромном зале. Несколько мгновений он стоял не двигаясь, чтобы приспособить зрение к полумраку, царившему внутри. Потом стал разглядывать обширный, совершенно пустой зал. На его стенах сохранились следы росписи. Постепенно Томека стала охватывать тревога. Он вдруг заметил, что каменные плиты пола чисто подметены. В других домах, которые он видел по дороге полы были покрыты мусором и толстым слоем нечистот, оставленных летучими мышами. Несомненно кто-то поддерживает здесь чистоту, то есть в развалинах города живут люди! Томек сразу же коснулся пальцем курка револьвера.

В обоих боковых стенах зала находились глубокие ниши. На противоположной стене от входа чернел узкий проем. Томек заглянул в ниши, потом подошел к темному отверстию. Вдруг Динго глухо заворчал, сделал несколько длинных прыжков и исчез в проеме. В темноте послышался громкий лай собаки, удесятеренный эхом пустого зала. Вдруг Динго завыл от боли и стал громко лаять, словно вел борьбу с каким-то врагом.

Томек немедленно бросился на помощь четвероногому другу. Протиснулся в узкий проем. Непроницаемая темнота заставила его остановиться на месте. Спешно достал из кармана коробок со спичками. Револьвер заткнул за поясок брюк. Динго продолжал завзято лаять. При слабом свете спички Томек увидел собаку, которая в гневе бросалась на совершенно пустую каменную стену.

Использовав полкоробка спичек, Томек обошел кругом всю небольшую комнату. К своему удивлению, он никого не нашел. Комната была лишена окон и дверей. Динго все еще продолжал ворчать и, взъерошив на загривке шерсть, обнюхивал гладкую стену.

Вдруг послышался глухой, тягучий грохот. Стены массивного, каменного здания дрогнули. В узком проеме показалась сероватая полоса света. Пронзительный вой Динго вывел Томека из оцепенения. Он нагнулся и выбежал из таинственной комнаты.

На площади, у здания, где стоял Томек, очутились остальные участники экспедиции, оставленные им у ворот, ведущих в развалины древнего города. Его друзья медленно отступали к центру площади, а за ними широким полукругом продвигалась цепь вооруженных, молчаливых индейских воинов.

Томек моментально понял, что произошло. Видимо, во время его отсутствия кампы неожиданно окружили экспедицию. Поскольку они не начинали битвы, Новицкий стал медленно отступать к развалинам города, чтобы там соединиться с разведчиком.

— Динго, к ноге! — вполголоса скомандовал Томек.

Кампы шли широкой цепью. Их нагие тела были прикрыты только малыми набедренными повязками, поддерживаемыми шнуром из лиан. Их лица и тела были размалеваны фантастическими узорами синего и красного цветов. На головах красовались короны из пальмового волокна, украшенные птичьими перьями, сзади на спину ниспадали пучки разноцветных высушенных колибри. Из проколотых ушных раковин торчали деревянные украшения.

Индейцы хранили красноречивое, грозное молчание. Они шаг за шагом шли вслед за белыми, держа в руках луки с черными стрелами, на натянутых до отказа тетивах.

Томек сообразил, что о сопротивлении нечего и думать. Слишком велико численное превосходство индейцев. Кроме того, если они были жителями этого древнего города, Смуга был в их руках.

Только спустя довольно долгое время, Томек заметил, что небо, до того сиявшее солнцем, закрылось тяжелыми, серыми тучами. Он вспомнил, что уже несколько дней наблюдал в северо-восточной части горной цепи черный столб дыма, вздымавшийся над одной из вершин. Несколько минут назад, началось, видимо, извержение вулкана.

Нельзя было терять ни минуты времени. Малейшее движение, которое могло показаться индейцам подозрительным, повлекло бы за собой безнадежную борьбу, а исход ее был ясен — смерть всех участников экспедиции.

Томек сбежал с крыльца вниз. Динго заворчал, оскалил зубы.

— Тихо, тихо, Динго! Иди к Салли! — кратко приказал Томек.

Он медленно подошел к своим товарищам. Индейцы подняли луки и направили черные стрелы прямо ему в грудь. Томек всадил револьвер в кобуру. Обогнул группу друзей и остановился впереди, между ними и воинами. Длительное время он всматривался в их грозные лица.

— Приветствую воинов свободного племени кампов, — сказал он на испанском языке.

Индейцы стояли как каменные изваяния.

— Мы пришли к вам как друзья, — сказал Томек. — Пусть мои братья опустят стрелы вниз и поведут нас в свою деревню. Там мы скажем, с какой целью прибыли к вам.

Трудно было определить, поняли ли кампы слова Томека, потому что на их лицах не дрогнул ни один мускул. Они смотрели на белых и продолжали держать луки в прежнем положении.

— Я начальник экспедиции, и хочу говорить с вождем свободных кампов, — снова сказал Томек.

Один из индейцев направился к нему. Он шел осторожно до тех пор, пока острие стрелы его лука чуть не коснулось груди Томека. Крепче натянул тетиву. Томек спокойно смотрел прямо ему в глаза. Индеец неожиданно ослабил тетиву и снял стрелу с лука. Из мешочка, висевшего у него на шнурке, опоясывавшем талию, достал фотографию. Томеку достаточно было бросить один взгляд, чтобы узнать ее. Он побледнел от впечатления. Это была свадебная фотография его и Салли.

А кампа смотрел то на фотографию, то на Томека. Внезапным движением сорвал шляпу с головы Томека. Снова взглянул в лицо, потом на фотографию. Повернулся к женщинам. Вперил взгляд в Салли. Спрятал фотографию в мешочек.

Кампа бросил воинам какое-то приказание. Индейцы окружили группу участников экспедиции. Кампа пронзил Томека испытующим взглядом и сказал по-испански:

— Будешь говорить с вождем свободных кампов. Скажи своим, чтобы не сопротивлялись. Мы должны завязать вам глаза.

— Значит, ты не вождь? — спросил Томек.

— Молчи и делай то, что я сказал!

Томек подошел к товарищам. Повторил слова кампы по-испански, потом добавил на польском языке:

— У него моя и Салли свадебная фотография. Получить ее он мог только от Смуги.

— Хорошая новость, хотя я чувствую себя, как в пасти бешеной акулы, — ответил Новицкий.

Кампы завязали пленникам глаза, потом взяли их за руки и повели.

Томек вскоре догадался, что их ввели в таинственное здание, в котором Динго лаял на невидимого врага. Только в это здание вели ступени крыльца. Также легко догадался, что они вошли в другую, маленькую, темную комнату. Как видно, из этой комнаты вел потайной ход, потому что потом они долго шли по каким-то переходам, которые то спускались вниз, то поднимались вверх. Томек вскоре потерял представление о направлении, в котором их вели. Через некоторое время кампы остановились и сняли им с глаз повязки.

Оказалось, что они очутились в обширном зале. Грозные, вооруженные воины куда-то исчезли. Несколько кампов, одетых в обширные кусьмы с видимым любопытством смотрели на них.

— Отложите в сторону оружие, — приказал один из них.

Томек без колебаний снял пояс с револьверами и вместе со штуцером положил их на пол.

Другие последовали его примеру.

— Оставьте также здесь все свои вещи, — снова приказал кампа.

Когда все подчинились его приказанию, кампа повел их по коридору в огромный зал. В одном его конце несколько вооруженных, одетых в кусьмы воинов, стояли полукругом у ступеней трона из чистого золота, на котором сидел бородатый мужчина. Он держал руки на коленях и молча всматривался в подходивших к нему пленников. Они остановились в нескольких шагах от трона. Динго хрипло лаял, рвался с поводка, но Салли его держала крепко.

Кампа, приведший их в этот зал, приблизился к трону и подал сидевшему на нем бородачу фотографию, которую достал откуда-то из фалд своей обширной кусьмы. Бородатый мужчина кивнул головой и, не говоря ни слова, одним движением руки отправил кампу из зала.

Томек и его друзья стояли в полном молчании. Им казалось что бородач — белый мужчина. Конечно, он предводительствовал кампам, ведь иначе не сидел бы на золотом троне, в окружении племенных вождей. Длинные, черные волосы ниспадали ему до самых плеч, борода закрывала грудь. Одет он был в кусьму из мягкой, златотканой ткани. Под его босые ноги была подстелена шкура ягуара.

Вождь несколько подался вперед и сказал на чистом польском языке:

— Здравствуйте, дорогие друзья! Я не могу вас теперь обнять и прижать к сердцу. Эти вооруженные воины следят за каждым моим движением. Будьте осторожны, потому что вы находитесь в пещере разъяренного ягуара.

Динго махнул хвостом и залаял.

— Ах, проглоти меня акула, ведь это наш Смуга! — тихо сказал капитан Новицкий.

— Наконец мы вас нашли! — воскликнул Томек, с трудом подавляя волнение.

— С тех пор, как я попал в плен, я больше всего боялся этой минуты, — ответил Смуга. — Уже несколько дней я дрожу в тревоге за вас…

— Значит вы знали, что мы направляемся сюда? — изумился Томек.

— Мне донесли об этом на другой день после вашей битвы с кампами. Я знал, что вы потеряли троих людей.

— Как так? Неужели это возможно?

— Потом поговорим. С момента того боя за вами непрерывно следили. Я с превеликим трудом добился от кампов, чтобы они привели вас сюда живыми. Тем не менее, и вы, и я находимся в смертельной опасности. В довершение зла проснулся проклятый вулкан и уже несколько дней пышет огнем. Кампы считают, что ваше присутствие в их стране вызвало гнев богов.

— Как вы попали сюда? Почему они держат вас в плену? — спросил Томек.

— Мой проводник был посланником свободных индейцев. Он поймал меня в расставленную ловушку. Индейцы искали белого вождя, способного научить их военной тактике белых захватчиков. Они готовят вооруженное восстание.

— Мы нашли вашего проводника. Умирая, он успел показать нам дорогу сюда, — пояснил Томек. — Предал своих, чтобы мы могли поспешить к вам на помощь.

— Он прекрасно знал, что отсюда вы не выйдете живыми. Это древнее обиталище инков. Здесь они прятались от испанцев. Когда землетрясение уничтожило город, стоявший в долине, инки построили другой, на возвышенности. Потом здесь обосновались свободные кампы, считающие себя прямыми потомками инков.

Один из вождей, стоявших близ Смуги, что-то произнес гортанным голосом.

— Теперь вы должны уйти. Я увижу вас потом, — сказал Смуга. — Ты, Томек, ничего не предпринимай пока мы не поговорим. Отдыхайте спокойно. Идите!

Томек и его друзья вышли из зала. В коридоре их ждал знакомый кампа, который сопровождал их к Смуге. Он повел их по каменным ступеням. Пройдя так насколько этажей, очутились в двух обширных комнатах, отведенных им для ночлега.

— Смотрите-ка! Вернули нам все вещи, — обрадованно воскликнул Збышек, когда кампа исчез за циновкой, которой был завешен входной проем.

— Но оружие оставили у себя, — заметил капитан Новицкий. — Впрочем, дьявол с ними! Главное, что мы нашли Смугу!

— Хороший, верный Динго! Он первый узнал Смугу, — взволнованно говорила Салли. — Как только мы вошли в тронный зал, Динго чуть не вырвался из моих рук.

— Еще в развалинах древнего города мне показалось, что Динго напал на знакомый след, — сказал Томек. — Видимо, Смуга там бывал не раз.

— Прямо-таки трудно поверить, что мы в самом деле нашли Смугу, — заявила Наташа. — Но меня встревожили его слова.

— Ба, положение у нас не из веселых, но не в таких переделках приходилось уже бывать, — ответил капитан Новицкий. — Раз Смуга уже несколько дней знал, что мы лезем прямо акуле в пасть, то наверное раздумывал и о способах спасения. Кроме того, и мы сами пошевелим мозгами. Я очень доверяю Смуге и Томеку. Вдвоем они что-нибудь да придумают.

— Верно, капитан! Я ничуть не боюсь, — вмешалась Салли.

— Интересно, как Смуга узнал о нашей битве с кампами? — сказал Томек. — Неужели по примеру древних инков, индейцы передают сообщения по эстафете?

— Видимо, да, — ответила Салли. — Отдельные гонцы бегом передают известие от одного племени к другому. Мне приходилось читать, что во времена инков известия передавались по эстафете со скоростью двухсот пятидесяти километров в день.

К беседующим подошел Габоку, который все это время выглядывал в окно, выходившее на внутренний двор.

— Здесь множество воинов, — сказал он. — Нас окружают высокие горы. Бегство отсюда невозможно, а духи великой горы ужасно разгневаны. Они черными тучами закрывают солнце. Кампы испуганы, нам может быть плохо.

— Ты прав, Габоку, — ответил Томек. — Хорошо бы разведать положение.

— Я уже выглядывал в коридор, нас не сторожат, — тихо сказал Новицкий. — Однако я не знаю, разумно ли будет что-нибудь предпринимать без Смуги. Кампы явно взволнованы, нам лучше подождать, пока появится Смуга.

Прежде, чем кто-нибудь успел ответить капитану, в проеме двери появились индианки с подносами в руках. Они поставили их на циновках, а сами удалились.

— Вот, пожалуйста, они не намерены уморить нас голодом, — обрадовался Новицкий. — Эге, да здесь рис, фасоль, варенная курица и напиток в жбане! Садитесь, у меня давно кишки марша играют. На голодный желудок никто и никогда ничего хорошего не придумал!

После обеда Томек приказал двоим сюбео стать на страже в коридоре, чтобы предупредить о появлении чужих. Участники экспедиции намеревались обсудить трудное положение, в какое попали. Вскоре, однако, они пришли к заключению, что без Смуги нельзя составить план действий. Что могли они сделать без оружия, в городе, в котором полно враждебно настроенных кампов? Спасти их может только счастливое стечение обстоятельств или какая-нибудь хитрость.

— Лучше всего — лечь спать, — заявил Новицкий. — Черт его знает, что нас ждет завтра. Вулкан дымит, как сотня паровозов, мчащихся на перегонки… Надо собрать силы…

— Совет хорош, мы все взволнованы и устали. Идите ко сну, а я еще попытаюсь пополнить мою карту.

Томек уселся у окна, разложил карту на подоконнике и долго что-то чертил. Потом, когда на землю спустилась ночь, стал с тревогой смотреть на небо. Багровые отблески огня, вырывающегося из кратера вулкана, отражались от черных туч дыма. Томека все больше охватывало чувство тревоги, он знал, что смертельная опасность приближается семимильными шагами.

XXI
КРОВАВАЯ ЖЕРТВА

Настала ночь. Томек сидел на циновке, расстеленной под окном, и в угнетенном состоянии духа смотрел на небо. Черные тучи отражали багровые блики огня. Все чаще слышался глухой, тягучий грохот вулкана.

До наступления темноты Томек через окно успел ознакомиться с главной квартирой воинственных кампов. Небольшой городок представлял из себя недоступную крепость, расположенную на высокой каменистой платформе, которую с трех сторон окружали почти отвесные склоны горы. Большинство каменных домов одной стороной непосредственно примыкало к горной стене.

Томек догадывался какие опасения обуревают его друзей. Они считали, притом не без основания, что очутились в отчаянном положении. Ведь никто иной, а сам Смуга предупредил о нависшей над ними смертельной опасности. Несмотря на это, Томек не жалел, что отправился в рискованное путешествие, каким оказалась экспедиция в Гран-Пахональ. Ведь они нашли Смугу… Однако Томек корил себя за то, что взял с собой женщин. Это была крупная ошибка. Теперь он больше всего опасался за них.

Вдруг Динго поднял голову и пошевелил ушами. Потом поднялся и тихо завыл.

— Тише, Динго… — шепнул Томек.

Заслонявшая дверной проем циновка, медленно приподнялась и за ней, в слабом свете горевшей в коридоре плошки, показался темный силуэт человека. Томек встал, придерживая Динго за ошейник. Он знал, что это пришел Смуга, потому что Динго вырывался из рук, проявляя неуемную радость.

Смуга вошел в комнату и заслонил циновкой проем.

— Я здесь, — тихо отозвался Томек.

Смуга долго обнимал Томека, который с трудом подавлял волнение, слезы радости набегали ему на глаза.

— Я как раз и боялся, мой дорогой, что ты будешь меня искать, — шепотом говорил Смуга. — Хотя наше положение очень плохое, я все же рад, что ты помнил обо мне. Только такой необыкновенный парень, как ты, мог сюда добраться.

— Новицкий, Салли и все остальные тоже очень хотели вас найти, — ответил Томек.

— Знаю, только настоящие друзья могли пойти на такой риск. Они спят?

— Спят…

— Мне надо с тобой поговорить, Томек, но не здесь. Время не терпит… разбуди Новицкого! Другие пусть лучше ни о чем не подозревают…

Томек исчез во второй комнате; Смуга нагнулся над верным Динго. Прижал его голову к своей груди.

Через несколько минут Смуга уже обнимал Новицкого.

— Ну, есть у нашего парня башка, нет? — взволнованно сказал Новицкий. — Я был уверен, что он приведет нас к вам! И вот, пожалуйста, мы опять вместе! Однако сдается мне, что надо немедленно ставить паруса, пока есть еще время.

— Вы не ошибаетесь, капитан, — ответил Смуга. — Оружие при вас?

— У нас отобрали все, даже ножи.

— Я принес револьвер, немного патронов и нож. А вот ножи для Габоку и его людей. Оружие спрячьте хорошенько. Я теперь беру с собой Томека, а вы сторожите здесь пока он не вернется. До утра вам ничто не угрожает.

— Вы планируете бегство?

— Да, но мне надо посоветоваться с Томеком. Он вам все расскажет.

— Идите и советуйтесь, я буду бодрствовать!

— Нам надо незаметно пройти по коридору, сними сапоги, Томек!

Смуга отвернул циновку, закрывавшую дверной проем и выглянул в коридор.

— Никого нет, идем, — шепнул он.

Никем не потревоженные друзья дошли до конца коридора и потом по каменным ступеням лестницы спустились на нижний этаж. Здесь Смуга остановился у стены с рельефными изображениями голов разных животных. Обеими руками повернул голову ягуара, придав ей обратное положение. Толкнул стену. К удивлению Томека часть стены повернулась вокруг невидимой оси. Смуга скользнул в образовавшееся отверстие и потянул за собой Томека. Они очутились на узкой каменной лестнице. Смуга закрыл подвижную стену. В потайном коридоре горела масляная плошка.

— Здесь никто нас не найдет, — шепнул Смуга. — Видишь ли, голова ягуара соединена с рычагом, находящимся на внутренней стороне двери. Поворот рычага поднимает защелку, запирающую замок. Стоит поставить защелку на прежнее место и голова ягуара вернется в исходное положение.

Смуга взял плошку и повел Томека по узким ступеням лестницы. Ступени кончались в нижнем коридоре. Сделав несколько шагов, Смуга остановился, и осветил механизм на стене, замыкающий еще один потайной проход.

— Я живу за этой стеной, короче говоря — там моя тюрьма, — сказал Смуга. — К счастью, кампы не знают этого потайного хода, Я его обнаружил сам. У меня было довольно свободного времени, ведь меня не стерегли непрерывно. Хорошенько присмотрись к механизму и запомни, что в ход его пускает голова ягуара. Завтра утром вас посадят в мою комнату…

— Посадят?!

— Да, Томек! Но не будем терять времени, иди за мной!

Смуга опять повел Томека по спиральной лестнице. Вскоре они очутились внутри естественной пещеры.

— Теперь слушай внимательно и постарайся все запомнить, — продолжал Смуга. — Ты видишь здесь на стенах изображение трех символов солнца. Левое изображение маскирует проход к гробницам и в сокровищницу инков. Среднее — замыкает путь в потайной ход, ведущий за пределы города. С помощью правого изображения можно открыть проход в пещеру, расположенную над пропастью, куда инки бросали девушек, приносимых в жертву богам.

Томек недоверчиво посмотрел на Смугу.

— Ущипните меня, пожалуйста, а то мне кажется, что я сплю, и меня мучает ужасный кошмар — попросил Томек.

— Ах, если бы это был только сон… — ответил Смуга. Во времена инков строители отличались фантазией, размахом и необыкновенной терпеливостью. Отдаешь ли ты себе отчет в том, сколько времени понадобилось на то, чтобы вытесать в скале такой город? А потайные ходы и подземные дороги с их укрытыми механизмами? Мне кажется, что именно здесь инки спрятали часть своих сокровищ от жадных добычи испанцев. Сейчас ты увидишь этот клад.

Смуга подошел к стене пещеры, и передвинул барельеф с изображением солнца; открылся проем через который друзья вошли в подземный зал. Вдоль одной из стен зала стояли огромные саркофаги, сделанные из глины и гравия, облицованные снаружи базальтовыми плитками. В каждом из саркофагов виднелось небольшое узкое отверстие.

— Перед тобой, Томек, древнеперуанские чульпас, или гробницы, — сказал Смуга, освещая плошкой базальтовые стенки саркофагов. Обрати внимание, что вход во все усыпальницы выходит на восток, к лучам восходящего солнца. Инки были солнцепоклонниками, они почитали солнце, Инти, как божественного основателя всей династии. Загляни в саркофаги. Ты увидишь там мумии людей, которые сотни лет назад владели этой обширной и суровой страной.

Томек взял в руки плошку и с трудом примкнул к узкому отверстию саркофага. Внутри саркофаг был полукруглой формы со стенами покрытыми светлой краской. В глубине, в сидячем положении, находилась мумия, спеленатая мягко выделанными шнурами лам, поверх которых были надеты торжественные одеяния. В том месте, где должно находиться лицо мумии, на шкуре были нарисованы глаза и губы. Судя по тщательной прическе и длинным косам, что была мумия женщины. Ее ноги, по тогдашней моде богатых перуанок, от щиколоток до колен были окрашены в красный цвет. Рядом с мумией находились разные предметы женского обихода: коробочки с пудрой, благовониями, красками для волос, зеркало из полированного камня, гребни, сосуды с пищей и остатки одеяний, которые, видимо, должны были служить покойнице во время загробной жизни. В саркофагах мужчин находилось оружие и украшения, а в гробницах детей — игрушки.

Томек почувствовал робость и прекратил осмотр саркофагов.

— Ну, как? Видел? — спросил Смуга.

— Да, мумии прекрасно сохранились. Это, видимо, благодаря сухому горному климату?

— Несомненно. Перуанцы, как правило, закладывали вход в гробницы камнем. Здесь им не нужно это делать. Идем, я покажу тебе сокровищницу.

Друзья вошли в соседний зал. Смуга поднял плошку выше, чтобы лучше осветить помещение. Томек изумленно смотрел на изваяния царей и богов, сделанные из чистого золота и серебра, на символические скульптурные изображения Инти, богини Солнца, усыпанное драгоценными камнями, на сосуды и миски, наполненные золотым песком и жемчугом, на золотые щиты. После длительного молчания, Томек сказал:

— Итак, вы открыли бонанцу^[139]. Как видно, это часть сокровища, которым Атауальпа^[140] пытался купить себе жизнь.

— Инки и их подданные спасли эти сокровища ценой большой крови. Если бы белые узнали о существовании этих сокровищ, страна свободных индейцев опять стала бы ареной битв и кровопролития, — ответил Смуга, внимательно наблюдая за выражением лица молодого человека.

— Вполне уверен в этом! Идем отсюда, потому что на этих сокровищах лежит проклятие коварно замученных и убитых индейцев. Никому не надо говорить об этом кладе, даже самым близким людям.

— Я рад, Томек, что ты предложил это. Мы с тобой, конечно, сохраним тайну. Идем, у нас осталось очень мало времени, а еще многое надо обсудить.

Смуга тщательно запер дверь усыпальницы, и, повернув правое изображение солнца, открыл новый потайной ход. Войдя в него, друзья очутились в небольшой пещере, которая, впрочем, походила скорее на грот в отвесной горной стене, так как она была открыта в сторону бездонной пропасти. В отверстии грота-пещеры стояли два, широко расставленных столба. Между ними, низко над каменным полом висела большая овальная рама из бамбуковых стволов, заполненная сеткой из лиан.

В гроте было довольно светло, так как ночь была лунная и, кроме того, в пещеру проникали багровые отсветы вулкана. Смуга поставил плошку на пол и подвел молодого друга к самому краю пропасти.

— Что за странное устройство? — спросил Томек, рассматривая овальную сетку.

— Я тебе говорил, что эта пещера находится непосредственно под выступом скалы, с которой инки сбрасывали в пропасть людей, приносимых в жертву богам, — ответил Смуга. — Жертвами были обыкновенно молодые девушки, часто дочери вождей, государственных мужей и даже царей. Хитрые жрецы, как видно, не очень боялись гнева своих богов, потому что иногда использовали это устройство для спасения жертв от гибели.

— Я уже догадался как они это делали, — сказал Томек, — Они выдвигали сетку наружу, а когда в нее попадала девушка, втягивали я ее в пещеру.

— Вот именно, они так и делали, а потом объявляли верным, что боги, вняв их мольбам, вернули жертву.

Томек нагнулся над сеткой. Лианы были свежи и гибки. Он попробовал выдвинуть раму с сеткой наружу. Устройство действовало безотказно.

— Странно, что это устройство так прекрасно сохранилось, — сказал Томек, взглянув на друга.

— Это я поставил новую раму и сетку, — пояснил Смуга.

Томек придвинулся к другу.

— С какой целью вы меня привели сюда? Зачем рассказываете обо всем этом? — срывающимся голосом спросил он.

— Я хочу во что бы то ни стало спасти твою жену и Наташу. Перед моим приходом к тебе совет вождей вынес решение умилостивить богов и принести им в жертву белых женщин. Если бы не этот проклятый вулкан, возможно мне удалось бы отговорить их от этого безумия. Ты видел внизу развалины города? Легенда гласит, что город был разрушен землетрясением, которому сопутствовало извержение вулкана. Теперь этот вулкан опять гремит и дымит. Кампы убеждены, что вы, проникнув в их долину, навлекли на них гнев богов. Это им подшепнул здешний верховый жрец.

— Значит, они хотят сбросить со скалы в пропасть Салли и Наташу?! — пораженный до глубины души, спросил Томек. — А как с Марой, женой Габоку?

— Я как раз собирался тебя спросить об этой женщине. Оказывается это жена храброго Габоку?. Ей ничто не грозит. Умилостивить богов может только жертва из двух белых женщин. Мужчины, если согласятся стать воинами племени кампов, сохранят жизни.

— Нельзя ли их как-нибудь убедить отказаться от этого ужасного намерения? Может быть вместо женщин они принесли бы в жертву меня и Новицкого?

— Нет, женщины им не так нужны, как вы! Они восхищены вашей отвагой, проявленной во время битвы. А я должен сохранять мнимый нейтралитет в этом деле.

— Что вы предлагаете? — кратко спросил Томек.

— Сегодня с утра все вы, за исключением Салли и Натащи будете заперты в отведенном мне помещении. Жертвоприношение должно состояться в момент, когда солнце станет в зените. Сначала будут совершены молебствия, потом начнутся танцы. Тогда ты используешь потайной ход, который я тебе показал и проведешь всех в пещеру. Постарайся не забыть поставить в нормальное положение защелку дверного запора. Придешь сюда вместе с Новицким и будешь ждать. Надо предупредить Салли и Наташу, чтобы они перед самым прыжком в пропасть громко крикнули. Услышав крик, немедленно подставляй сеть.

— А не будет ли слишком поздно?

— Думаю, нет.

— А что делать потом?

— Уходить из города потайным ходом. В пещере для вас приготовлены кусьмы. Набросите их поверх собственной одежды. Кроме того, я достал две винтовки, револьвер, патроны, луки со стрелами и три ножа. Насобирал и немного продовольствия, которого, однако, хватит не больше, чем на два или три дня. Потом вам придется охотиться с луком и стрелами. С огнестрельным оружием будьте осторожны. Горное эхо далеко несет звук.

— Вы говорите так, будто сами не собираетесь бежать с нами?!

— Послушай, дружище, я теперь делаю все возможное, чтобы спасти ваши жизни. Если бы я ушел с вами, индейцы подняли бы на ноги все окрестные союзные им индейские племена. А тогда… никто уже не спасется. Я у них своего рода вождь-фетиш. Уже несколько раз я командовал в битвах против кашибе и амагукам, с которыми кампы ведут непрерывную войну.

— Когда они убедятся, что мы бежали, они убьют вас!

— Не перебивай меня, Томек. В качестве вождя я принимаю участие в жертвоприношении. Сделаю все возможное для того, чтобы кампы не смешали вам карты. Все время буду рядом с Наташей и Салли. Потом, когда обнаружится ваше отсутствие в моей комнате, я скажу, что, видимо, вас похитили злые духи.

— Разве они поверят этому?

— Думаю, да. Кампы большие, наивные дети. В повседневной жизни они даже веселы и симпатичны. Но они, как огня боятся всякого рода волшебств и волшебников. Здесь, в Перу, пожалуй, только кампы сохранили древнюю религию инков, то есть поклонение солнцу. Меня они сами привели сюда и, хотя держат в плену, ничего плохого не делают. Я даже пользуюсь у них некоторым влиянием. Думаю, что после вашего бегства мне удастся справиться с ними.

— Неужели вы решили остаться здесь навсегда?! — спросил Томек.

— Ах нет, что ты! Если они вас не поймают, я попытаюсь тоже бежать. Я уже давно готов к этому. Есть у тебя карта?

Томек достал карту Южной Америки и свой эскиз маршрута. Друзья уселись на землю и Смуга с интересом стал рассматривать сделанный Томеком чертеж.

— Твоя карта и в самом деле верх совершенства, — похвалил он. Во время погони за беглецами по Гран-Пахонали я тщательно изучал местность. Слушай внимательно, я скажу тебе куда надо бежать. По Пачитеи ходят пароходы в Лиму, но до Пачитеи очень далеко. Мы находимся где-то здесь, в Андах. Если вы пойдете на юго-восток, то через несколько дней дойдете до Пирене, откуда через Тарму идет дорога в Орою. Из Орои по железной дороге доедете до Лимы^[141]. Когда-то в Лиме жил мой хороший знакомый по фамилии Габих^[142]. Он был там профессором. Попытаешься его найти, и он вам поможет.

— А в какую сторону вы сами намерены бежать?

— Два раза бежать по тому же пути нельзя. Если мне посчастливится, я пойду прямо на юг, к границе Боливии.

— В одиночестве это очень опасно. Я отвезу женщин в Лиму, а сам немедленно отправлюсь вам на помощь. Вот здесь, — Томек показал точку на карте, — мы будем поджидать вас с запасами продовольствия и оружия. Я говорю мы, потому что со мной несомненно пойдет капитан Новицкий, и, думаю, Збышек и Габоку со своими людьми.

— Ты серьезно собираешься это сделать?

— Даю слово, что сделаю это обязательно! — твердо ответил Томек. — Мы будем ждать вас на границе Боливии, хотя бы всю остальную жизнь. Отсюда я ухожу без вас, только из-за Салли и Наташи.

Смуга некоторое время о чем-то сосредоточенно думал, потом опять обратился к карте.

— Ну, что ж, раз ты так решил, даю тебе два месяца на то, чтобы добраться с женщинами до Лимы. Потом организуй экспедицию и жди меня, где-то в этом месте. Я пойду вот по этому маршруту, — Смуга показал на карте, и сделал пометку на эскизе Томека. — Если вас не поймают и не приведут обратно, я попытаюсь исчезнуть отсюда спустя ровно шестьдесят дней после вас.

— Понимаю. Я, со своей стороны, буду сразу же после заката солнца давать вам знак, то есть буду разводить костры на вершине одной из гор.

— Ну, Томек, скоро рассвет, нам надо прощаться, — сказал Смуга, пряча в карман одну из карт. — Я проведу тебя. Расскажи нашим о плане бегства. Помни, что малейшая ошибка может повлечь за собой трагические последствия! Обними там всех от меня!

Томек бросился в объятия Смуги. Он с трудом подавил рыдания, вырывавшиеся из груди. Но он знал, что если план разработанный Смугой не удастся, то Салли и Наташа погибнут ужасной смертью. Поэтому он не видел другого выхода, кроме бегства без Смуги.

А Смуга прекрасно понимал все, что чувствовал молодой человек. Пожалуй впервые в жизни в неустрашимом сердце Смуги поселился страх. Он без всяких колебаний отдал бы жизнь за своих друзей, но никак не мог рассчитывать на милосердие кампов. Ведь сам он был только их пленником! Смуга собрал всю силу воли, чтобы изгнать из сердца всякое сомнение в успехе предприятия.

— Томек, всех нас ждет тяжелое и жестокое испытание. Держись крепко, дружище! Я уверен в тебе, Новицком и Габоку. Лишь бы только Салли и Наташа достойно выдержали экзамен.

Томек улыбнулся сквозь слезы и ответил:

— Я вполне уверен, что Салли прекрасно сыграет свою роль. Вы знаете, что ее хлебом не корми, а только дай переживать необыкновенные приключения и опасности. Ей надо бы родиться мужчиной. Вот за Наташу я боюсь. С тех пор как вы исчезли, у нее шалят нервы.

— Ты убеди ее, что в последнюю минуту я буду с ней.

— Хорошо, это ее несомненно поддержит.

Друзья обменялись крепким рукопожатием.

— Помните, что я поведу экспедицию вдоль восточных склонов Андийской Кордильеры. Через шестьдесят дней мы будем ждать вас в условленном месте, — еще раз повторил Томек.

— Если ты твердо решил, что ж, я согласен. Идем!

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БЕГСТВО

С утра извержение вулкана усилилось. Грохот и гром раздавались почти непрерывно, из кратера высоко в небо вырывались огненные языки пламени, а черный дым застилал все небо. Толпа женщин, мужчин и детей, собравшаяся на вымощенной каменными плитами площади, со страхом и набожным вниманием глядела на огнедышащую гору. Сумеют ли жрецы умилостивить разгневанных богов? Кампы с тревогой ждали выхода вождей и жрецов.

Солнце подходило к зениту. На пороге дома советов показался вождь свободных кампов. Это был белый пленник. Жрецы и воины посадили его в крепость, потребовав чтобы он научил их военному искусству белых. Они хотели выкопать топор войны против всех белых захватчиков и нанести им такое поражение, какое вынудило бы белых отказаться раз и навсегда от посягательства на земли свободных индейцев.

Сначала кампы относились к пленнику несколько свысока, а иногда даже с презрением. Но с течением времени мудрый и благородный пленник сумел завоевать уважение и доверие индейцев. Его советы были всегда хороши, он умел лечить болезни, от которых страдали туземцы, и, что важнее всего, был неустрашимым вождем, при упоминании о котором, враги кампов дрожали от страха.

Толпа туземцев терялась в догадках. Неужели отважный вождь не воспротивится жертвоприношению двух белых женщин, что должно умилостивить разгневанных богов. Ведь эти женщины были соплеменницами вождя! Если бы не его просьбы, а потом резкий протест, все белые погибли бы, не дойдя до стен разрушенного города. Неужели теперь и он испугался страшного гнева богов? Неужели он принесет в жертву друзей, чтобы спасти от гибели своих преследователей?

Тем временем вождь торжественно подошел к золотому трону, установленному рядом с жертвенником. Длинные, черные волосы и борода, резко выделялись на фоне белоснежного, утканного золотыми нитями одеяния вождя. Вот он уселся на золотом троне, который сейчас же окружили племенные вожди.

Из ворот каменного храма показалось шествие жрецов. В сосредоточенной тишине они подошли к жертвеннику и расставили вокруг него изваяния богов. Одно из них, сделанное из чистого золота, изображало Виракочу, творца вселенной и источник божественной силы. Золотой щит с изображением лучезарного человеческого лица был символом Солнца, то есть прародителя всех инков. Серебряный щит символизировал богиню Луны, а изваяние человека в сияющем одеянии с булавой в одной руке и пращом — в другой, изображало бога Громовержца. Рядом с изображениями богов жрецы поставили четыре саркофага с мумиями вождей.

Несколько жрецов поднесли к устам раковины. Раздались глухие, стонущие звуки. Верховный жрец и его помощники остановились у трона вождя. Они поклонились ему до самой земли, вытянув вперед руки с открытыми ладонями. Потом стали целовать кончики своих пальцев, словно собирались послать вождю воздушные поцелуи.

Смуга важно кивнул головой. Все жрецы стали хором читать молитву. Закончив ее, они положили на жертвенник дары богам: кукурузу, картофель, листья коки и табак, который у кампов считался целебным средством. Эти дары были преданы торжественному обряду сожжения на огне.

После этой церемонии служительницы храма принесли сосуды, наполненные чичей. Они подошли к вождю и подали ему золотую чару.

Послышалась тихая музыка флейт в сопровождении барабанов. Держась за руки, мужчины, женщины и дети начали танец под монотонный, повторяющийся мотив. Тихая и размеренная первоначально музыка, постепенно превращалась в бурную, ритмическую мелодию.

Смуга осторожно взглянул на окна своей квартиры, где были заперты его друзья. Достал из-под кусьмы носовой платок и несколько раз вытер им вспотевший лоб. Это был условный знак товарищам, что приближалась решительная минута. Томек и остальные должны уйти в таинственное подземелье.

Гремели барабаны, танцоры впадали в экстаз.

В сердце Смуги застыл ледяной холодок ужаса. В оконном проеме показался ответный знак белым платком. Томек с друзьями уходил.

Смуга облегченно вздохнул, дело видимо, удалось! Никто не помешал бегству друзей в подземелье.

Из ворот храма вышла вереница женщин. Прислужницы богов вели на казнь Наташу и Салли. Настало время принести богам человеческую жертву.

Смуга взглянул на небо. Может быть он возносил молитву за дарование жизни молодым женщинам, а может быть обратил внимание на то, что небо еще больше покрылось черными клубами дыма. Из кратера вулкана выстрелили к небу огненные языки пламени, в горах раздалось удесятеренное эхо грома.

Музыка прекратилась. Танцоры остановились, как вкопанные. Салли и Наташа были одеты в длинные, до пят, белые одеяния. Их головы украшали венки из белых цветов. Держась за руки, они шли в центре процессии прислужниц. Шествие остановилось у подножия трона. Верховный жрец подошел к трону и глубоко поклонился Смуге, ожидая его приказаний.

Смуга взглянул на две несчастные жертвы суеверия. Салли держалась молодцом. У дочери австралийского фермера было отважное сердце. Она подмигнула Смуге, словно хотела придать ему мужества. Наташа ужасно побледнела. Ноги подгибались под ней. Смуга взял себя в руки. Поднялся с трона. Стиснул в правой руке булаву, символ верховной власти. Булава, украшенная золотом и драгоценными камнями была сделана из твердой, как железо древесины.

Внезапный взрыв в кратере вулкана снова потряс горы до основания. Земля задрожала под ногами людей. Из уст собравшейся толпы вырвался крик ужаса. Испуганные люди бросились на колени.

Решительным движением Смуга повернулся к племенным вождям и жрецам.

— Вы сказали, что мои белые друзья разгневали богов своим приходом, — громко и выразительно произнес он. — Мы все же остаемся вашими друзьями, поэтому, чтобы жертва оказалась богам приятнее, я, ваш белый вождь, сам принесу женщин в жертву. Ты, верховный жрец, говори — что я должен делать!

Оробевшие и испуганные кампы, затаив дыхание смотрели на Смугу. А он подошел к женщинам, взял их за руки и повел на конец каменной площадки, под которой разверзлась тысячеметровая бездна.

— Вы это замечательно сделали! — шепнула Салли.

— Поспешим, пока они не одумались… — Тихо ответил Смуга. — Ты, Салли, бросайся в пропасть первая…

— До самой смерти у меня будет что рассказывать, — успела шепнуть бойкая молодая женщина.

Изумленный и ошеломленный жрец шел вслед за ними. Послышались стонущие звуки раковин.

— Пусть бросаются в пропасть по очереди, — сказал жрец. — В будущей жизни их ожидает вечное счастье и богатство, которое дадут им наши боги.

Девушки уже стояли на краю пропасти.

— Да будет принесена жертва! Бросайся в пропасть, Салли! — громко крикнул Смуга.

Жрец поднял руки к небу и… подошел к краю пропасти.

Громко крикнув, Салли отважно наклонилась над пропастью, увидела выставленную внизу сеть и прыгнула вниз. Находясь на краю пропасти, верховный жрец увидел, что произошло с первой жертвой. Его охватил бешеный гнев. Белый вождь обманул их. Движимый гневом, жрец схватил Наташу и отстранил ее от края пропасти.

В это мгновение Смуга понял, что жизнь его самого и друзей висит на волоске. Он подскочил к жрецу и изо всех сил ударил его по голове булавой.

— Наташа, твоя очередь! Прыгай! — крикнул он не своим голосом так, что пораженная толпа повалилась на колени.

Наташа дрожала, как в лихорадке. Она не могла произнести ни слова. Смуга обнял ее за талию и подвел к краю пропасти. Заглянул вниз. Увидел выдвинутую сеть.

Смуга легонько подтолкнул, пораженную ужасом женщину. Подождал пока сеть исчезнет в пещере. Потом повернулся к толпе. Индейцы стояли потрясенные необыкновенными событиями.

Смуга подошел к мертвому телу верховного жреца, поднял его и бросил в бездонную пропасть.

Глухой гул послышался в толпе, собравшейся на площади жертвоприношений.

— Этот человек оказался подлым предателем, — громко заявил Смуга. — Вы все видели, что он хотел удержать белую женщину и не отдать богам должную жертву.

* * *

Как только Наташа очутилась в безопасности в объятиях друзей, она схватила Томека за руку и сказала:

— Смуга убил жреца, который открыл нашу хитрость! Жрец заметил, что произошло с Салли и бросился на меня. Мы спасены, но Смуга погибнет!

Томек и Новицкий обменялись взглядами. Смуга должен погибнуть в одиночестве для того, чтобы спасти друзей!

— Збышек, вот тебе карта! — не задумываясь воскликнул Томек. — Веди по маршруту, показанному на ней. Габоку, назначаю тебя начальником экспедиции. Бегите отсюда!

Новицкий уже открыл проход в подземный коридор и спешно подавал друзьям припасы, оставленные Смугой.

— Поспешите, надо помочь Смуге! — подгонял он друзей. — Если мы вас не догоним, не ждите.

— Мы возьмем револьверы и ножи, — сказал Томек, обнимая на прощанье жену. — Идите скорее, я запру за вами дверь. Салли, дерзки Динго на поводке и наблюдай за его поведением. Ты знаешь, что на него можно положиться.

На долгие проводы у них не было времени, хотя они знали, что это прощанье могло быть последним в жизни.

Новицкий и Томек изо всех сил мчались по крутой лестнице вверх. Вскоре они очутились у стены, за которой находилась комната Смуги. Вбежали туда. Новицкий сейчас же бросился к окну.

— Эй, браток, наша взяла! Со Смугой порядок! Вожди и жрецы кланяются ему в пояс. Чтоб его акула проглотила, вот черт, всегда на четыре лапы падает, как кот! Интересно, что он им сказал?

— Необыкновенный человек! — шепнул Томек.

— Слушай, браток, мы шли ему на помощь, а на самом деле он спас нас всех. Что ж ему делать одному в этом осином гнезде? Я останусь с ним. Вдвоем легче будет улизнуть отсюда. Организуй новую экспедицию и жди нас два месяца в условленном месте.

— А может быть, лучше мне остаться со Смугой? — ответил Томек.

— Нет, ты скорее найдешь дорогу. Ты должен вызволить из ловушки женщин! Ах, молодцы наши бабы! Но раньше позаботься о них, а потом приходи на помощь нам. Иди уже! Я расскажу кампам, как боги пришли вам на помощь!

Капитан Новицкий улыбнулся, представив удивление Смуги и индейцев. Крепко обнял Томека и вытолкал его на лестницу; тщательно закрыл потайной ход. Опять подошел к окну.

В окружении племенных вождей Смуга возвращался во дворец. Новицкий улегся на циновку. Его клонило ко сну…

* * *

Первые три дня беглецы ежеминутно останавливались и прислушивались, нет ли за ними погони. Время от времени Томек или Габоку взбирались на вершины гор и с тревогой глядели на вулкан. Им казалось, что извержение несколько уменьшилось, и огненные языки реже вырывались из кратера. Хотя сами они находились в весьма тяжелом положении, они все же возвращались мыслями к друзьям, оставшимся в лапах воинственных кампов.

Вскоре, однако, опасности путешествия полностью поглотили мысли участников неудачной экспедиции. Скромных запасов продовольствия хватило всего лишь на два дня. Сюбео занялись поиском съедобных клубней, иногда им удавалось подстрелить из лука попугая. Всем приходилось голодать. По совету Габоку путники подкрепляли силы листьями кустарников кока, но путешествие пешком по горам подтачивало их силы.

Ночи в горах стояли холодные. С покрытых снегами горных вершин дул холодный ветер. На каждом ночлеге приходилось строить шалаши и, несмотря на это, холод пробирал путешественников до мозга костей. Подаренные Смугой кусьмы, плохо защищали от холода. Поэтому, дрожа всю ночь, друзья с тоской ожидали восхода солнца.

К счастью, по дороге им стали попадаться люди. Путники все смелее шли на юго-восток. На шестой день Томек осмелел на столько, что разрешил развести костер. Ослабевших от голода путешественников славно подкрепил суп, сваренный из подстреленного попугая, и рыба испеченная на раскаленных угольях костра.

Десятую ночь они провели в опустевшем пастушеском шалаше, а на следующий день впервые зашли в селение индейцев племени кечуа. Кечуа жили в хижинах, сложенных из камней и присыпанных землей. Занимались разведением лам и овец. Однако оказалось, что с кечуа невозможно договориться. Они не знали ни испанского, ни португальского языков, притом с недоверием относились к белым пришельцам. Томек купил у них ягненка, которого путешественники зажарили целиком. Переночевали в хижине одного из кечуа. Утром с пастбища пришел молодой индеец, знавший несколько португальских слов. От него Томек узнал, что на расстоянии всего лишь двух дней пути от деревушки находится хижина человека, занимающегося наймом мулов и лошадей. Дорога, у которой жил этот человек вела в Тарму. За револьвер и несколько патронов к нему молодой индеец взялся проводить белых до этой дороги.

* * *

Прошло пятнадцать дней со времени бегства путешественников из города свободных индейцев. Томек ехал верхом на муле сразу же за проводником и поминутно оглядывался на Салли и остальных участников экспедиции. За исключением Габоку, все они дремали, мерно покачиваясь в седлах. Мулы постанывая, упорно шли вперед по ухабистой дороге.

Томек исхудал, был измучен не меньше остальных, он ни на минуту не закрывал глаз. До Орои было совсем близко, а там они сядут на поезд и покатят в Лиму со всеми удобствами. Томек уже перестал опасаться за Салли, Наташу и Мару. Они были в полной безопасности. Он мучительно раздумывал над подробностями будущей спасательной экспедиции в Боливию. Время от времени он доставал из сумки карту. Старался вспомнить все, что знал о Боливии. Его ожидало множество хлопот. Надо было быстро организовать новую экспедицию. Томек надеялся, что деньги за проданную яхту уже поступили на расчетный счет в банке в Икитос. Как же предусмотрительно поступил Новицкий, дав ему полномочие на получение денег.

Томек знал, что не успокоится до тех пор, пока не вызволит из плена Смугу и Новицкого. Неужели все, что проделано до сих пор так и останется без последствий? Нет, этого сказать нельзя. Задумавшись Томек и не заметил, как вдали показались первые строения долгожданной Орои.

Примечания

1

Сельвасы, сельвас, ед. число — сельва, — тропические леса, покрывающие огромные площади бассейна Амазонки.

(обратно)

2

Цикады (Cicadidae) — певчие цикады — семейство насекомых отряда равнокрылых хоботных. Обитают обычно в теплых краях. Питаются растительными соками. Размах крылышек у некоторых видов доходит до 18 сантиметров. Самцы цикад издают характерное «пение» с помощью отростков, находящихся в нижней части туловища.

(обратно)

3

Натуральный каучук содержится в виде млечного сока в каучуконосных растениях. Больше всего каучука содержится в растениях следующих видов: гевея, саниум; маниот, сем. молочайных; кастиллоа сем. тутовых; из рода фунтумия сем. кутропых; ландольфия сем. ластовневых. Каучуконосы особенно распространены в Южной Америке, некоторые виды растут в Африке и на Мадагаскаре.

(обратно)

4

Риу-Путумайо — река на северо-западе Южной Америки. Приток Амазонки. Начинается в северо-восточной Колумбии, течет через Перу и Бразилию.

(обратно)

5

Син, сеньор (португ.) — Да, господин.

(обратно)

6

Капангос (португ.) — вооруженные надсмотрщики над рабочими.

(обратно)

7

Серингеро (португ.) — сборщик каучука.

(обратно)

8

Латекс — млечный сок каучуковых растений, например, гевеи.

(обратно)

9

Компания — здесь торговое общество.

(обратно)

10

Чикаго — город в штате Иллинойс в США.

(обратно)

11

Манаус — город в северной Бразилии, в штате Амазонас, на левом берегу реки Негру, вблизи места ее впадения в Амазонку. Город основан в 1660 году португальцами. С 1850 г. — столица штата; в настоящее время второй по важности город на Амазонке после Белема на протоке Пара, впадающем в бухту Маражо. Манаус — превосходный речной порт, из которого отправляются продукты со всего штата: какао, каучук, бразильский орех, древесина и фрукты. Манаус — важный торговый центр, расцвет которого приходится на время так называемой каучуковой лихорадки.

(обратно)

12

Метис — потомок смешанного брака между людьми белой и красной расы. Мулат — потомок людей белой и черной расы.

(обратно)

13

Рафия — волокно одного из видов пальмовых деревьев. Идет на поделку шляп, корзин, обуви и пр., а также употребляется в садоводстве.

(обратно)

14

Духовое ружье — оружие индейцев Южной и Центральной Америк, туземцев Индонезии, Индокитая и Индии. Ружье делают из бамбукового стебля длиной 2—4 м, из которого сильным дуновением «выстреливают» небольшую стрелу.

(обратно)

15

Луна спать — то есть луна скрылась.

(обратно)

16

Унжуй — собака.

(обратно)

17

Сиеста — послеобеденный сон.

(обратно)

18

Бом диа, сеньор (порт.) — добрый день, господин.

(обратно)

19

Акампаменто (португ.) — лагерь, стоянка.

(обратно)

20

Примо (португ.) — родственник.

(обратно)

21

Боа женте (португ.) — хороший человек.

(обратно)

22

Приключения Томека в Новой Гвинее описаны в романе «Томек среди охотников за человеческими головами».

(обратно)

23

В 1910 году Бразилия занимала площадь 8514 тыс. кв. км. Численность населения составляла 22 216 000 человек. В настоящее время население Бразилии увеличилось до 93,5 миллиона человек (1970 г.). Средняя плотность населения не превышает 12 человек на кв. км. Однако заселена Бразилия крайне неравномерно. В бассейне Амазонки, занимающем свыше 90 процентов площади страны, живет только 7 процентов всего населения.

(обратно)

24

Во время сильнейшего накала каучуковой лихорадки в Манаусе насчитывалось свыше 100 тысяч жителей. После падения конъюнктуры число жителей уменьшилось наполовину.

(обратно)

25

Тешоурру (португ.) — сокровище, в данном случае название таверны.

(обратно)

26

Боа тарде (португ.) — добрый вечер.

(обратно)

27

Капибара или водосвинка (Hydrochoerus capybara) грызун из семейства свинковых, к которому принадлежат также повсеместно известные морские свинки (Cavia porcellus) и мара (Dolichotis patagonica) — один из интереснейших грызунов, обитающий в пустынях и степях, похожий по виду на зайца, только со значительно более длинными ногами и более короткими закругленными на концах ушами. Капибара (от индейского «каапи-уара», то есть «обитатель трав» отличается короткими ушами, рассеченной верхней губой и перепонками между пальцами всех четырех ног. Обитает в Южной Америке от Ориноко до Ла-Платы и от берегов Атлантического океана до подножия Анд. Излюбленное местопребывание — густые леса по берегам водоемов. Ночью жирует на открытых местах; приносит вред плантациям кукурузы, бахчевых и сахарного тростника. Размножается во все времена года.

(обратно)

28

Арары, или ары — красивейшие и крупнейшие попугаи из рода клинохвостых. Достигают размеров галки или вороны. Клюв крупный, загнутый, с длинным, заостренным концом. Основание клюва, пространство вокруг глаз и передняя часть «лица» обнажены, хвост — длинный. Живут супружескими стаями. Не так скоро обучаются говорить, как другие попугаи. Синие арары включают три вида (Аrа hyacinthinus, Аrа glancus и Аrа lear). Род арар насчитывает 14 видов. К числу наиболее известных принадлежит красносиний ара (Аrа тасао).

(обратно)

29

Зеленые амазонские попугаи (Amazona aestiva) относятся к виду тупохвостых попугаев. Отличаются коротким и широким хвостом. Родина амазонского попугая Центральная и Южная Бразилия и Аргентина. Весьма понятливые птицы. Некоторые из них могут исполнять несложные мелодии. Часто встречаются в зоологических садах.

(обратно)

30

Оранжевые перцеяды или туканы (Rhamphastos ariel), как и все перцеяды отличаются оригинальным большим, зазубренным, на подобие пилы клювом. В тропической Америке насчитывается до 60 видов перцеядов.

(обратно)

31

Семейство цапель (Ardoidac) относится ко второму подвиду голенастых. Широко распространены на всем земном шаре, за исключением полярных областей.

(обратно)

32

В Южной Америке есть пять родов (6 видов грифов. Из них распространены не только в горах, но и на равнинах гриф индюшачий (Cathartes aura) и американский черный гриф (Cathartcs urubu v. Ccragyps atratus). Оба вида характерны неярким оперением и отличаются друг от друга окраской голых частей головы и шеи. Индюшачий гриф распространен по всей Америке от Канады до Магелланова пролива, в основном на побережья, тогда как черный — обитает в Южной Америке, Мексике и в южных Штатах США. По образу жизни и повадкам грифы похожи на других стервятников.

(обратно)

33

Пирайя или кариба — хищная и кровожадная рыба, по размеру не больше плотвы. Обладает сильными челюстями, вооруженными острыми зубами. Наводит ужас на обитателей бассейна Амазонки. Маленькая эта рыбка за несколько минут способна обглодать жертву до костей.

(обратно)

34

Солимес — местное название верхнего течения Амазонки от границы с Перу, до слияния с рекой Риу-Негру.

(обратно)

35

Икитос — город и речной порт основанный в 1863 году на берегу верхнего течения Амазонки в северо-восточной части Перу. Столица департамента Лорето и торговый центр северо-восточной части Перу, откуда перуанские товары по Амазонке отправляются вниз на восточное побережье океана в пределах Бразилии.

(обратно)

36

Сюбео или субео — «Люди, которых нет». Племя состоит из 30 кланов или общин, объединенных в 3 конфедерациях. Каждая община состоит из около 100 человек. Племя сюбео занимает территорию по берегам реки Уаупес — в Колумбии Ваупес — (от озера Уарна до ручья Уаракапури) и ее притоков: Кверари и Пирабатон.

(обратно)

37

Фламинго (Phoenicopteri) отряд птиц, подразделяющийся на 3 рода, объединяющих 4 вида. Распространены в тропиках и частично в умеренной зоне Старого и Нового Света, однако отсутствуют в Полинезии, Молуккском архипелаге, Австралии, Тасмании и Новой Зеландии. Наиболее распространен обыкновенный фламинго или краснокрыл (Phoenicopterus ruber), отличающийся необыкновенно длинной шеей и клювом с роговыми наростами, отчего клюв приобретает свойства сита. Клюв посредине загнут вниз. Ноги у фламинго длинные и тонкие. Оперение белое с розоватым налетом, верхняя часть крыльев интенсивно-красного цвета, рулевые перья — черные. Клюв у основания черный — конец красный. Длина туловища самцов доходит до 120—130 сантиметров, самки несколько меньше. Гнездятся на мелководье, где строят гнезда из речного

(обратно)

38

Бикса или орлеанское дерево (Bixa orellana и Bixa urucuma) дает ценный краситель — орлеану.

(обратно)

39

Колумбия — республика в северо-западной части Южной Америки — получила название в честь первооткрывателя Америки Христофора Колумба. Граничит с Венесуэлой, Бразилией, Перу, Экуадором и Панамой. Площадь страны — 1138,9 тыс. кв. км., население — 21,7 миллиона человек (по оценкам 1971 г.), которое, в основном, обитает в узких горных долинах. Низменность, занимающая 2/3 территории страны на юго-западе, почти лишена населения. Столица Богота, находится в восточной части Анд; 2/3 населения занимается сельским хозяйством и животноводством. Главный предмет экспорта — кофе. В долине Атрато, вблизи границы с Панамой находятся копи изумрудов, золотые и платиновые прииски; основное богатство страны — нефть. Почти 50 процентов нефти сосредоточено в руках американских нефтяных компаний (США Дау кемикл).

(обратно)

40

На этой географической широте сухая пора года продолжается с мая по сентябрь.

(обратно)

41

Муравьеды (Myrmecophagidae) — семейство млекопитающих из отряда американских неполнозубых. В данном случае речь идет о трехпалом муравьеде (Myrmecophaga tridactyla). Животное достигает 2,5 метров длины туловища. Конец носа, губы, веки глаз и подошвы ног лишены растительности. Вес взрослого самца около 40 кг. Ведет бродячий образ жизни. Бродит в одиночестве и спит там где его застанет ночь. Питается термитами, муравьями и их личинками, вытягивая их из муравейников длинным липким языком. Самка приносит не больше одного детеныша в год, которого длительное время носит с собой.

(обратно)

42

Пекари (Pecari) род парнокопытных семейства свиней. Пекари обыкновенный (Pecari tajacu) распространен на территории от Арканзаса до Патагонии. Длина туловища доходит до 1 метра. Шерсть черно-коричневого цвета. От лопатки вниз тянется широкая белая полоса. Хребтовая железа выделяет вещество отличающееся резким запахом. Животные легко приручаются.

(обратно)

43

Необыкновенная выносливость южно-американских индейцев подтверждается сообщениями многих путешественников и ученых. В труде под заглавием «The Cubeo Indians of the Northwest Amazon» Ирвин Гольдман пишет, что индейцы сюбео отличаются колоссальной выносливостью, несмотря на плохое питание и почти полное отсутствие отдыха. Они, например, способны весь день. то есть в течение 17 часов, грести почти без отдыха, питаясь только горсточкой маниока, сваренного на воде. Это подтверждает также выдающийся польский путешественник и исследователь Мечислав Лепецкий, совершивший, в частности, 7 поездок в Южную Америку. Самая короткая поездка продолжалась полгода, самая длинная, начавшаяся во время второй мировой войны — 17 лет. Лепецкий был руководителем польской экспедиции в Восточное Перу. организованной в 1927 г. Банком народного хозяйства с целью изучения возможности организации польских поселений в Перу. Лепецкий был одним из немногочисленных в Польше знатоков наречий и языков населения Южной Америки и прекрасно знал господствующие там географические. экономические и политические условия. Казимеж Мошинский в книге п.з. «Człowiek. Wstęp do etnografii powszechnej i etnologii» (Человек. Введение во всеобщую этнографию и этнологию) ссылается на Лепецкого и пишет: «По сообщению М.Б. Лепецкого, южно-американские индейцы способные в течение 11 часов грести веслами с часовым перерывом на обед, не чувствуя усталости и даже могут вести при этом веселую беседу».

(обратно)

44

Бразильская выдра (Pteronura brasiliensis) — вид встречающийся только на Южно-Американском континенте. Выдры (Lutrinae) прекрасно приспособлены к жизни в воде. Приплюснутые головы, мех похожий на бобровый, плавательные перепонки между пальцами и длинный плоский хвост — вот их отличительные черты. Обитают по берегам водоемов во всех частях света, за исключением Австралии. Наносят ущерб рыболовству. В Европе встречается только один вид (Lutra lutra), обитающий также в Африке и Азии. Живут выдры в норах с выходом под водой. Вид Latax lutris живет только по берегам морей. Мех морских выдр носит торговое название «камчатский бобр». Питаются выдры раками, рыбами и другими животными, обитающими в воде.

(обратно)

45

Ревуны — подсемейство цепкохвостых, широконосых обезьян. (Рlаtyrrhini). Кроме цепкого хвоста с обнаженным кончиком, отличаются наличием пяти защечных мешков и особой формой подъязычной кости. играющей роль мощного резонатора. Благодаря этому обладают сильным голосом, слышным издалека. Самцы черного ревуна (Alouatta caraya) покрыты шерстью черного цвета, самки — соломенно-желтого. Наоборот самцы красного ревуна (Alouatta seniculus) покрыты рыжей шерстью, а самки черной. Достигают длины, включая хвост, — 1,30 м.

(обратно)

47

Тиви — соль на языке ягуа.

(обратно)

48

Тунаи — красный.

(обратно)

49

Бом диа компадре (порт.) — добрый день, кум.

(обратно)

50

Буэнос диас (исп.) — добрый день.

(обратно)

51

Кураре — (урари, ворара) яд, добываемый из корней и молодых побегов некоторых южноамериканских растений рода Strychnos, а именно: Strychnos toxifera, S.cogens, S.schomburgkii, из луковиц растения Бурмания, и вытяжки из корней растения Cissus quadrialata. Южноамериканские индейцы употребляют кураре для отравления стрел.

(обратно)

52

Маниок; местное название в Южной Америке «кассава» (Manihot Utilissima pohl.) — растение семейства молочайных (Euphorbiaceae). Клубни маниока отличаются удивительным свойством: в процессе брожения выделяют ряд глюкозидов и, в частности, синильную кислоту — один из самых сильных ядов. Однако при варке, поджаривании и сушке ядовитость исчезает. В диком виде маниок растет во всей Бразилии и оттуда распространился по всем тропикам. Маниок представляет из себя кустарник высотой около 3 м. с пальчаторассеченными листьями на длинных стебельках. Плод — трехгнездная коробочка. Под землей растут клубневидные корни длиной до 60 см и весом до 5 кг. Бразильский сорт маниока почти лишен глюкозидов и может употребляться в пищу сразу после варки, как картофель. Из маниока делают крупу, носящую название «тапиока».

(обратно)

53

Речь идет о докторе Гарвее Басслере, американце германского происхождения, который, по-видимому, в 1920—1935 годах по поручению Стандард ойл компани руководил поисками нефти в Перу. Одновременно он изучал природу Перу и население страны. Его библиотека, сплошь из книг, посвященных Южной Америке насчитывала 32 000 томов. У себя дома он собрал огромную коллекцию флоры и предметов этнографии, которой не постыдился бы даже крупный музей. В саду содержал довольно большой зверинец. Его исследовательские экспедиции простирались от Мадре де Дьос до истоков Путумайо, и от реки Жавари до верхнего течения Мараньона. Многие ученые и писатели, интересовавшиеся Перу охотно пользовались советами Басслера.

(обратно)

54

Существование этого племени было подтверждено вторично только лишь в 1948 году, когда в горах Экуадора стали строить аэродромы на землях племени живаро. Племя это обитает в горах Экуадора к северу от реки Мараньон и частично в Перу. Племя насчитывает около 15 000 человек. Под строительство своих деревушек отводят возвышенные, удобные для обороны места. Живут в длинных, общих домах, в которых один конец занимают мужчины, а второй — женщины. Занимаются сельским хозяйством, охотой и рыбной ловлей. При обработке земли придерживаются особого ритуала: во время посева раскрашивают тела в разные цвета, надевают специальную одежду, молятся богине Земли, Нунгуи, совершают ритуальные танцы. Табак в качестве священного зелья могут сеять и собирать только мужчины. Идя на охоту, раскрашивают тела в красный цвет и сыплят себе и собакам в глаза «магический перец», что якобы облегчает охоту. Вооружение состоит из духовых ружей, копий, луков и стрел. Во время племенных церемоний раскрашивают тела в красный и черный цвета, собираясь молиться — красят зубы в черный цвет. Шаманы этого племени знают много противоядий и целебных растений.

(обратно)

55

Коренное население Перу состоит из индейцев племени кечуа и аймаров, кроме того. значительную часть составляют индейцы других племен, в частности, кампа, или иначе анти, чунчо. Остальная часть населения — креолы (потомки испанцев-завоевателей), эмигранты из Европы, Китая. Японии. Индейцы племени кампа занимают обширную территорию междуречья Укаяли, Пачитса. Тамбо и Герене. Кампы принадлежат к числу тех немногочисленных народностей Перу, которые сохранили старинные обычаи первобытных обитателей Южной Америки. Племя делится на три ветви: атири — жители прибрежных территорий, антанири — обитатели лесов, и аматсенге — жители горных местностей.

(обратно)

56

Гран-Пахональ — степное плато, расположенное в Перу у подножия Восточной Кордильеры в междуречье — Пачитеа, Укаяли, Тамбо и Перене. Общая площадь плато составляет около 100 тыс. квадратных километров.

(обратно)

57

Ла-Монтанья — или Монтанья — предгорная область Восточной Кордильеры (Перуанские Анды). Простирается к востоку от реки Укаяли до границы с Боливией. Ширина области около 200 километров.

(обратно)

58

Гладкоствольное ружье, заряжаемое от дула с капсюльным замком, который состоит из трубки, куда засыпается пороховой заряд, подводящий запал к дулу и пружинного замка с капсюлем. Ружья этого типа применялись в Англии в начале XIX века.

(обратно)

59

Кусьма — Cushma — накидка похожая на мексиканское пончо, то есть нечто вроде длинной рубашки с отверстием для головы. Носят кусьму как женщины, так и мужчины. В мужском одеянии вырез для головы делается вдоль рубашки, снизу вверх, в женском — поперек, слева направо.

(обратно)

60

Cana brava или кикоца (chikotza) — тростник, растущий по берегам водоемов.

(обратно)

61

Пампа (бамба на языке кечуа) степи в Южной Америке, которые отличаются друг от друга растительным покровом, от почти лишенной деревьев саванны до сухой степи — пампы.

(обратно)

62

Археология — наука, изучающая прошлое человечества по вещественным памятникам.

(обратно)

63

Три самые длинные реки на Земле: Нил в Африке, длина его 6671 км, бассейн — 2870 кв. км. (включая реку Кагеру); эта последняя после выхода из озера Виктории приобретает название Голубой Нил; Миссисипи в Северной Америке, которая вместе с Миссури течет на длине 6418 км. с бассейном — 3275 кв. км. и Амазонка длиной (вместе с Мараньоном) — 6400 км. с бассейном 7180 кв. км.

(обратно)

64

Бифуркацией называют разделение реки на несколько проток, из которых одна вливается в систему другой реки. Бифурцирующие реки, как правило, встречаются в низменных местах, при очень малом уклоне течения. Изменение направления течения зависит от уровня воды, количества осадков, направления ветров и т.п.

(обратно)

65

Годовой расход воды в Амазонке составляет 3,8 куб. км.

(обратно)

66

Речь идет об экспедиции в глубину Средней Азии, описанной в книге «Томек ищет Снежного Человека».

(обратно)

67

Белен ду Пара (прежнее название — Санта-Мария-ди-Белен-ду-Гран-Пара, то есть Святая Мария Вифлиемская из Гран-Пара) — столица штата Пара и одновременно крупнейший город Северной Бразилии. Город основан в XVIII веке, славится многими памятниками старины. Число жителей в 1967 г. составляло 546 тысяч человек.

(обратно)

68

Калифорния, штат на западе Соединенных Штатов Северной Америки, примыкает к Тихому океану. Третий по величине штат после Аляски и Техаса. Общая площадь штата 411015 кв. км. В 1840 году в Калифорнии близ Коломо были открыты золотые россыпи. Во время золотой лихорадки всего лишь за два года, в Калифорнию приехали 90 000 человек.

Аляска была открыта русской экспедицией в 1741 г., в 1867 г. продана русским царем Америке за 7,2 миллиона долларов. Площадь Аляски составляет 1 519 000 кв.км., то есть она принадлежит к числу крупнейших по площади штатов США. В 1896—1902 годах на Аляске были открыты месторождения золота.

Клондайк — провинция в Канаде в центре западной части территории Юкон. В Клондайке близ местности Бонанза-Крик в 1896 г. было найдено золото. В течение одного года в Клондайк приехали свыше 30000 человек золотоискателей, в основном из США.

(обратно)

69

Христианский праздник Рождества Христова приходится на 25 декабря.

(обратно)

70

Паводки на Амазонке бывают два раза в год, причем уровень воды в реке повышается на 15—20 метров. Большие паводки бывают в период февраль-июнь, меньшие — с октября по январь.

(обратно)

71

Маражо, крупнейший речной остров на земном шаре; площадь острова составляет ок. 48 тыс. кв. км. Остров расположен в устье Амазонки, между двумя протоками реки: Канал ду Суль и Пара. Отличается низменной, кое-где болотистой территорией, в западной части острова растут тропические леса. Число жителей в 1950 году составляло 124,3 тыс. человек.

(обратно)

72

Ресифи (прежде Пернамбуко) — важный морской порт и город, столица штата Пернамбуко в восточной Бразилии. Город частично расположен на материке, частично на полуострове и острове, омываемых водами лагуны, образованной двумя реками. Ресифи самая восточная точка Южной Америки. В 1970 г. в городе насчитывалось 1046,4 тысяч жителей. Ресифи — крупный центр вывоза сахара, хлопка и кож. Город основан португальцами в 1535 году, сначала на полуострове, а потом голландцы расширили город, заняв также и остров. Районы города, расположенные на материке принадлежат к самым благоустроенным.

(обратно)

73

Кратковременное повышение спроса и цен на какой-нибудь товар на капиталистических рынках. Большей частью вызывается искусственно для спекулятивных целей.

(обратно)

74

Погода и вообще климатические условия в тропической Америке зависят от атмосферного давления и связанных с ним ветров, которые здесь отличаются от веющих в Африке, Австралии и Азии. Только на некоторых территориях Южной Америки есть два дождевых периода, между которыми бывает сухой период, когда сохраняется солнечная погода.

(обратно)

75

Речные хвостоколы (Dasyatidae), пресноводное семейство подотряда скатов, встречающееся в реках Южной Америки. Днем отдыхают в иле или песке, с наступлением темноты ведут весьма оживленный образ жизни. Плавают, касаясь дна кончиками плавников. Питаются раками, мелкой рыбой, крабами. Если нечаянно наступить на хвостокола ногой, он может ударить колючим хвостом. Рана бывает очень болезненная и по симптомам похожа на укус змеи. Некоторые из хвостоколов носят электрический заряд, которым поражают жертвы. Однако сила тока у них слабее, чем у электрических скатов.

(обратно)

76

Ламантины (Manatidae) млекопитающие отряда сирен. Отличаются крупным веретенообразным телом, покрытым редкой растительностью. Питаются водорослями и ведут, в основном, ночной образ жизни. Обитают на побережье тропической части Атлантического океана; по рекам часто заходят в глубину материков. Мясо и жир ламантинов потребляется в пищу, шкура используется на разные поделки. В последнее время ламантины взяты под охрану.

(обратно)

77

Эпифиты — растения произрастающие на других видах, но не паразитические, а питающиеся самостоятельно.

(обратно)

78

Креолы — так называют потомков европейских колонизаторов, уроженцев испанских, португальских и французских колоний.

(обратно)

79

Дворянский титул в Англии, учрежденный королем Яковом I.

(обратно)

80

Это было в 1751 году. Французский математик и путешественник Шарль Мари де ла Кондамин, родившийся в Париже в 1701 и умерший там же в 1774 году, будучи членом Парижской Академии Наук, отправился в обществе Бугера и Годена в Экуадор, где в 1736—1742 году они производили измерение длины меридиана вблизи экватора. Эти измерения, вместе с осуществленными ранее в Чили и Перу, позволили уточнить форму и размеры Земного тара. На обратном пути Кондамин дал довольно точное описание и составил карту Амазонки.

(обратно)

81

Чарлз Гудьир — родился в 1800 и умер в 1860 году.

(обратно)

82

Бразилия открыла Амазонку для плавания судов всех флагов в 1866.

(обратно)

83

Мадейра — крупнейший правобережный приток Амазонки образован слиянием рек — Маморе и Бени, вытекающих из Кордильер на территории Боливии. Мадейра протекает через Боливию и Бразилию, ее длина составляет 3240 км., а площадь бассейна — 1100 тыс. кв. км. Поскольку водопады на реке мешали транспорту, в 1913 году осуществлено строительство железной дороги Мадейра-Маморе, протяженностью около 400 км. Железная дорога стала важной транспортной артерией, по которой вывозится большое количество древесины и каучука.

(обратно)

84

Генри А. Уикгем родился в 1841 году, умер в 1928. Был сыном богатого английского фермера.

(обратно)

85

В 1914 году производство каучука на Цейлоне и на Малайском полуострове превысило поставки каучука из диких лесов. Ныне плантации поставляют около 98 процентов всего количества натурального каучука. Следует отметить, что в связи с распространением производства синтетического каучука можно ожидать упадка этих плантаций.

(обратно)

86

Шестизарядный барабанный револьвер, опатентованный в 1835 г. американским инженером Сэмюэлем Кольтом (род. в 1814, ум. в 1862 г.).

(обратно)

87

В то время Томек не мог еще знать, что Перси Фаучит, английский военный и заслуженный путешественник, осуществил свои планы в 1925 году. Фаучит с сыном Джеком и другом Ралеем Римеллем организовал экспедицию на Мату-Гроссу, чтобы окончательно выяснить тайну древних, затерянных городов. Из этой экспедиции Фаучит и его спутники не вернулись. Их гибель стала известной в мире. Начались поиски. Однако снаряженная на поиски экспедиция комендора Дьотта в 1928 году не дала результатов. В 1930 году поиски начал журналист Альберт Винтон, но и он пропал без вести. Экспедиция Вирджинио Пессионе прислала весточку с берегов реки Кулуэни, якобы им стало известно, что Фаучит находится в плену у индейцев арувуду. живущих в глубине Мату-Гроссу. Подобное известие принес Патрик Ульатт, который вместе со своим братом Гордоном начал поиски Фаучита. Однако ему не удалось пройти через земли индейского племени бока-прета, так как индейцы не пропустили его в район, где он надеялся встретить Фаучита. Безрезультатными оказались и все другие экспедиции. На протяжении многих лет находились люди, которые утверждали, что встречали Фаучита или слышали рассказы о нем. Показывали даже индейского мальчика, который якобы был сыном Фаучита. Однако это были сведения не внушавшие доверия. Обстоятельства исчезновения Фаучита остаются до сих пор загадкой. Возможно ему удалось дойти до легендарного города, жители которого отгородились стеной от остальных племен? Может быть он до сих пор живет там? Кто может дать ответ на эти вопросы?

(обратно)

88

Речь идет о португальском короле Педру II. Маркиз — первоначально этот титул имел то же значение, что и маркграф. Впоследствии маркиз стал дворянским титулом в Испании, Франции, Англии и Италии, занимая среднее место между принцем и графом.

(обратно)

89

Орельяна вместе с Франсиско Писсаро завоевал Перу. Благодаря экспедиции Орельяны была открыта и обследована Амазонка от истоков до устья. Орельяна был первым европейцем, который прошел через весь южноамериканский континент. Орельяна погиб в 1546 году во время нового похода к верховьям Амазонки, в который отправился, надеясь найти Эльдорадо.

(обратно)

90

Колибри — подотряд птиц из отряда длиннокрылых, который делится на два подотряда: стрижей (Mecropodidae) и колибри (Trochilidae). Колибри красивые и оригинальные птицы, распространены в Центральной и Южной Америке от Лабрадора до Магелланова пролива. Почти каждый географический район располагает присущими ему видами колибри. Отдельные виды, которых насчитывается 319 с 357 подвидами, разнятся между собой строением и длиной клюва и хвоста. Длина тела колибри колеблется от 6,3 до 21,6 сантиметра; вес иногда не превышает 1,7 грамма. Колибри добывают своими трубчатыми языками нектар из чашек цветов и тем самым, подобно насекомым, содействуют их опылению.

(обратно)

91

Константин Браницкий (1824—1889) направлял свои ценные коллекции сначала в Зоологический кабинет Главной школы в Варшаве, потом стал их собирать в Зоологическом музее Браницких (во Фраскати); ныне его коллекции хранятся в Зоологическом институте Польской Академии Наук в Варшаве.

(обратно)

92

Константин Ельский (1837—1896) исследовал Гвиану, где работал провизором во французском морском госпитале. В 1868 году Браницкий поручил ему дело коллекционирования южноамериканской фауны. В 1875—1879 годах состоял хранителем Музея Раймонди в Лиме, в 1880 году был назначен хранителем Музея Академии Знаний в Кракове.

Штольцман (1854—1928) исследовал в 1875—1881 годах фауну Перу, а в 1882—1884 — Экуадора. Огромные коллекции Ельского и Штольцмана имеют большое научное значение. Они стали ценным материалом для исследований отечественных и зарубежных ученых. В этих коллекциях находилось около 60 видов совершенно до того неизвестных птиц.

Калиновский умер в Бразилии во время второй мировой войны. Следует еще упомянуть об орнитологе Тадеуше Хростовском, который совершил три самостоятельных экспедиций в Бразилию (1910, 1913, 1921). Во время третей экспедиции ему сопутствовали Тадеуш Ячевский и Станислав Борецкий.

Впоследствии научные экспедиции совершили: в 1923 году Шимон Тененбаум — на поиски представителей фауны Параны; в 1926—1928 годах Михалина Исаакова, жена польского энтомолога, которая собрала около 15 тысяч экземпляров экзотических насекомых; в 1933—1934 годах Вацлав Рошковский и Януш Наст совершили путешествие на школьном паруснике польского морского флота «Дар Поможа», и собрали большое количество экземпляров морской, пресноводной и сухопутной фауны.

(обратно)

93

Семирадский (1858—1933) еще будучи студентом геологического факультета, в 1882 году отправился в составе экспедиции Штольцмана в Экуадор. В 1887 году стал доцентом Львовского университета. В 1891 году путешествовал по Бразилии и Аргентине; в 1895 году изучал условия жизни польских поселенцев в Бразилии и этнографию индейцев Америки.

(обратно)

94

Более подробные сведения о Домейко и его трудах будут даны в готовящейся к печати книге «Томек в Гран-Чако».

(обратно)

95

Значительно позже еще два поляка заслужили известность путешествиями по Южной Америке: первый из них — Аркадий Фидлер (род. в 1894 году в Познани) писатель и путешественник, который в 1927 году посетил много стран Южной Америки и Африки. В Южной Америке Фидлер собрал орнитологическую коллекцию для европейских музеев, охотился, приручал диких животных и изучал их поведение. Напечатал много книг и репортажей, посвященных путешествиям. Второй — это Мечислав Богдан Лепецкий, о котором уже упоминалось на страницах этой книжки. Книги Лепецкого о путешествиях содержат множество ценных географических, этнографических и других сведений.

(обратно)

96

Александр Гумбольдт (1769—1859) германский естествоиспытатель, путешественник и географ. Вместе с французским ботаником Бонпланом совершил в 1799—1804 годах путешествие по тропическим странам Южной Америки, откуда привез богатую ботаническую, зоологическую и минералогическую коллекцию. Гумбольдту по праву принадлежит честь создателя географии растений. Кроме того, он был одним из первых ученых, обративших внимание на необходимость охраны природы. В климатологию ввел понятие изотерм, творчески работал в области истории географических открытий. Гумбольдт принадлежит к числу создателей современной географической науки.

Чарлз Роберт Дарвин (1809—1882) английский естествоиспытатель, создатель теории эволюционного происхождения видов путем естественного отбора. По предложению британского адмиралтейства принял участие в путешествии вокруг света на корабле «Бигл». Из пятилетнего путешествия привез ценные зоологические, ботанические и геологические коллекции. Опыт и материалы собранные во время путешествия, Дарвин положил в основу своего учения.

Альсид Дессалин Д’Орбиньи (1802—1857) французский палеонтолог и исследователь Южной Америки, по праву считается творцом физической географии Боливии.

(обратно)

97

Мачете — нож длиной ок. 50 см с изогнутым лезвием и прочной рукояткой, который употребляется в Южной и Центральной Америке, а также в Африке, для прорубания просеки в подлеске и для уборки сахарного тростника.

(обратно)

98

Каучуковое молоко или латекс получают из сока каучуконосных растений. Свежий латекс обладает слегка алкалоидной реакцией; под влиянием кислот, солей некоторых металлов, изменения температуры и других факторов, латекс обращается в липкую, пористую, тягучую массу. Болачас — длинное древко, похожее на лопату или весло.

(обратно)

99

Весьма поучительная история каучука содержится в книге Камилла Гижицкого «Гевея плачет каучуком», выпущенной в издательстве «Śląsk».

(обратно)

100

Сколопендры принадлежат к числу крупнейших губоногих многоножек. В Бразилии, Чили и в соседних с ними странах водится гигантская сколопендра (Scolopendra gigantea). Это подвижные и ловкие хищные животные, ведущие ночной образ жизни. Кроме нормальных челюстей, первый сегмент ног у сколопендр представляет из себя ногочелюсти, к которым подходит проток от ядовитых желез на голове. Число бегательных ног, расположенных парами на отдельных сегментах тела колеблется от 15 до 173 пар. Сколопендры охотятся по ночам в темных местах в расщелинах или под корой деревьев.

(обратно)

101

Арцишевский Кшиштоф — родился в 1592 году в Рогалине, умер близ Гданьска в 1656 году. Был изгнан из страны за убийство в имущественном споре и выехал в Голландию. Принимал участие в осаде Бреды и в штурме протестантской крепости Ля Рошель. Находясь на голландской службе, несколько раз принимал участие в экспедициях в Бразилию (1629—1645). В ознаменование его заслуг голландцы соорудили в Ресифи памятник Арцишевскому. В 1646 году по приглашению короля Владислава IV Арцишевский вернулся в Польшу и принимал участие в битвах с казаками Хмельницкого.

(обратно)

102

Капитания — один из округов Бразилии.

(обратно)

103

Иероним Дурский, считающийся отцом польского образования в Паране, был первым польским поселенцем в Бразилии. Его букварь для польских школ в Бразилии на польском и португальском языках, пользовался большой популярностью.

(обратно)

104

Эдмунд Вось-Сапорский эмигрировал из Верхней Силезии в 1867 году. Польское население Параны соорудило Сапорскому памятник в польском поселении Абранчес близ Куритибы.

(обратно)

105

В настоящее время бывшее польское поселение Пиларсиньо стало одним из районов города Куритибы.

(обратно)

106

Начиная с 1869 года до первой мировой войны, в Бразилию выехали 105 тысяч поляков. Эта волна массовой эмиграции нашла отражение в литературе и на страницах журналов. Именно тогда Мария Конопницкая написала повесть «Пан Бальцер в Бразилии». Многие журналисты и писатели сами ездили в Бразилию, чтобы ознакомиться с тамошними условиями. Этими проблемами занимались: А. Дыгасинский, Ю. Семирадский, А. Гемпель. Позже в Бразилию ездили М. Лепецкий и А. Фидлер. Во время второй мировой войны в Бразилии находились многие поляки, в том числе писатели и художники.

(обратно)

107

В книге под заглавием «Парана и поляки», М. Лепецкий пишет: «Польско-индейская тайная война продолжалась 27 лет и закончилась замирением индейцев в 1917 году». М. Лепецкий цитирует в этой книге часть воспоминаний молодого польского поселенца, который сообщил, что только лишь в районе города Итаполиса ботокуды убили сорок человек польских поселенцев. Кроме того, поляки погибали и в других поселениях.

(обратно)

108

Ягуар (Felis onca) прежде был распространен в обеих Америках от реки Негру и Колорадо в Патагонии, до Мексики и Луизианы. В настоящее время встречается только в жарких областях Южной Америки, так как в Северной Америке совершенно истреблен. По силе может считаться равным тигру и льву. Питается мелкими позвоночными, вплоть до тапира; иногда наносит вред скотоводству, похищая молодняк с пастбищ. Ягуар не прочь также ловить рыбу, которую лапой выбрасывает из воды на берег.

(обратно)

109

Этот случай описан в книге «Томек ищет Снежного Человека».

(обратно)

110

Пума (Felis concolor), или кугуар, распространена на всем американском континенте от Патагонии на юге, до Канады на севере. Днем пумы спят на деревьях, в кустах или высокой траве, вечером и ночью выходят на охоту.

(обратно)

111

Тапиры — животные семейства млекопитающих отряда непарнокопытных, родственны носорогам. Распространены в Индии, на Суматре, в Центральной и Южной Америке. Обыкновенный тапир (Tapirus terrestris) отличается довольно крупными размерами: длина туловища доходит до 2 м (включая хвост), высота — до 1 м в холке. Характерная особенность — короткая грива и шерсть серовато-бурого цвета, светлая по бокам головы, на шее и груди. У молодых тапиров на голове виднеется белое пятно, а на боках — белые полосы по четыре с каждой стороны. Этот вид тапиров обитает на обширной территории от Венесуэлы и Гайаны, во всем бассейне Амазонки, вплоть до Парагвая и северной Аргентины. В Колумбийских Андах, Экуадоре и в Западном Перу встречается горный тапир (Tapirus pinchaque). В центральной Америке можно встретить особый вид тапиров — тапиррелл (Tapirus bairdi и Tapirus dowi).

(обратно)

112

По описанию И. Гольдмана «малока» представляет из себя длинный общественный дом, в котором вместе со старейшиной живут все семьи данного рода. Чем обширнее малока, тем богаче и важнее род. Наличие Ряда небольших домов, построенных близ малока, свидетельствует о том, что некоторые члены рода отсоединились, вышли из-под власти старейшины и не живут в мире с остальными членами общества.

(обратно)

113

Калебасса — сосуд из скорлупы плодов дерева кресченция (Crescentia cujete), растущего в Центральной и Южной Америке. Эти сосуды часто украшаются художественной резьбой. Кресченция — низкое дерево, листья которого вырастают прямо из ствола. Цветы крупные, плоды — бочарного вида, из скорлупы которых индейцы делают ложки, сосуды для жидкостей и курительные трубки.

(обратно)

114

Чича — бразильский алькогольный напиток, получаемый путем ферментации кукурузы, риса, маниока и пальмовых плодов.

(обратно)

115

Было начало так называемого сухого периода, когда реки входят в свои берега. Сухая пора на этой географической широте бывает два раза в год: от октября до декабря и от февраля до марта. В обмелевших реках появляется множество рыбы, дикие животные в поисках водопоя покидают убежища в джунглях и выходят на берега рек. У индейцев сухая пора совпадает с периодом сытости.

(обратно)

116

Пятипалые свистуны (Leptodactylus pentadactylus) род бесхвостых земноводных, встречающийся в Южной Америке. Крупные эти животные отличаются сильно развитыми передними конечностями. В воде двигаются довольно неловко, на суше — весьма быстро, несмотря на довольно неуклюжее строение.

(обратно)

117

Агути (Dasyprocta aguti) или горбатый заяц, род млекопитающих семейства агутиобразных. Отличается густым, блестящим мехом красновато-желтого цвета с примесью черных и бурых волос. Горло агути лишено меха. Обитает в Бразилии в бассейне Амазонки и в восточных областях Перу. Питается, в основном, плодами и семенами растений. Агути ведут обособленный образ жизни; при встрече с людьми быстро убегают. Самка строит в норе гнездо из мягкого пуха, где и выводит потомство.

(обратно)

118

Куваи — герой мифологии племени сюбео.

(обратно)

119

Ленивцы — животные отряда американских неполнозубых. В северной Бразилии и в Гвиане распространен ленивец унау или ай из вида двухпалых (Choleopus didactylus). Длина туловища не превышает 70 сантиметров. Шерсть зеленоватого цвета, белая на морде. Ленивцы принадлежат к числу самых оригинальных животных, обитающих в Америке. Водятся в лесах, питаются листьями и плодами деревьев. Обилие пищи позволяет ленивцам вести спокойный, медлительный образ жизни. Им нет нужды даже переходить с места на место. Благодаря мощным крючковатым когтям, они могут целыми днями висеть вниз спиной, на ветке дерева. Голова подвижна и может поворачиваться на 180°. Шерсть ленивца приспособлена к висячему образу жизни и растет от брюха к спине.

(обратно)

120

Наркотическое средство михи индейцы получают из соков растения Banisteriopsis caapi и других. Вызывает рвоту, а при сильных давках ужасные галлюцинации.

(обратно)

121

Обрядные слова во время принятия священного напитка михи, который по религиозным убеждениям должен подаваться в никогда не мытых сосудах.

(обратно)

122

С. Рондон — полковник, исследователь и путешественник. В 1907—1913 годах он совершил шесть экспедиций по девственным местам Бразилии; в последней из них Рондону сопутствовал Теодор Рузвельт. Они изучили около 15 тыс. кв. км. неизвестных до того земель, куда не ступала нога белого человека, осуществили картографическую их съемку, строили дороги и телеграфные линии. Благодаря Рондону на картах Бразилии появилось множество раньше неизвестных рек, озер и горных цепей. Рондон пытался облегчить участь несчастных индейцев, которые считали его другом и опекуном.

Генри Мортон Стэнли (родился в Англии в 1841 году, ум. в 1904 г.) — американский журналисть и путешественник, один из первооткрывателей внутренних областей Африки.

(обратно)

123

Мараньон — так называют Амазонку в ее верхнем течении. Истоки Мараньона находятся в Западной Кордильере на территории Перу. Мараньон вытекает из высокогорного озера Лаурикоча, находящегося на высоте 3653 м над уровнем моря. От места слияния с Укаяли до Риу-Негру, то есть от границы Перу с Бразилией, эту реку часто называют Солемеон, а дальше — Амазонкой.

(обратно)

124

Кашиби, — кашибос — на языке чамов — «люди-нетопыри».

(обратно)

125

Чамы — «мать комаров» — название происходит от множества насекомых, тучами носящихся над селениями этого племени.

(обратно)

126

Перу (Перуанская республика) — государство в западной части Южной Америки на побережье Тихого океана. Занимает площадь 1285 тыс. кв. км. Численность населения по оценке 1973 года составляет — 14,9 мил. человек, из которых 80 процентов — это индейцы кечуа и аймары, метисы и креолы. Кроме того, в Перу живут: негры, мулаты, китайцы и другие. Государственный язык испанский, хотя большинство индейцев пользуется языками кечуа и аймара. Плотность населения больше в центральных и северных районах. Индейцы живут в основном в Андах и в восточной части страны. Столица — Лима с населением ок. 2000 тыс. человек, главный морской порт — Кальяо, речной — Икитос. Свыше 60 процентов населения занято в сельском хозяйстве, на лесных разработках и ловле рыб. Транспортная сеть развита слабо: протяженность железнодорожных линий составляет 4200 км, шоссейных — 39933, включая Панамериканскую автомобильную дорогу. Перу принадлежит к числу самых богатых ископаемыми стран Южной Америки. В Перу есть: медные руды, цинковые, свинцовые, есть залежи антимона, марганца, вольфрама, молибдена и ртути. Добывается каменный уголь, каменная соль, калийные соли, гуано, золото и серебро.

(обратно)

127

Идея Збышека оказалась вполне осуществимой. Польские помещики вознамерились в 1928—1933 годах создать польскую колонию на берегу Укаяли. Некто Казимеж Вархаловский, житель Параны, в 1927 году получил от Перуанского правительства концессию и разрешение на основание польской колонии в районе реки Агуайтии. Вархаловский организовал кооперативное поселение под названием «Польская колония», причем первое поселение должно было возникнуть в Пукальпе. Одновременно Польско-американский колонизаторский синдикат, организованный во Львове тоже получил в 1928 году концессию в Кепе на реке Урубамбе.

Польское правительство направило в Перу исследовательскую экспедицию. Положительные, в общем, выводы экспедиции вызвали возражения со стороны одного из ее участников, знатока предмета — Мечислава Лепецкого. Польское правительство отказалось финансировать колонию. Тогда инициативу взяли на себя помещики из Малопольши (быв. краковское и львовское воеводства). По согласованию с Эмиграционным управлением из Польши выехали 7 или 8 транспортов с эмигрантами общей численностью свыше ста человек. Отсутствие организационной и финансовой помощи, плохой подбор кандидатов (в первом транспорте из девяти человек был только один крестьянин) и огромное расстояние, отделявшее колонию от ближайшего города Икитос (1700 километров), стали причиной неудачи всего мероприятия. Польские колонии в Перу просуществовали всего лишь 4 года, после чего поселенцы взбунтовались, силой завладели судном и с оружием в руках выгрузились в Икитос. По требованию Перуанского правительства Польское правительство решило эвакуировать неудачных поселенцев. Часть из них, не желая возвращаться в Польшу, выехала в Бразилию, где поселилась в поселке Агия-Бланка (Белый Орел) в штате Эспириту-Санту, а часть отправилась в Парану.

(обратно)

128

Река Апуримак вытекает из озера Виллафро в Андах; в нижнем течении носит на коротких участках названия: Перене и Тамбо.

(обратно)

129

Земли, на которых была расположена гациенда Варгаса, были в 1927—1928 годах переданы Перуанским правительством польским поселенцам для организации колонии.

(обратно)

130

В физико-географическом отношении территория Перу делится на три района, типичные для стран на Тихоокеанском побережье Южной Америки, а именно: берег, горная полоса, и восточная равнина. Полоса вдоль побережья Тихого океана шириной от 50 до 150 километров называется Коста; параллельная, горная полоса, состоящая из Перуанской Кордильеры называется Серра; на юге в пределах Перу находится часть центрально-горного плато, носящего название Пуна, а на склонах Восточной Кордильеры и у ее подножия простирается холмистая предгорная равнина — Монтания.

(обратно)

131

В тропической зоне Южной Америки и на Антильских островах встречается около 90 видов низких кокаиновых деревьев и кустов. В Перу распространен Erythroxylon coca — кустарник, листья которого содержат кокаин. Туземцы издавна употребляют листья этого кустарника с добавкой извести в качестве возбуждающего и тонизирующего средства. Прием внутрь сока из листьев коки действует возбуждающе на психику человека, снимает усталость, подавляет чувство жажды и голода. Однако частое потребление листьев коки приводит человеческий организм к физическому и психическому истощению.

(обратно)

132

Тефрозия (Tephrosia toxicaria) — кустарник, растение, ядовитые соки из корней которого или настойку на них туземцы употребляют для ловли рыб.

(обратно)

133

Анаконда (Eunectes murinus) — змея семейства удавов, достигает длины 6—9 и даже 11 метров. Обитает на территории Бразилии, Гвианы; ведет в основном водный образ жизни; способен длительное время находиться под водой. Любит греться на солнце, лежа на сваленных стволах деревьев или на песке.

(обратно)

134

Такие деревья принадлежат к семейству бобовых. Речь идет о Caesalpinia echinata, или о фернамбуковом дереве. Раньше ценная красно-золотистая древесина этого дерева называлась бразиль, откуда и пошло название Бразилия. Потом этот вид стали называть фернамбуком. Местность, где добывали это дерево и порт, через который вывозили древесину был назван Пернамбуко.

(обратно)

135

Незадолго до второй мировой войны поляк, инженер Станислав Голевский, в обществе нескольких индейцев из племени кампа, отправился из Чикозы на Укаяли в Орою и прошел через пользовавшуюся плохой известностью Гран-Пахональ, затем через Кордильеру, колонию Перене и Тарму. От Орои начиналась уже железнодорожная линия в Лиму. Вывший работник польской колонии в Кумарии, Голевский, получил от Перуанского правительства концессию на постройку железной дороги, которая должна была соединить берега Укаяли с побережьем Тихого океана. Таким образом, столица Перу, Лима, при посредстве Укаяли была бы соединена с бассейном Амазонки и, следовательно, с Атлантическим океаном. Проводя изыскания будущей трассы, Голевский встретился в Гран-Пахонали со свободными индейцами племени кампа. Позднее Голевский вместе с капитаном Алварино проводил аэрофотосъемку территории Гран-Пахонали. Во время этой съемки самолет погиб вместе с пассажирами, по-видимому, в результате вынужденной посадки. Считалось, что Голевский и капитан Алварино попали в плен к индейцам кампа, которые всей душой ненавидели белых угнетателей. Проект строительства железнодорожной линии остался неосуществленным, вследствие ликвидации польских колоний на Укаяли.

(обратно)

136

Ксерофитная растительность — сухолюбивые растения, присущие пустыням, лишенным достаточного количества влаги.

(обратно)

137

Задолго до завоевания испанцами государства инков, там существовала сеть благоустроенных дорог, общей протяженностью около 10000 километров. Из них Великая царская дорога имела в длину 5600 километров, при ширине от 1 до 8 метров. Трасса этой знаменитой дороги проходила по местам, достигавшим почти 5000 метров высоты над уровнем моря. По сообщению газеты «Курьер Польский» с июня 1965 года, Великая царская дорога будет восстановлена, на что предполагается израсходовать 500 миллионов долларов.

(обратно)

138

Анды — горы в западной части Южной Америки; самая длинная на земном шаре горная цепь, вторая по высоте после Гималаев в Азии. Колоссальная стена, протяженностью 7500 километров, тянется вдоль побережья Тихого океана, через весь континент — от Карибского моря на севере, до Огненной Земли на юге. Между отдельными горными хребтами находятся долины и плоскогорья, дно которых лежит на высоте от 2 до 3 километров выше уровня моря. В геологическом отношении Анды или, как их еще называют. Андийские Кордильеры — горы молодые. Хотя они поднялись с морского дна много миллионов лет назад, но все еще в них происходят процессы горообразования. Некоторые вершины их являются до сих пор действующими вулканами; в Андах довольно часто случаются землетрясения. Самая высокая гора Анд и вообще всего материка — Аконкагуа (6960 м.н.у.м.). Растительный покров в северной части Анд примерно такой же, как и на равнинах: тропический лес на увлажненных почвах и трава или скрэб — на сухих. К югу, где климат холоднее и суше, растут хвойные и лиственные леса. Анды богаты ископаемыми — здесь встречается серебро, золото, железные, медные, свинцовые, вольфрамовые руды, нефть, каменный уголь и чилийская селитра.

 

139

Бонанца (испан.) — сокровище, неожиданное обогащение, в переносном смысле то, что приносит прибыль, доход. Это выражение появилось в США во время золотой лихорадки.

(обратно)

140

Атауальпа (род. 1500 г., ум. в 1533 г.) — последний царь инков, был хитростью взят в плен конкистадорами под водительством Писарро. Этот последний нарушил данное слово и приказал казнить Атауальпу, несмотря на уплату последним обещанного выкупа.

(обратно)

141

Железная дорога из Лимы и Кальяо через Орою к побережью Атлантического океана была запроектирована Эрнестом Малиновским, участником восстания 1830—1831 гг., эмигрировавшим в Перу в 1852 году. Трасса железнодорожной линии ведет из Лимы в Орою. Участок на территории Перу строился под непосредственным руководством Малиновского; железнодорожная линия в Орою весьма сложное сооружение, так как проходит по высокогорью и в одном месте достигает отметки 4769 м над уровнем моря, где сооружен туннель длиной 1200 метров. Общая длина туннелей на этой линии составляет 6 километров, а самый высокий мост достигает 70 м высоты.

(обратно)

142

Эдвард Габих (1835—1909) инженер и математик, участник восстания 1863 года, полномочный комиссар Национального правительства в Галиции. В 1869 году поселился в Лиме, где организовал первое в Латинской Америке высшее горно-инженерное училище. К преподаванию в этом училище Габих привлек многих польских инженеров. Был организатором перуанской технической прессы. В Лиме находится его мавзолей.

(обратно)