Шклярский_Томек в стране кенгуру (Часть 2)

Приключенческая

Серия Приключения Томека Вильмовского - 1

Альфред Шклярский
Томек в стране кенгуру (Часть 2)

Оглавление

XII Охота на диких динго
XIII Рассказ о Павле Стшелецком
XIV Песчаная буря
XV Уходите отсюда немедленно
XVI Охота в окрестностях фермы Аллана
XVII Заблудившиеся в скрэбе
XVIII Немой друг
XIX Золотоискатели и бушренджеры[62]
XX Долгожданная помощь
XXI На горе Костюшко
XXII Тайна старого О'Донелла

XII
Охота на диких динго

В течение нескольких дней наши охотники были заняты ловлей кенгуру, предназначенных для отправки на судно. В это время с Томеком случилось забавное происшествие. Он решил лучше присмотреться к огромной самке, у которой в сумке на животе сидел маленький кенгуренок, время от времени высовывавший оттуда маленькую, смешную головку с длинными ушами. Томек уже знал, что рост малыша, только что появившегося на свет, не превышает тринадцати сантиметров. Они родятся еще не полностью сформированными, всего лишь с зачатками конечностей. Дальнейшее их развитие происходит в сумке матери. Самка кенгуру сразу после появления потомства помещает его в сумку на своем животе, где малыши присасываются тесно замкнутыми и даже сросшимися по бокам губами к молочным соскам матери и длительное время как бы висят на них. Только лишь спустя восемь месяцев полностью уже оформившийся кенгуренок оставляет материнскую сумку.

Звероловы не хотели, чтобы кенгуру-мать слишком долго находилась в тесной клетке, поэтому они отлучили ее от стада и держали в отдельной загородке. Они намеревались запереть ее в большую клетку перед самым отъездом с фермы.

Маленький кенгуренок с любопытством выглядывал наружу. Из сумки матери показывалась его головка, он смешно водил мордочкой и шевелил усами, а когда Томек махал на него рукой, сразу же испуганно исчезал.

Однажды Томек вошел в загородку, где находилась кенгуру. Она остановилась в углу в вертикальном положении, опираясь на две задние ноги и на толстый хвост. Поворачивая голову то влево, то вправо, она пронизывающим взглядом смотрела на мальчика. Она держала себя спокойно и Томек без всяких опасений подошел к ней. Все свое внимание он обратил на маленького кенгуренка, который, выглядывая из сумки матери, с любопытством смотрел на него. Томек вытянул руку, чтобы погладить его по головке. Вдруг он почувствовал сильный удар по шее. Томек немедленно выпрямился, но кенгуру, словно опытный боксер, начала бить его по груди и голове. Томек был удивлен этим нападением, но когда вокруг раздался смех охотников, он сжал кулаки, намереваясь защищаться. И вот в загородке начался настоящий боксерский матч. Сердитая кенгуру била Томека короткими ударами, хватала его лапой за горло и одновременно била второй, а потом толкнула его задней лапой в колено. В этот момент в загородку вошел огромный боцман Новицкий.

– Не так сильно, сестрица! – крикнул он кенгуру и заслонил собой Томека.

Кенгуру короткой передней лапой ударила его по шее и одновременно солидно толкнула в колено. Боцман выругался по-матросски. Вокруг них бушевал хохот. Боцман и Томек быстро отступили и вышли из-за загородки.

– Два – ноль в пользу кенгуру, – смеясь, кричал Бентли.

– Вы бы так не смеялись, если бы она угостила вас таким тумаком, как меня, – ответил боцман с кислой улыбкой. – Правда, я видел в Гамбурге специально дрессированных для бокса кенгуру. Но кто эту чертовку научил здесь, я, честное слово, на знаю.

– Учить кенгуру боксировать не надо, это их нормальный способ борьбы, – пояснил Бентли. – Именно так они дерутся между собой и так защищаются от людей.

– Значит вы считаете, что те, которых я видел в Гамбурге, не были дрессированы? – удивился боцман.

– Совершенно в этом уверен, – подтвердил Бентли. – Все дело в том, чтобы приучить их к виду людей и к электричеству.

Томек и боцман, пристыженные происшедшим с ними смешным приключением, перестали интересоваться кенгуру, запертыми в ущелье. Для развлечения они начали поиски страусов. Однажды они вместе с Бентли и Тони забрались далеко в степь.

Стояло жаркое утро. Кучка звероловов медленно двигалась по плоскогорью, поросшему довольно высокой травой. Тони первый увидел стадо пасущихся птиц.

– Эму там, с правой стороны холма! Быстро спешиться и ничего не говорить, – предупредил он вполголоса.

Он первый соскочил с седла. Остальные охотники немедленно последовали его примеру. Тони повел их к холму с округлой вершиной. У подножия холма они быстро вбили в землю колья, к которым привязали лошадей и осторожно вползли на вершину холма. Бентли достал полевой бинокль. Выставив голову из травы, он стал искать эму. Вскоре он рукой показал направление.

Боцман и Томек по очереди рассматривали оригинальных птиц в бинокль. Стая их состояла из пяти взрослых особей и четырех молодых. Единственный в стае самец достигал около ста семидесяти сантиметров роста. Самки были немного ниже. Оперение их было желтоватого и чуть коричневатого цвета.

Томек внимательно всматривался в эму. Шея у них короче, чем у знакомых ему по картинкам африканских страусов, и ноги у них, оперенные начиная с коленного сустава, тоже короче, чем у страусов. Чрезвычайно маленькие крылья, тесно прилегающие к туловищу, были совершенно незаметны. Голова по бокам и шея птиц лишены оперения. Бентли, будучи ученым-зоологом, добавил, что на ногах эму по три пальца, из которых самый короткий – наружный, и заканчиваются они крепкими когтями.

Очень большой интерес у Томека возбудили молодые птенцы эму. Должно быть они чрезвычайно прожорливы, потому что непрерывно носились по траве в поисках пищи. Их оперение было еще оригинальнее, чем у взрослых эму. Они были покрыты еще первым пухом с шестью широкими продольными полосами.

К сожалению, звероловы не могли долго наблюдать за австралийскими эму. Боцман, тоже весьма заинтересованный пестрыми птенцами, желая лучше присмотреться к ним, неосторожно приподнялся. Бдительный самец увидел его, и страусы быстро помчались в степь. Звероловы побежали к лошадям и некоторое время гнались за эму, и хотя птицы бежали медленнее из-за того, что были с птенцами, догнать их не удалось, потому что лошади пугались странного звука, издаваемого перьями мчавшихся эму.

– Ну и растяпа вы, – возмутился Томек неловкостью боцмана. – Если бы вы не напугали эму, нам, может быть, удалось бы подкрасться к ним и поймать хотя бы птенцов.

Боцман с досадой опустил голову, потому что и ему казалось, что они упустили великолепный случай поймать эму, но Бентли успокоил обоих друзей:

– Не печальтесь, мои дорогие. Мы еще не готовы к охоте, а эму, хотя они и не очень пугливы, уже знают, что самым страшным их врагом является человек. Их не так-то легко поймать. Кроме того, эму одним ударом своей мощной ноги может сломать человеку ноги или убить нападающего пса.

– Ну, ну, кто бы мог ожидать такой силы у птицы, – удивился боцман. – Интересно, можно ли есть их яйца и мясо? Должен признаться, что их птенцы выглядели довольно аппетитно.

– Вы только о еде и думаете, – пробормотал еще сердитый Томек.

– Взрослый мужчина – это не подросток, который сыт чем попало, – парировал боцман. – Скажите, пожалуйста, Бентли, они пригодны для пищи?

– Мясо молодых эму очень вкусно, – сказал зоолог. – Из жира взрослых птиц приготовляют масло, которое, говорят, помогает против различных болезней.

– Вы меня не убедите в том, что настоящий ямайский ром – не самое лучшее лекарство от всех болезней и забот, – возразил боцман. – Я это на себе проверил уже не один раз!

– Вы снова за свое, – вмешался Томек. – Скажите, пожалуйста, сколько птенцов бывает у эму?

Бентли, как всегда в таких случаях, пустился в обширное объяснение.

– Самец эму делает в земле небольшое углубление, которое выстилает травой и ветками. Самка откладывает туда семь или восемь яиц. Если найдете в гнезде больше яиц, то можете быть уверенными, что их снесли несколько самок. Высиживание длится шестьдесят дней, причем на яйцах сидит самец, который весьма тщательно заботится о потомстве. К вашему сведению, боцман, я добавлю, что яйца эму съедобны, и в одном яйце заключается около пол-литра массы. Скажите, хватило бы такое одно яичко вам на завтрак?

– Не говорите теперь об этом, пожалуйста, потому что я немного голоден, – жалобно ответил боцман к удовольствию Томека.

– Если вам хочется яичницы, то я бы вам порекомендовал яйцо мадагаскарского страуса, – продолжал, улыбаясь Бентли. – Это яичко значительно больше, чем яйцо эму.

– Это, пожалуй, невозможно, – возразил боцман, облизываясь при одной лишь мысли о вкусной яичнице.

– Уверяю вас, что это научно доказано, хотя мадагаскарские страусы уже очень давно вымерли. В одном их яйце помещается почти девять литров, что равно шести яйцам африканского страуса, семнадцати яйцам эму или ста сорока восьми куриным.

– Так это же необыкновенное свинство, чтобы можно было позволить вымереть таким полезным птицам! – воскликнул моряк, возмущенный до глубины души словами зоолога.

Бентли и Томек разразились хохотом. Боцман совсем на это не обиделся. Как человек практичный, он решил еще больше узнать о столь полезных птицах.

– Вы говорите очень интересные вещи, – начал он беседу. – Я считал, что в мире есть только африканские страусы и эму, а от вас слышу о существовании других видов. Кто знает, куда еще меня забросит судьба, если я стал дружить с такими перелетными птицами, как вы? Поэтому полезно знать, какие птицы, несущие яйца и пригодные в пищу, живут на разных континентах. Скажите, пожалуйста, что это за птицы страусы? Как видно, на свете есть еще много чудес, о которых я ничего не слышал!

– Охотно вам расскажу, – ответил Бентли. – Способность птиц к полету столь характерна для них, что виды, лишенные этой способности, кажутся нам странными созданиями. Вот именно такими странными созданиями и кажется людям подотряд бескилевых птиц. Их представители принадлежат к крупнейшим известным нам птицам, а некоторые их виды, по справедливости, могут считаться великанами в мире пернатых. К подотряду бескилевых^[40] принадлежат четыре живых вида и два вымерших. Это без исключения сухопутные птицы. Все они достигают значительной величины, но голова у них маленькая, шея необыкновенно длинная, конечности сильно развиты. Остатки крыльев покрыты у них мягкими, совершенно непригодными для полета перьями, но зато все виды отличаются великолепной способностью быстро бегать. Питаются они в основном мелкими животными и растениями. У них великолепное зрение и лучшие, чем у других птиц, слух и обоняние.

– Пожалуйста, перечислите все виды страусов, – вмешался Томек, который с самого начала внимательно слушал слова Бентли.

– Ну так вот, настоящие страусы^[41], или двупалые, составляют только один отряд. Отдельные виды разнятся между собой, в основном, окраской нагих частей тела и географическим распространением. Обыкновенные страусы обитают в Северной Африке, Южной Палестине и в Аравии, вплоть до реки Евфрата. Другие виды гнездятся исключительно в Африке.

Ко второму отряду бескилевых относятся американские нанды^[42], которых иначе называют страусами пампасов. Эта трехпалая птица обитает в поросших травой степях, расположенных между Атлантическим океаном и Андами, начиная с лесов Бразилии, Боливии и Парагвая, вплоть до Патагонии. Свое название птицы получили от южноамериканских индейцев за громкий крик самцов нанду, издаваемый ими в свадебный период.

Третий отряд, состоящий из большого числа видов – это казуары. Все они принадлежат к одному семейству. Из четырнадцати известных нам видов казуаров три относятся к виду эму^[43] и одиннадцать – к настоящим казуарам^[44]. Родина всех казуаров – это острова Тихого океана, начиная от Серама и Амбоины вплоть до Новой Гвинеи, Новой Британии и Австралии.

Надо вам сказать, что у австралийских эму шея и ноги значительно короче, чем у африканских страусов. Дело в том, что эму пасутся в пустынных, покрытых травой степях, а настоящие казуары, отличающиеся характерным венцом на клюве и голове, состоящим из соединительной ткани, живут в густых лесах, где ведут таинственную и скрытную жизнь. В противоположность эму, казуары не бегают рысью, а двигаются мелкой рысцой. Вас как звероловов, должно заинтересовать то, что кроме сочных фруктов, казуары охотно поедают рыб, ящериц и лягушек. Находясь в зоологических садах, они питаются, главным образом, хлебом, зерном и мелко нарезанными яблоками.

Отдельный отряд бескилевых составляют уже полностью вымершие новозеландские моа^[45]. Жители Новой Зеландии, маори, много мне о них рассказывали. К сожалению, мы знаем птиц моа только по найденным скелетам и яйцам, размеры которых, наверное, понравились бы вам, боцман.

Еще меньше есть у нас сведений о вымерших четырехпалых мадагаскарских страусах. Еще один вид бескилевых – киви^[46], они живут исключительно в Новой Зеландии.

– Следует признать, что память у вас, профессор, превосходная, – похвалил боцман. – Вот, пожалуйста, как быстро проходит время, когда слушаешь интересные вещи о том, что делается на свете! Вот мы уже и подъезжаем к лагерю. Скоро Ват-Сунг угостит нас своими китайскими яствами.

На этот раз уже никто не шутил насчет обеда. Во время поездки по степи все довольно сильно проголодались и поэтому погоняли лошадей, чтобы возможно скорее оказаться в кругу телег, окружающих лагерь.

В течение последующих дней Томек с боцманом неоднократно сами ездили на поиски эму. Однако их поездки не увенчались успехом. Вильмовский, Смуга и Бентли занялись отправкой нескольких кенгуру на ферму. Несмотря на то, что облава на кенгуру уже закончилась, они не сняли лагеря вблизи ущелья-ловушки, так как намеревались использовать эту ловушку во время дальнейшей охоты.

Однажды Томек, боцман и Тони вернулись из своей ежедневной утренней прогулки на лошадях. Лишь только они сошли с лошадей, к ним выбежал Ват-Сунг и вручил письмо от Вильмовского, принесенное с фермы нарочным.

Боцман вскрыл конверт и прочитал вслух:

«Мы уже устроили наших кенгуру. Мы попросили Кларка, чтобы он вместе со своими работниками принял участие в охоте на эму. Он уже охотился на них из-за их драгоценных шкурок, и у него есть лошади, уже освоившиеся со звуками, издаваемыми перьями бегущих птиц. Но мы отложили охоту на эму, потому что сейчас у нас есть возможность поймать динго. Они уже несколько дней нападают на овец, пасущихся на ферме Кларка. Если желаете принять участие в охоте на диких псов, приезжайте немедленно».

– Ну, что ты скажешь на это, братец? – спросил боцман, прочитав письмо.

– Едем сейчас же, – с энтузиазмом ответил Томек. – Ведь мы не можем отказаться от охоты на динго.

– В таком случае сразу же после обеда берем свое барахло и айда, – решил боцман.

– Динго охотятся по ночам, – заметил успокоительно Тони.

Они приехали на ферму как раз к тому времени, когда Кларк уже готовил лошадь в дорогу. Вильмовский, Смуга, Бентли и два работника Кларка с самого утра расставляли капканы на динго. Овцы паслись в степи на участке, огороженном со всех сторон проволочной сеткой. Как раз сегодня в сетке были замечены три повреждения, вблизи которых на земле обнаружены свежие следы диких псов. Охотники расставили капканы около этих повреждений.

Томек, боцман и Кларк поехали на обширное пастбище. До заката солнца было еще много времени, поэтому они ехали медленно, ведя неторопливую беседу.

– Я слышал, что вы охотитесь на эму, – спросил боцман.

– Да, если только позволяет время, – ответил Кларк. – Ведь охота здесь – это единственное развлечение.

– Расскажите, пожалуйста, как их здесь ловят? – с любопытством спросил боцман, который помнил свою неудачу. Мы с Томеком гонялись за этими страусами несколько часов, а пользы от этого было только то, что мы присмотрелись к их хвостам. Наши лошади пугались звука, который издают перья этих странных птиц.

– При охоте на эму самая важная роль выпадает на долю лошади, – пояснил Кларк. – Лошадь должна быть такой же быстрой, как эти птицы и не бояться дьявольского шелеста перьев, который они издают. У меня есть несколько лошадей, уже привыкших к охоте на эму. Шкурки эму очень ценятся на рынке, и мы охотимся за ними при любом удобном случае.

– Ну, если вы хотите добыть только шкурки, то ведь можно стрелять в эму с некоторого расстояния, – отозвался Томек.

– Шкура, пробитая пулей, потеряла бы ценность, – ответил Кларк. Кроме того, эму очень живучи. Если его не убить наповал пулей, то, несмотря на раны, он сумеет убежать.

– Ну хорошо, но ведь в конце концов вам приходится убивать страуса, – добавил Томек.

– Ты, конечно, прав, но для этого мне только нужна хорошая лошадь и кнут, – рассмеялся Кларк.

– Я вас не понимаю!

– Дело в том, что нужно ехать за страусом и бить его кнутом до тех пор, пока он не упадет от усталости. Это самый лучший способ.

Томек посмотрел на Кларка с возмущением. Кларк, не замечая выражения его лица, продолжал:

– Эму быстро теряет силы и вскоре бежит тяжело, неловко, почти как утка. Несмотря на это, он бежит до тех пор, пока не падает мертвым.

Боцман Новицкий презрительно вытянул губы и сказал:

– Ну, мой дорогой, такая игра не по мне. Пусть эти птички бегают себе вместе со своими шкурками.

– Я тоже не буду охотиться на эму, – добавил Томек. – Бедные птицы...

Беседа прервалась. В молчании они доехали до пастбища. Увидев отца и Смугу, Томек сразу же повеселел. Они радостно поздоровались.

– Вот и Малая Голова, – воскликнул Смуга, увидев мальчика. – Я был уверен, что ты не пропустишь охоту на динго.

– Почему вы были уверены в этом?

– Ты унаследовал от отца жилку к приключениям и путешествиям. Достаточно только шепнуть: охота, как ты пойдешь даже и в страшную жару, только бы не упустить удовольствия.

– Вы и в самом деле уверены, что у меня есть такая жилка? – спросил, волнуясь, Томек.

– Чем больше тебя узнаю, тем больше в этом убеждаюсь.

– Значит, я могу стать таким же известным звероловом, как и вы?! – спросил обрадованный Томек.

– Таким как я? – удивился Смуга, и с любопытством посмотрел на мальчика.

– Да, да! Я должен в будущем стать таким же звероловом, как и вы.

– Кто же это тебе наговорил о том, что я такой большой зверолов? – спросил Смуга, которого рассмешили слова Томека.

– Кто же мог мне об этом сказать, как не дядя Новицкий? Он, пожалуй, лучше всех знает вас! – с энтузиазмом говорил Томек. – Именно боцман сказал мне, что среди нас вы единственный человек, у которого есть жилка к ловле животных. Я хочу быть таким же отважным звероловом, как вы!

– Я ничего об этом не знал, – сказал Смуга прочувствованно. – Я хотел бы иметь такого сына, как ты. Твои слова ко многому меня обязывают. Думаю, что мы четверо можем стать неразлучными друзьями.

– Так, как три мушкетера, о которых я читал в романе Дюма? – воскликнул радостно Томек.

– Что-то в этом роде, – согласился Смуга.

– Ах, это в самом деле великолепная идея! – обрадовался Томек и по очереди обнял тронутых друзей.

– Что здесь происходит? – полюбопытствовал Кларк, который во время этой беседы расседлывал лошадей.

– Небольшое семейное торжество... только для своих, – неохотно пробурчал боцман Новицкий. – Ну, а что там слышно с нашими динго?

– Пойдемте, покажу вам приготовленные капканы, – сказал Вильмовский и, взяв Томека за руку, первый пошел к капканам.

Увидев неисчислимое множество австралийских мериносов, Томек не мог удержаться от удивленного восклицания. Они производили впечатление больших клубков шерсти, катящихся по траве. Даже кривые рога баранов были закрыты густой, пушистой, курчавой шерстью.

– Их здесь, наверное, тысячи? – воскликнул Томек.

– Несколько десятков тысяч, – поправил его Кларк. – Если в течение ближайших двух или трех лет не будет у нас длительной засухи, стадо мое увеличится до нескольких сот тысяч голов.

– А что бы случилось, если бы была длительная засуха? – спросил Смуга.

– В этом случае вместо нескольких десятков тысяч мериносов у меня было бы несколько десятков тысяч скелетов, белеющих на сожженной адским жаром земле, – ответил Кларк. – Чтобы избегнуть такого несчастья, я должен построить артезианский колодец. Пока что я довольствуюсь тем, что вблизи пастбищ находится несколько углублений, в которых по утрам всегда можно найти немного воды.

– А у вас есть какие-либо данные, что здесь подходящие места для бурения артезианского колодца? – вмешался Вильмовский.

– Туземцы в этом уверены, а они каким-то чудом, неизвестным нам шестым чувством, умеют находить артезианские воды.

– Папа, что это за артезианские воды? Я из уроков географии знаю, что в Австралии поселенцы строят артезианские колодцы, но ничего не слышал об «артезианских водах», – спросил Томек.

– Видишь, дружище, вода проникает сквозь пористые слои земли. Если в глубине попадается слои непроницаемого грунта, она течет по нему и скапливается в некоторых местах. Случается, что вода попадает между двумя слоями непроницаемого грунта. Легко догадаться, что находясь между ними, она испытывает давление, равное разнице уровня дна и поверхности проницаемого слоя. Достаточно пробить непроницаемый верхний слой, чтобы вода сама вытекала, а иногда даже фонтаном брызнула на поверхность.

– У нас вода ценится не меньше золота, – добавил Кларк. – В 1879 году скотовод из Нового Южного Уэльса, строя обыкновенный колодец, случайно попал на обильный источник подземной воды. Это событие стало сенсацией среди всех австралийцев.

– А как у вас происходит стрижка овец? Как я заметил, у вас на ферме вместе с вами и поваром работает всего лишь четыре человека, – перешел Вильмовский на новую тему.

– Конечно, мы одни не сумели бы остричь всех овец, – пояснил Кларк. – В Уилканнии организованы специальные бригады для стрижки. Они в определенное время объезжают фермы и выполняют всю работу. У нас трудно найти рабочих и обходятся они дорого.

Беседуя таким образом, подъехали к проволочному ограждению, отделяющему пастбище от степи. Вильмовский сообщил, что именно здесь поставлен первый капкан. Они задержались у группы кустов. Томек напрасно искал следы ловушки, поставленной на динго. Среди кустов ничего не было видно, кроме травы.

– Не могу понять, как мы поймаем здесь динго? – разочарованно сказал он.

Вильмовский осторожно раздвинул траву руками. Томек увидел искусно сплетенную из тонких веток решетку, а под ней глубокую яму с вертикальными стенами.

– Теперь уже знаю! – воскликнул он радостно. – У сетки находится замаскированная яма.

– Да, мы расширили отверстие в ограждении, поврежденном динго, и выкопали большую яму с внутренней стороны сетки. Если динго захочет пролезть на пастбище, он обязательно попадет в ловушку, – добавил Вильмовский.

– А не лучше ли было выкопать яму с наружной стороны ограды? – обеспокоенно спросил боцман Новицкий.

– Нет, потому что мы оставили бы слишком много следов, которые могли бы испугать даже голодных динго, – ответил Вильмовский.

– А как мы достанем динго из ямы? – допытывался Томек.

– На дне ямы мы уложили сетку, которую слегка присыпали землей. К ее концам мы привязали веревки. Мы вытянем динго из ямы, закутанного в сетку, как ребенка в пеленки, – ответил Вильмовский.

– Обдумано все первоклассно, – похвалил боцман.

– Вечером мы в этих кустах спрячем кусок свежего сырого мяса, – вмешался Кларк. – Для голодных динго это будет превосходной приманкой, и они, надеюсь, забудут об осторожности. Идем дальше!

У третьей ловушки они застали Бентли и Лоренца, работника Кларка. Бентли как раз заканчивал маскировку ямы травой, а Лоренц снимал шкуру с недавно убитого ягненка.

– Алло! Если динго будут так голодны, как я, то на рассвете ямы будут переполнены псами, – с юмором встретил их Бентли.

– Сейчас будет ужин, – утешил его Смуга. – Я вижу, что вы уже подумали о приеме непрошенных гостей.

– Да, Лоренц готовит вкусные куски. Динго почувствуют запах крови. Это уменьшит их бдительность, – ответил Бентли.

Лоренц разрезал мясо ягненка на куски. Один из них он подал Бентли, который положил его на решетку, маскирующую яму. Тоже самое они сделали в остальных двух ловушках, затем пошли в сторону поставленного вблизи шалаша.

Тони приготовил вкусный ужин. Появились даже две бутылки хорошего вина. В самом прекрасном настроении звероловы улеглись на траву и, покуривая трубки, стали ждать ночи.

XIII
Рассказ о Павле Стшелецком

В тени легкого шалаша Томек с удобством расположился на мягкой охапке сена. Он долго смотрел в безоблачное небо, думая о дружбе, которая завязалась у него с участниками экспедиции. Он даже несколько возгордился, тихо говоря про себя.

"Никто из моих коллег, оставшихся в Варшаве, не может похвастаться знакомством с настоящим путешественником. А вот такой замечательный зверолов, как Смуга, сам назвал меня своим другом! Да и боцман Новицкий тоже не последний из моряков. Как его уважает экипаж «Аллигатора»! На все его распоряжения матросы, вытянувшись в струнку, отвечают: "Йес сэр, йес сэр^[47]!" и бросаются их выполнять. Вот какие у меня теперь друзья! А кроме того, мой отец – начальник звероловной экспедиции..."

Вскоре столь приятные размышления погрузили его в глубокий сон, во время которого на устах Томека блуждала довольная улыбка.

Он спал несколько часов.

Когда проснулся, было уже темно, на небе блестели звезды. До его слуха донеслись голоса охотников, беседующих у костра. Встревоженный Томек, вскочил со своей постели и быстро подошел к беседующим.

– Почему вы меня не разбудили? – спросил он с укором. – Еще немного, и я бы проспал всю охоту!

Мужчины улыбнулись. Отец, усаживая Томека рядом с собой, успокоил его:

– Не бойся! У нас еще достаточно времени. Только что зашло солнце. Динго выходят на охоту обыкновенно около полуночи.

Томек уселся рядом с отцом.

– Здесь, в степи, прекрасные ночи, неплохо было бы, если бы они были немножко прохладней, – продолжал Смуга прерванную беседу.

– Я с вами согласен, но уверяю вас, что и в других местах Австралии немало своеобразной красоты, – горячо сказал Бентли. – Если бы вы знали эту страну так, как я, то возможно остались бы здесь навсегда.

– Это вы говорите сказки, извиняюсь за выражение! – неожиданно взорвался боцман Новицкий. – Вы бы не говорили такой чепухи, если бы хотя раз в жизни побывали на нашей прекрасной родине! Как чудесны у нас поля и леса! А сколько прекрасных городов по берегам нашей чудесной Вислы! Дорогая Варшава, Краковский Вавель, эх! Просто сердце разрывается, что не могу их увидеть. Что там ваша Австралия против нашей Польши. Здесь у вас адская жара, засуха, наводнения, стада овец и бог еще знает каких животных! Я уже вдоль и поперек проехал во всему миру и верьте мне, что хотел бы, чтобы мои кости покоились в польской земле...

Бентли умолк, пораженный резкостью речи боцмана. Через некоторое время он возразил:

– Я не хотел никого обидеть. Я только сказал, что полюбил Австралию. Мне известно, что вы не можете вернуться теперь в вашу страну. Зачем же бродить по всему свету? Мне кажется, здесь вы сможете найти приют до наступления лучших времен?

– Нет и речи о какой-нибудь обиде, уважаемый профессор, – быстро возразил взволнованный моряк. – Извините меня за мою горячность. Я простой человек и, по всей вероятности, плохо что-нибудь сказал, но ведь вы никогда не были в Польше. Ax, профессор, как прекрасны варшавские улицы или, к примеру, Краковский рынок, скажем, в сочельник! На землю летят белые хлопья снега, а в окнах домов сияют на елках свечки... Я бы отдал половину жизни, чтобы это теперь увидеть...

Томек вздохнул и придвинулся к взволнованному моряку.

– Мой друг-боцман влюблен в нашу Варшаву, – тихо сказал Вильмовский. – Если говорить правду, то и я тоскую по родному городу...

– Вы обязательно должны приехать в Польшу, – порывисто обратился Томек к Бентли. – В Варшаве я поведу вас в парк Лазенки и покажу дворец, в котором раньше жили польские короли. Рядом с дворцом в пруду плавают красивые, белые лебеди. Сколько раз тетя Янина наказывала меня за прогулки в Лазенках!

– Я обязательно воспользуюсь твоим приглашением, когда Польша станет независимой, – ответил Бентли. – Варшава, должно быть, действительно красивый город, если вы так любите свою столицу.

– Да, да, вы приедете в Варшаву и организуете там великолепный зоологический сад, – фантазировал Томек.

– А мы организуем специальную звероловную экспедицию, чтобы наловить как можно больше интересных животных для нашего зоосада. Правда, папа?

– Правда, мой милый энтузиаст! – улыбаясь, подтвердил Вильмовский. – Раз ты уже позаботился о должности для Бентли, то нам остается только раздобыть животных.

– Я с большим удовольствием займусь организацией зоосада в Варшаве – признался Бентли. – Но и вы должны посетить красивейшие места Австралии. Вот когда мы будем охотиться вблизи Австралийских Альп, хорошо будет подняться на Гору Косцюшко...

– Гору Косцюшко? – перебил его боцман Новицкий. – Это что. Та самая высокая гора в Австралии, которую открыл польский путешественник?

– Вы не ошибаетесь. Поляк Павел Стшелецкий^[48] открыл, в частности, Австралийские Альпы, и самую высокую их вершину назвал горой Косцюшко.

– Ага, вы сами видите, кто чего стоит! – с триумфом говорил моряк. – Даже самую высокую гору у вас должен был открыть поляк! Мы уж такие и есть: мастера на все руки!

– Я бы ни за что не осмелился возразить что-либо против заслуг Стшелецкого, сделавшего здесь множество ценных открытий. Возможно я о нем знаю больше, чем многие его соотечественники, – говорил Бентли, посылая улыбку в сторону упрямца.

– Неужели вы специально интересовались деятельностью Стшелецкого? – спросил Вильмовский, заинтересованный словами зоолога.

– Я еще в детстве наслушался о нем множество необыкновенных рассказов. В доме моих родителей часто говорили о Стшелецком. Надо вам сказать, что мой дедушка, поляк, после поражения ноябрьского восстания уехал из Польши и очутился в Новом Южном Уэльсе. Здесь он встретился со Стшелецким. Он даже участвовал в одной из опасных экспедиций Стшелецкого. Моя мама предполагает, что Стшелецкий рассказал дедушке о золотых россыпях. По-видимому, они вместе некоторое время добывали золото. По всей вероятности, Стшелецкий обязал дедушку сохранить это в тайне, потому что он никогда не хотел говорить на тему о происхождении нашего имущества.

– Ах, это самая настоящая романтическая история! – с удивлением воскликнул Вильмовский. – Еще довольно рано, в степи такая тишина, что слышно, как трава растет. Возможно хитрые динго уже почувствовали наше присутствие. Очень просим расскажите нам об экспедиции вашего дедушки со Стшелецким. Это нас очень интересует, пожалуйста!

– Расскажите, пожалуйста, расскажите, – присоединился к отцу Томек. – Ведь вы мне еще в поезде обещали рассказать о Стшелецком!

– Расскажите, профессор, это в самом деле нам интересно, – добавил боцман.

Бентли не заставил себя долго просить. Закурил трубку и начал рассказ:

– После открытия Австралийских Альп и горы Косцюшко Стшелецкий двинулся на юго-восток. Кроме моего дедушки, в этой экспедиции ему сопутствовал также Мак-Артур, один из пионеров Нового Южного Уэльса. Они обнаружили между цепью Австралийских Альп и Тасманским морем плодородную и богатую страну, прорезанную многочисленными реками и покрытую большим количеством озер.

Стшелецкий обрадовался красоте и богатству Новой Земли. В честь губернатора Австралии он дал ей название Гипсленд. Он был убежден, что в будущем это будет самая богатая область континента. Составил точную карту Гипсленда, набросал план будущих мелиоративных работ, после чего, идя вдоль реки Латроб, дошел до ее истоков, расположенных в горах.

Однажды Мак-Артур, исполнявший обязанности администратора экспедиции, заявил, что запасы продуктов у них кончаются, и необходимо подумать о возвращении. Стшелецкий не хотел даже слышать об этом. Он решил идти на юго-запад по направлению к недавно заложенному порту Филлип, чтобы пробить поселенцам дорогу в Гипсленд.

Не теряя времени, они перешли покрытую лесами горную цепь и очутились в лесостепи. Из глубины материка дул горячий, сухой ветер. До Порт-Филлип оставалось еще около сотни километров, но с каждым днем марша экспедиция встречала все более дикую и труднопроходимую страну. Все речки и ручьи от страшной жары совершенно высохли. Путешественники не могли пополнить запасы воды.

Редкая лесостепь стала постепенно переходить в скрэб. В конце концов, дело дошло до того, что экспедиции пришлось пробивать себе дорогу через чащу карликовых акаций и эвкалиптов и через высокую траву, известную под названием спинифекс. Полное отсутствие четвероногих и птиц лучше всего свидетельствовало о дикости этого района страны.

До цели путешествия оставалось еще около шестидесяти километров, когда на их пути оказалась настоящая естественная колючая изгородь из кустов. Мак-Артур советовал вернуться, но Стшелецкий не соглашался на это из-за нехватки пищи и воды. По его мнению, от гибели среди убийственного скрэба экспедицию может спасти только безостановочный марш на юг. Мой дед присоединился к мнению Стшелецкого, так как безоговорочно верил в его инстинкт путешественника. Недостаток корма и воды вынудил экспедицию зарезать лошадей и бросить ценную коллекцию минералов, собранную польским путешественником во время длительных скитаний по стране.

Путешественники пошли на юг. Почти целых три недели они пробивались через твердый, сухой скрэб, колючий, как иглы терновника. Кроме голода и жажды, их стала мучить неуверенность в правильности избранного ими направления. Несмотря на отчаянные усилия, перед лицом смертельной опасности, они проходили не больше трех-пяти километров в сутки, отдыхая всего лишь несколько часов в самое жаркое время дня. Необходимость прорубать себе дорогу через чащу совершенно истощала и без того сильно ослабевших путешественников. Ветки кустарника ранили их тела, рвали одежду. Раны не заживали, от одежды остались только клочья.

На двадцать четвертый день марша они с трудом пробивали себе путь. Низкий кустарник не бросал тени, а сожженная солнцем, покрытая трещинами земля крыла в себе огромное число ловушек для разбитых ног скитальцев. Путешественники были так слабы, что многие из них просили оставить их умирать в скрэбе. Стшелецкий своим примером поднимал у всех дух и уверял, что скрэб скоро окончится.

На двадцать шестой день марша, ранним утром, один из туземцев внезапно остановился. Он вытянул свою исхудалую шею и начал открытыми устами хватать сухой, горячий воздух. Стшелецкий подхватил его под руку. Ему показалось, что туземец находится в агонии, но тот прошептал:

– Дыши, сильно дыши...

К большой своей радости Стшелецкий убедился, что до сих пор горячий и сухой ветер, теперь содержит немного влаги. Они подходили к побережью. Убийственный скрэб кончился. Стшелецкий сразу же сказал об этом спутникам. Надежда спасения вдохнула в них новые силы, и они снова тронулись на юг. Скрэб становился реже, но они были настолько истощены, что не могли прибавить шаг. Когда на землю спустилась ночь, они легли на сожженную жаром землю. Голод и жажда не давали им заснуть. Они лежали друг возле друга в могильной тишине пустыни и затуманенными глазами искали звезды, блестевшие на небе. Тогда они впервые за несколько недель услышали вой динго...

Бентли прервал рассказ. В этот момент в степи, где-то вблизи ограды, идущей вокруг пастбища, раздался странный и жуткий звук. Первоначально низкие тона постепенно повышались, а затем перешли в резкий визг. Охотники невольно вздрогнули, а Томек испуганно схватил Бентли за руку.

– Что это? – шепотом спросил Томек. – Что это такое?

– Динго идут, – тихо ответил Тони.

– Да, это воют динго, – добавил Кларк.

– Вот реальное окончание великолепного рассказа! – шепнул Смуга.

– Скажите еще, что произошло с экспедицией Стшелецкого, – попросил Вильмовский.

Бентли вполголоса закончил рассказ.

– Дикие псы находятся там, где можно найти пропитание. Таким образом, вой динго был знаком для путешественников, что они приближаются к концу убийственного скрэба. Так и было в действительности. Они вскоре счастливые, хотя и сильно истощенные, добрались до Порт-Филлип.

– Молодчага был этот Стшелецкий. За таким можно и в огонь, и в воду, – одобрительно сказал боцман Новицкий. – Когда я неожиданно услышал этот адский вой, у меня мурашки по телу побежали. Да провались такая страна, где дикие собаки воют по ночам, словно ведьмы!

Протяжный вой раздался ближе. Как эхо, ему ответили динго, находившиеся дальше.

На пастбище началось оживленное движение. Овцы стали сбиваться в плотную толпу. Топот копыт мешался с блеянием испуганных животных. Короткое, прерывистое завывание раздавалось уже у самой ограды.

– Обнаглели эти бестии, – пробурчал Кларк. – Их уже давно ждет солидная порция свинца...

– Их, пожалуй, несколько, – прошептал Томек.

– Мне кажется, что на пастбище стараются пробраться три или четыре динго, – ответил Смуга, сосредоточенно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из степи.

Они прекратили беседу. Послышался треск ломаемых веток. Находившаяся недалеко группка кустов, внезапно провалилась вниз. Почти одновременно с этим раздался визг динго внутри ограды. В нескольких метрах от охотников на пастбище произошло какое-то волнение. Темная масса овец волнами бросилась наутек.

– Проклятые динго! Они прорвались к стаду! – воскликнул Кларк. Пусть Вильмовский и Томек останутся здесь, а мы побежим спасть овец!

Кларк, Лоренц, Смуга и Тони схватили ружья. Они побежали вдоль ограды, чтобы отрезать путь бушующим на пастбище динго.

– Томек, ты на всякий случай приготовь штуцер, – приказал Вильмовский, щелкая затвором винтовки. – Дикие псы пробились на пастбище.

– Мне кажется, что в нашу яму тоже попал динго, – добавил Томек.

– По всей вероятности, хотя он и не издает ни звука, – сказал Вильмовский.

Издали к ним донеслись звуки выстрелов. На пастбище творилось что-то невероятное. Овцы разбегались по всем направлениям, стараясь убежать как можно дальше от ограды, а охотники непрерывно стреляли.

– Внимание! – крикнул Вильмовский.

Прежде чем Томек сообразил что происходит, его отец три раза выстрелил по направлению к тени, пробежавшей рядом с оградой. Второй темный предмет мелькнул в нескольких метрах от них. Вильмовский выстрелил еще раз.

– Попал! – обрадовался Томек.

– Наверное нет, но динго, пожалуй, попал в ловушку, – сказал Вильмовский.

– Застрелил его? – спросил Смуга, прибежав во главе группы охотников.

– Я не хотел этого, – ответил Вильмовский. – Испуганный динго бежал у ограды прямо к нашей ловушке. Я выстрелил вверх, чтобы испугать его. Если не ошибаюсь, он попал в яму.

– Сейчас мы проверим, – сказал Лоренц.

Он подбежал к шалашу. Через минуту вернулся с ручным фонариком.

Зажег его; все подошли к ловушке, держа ружья готовыми для выстрела. Лоренц осветил яму фонариком. Среди поломанных веток, остатков плетеной сетки горели две пары злющих глаз.

– Есть! Есть, притом сразу два! – воскликнул Томек.

Он схватил отца за руку и, наклонившись над ловушкой, с любопытством смотрел на диких псов. Ослепленные светом фонаря динго втиснулись под ветви, лежащие на дне ямы. Через некоторое время из-под зеленых листьев показалась светло-желтая морда. Зловеще блеснули глаза животного. В ночной тишине раздался пронзительный вой... Томек невольно отпрянул к отцу.

«Брр! Не хотел бы я встретиться с ними в степи» – подумал он.

Конец ночи прошел без всяких сюрпризов. Утром охотники проверили остальные ловушки. На одной из них оказались следы динго, но яма была пустой. Охотники тщательно изучили следы, оставленные динго вблизи ловушки и установили, что ловкий хищник сумел обойти замаскированную западню и пролез на пастбище, а потом совершенно случайно попал в другую ловушку, где уже сидел первый динго.

Утром охотники привезли с фермы клетки, чтобы поместить в них пойманных псов. Увидев людей, динго злобно бросились в сторону и еще больше запутались в сети.

Томек удивился, что вся работа была так ловко выполнена. Сперва охотники достали сетку с запутавшимися в ней хищниками. Потом Вильмовский осторожно раздвинул ремни, а Смуга молниеносно набросил аркан на шею животного. Петля затянулась. Несмотря на отчаянное сопротивление, динго всадили в клетку. Достаточно было, чтобы аркан немного ослаб, как ошеломленное животное сбросило его с себя. Так же поступили и с его товарищем по несчастью.

Еще две ночи охотники охотились на диких псов. Поймать удалось только одного. Большинство из них осторожно бегало вокруг ограды, беспокоя овец. По предложению Кларка решено устроить облаву. По его мнению, появление столь большого числа динго вблизи пастбища предвещало скорое наступление большой засухи. Кенгуру бежали в более влажные места, голодные псы искали легкой добычи на пастбищах. Кларк советовал как можно скорее организовать облаву на страусов эму перед тем, как они тоже уйдут из засушливой местности.

Вильмовский стремился отблагодарить Кларка за гостеприимство. Он вызвал на пастбище большинство своих людей. В течение одной ночи охотники, затаившись в степи, застрелили четырех диких псов. На следующий день они начали спешную подготовку к охоте на эму.

XIV
Песчаная буря

Боцман Новицкий вышел на крыльцо и стал разглядывать двор фермы. Вскоре он заметил Томека, с интересом рассматривающего динго, сидевших в клетках. Он быстро подошел к мальчику и сказал:

– Послушай-ка, дружище! Все наши собираются ловить эму. Мне эта охота не очень по душе, потому что Кларк будет играть там первую скрипку. Думаю, что и тебя не возьмут с собой. У Кларка всего лишь пять кляч, дрессированных для охоты такого рода. На них поедут Кларк, его два работника, твой отец и Смуга. А что мы с тобой будем делать?

– Можем попытаться приручить динго. Мне бы очень хотелось иметь такую собаку, – предложил Томек.

– Такая игра не стоит свеч, – ответил неохотно боцман. – Я слышал от Бентли, что туземцы приручают только щенят, которые все равно никуда не годятся. Говорят, что их надо скрещивать с домашними псами, чтобы была польза от их потомства.

– Гм, жаль! Так что же мы будем теперь делать?

– А что бы ты сказал, брат, если б мы выбрались поохотиться на эму вдвоем?

– Как, только вдвоем? – спросил Томек, заинтересованный предложением.

– Два человека, братец ты мой, если они настоящие охотники, иногда лучше, чем сотня. Мы себе сделаем лассо, точно такое же, как сделал Бентли, и попытаем счастья.

– Как же сделать такое лассо?

– Ax, это обыкновенная палка с веревочной петлей на конце, которую легко забросить на шею эму. Что ты скажешь на это?

– Великолепная идея! Мы сделаем для всех немалый сюрприз, если нам повезет.

Двое заговорщиков, не говоря никому ни слова, сделали себе два лассо и приготовили небольшой запас продуктов. Как только группа звероловов выехала, они немедленно оседлали своих лошадей. До заката солнца они были уже далеко в степи. В превосходном настроении друзья ехали почти всю ночь, чтобы как можно дальше удалиться от лагеря, где теперь находились их спутники. Томек ничего не сказал отцу о своем намерении поохотиться. Он считал это лишним, потому что перед отъездом отец поручил его опеке боцмана.

По мере того, как проходило время, а эму нигде не было видно, настроение у наших друзей начало портиться.

– Ну и жарко же греет солнце, – начал разговор Томек, вглядываясь в горизонт. – Даже кенгуру не видать в такую жару.

– Да, да, братишка! Только такая сухая мумия, как этот Бентли, может восторгаться Австралией, – жаловался боцман. – Земля растрескалась от жары, трава пожелтела, а деревья здесь... разве это деревья? Уж наши кусты и то лучше...

– Или этот суп из хвоста кенгуру! – добавил Томек, брезгливо морща губы. – Я уверен, что Бентли никогда не ел бигоса из капусты.

– Ни дать, ни взять, он одичал здесь, – буркнул боцман. – И что только делается с людьми в дальних странах?

– Здесь очень скучно! От жары я уже не могу усидеть в седле, – жаловался Томек.

– Так давай свернем паруса и вернемся в лагерь, – предложил боцман. – Как видно, у этих эму тоже башка неплохо варит. Им не очень-то хочется таскаться по сухой, сожженной степи.

– Значит, мы не будем больше охотиться на эму? – опечалился Томек. – Хорошо бы хотя испытать наши лассо.

– Ах, в конце концов, можем и здесь заночевать, но если утром мы не увидим страусовых хвостов, то даем «ход назад» и возвращаемся восвояси, – после некоторого размышления решил моряк.

Они расположились на ночлег у маленькой группы акаций. Нарезали сухой травы, чтобы мягче было спать. Съели коробку консервов и запили чаем несколько сухарей. Чая они захватили с собой по две полных мерки на каждого. Лошадям выдали скупые порции воды из кожаного мешка, привязали их на ночь к дереву, вокруг которого они могли щипать траву. Утром следующего дня, едва они вскочили в седла, как боцман Новицкий весело вскричал:

– Провалиться мне на этом месте, если перед нами не шагают уважаемые эму. Ты только посмотри!

– Эму, честное слово, эму! – обрадовался Томек. – Вижу две пары!

– Умнее всего было бы погнать их на юг в сторону нашего ущелья-ловушки, – сказал боцман.

– Они на нас совершенно не обращают внимания, – заявил Томек, наблюдая за страусами.

– Давай, попытаемся их окружить, – предложил боцман. – Никогда нельзя знать наперед, что сделает такая идиотская птица.

Они пришпорили лошадей.

– Я слышал, что при опасности страусы прячут голову в песок. Может быть, и эти так сделают. А как тогда забросить им на шею петлю? – обеспокоенно спрашивал Томек.

– Ты, брат, забыл, что тут нет песка, – утешил его боцман.

– Это правда, но ведь они могут спрятать голову в траве, что тоже самое.

Некоторое время они скакали галопом. Огромные птицы, высотой около двух метров, вытягивали длинные шеи и, выставив маленькие с перьями на макушке головы, следили за приближающимися верховыми. Наши охотники приготовили лассо. Однако едва лишь они приблизились к страусам на расстояние нескольких десятков метров, как птицы быстро помчались на север.

– Жаль, что мы не взяли с собой соли! – воскликнул боцман.

– А зачем нам соль? – спросил Томек, склонившись к шее пони.

– А мы могли бы посыпать хвосты этим эму! – расхохотался моряк. – Смотри, как улепетывают!

Страусы, вытянув шеи, быстро мчались на север. Расстояние между ними и охотниками постепенно увеличивалось.

– Давай поедем за ними немного, может быть, они устанут, – предложил Томек. – Ведь недаром Кларк говорил, что эму бегут быстро только в начале погони.

– Да, да, а потом бегут неловко и тяжело, как утки. Хватит хорошего коня и нагайки, – иронически посмеивался боцман. – Мы их на этих клячах не догоним!

– У нас ведь еще много времени, надо попытаться, может быть нам удастся их догнать, – убеждал его Томек.

Они еще около двух часов гнались за эму, которые, оглядываясь время от времени, мчались на север.

– Пожалуй, надо вернуться, – разочарованно сказал Томек. – Я устал, становится слишком жарко.

– Жарко, как в бане, – признал боцман, – но и у птичек, пожалуй, вспотели перышки. Видишь? Один из них начал отставать.

– Наконец-то, наконец! – обрадовался Томек. – Это, вероятно, самец. Бентли мне говорил, что самцы у эму слабее. Едем быстрее!

Он пришпорил пони, но лошадка только нетерпеливо встряхнула гривой.

Боцман арканом вынудил свою лошадь ускорить бег. Пони пошел следом. Им снова удалось приблизиться к эму. Птицы, увидев, что преследователи опять очутились близко, панически побежали вперед.

– Вот глупые птицы! Они предпочитают гоняться по степи, пока Кларк не убьет их нагайкой, чем попасть в руки порядочных варшавян, – возмутился боцман. – Однако, если мы на лошадях так устали, то и им, по-видимому, не лучше.

Эму пытались повернуть на восток. Боцман с Томеком легко преградили им дорогу, и эму снова побежали на север.

– Ну и жара! – запыхался Томек.

– Действительно, делается все жарче! – добавил боцман.

– Гм, это не удивительно. Ведь мы приближаемся к экватору.

– Что-то ты путаешь, братец? – нетерпеливо бросил боцман. – Горячий ветер несется на нас с запада.

– Это значит, что он дует с континента.

– Теперь ты попал в самую точку, – похвалил моряк. – Жар пышет, как из раскаленной печи. Даже лошадям это не нравится. Они еле-еле плетутся.

– Эму остановились! – закричал Томек. – Теперь мы их безусловно поймаем.

– Что-то мне не нравится, – озабоченно сказал боцман. – Смотри-ка, браток, в воздухе появилось марево от жары!

– Да, что-то странное происходит. Попытаемся, однако, подойти к эму. Ведь они, пожалуй, уже не могут бежать долго.

Охотники погнали лошадей, которые побежали быстрее, но в этот момент горячий ветер усилился. На западной стороне горизонта показалось красное облако. Расстояние между охотниками и страусами уменьшилось до нескольких десятков метров.

– Мы их сейчас поймаем! – обрадовался Томек.

Но эму, словно набравшись новых сил внезапно бросились по направлению к близким уже холмам. Через несколько минут они оторвались далеко от удивленных охотников.

– Оставили нас в дураках, – с гневом сказал боцман. – Мы их никогда не поймаем. Ты знаешь, что это все значит? Эти будто бы глупые птицы бегут от приближающейся песчаной бури.

Боцман не ошибался. С запада к ним несся густой туман. Он теперь с трех сторон быстро приближался к охотникам. Это из глубины континента горячий ветер нес тучу мельчайшей, красноватой пыли. Как только песчаная буря захватила двух незадачливых охотников, они сразу почувствовали ужас своего положения. Мелкая пыль слепила лошадей, засыпала ездокам глаза, забивалась в нос, уши, через одежду проникала до тела. Кони начали от ужаса и усилия храпеть. Красноватые тучи пыли затянули все небо. На степь упал мрак. Вдруг стало нечем дышать. Резкий порыв горячего вихря ударил по охотникам и лошадям.

– Бежим за эму, если хочешь выйти отсюда живым! – крикнул боцман и, прильнув к гриве коня, крепко ударил его арканом.

Но это было излишне. Лошади, как бы поняв весь ужас положения, вихрем бросились к холмам, среди которых исчезли быстроногие эму.

Тревога охватила боцмана. На море он чувствовал себя как дома. Знал, что надо делать во время шторма, умел бороться с циклонами и тайфунами, но совершенно не знал, как спасти себя и мальчика от страшной опасности, которую несла с собой пыль, гонимая ветром из глубины центральной Австралии.

Тем временем лошади с величайшим трудом приближались к холмам. Горячая пыль крутилась в воздухе, вынуждала людей и животных закрывать глаза, лошади ежеминутно спотыкались на твердой, потрескавшейся от жары земле. Но через некоторое время лошади стали бежать ровнее и быстрее. Боцман открыл глаза. К своему удовольствию, он установил, что они очутились в небольшом ущелье, несколько защитившем их от вездесущей пыли, которую нес ветер. Боцман стал утешать приятеля:

– Ну, братишка, не унывай! Пожалуй, остановимся здесь под скалой и переждем бурю. Плохо, что нет с нами отца или хотя бы Бентли. Они, по крайней мере, знали бы, что делать в таком положении.

– А Смуга? – спросил Томек дрожащим голосом, вытирая руками покрасневшие глаза.

– Что ты хочешь от Смуги? – нетерпеливо спросил боцман.

– Я только хотел спросить, знал бы Смуга, что теперь надо делать.

– Ах, он, конечно, сразу бы разнюхал, где собака зарыта, – ответил боцман уныло.

– А вы не знали?

– Что ж, браток, о чем говорить! Ей-богу не знал! Лучше всего мы сделаем, если переждем бурю в этом ущелье.

– Конечно, мы должны переждать эту бурю здесь, – согласился Томек. – Мне приходилось читать, что песчаные бури в Сахаре иногда засыпают целые караваны. Лучше всего найти какую-нибудь пещеру. Я весь обсыпан пылью. Притом, здесь очень жарко и душно. Я думаю, что Стерт здесь погиб бы от жары и жажды.

Боцман перестал вытирать глаза платком и с тревогой спросил:

– Что это еще за Стерт?

– Один из австралийских первооткрывателей. Мне о нем рассказывал Бентли. Стерт даже причесаться не мог, потому что роговые гребни полопались от жары. К счастью, у меня металлический гребешок!

– А что случилось с этим путешественником?

– Ему грозила потеря зрения и он потом умер от истощения, – пояснил Томек, довольный, что может похвастаться познаниями.

– Тьфу, черт возьми! Хорошее утешение!

– Жалко, что уже нет в живых нашего знаменитого путешественника, – продолжал мальчик. – Он-то, конечно, сумел бы довести нас до лагеря.

– Кого это ты опять выдумал?

– Я говорю о Павле Стшелецком.

– Перестань вспоминать всех этих мертвецов, – сердито сказал суеверный моряк. – Этим ты можешь навлечь на нас несчастье.

– Не бойся, ничего с нами не случится!

– Ты в этом уверен?

– А вы разве забыли о прорицателе из Порт-Саида? Он мне ничего не говорил о песчаной буре, значит, с нами ничего не случится. Мне интересно только о чем он думал, когда говорил, что я найду то, что другие будут безуспешно искать?

– Это предсказние немного оправдалось, – вмешался с улыбкой боцман. – Он тебе предсказывал одного друга, а у тебя теперь целых три.

– Верно! Вижу, что вы помните предсказание. Кроме того, прорицатель говорил, что мой друг никогда не сможет выговорить ни одного слова. Если вы после этой песчаной бури потеряете голос, предсказание исполнится до конца.

– Не всякий сон в руку, брат ты мой. Я помню только хорошие предсказания, а в плохие не верю, – ответил боцман, стараясь казаться бодрым, хотя не был в восторге от слов своего товарища.

Беседуя так, они рассматривали узкое ущелье, пытаясь найти лучшее убежище. Наконец они увидели глубокую нишу в отвесной стене.

– Мы здесь бросим якорь и переждем песчаную бурю, – сказал боцман, останавливая усталую лошадь.

Охотники быстро сняли седла с лошадей, и арканами привязали их к росшим вблизи кустам. Потом, раздевшись почти донага, уселись на горячую землю, прильнули к скале, довольно хорошо защищавшей их от горячего вихря и надоедливой грызущей пыли. Страшная жара и усталость после погони за эму сморили Томека, и он вскоре уснул, положив голову на седло. Теперь, по крайней мере, боцману не надо было скрывать свою тревогу. Он тщательно вытер платочком наболевшие глаза и сорочкой укутал свой карабин и штуцер Томека, чтобы предохранить оружие от загрязнения красной пылью. Сделав это, боцман улегся на горячую землю. Стал раздумывать над выходом из неприятного положения, в каком он очутился вместе с мальчиком, порученным его опеке.

Время шло. Тучи красноватой пыли, гонимые горячим ветром, покрыли всю степь серым туманом. День клонился к вечеру и постепенно стемнело. Звезды были еле видны сквозь туман и казались маленькими тлеющими огоньками.

Наступившее утро не принесло перемен. Боцман разделил остатки воды между лошадьми. На некоторое время они успокоились. Легли на землю под отвесной стеной ущелья, спрятав головы от надоедливой пыли. Охотников тоже мучала жажда. Манерки Томека были давно уже пусты, а у боцмана осталось не больше стакана чаю с ромом. Время от времени он предлагал мальчику выпить несколько капель, но сам не заглядывал в манерку уже много часов.

Томек оказался хорошим товарищем по несчастью. Сам делил остатки еды, не жаловался на голод и жажду и не соглашался, чтобы опекун отдавал ему свой микроскопический паек.

– Мы – друзья, и я ни за что не соглашусь, чтобы вы страдали от голода и жажды из-за меня, – серьезно говорил Томек. – Ведь я могу есть меньше вас, потому что я намного моложе.

Опять наступила жаркая, изнурительная ночь. Друзья долго не могли уснуть. Лошади, мучившееся от жажды, были очень неспокойны. Охотники лежали, думая о том, какую тревогу должна вызвать их неудачная поездка. Они были убеждены, что песчаная буря вынудила и Вильмовского прервать охоту. Теперь их друзья, по всей вероятности, знают об отсутствии Томека и Новицкого на ферме. Нет никакого сомнения, что они немедленно начали поиски. Наши охотники, удрученные печальными думами, в конце концов погрузились в тревожную дремоту.

Ржание лошадей и топот копыт внезапно прервали их сон. В ту же минуту они услышали протяжный вой. Охотники моментально вскочили на ноги.

– Динго! Проклятые динго! – крикнул боцман, хватая винтовку.

Но прежде, чем они успели освободить оружие, завернутое в тряпки, в ущелье разыгралась короткая, но страшная борьба. Лошади, испуганные нападением голодных динго, вырвали из земли кусты, к которым были привязаны арканами. Когда боцман и Томек подбежали к месту, где были привязаны лошади, они увидели, что те панически понеслись в степь. Вдруг сильная молния разорвала черный свод неба. В ее свете боцман увидел длинную тень, несущуюся за лошадьми. Быстро вскинул винтовку и выстрелил. Злобный вой динго несколько раз повторило эхо, отражаясь от каменных стен.

– Попал! Попал! – крикнул Томек!

Они побежали по направлению, откуда слышен был вой динго. Боцман одним выстрелом добил раненое животное. Они пошли на поиски лошадей. После получасовой тяжелой ходьбы они очутились в конце ущелья, где начиналась голая степь. Жгучий ветер с удвоенной силой бросил им в лицо тучу острого песка. Лошадей они не видели нигде, даже при свете молний.

– Возвращаемся в ущелье, – хрипло сказал боцман. – Нам здесь нечего делать. Коней и так не найдем, а эти молнии ничего хорошего не предвещают.

В молчании возвращались боцман и Томек в ущелье. Потеря лошадей удручила боцмана. До лагеря было не меньше двух дней хорошей езды верхом. Как же вернуться туда без лошадей, пищи и воды? Что будет с мальчиком? Ведь последние приключения уже лишили его сил. Оба они не выдержат без воды, даже если песчаная буря скоро утихнет. Боцман был очень удручен, и не знал, чем утешить своего молодого товарища.

Но Томек не требовал утешений. В то время, как боцман раздумывал над тем, чем бы ободрить Томека, Томек решил ободрить своего опекуна. Поэтому он первым прервал молчание и сказал:

– У меня превосходная идея. Вместо того, чтобы печалиться о потере лошадей, давайте будем играть в Стшелецкого.

– Что с тобой, браток? – встревожился боцман, так как подумал, что у мальчика начался бред от жары.

– Со мной ничего, – ответил Томек. – Я думаю, что, если мы чем-нибудь займемся, то перестанем думать о нашем положении.

– Как же об этом не думать! – вздохнул боцман.

– Можно, можно, только надо очень захотеть, – твердо сказал Томек. – Будем играть в Стшелецкого!

– Что ж это за игра такая? – спросил боцман, чтобы в этот тяжелый момент не лишить мальчика удовольствия.

– Я буду Стшелецким, а вы дедушкой Бентли. Мы теперь находимся в непроходимом скрэбе, как это рассказывал Бентли. Мы застрелили лошадей, чтобы они не мучились от жажды.

– Порядок, мой ты Стшелецкий. Клячи уже зарезаны и что дальше?

– Переждем бурю и пойдем на юг в Порт-Филлип. Наш лагерь будет называться тоже Порт-Филлип.

– А мы туда дойдем без пищи и воды? – печально спросил боцман.

– Это очень хорошо, что у нас нет воды. Нас должны мучить и голод, и жажда. В противном случае игра ничего не стоит. Я теперь выброшу последнюю небольшую консервную банку, чтобы у нас не было никакого искушения. Раз голод, так голод!

– Легче на поворотах, браток! – поспешно возразил боцман. – Играть играем, но без выбрасывания банок!

– Ну что ж, в конце концов, ничего. Пусть банка останется, теперь мы пойдем спать. Может быть, скорее пройдет время до конца песчаной бури, – предложил Томек.

– Идет! Кто спит, тот не думает и восстанавливает силы, – похвалил Томека боцман, обрадованный хорошим самочувствием мальчика.

Они легли, положив головы на седла. Закрыли усталые глаза. Моряк был рад, что его молодой друг не отдает себе отчета в положении, а Томек тем временем, пряча лицо, молча глотал слезы. Он боялся ужасной смерти от голода и жажды, печально вспоминал об отце, который уже, наверно, бросился на поиски, несмотря на разгулявшуюся песчаную бурю.

«Как только утихнет горячий ветер, мы пойдем пешком в лагерь, – решил он про себя. – Ах, если бы тут были отец или Смуга!»

Наконец усталость взяла верх над печальными думами. Сон смежил ему веки, но и во сне его мучила тревога. Ему приснилась страшнейшая буря на море. Ослепительные молнии разрывали небо, гремел гром... «Аллигатор» ежеминутно заливали огромные волны. Томек стоял на верхней площадке. Он давал приказания перепуганному экипажу. Как вдруг огромная волна накрыла палубу и судно скрылось в морской глубине. Он хотел кричать, но вода залила ему рот...

Он проснулся, почувствовал, что его тянут за руку. Ночные видения сразу же пропали. Но шум волн не прекратился. Даже седло, служившее ему подушкой было мокрым, а по лицу Томека текла вода.

«Боже мой, я с ума сошел от жажды!» – испуганно подумал Томек.

В это время он услышал громкие слова боцмана:

– Вставай, браток! Это проклятая страна! Только что у нас языки высыхали от жажды, а теперь мы готовы утонуть. Мы находимся в русле какой-то высохшей реки. Улепетываем отсюда, а то потонем как крысы!

Томек проснулся окончательно. Значит, вода шумела наяву! У них теперь целая река воды. Но времени на лишние слова не было, боцман подал ему штуцер и свою винтовку.

– Бери хлопушки! Я возьму седла! – крикнул он. – Давай отсюда скорее! Слышишь, как вода гремит по ущелью?

Томек схватил одежду. Сразу же двинулся за боцманом, несшим на плечах седла. Под их ногами хлюпала вода. Дождевые капли приятно охлаждали разгоряченные тела. Но опасность росла с минуты на минуту, потому что уровень воды поднимался с удивительной быстротой.

– Ах, чтоб тебя...! – выругался боцман, стараясь перекричать шум воды. – Мы не успеем выйти из ущелья!

– Попытаемся взобраться на вершину холма, – посоветовал Томек.

Стены ущелья были очень круты, а темнота не давала возможности найти удобное место. Тем временем вода уже достала Томеку по пояс. В конце концов боцману все же удалось найти пологий подъем. Он сначала помог Томеку взобраться на высокое место, а потом подумал о себе. Бросил седла на землю. Уселся рядом с Томеком и спросил:

– Ну, и что же, господин Стшелецкий? Мы готовы были рассохнуться без воды, как старые бочки, а теперь чуть-чуть не утонули в реке.

– Это верно, в Австралии даже играть трудно без препятствий. Здесь все происходит наоборот. Говорят, что здесь недостаточно воды? – пробормотал Томек. – Удивительная страна... На всякий случай не называйте лучше меня именем покойного путешественника.

Суеверный боцман немедленно умолк. Их отчаянное положение усугубляли молнии, разрывавшие черные тучи. По степи перекатывался глухой грохот грома. Дождь лил без остановки, как из ведра. Горячий северо-западный ветер вел отчаянную борьбу с бурей, идущей с юга.

Незадачливые охотники сначала обрадовались дождю. Он облегчал жару и давал возможность вволю напиться. Вскоре, однако, сильный ветер, несущий потоки воды, стал невыносимым. Надо было поискать укрытия.

Они ощупью двинулись вперед. Скользили по размокшей земле, падали, и наконец присели за большим камнем, который хоть немного закрыл их от прямых ударов ветра. Буря с молнией и громом продолжалась до утра. Перед самым восходом солнца воцарилась недолгая тишина. Томек и боцман с облегчением и радостью встретили огромное жаркое солнце, вставшее над линией горизонта.

XV
Уходите отсюда немедленно

На смену ночи, полной событий, пришел жаркий, солнечный день. Изнуренные охотники держали генеральный совет. Они решили оставить поиски убежавших лошадей. Ведь нельзя знать, что с ними произошло. Может быть, в степи сожрали их хищные динго, а может быть, лошади сами вернулись в лагерь.

В последнем случае можно было ожидать помощи со стороны друзей, которые, вероятно, сразу же бросятся на поиски пропавших товарищей.

– И так, и сяк рассчитывать мы можем только на себя, – говорил боцман. – Лучше всего давай съедим сейчас последнюю банку консервов, а потом перед выходом в путь вздремнем немного, чтобы набраться сил для дальнейшего похода.

– Думаю, что надо последовать вашему совету, – согласился Томек. – Разложим одежду на солнце, чтобы она высохла пока мы будем спать. Я ужасно устал...

Они легли в тени, отбрасываемой большой скалой. Проснулись еще до полудня. Несмотря на то, что солнце жгло немилосердно, они приготовились в путь. Боцман связал оба седла арканом и взял их себе на плечи, Томек нес оружие. Не смущаясь тяжестью груза, они быстро вышли из ущелья в открытую степь. Не колеблясь ни минуты, пошли вдоль цепи холмов на юг.

Несколько часов наши путники шли без всякого отдыха. В пути они не встретили ни одного следа своих лошадей или следов каких-либо диких животных. Насколько хватал глаз впереди лежала пожелтевшая степь, а на безоблачном небе солнце совершало свой путь на запад. Томек и боцман, голодные, чувствовали большую усталость. Они с трудом волочили ноги, спотыкались или проваливались в кротовые норы, так что, наконец, боцман не выдержал, бросил седла на землю и, усевшись на них, просипел:

– Надо отдохнуть! С меня седьмой пот сходит от этой жары.

– Наши, пожалуй, еще не начали нас искать, – озабоченно сказал Томек, садясь рядом с боцманом. – Я порезал ноги об острую траву, а здесь ничего – только степь и степь.

– У меня живот подвело от голода, потому и сил не хватает, – ответил боцман. – Кроме того, милое солнышко снова слишком горячо пригревает.

– А далеко еще нам идти?

– По моему расчету, мы находимся на расстоянии полутора дней марша от лагеря. Но натощак мы так скоро не дойдем.

– Где теперь могут быть наши лошади?

– А кто их знает! Ливень смыл всякие следы. Никакие жалобы нам не помогут. До заката солнца отдохнем, а ночью тронемся в дальнейший путь. Южный Крест будет нам путеводной звездой.

– Как это хорошо, что вы знаете астрономию, – обрадовался Томек. – По крайней мере, мы не заблудимся. Я сам ни за что не нашел бы дорогу в лагерь.

Боцман стал объяснять ему правила нахождения направления ночью по звездам, а по солнцу – днем. Только лишь перед самым закатом солнца они тронулись в путь. Добрый боцман с тяжелым вздохом снова взял седла на плечи. Он тревожно наблюдал за признаками усталости на лице мальчика. До лагеря было еще далеко. Сумеют ли они пройти этот путь прежде, чем Томек полностью лишится сил?

Они продолжали идти на юг вдоль цепи каменных холмов. Время от времени боцман взбирался на возвышенное место в надежде увидеть отблески костра, пылающего на какой-либо стоянке туземцев. Однако все было напрасно. Темную ночь освещали только звезды, блестевшие на небе. Два раза они слышали вблизи вой динго, но теперь боцман и Томек слушали его с чувством облегчения. Сознание того, что в этой пустыне, кроме них, есть еще живые существа, придавало им бодрости.

– Если здесь динго не дохнут с голоду, то и мы найдем еду, – говорил боцман.

– Надо только взобраться днем на высокий холм и хорошенько осмотреться вокруг. Может, нам удастся подстрелить кенгуру? Хоть и волокнистое это жаркое, но все же лучше, чем ничего.

– Жаркое из кенгуру очень хорошо, потому что... его нельзя сразу съесть, – добавил Томек.

Беседуя так, они шли всю ночь. Утром боцман убедился, что Томек уже совсем выбился из сил. Необходимо было немедленно добыть пищу. Боцман стал искать удобную точку для наблюдения. Вскоре он заметил вершину высокого холма. Они сразу же направились туда. Как только они очутились на вершине, Томек радостно вскричал:

– Мы спасены! Там туземная деревня! – воскликнул он.

– Ну что ж, как-то мы добрались до порта, – обрадовался боцман. – Здесь мы, наверное, найдем пищу и отдохнем. Поставим паруса и айда полным ходом.

Надежда удовлетворить голод прибавила им сил. Бодрым шагом они шли к небольшой котловине, в которой стояло сколько шалашей. Внутри круга из нескольких десятков хижин горел костер. Они были уже вблизи лагеря, как вдруг Томек остановился, говоря:

– Мы чуть-чуть не совершили глупости!

– Это почему же? – удивился боцман.

– Сейчас все объясню. Нам нельзя сразу войти в деревню австралийцев, если мы не хотим их обидеть.

– Что же нам делать? – спросил боцман, глядя на Томека.

– Вы бы знали об этом, если бы были с нами, когда мы посетили племя «людей-кенгуру». Бентли тогда нам рассказал об обычаях туземцев. Нам надо остановиться перед деревней и ждать приглашения.

– Слушай, браток, ты в этом уверен?

– Да, да! Я все хорошо помню.

– Бентли тоже так делал? – продолжал спрашивать боцман, потому что знал веселый характер Томека и подозревал, что он хочет разыграть его.

– Конечно! Он тогда сказал, что нельзя нарушать обычаи туземцев, если хотим дружить с ними.

Это убедило боцмана. Он вспомнил, что Томек сумел войти в доверие к туземцам, которые сначала отказались от участия в охоте на кенгуру. Чувствуя, что ему не хватает дипломатических способностей, он решил поручить это дело Томеку.

– Говори с ними, брат, сам, а я буду смотреть, чтобы они нам чего-нибудь не подстроили, – решил он.

– Хорошо, но что им сказать?

– Скажи, что у нас сбежали лошади. Попроси продуктов и скажи, что мы хотим отдохнуть у них в деревне.

– Мы сядем здесь и подождем, пока кто-нибудь к нам подойдет, – предложил Томек, усаживаясь на землю, недалеко от деревни.

Прошло несколько минут. Боцман Новицкий небрежно положил винтовку на колени. Искоса он поглядывал на шалаши туземцев. Он сразу же убедился, что множество глаз рассматривает их. Вскоре из деревни вышла женщина, неся горящую ветку. Она бросила ее рядом с охотниками и вернулась обратно.

– Что это значит, браток? – спросил боцман.

– Не знаю, Бентли ничего не говорил о горящих ветках.

– Гм! Может быть, это значит приглашение развести костер? – задумался моряк. – Давай попытаемся! Возьми эту австралийскую спичку, а я наберу немного хвороста.

Боцман, не выпуская из рук винтовки, наломал немного веток. Вскоре они сидели у горящего костра. Теперь женщина принесла им жестяное ведро с водой, которое поставила на половине пути между деревней и охотниками. Томек немедленно принес ведро. Боцман поставил ведро рядом с собой, говоря:

– Ага, огонь и вода уже есть. Интересно, чем они нас угостят.

Женщина опять вышла из круга шалашей. На этот раз она подала путешественникам два круглых предмета на большом листе. Были это большие яйца, почти круглые с обеих сторон, с шероховатой зернистого строения, желтовато-белой скорлупой.

– Ставлю бутылку рома, если это не яйца страуса эму, – догадался боцман. – Бентли говорил, что они годятся в еду. Пожалуй, сварим их вкрутую!

– Да, можно их сварить в ведре, – ответил Томек.

Часть воды боцман отлил в манерки, потом положил яйца в ведро, которое поставил на камень посреди костра. Тем временем женщина опять принесла два листа, а на них, как на тарелках, лежали полоски вяленого мяса кенгуру и съедобные корни растений.

Друзья по-братски разделили между собой одно яйцо эму, съели немного твердого, вяленого мяса, а на десерт стали жевать коренья. Когда они наелись, к ним подошел пожилой австралиец. Томек пытался начать разговор, но понять туземца было чрезвычайно трудно. Он знал очень мало английских слов, поэтому беседа, дополняемая жестами, длилась долго, пока в глазах туземца появились признаки того, что он понял Томека. Он с любопытством посмотрел фотографию убитого тигра и Томека сидящего на слоне, внимательно выслушал рассказ о бегстве лошадей во время бури. В заключение Томек попросил обеспечить их питанием и разрешить отдохнуть в деревне.

Туземец отошел к кучке мужчин, вооруженных копьями, бумерангами и толстыми палицами. Резким голосом он повторил им слова Томека, после чего среди туземцев воцарилась глубокая тишина. Спустя некоторое время старик вернулся к охотникам. Остановился рядом с ними и сказал:

– Белые люди – плохие люди. Даже лошади предпочли уйти к динго, чем оставаться с ними. Мы тоже не хотим вас видеть здесь. Идите отсюда немедленно!

Сказав это, старик сразу же ушел в деревню.

– И что же теперь делать? – грустно сказал Томек. – Он, конечно, меня не понял.

– Понял, не понял, один черт, – ответил боцман. – Мы им не понравились, и они не хотят нас знать.

– Мне не надо было говорить о бегстве лошадей, – жалобным тоном сказал Томек. – Ведь если бы не динго, лошади бы не ушли от нас. По-видимому, я плохо вел переговоры.

– Не унывай, браток! И так ничем не поможешь. Они просто не любят белых людей.

– Что же теперь делать?

Боцман украдкой бросил взгляд на деревню австралийцев. Несколько мужчин с оружием в руках выжидательно смотрели на них. Зловещее молчание не сулило ничего хорошего.

– Что делать? – повторил боцман. – Берем барахло и двигаемся в дальнейший путь. «Непрошеный гость хуже татарина». Ты только посмотри, как они к нам присматриваются. Но это неплохие люди. Накормили нас и только после этого выгнали. Бери в сумку остатки завтрака, я погашу огонь. Чем скорее мы отсюда уйдем, тем будет лучше!

Не выпуская из рук винтовки, боцман тщательно затоптал костер, после чего стал копаться в своих карманах. В конце концов добыл оттуда перочинный нож. Держа его перед собой, он несколько раз открывал и закрывал лезвия. Он делал это медленно, чтобы туземцы хорошо присмотрелись к его движениям.

– Что вы делаете? – спросил Томек, удивленный его поведением.

– Надо им что-нибудь оставить на память, – пояснил боцман. – Пусть, по крайней мере, знают, как с этим обходиться.

Боцман завернул ножик в лист и положил в стоящее на земле ведро. Не мешкая больше, он водрузил седла на плечи, и они ушли. Вскоре они снова очутились в степи.

После сытного завтрака путешествие показалось намного легче. От ночного дождя земля стала мягче, сожженная солнцем трава стала зеленеть. Боцман Новицкий приостановился. Он внимательно смотрел на пройденный путь. Ему показалось, что на некотором расстоянии за ними следует несколько черных фигур. Он ускорил шаги и с беспокойством стал думать о приближающейся ночи.

После полудня они сделали привал на небольшом холме, откуда удобнее было наблюдать за окружающей территорией. Боцман обладал прекрасным зрением. Скоро он увидел среди высокой травы несколько притаившихся людей. Не желая тревожить мальчика, боцман до сих пор ничего не говорил о том, что за ними следят туземцы. Теперь он решил, что необходимо подготовить Томека к возможной опасности.

– Послушай-ка, браток, черт его знает, что это такое, но мне кажется, что несколько туземцев следит за нами, – сказал он.

– Вы в этом уверены? – встревожился Томек.

– Я их вижу так же, как тебя. Я нарочно остановился на этом холмике, чтобы высмотреть их в степи.

– Что мы сделаем, если они нападут на нас?

– Днем нам ничего не грозит. У нас ружья и мы себя не дадим в обиду. Хуже будет ночью. Надо нам покумекать, что сделать.

Томек почувствовал, как мурашки пробежали по спине. Он вспомнил рассказы Бентли о нападениях туземцев на экспедицию Стерта и работников телеграфа. Он сразу же сказал об этом боцману.

– Это бабьи сказки, браток, – ответил моряк, силясь сохранить спокойствие. – Мы им ничего плохого не сделали, и у них не может быть к нам претензий.

– Почему же их присутствие тревожит вас? – спросил Томек.

Чтобы выиграть время, боцман закурил трубку. Он совсем не был уверен в том, что туземцы на них не нападут. Он боялся этого из-за Томека. Мальчик смотрел на него тревожно.

– Гм, братец ты мой! Лучше всегда предполагать худшее, – наконец пробурчал он.

– Я тоже так считаю, но не могу понять, чего вы хотите? Сначала вы сказали, что туземцы следят за нами и надо подумать, что нам делать ночью, потом опять утверждаете, что они на нас не нападут.

– Видишь, браток, я не знаю чего они от нас хотят? Неужели они следят за нами только из любопытства?

– Мне пришла в голову замечательная идея! – оживленно воскликнул Томек.

– Что за идея?

– Надо выстрелить в воздух, чтобы напугать их.

– Хороший совет лучше сотни монет, – похвалил Томека боцман.

Недолго думая, он вскинул винтовку и выстрелил. Черные фигуры молниеносно спрятались в траве.

– Давайте еще выстрелим вместе, – предложил Томек.

Звук их выстрелов разнесся по широкой степи, как вдруг вдали, словно эхо, послышались ответные выстрелы.

– Вы слышали, боцман? Может быт, это наши стреляют? Бежим в том направлении! – воскликнул Томек.

– Подожди, браток, сейчас мы убедимся в этом, – быстро ответил боцман. – Дадим еще один залп!

Вдалеке снова послышались звуки выстрелов.

– Это наши! Это наши! – кричал обрадованный Томек.

– Спасательный круг за бортом! Грудь вперед, голову вверх! И в путь! Идем им навстречу!

– Время от времени мы будем стрелять, чтобы показать нашим правильное направление! – добавил Томек.

Они забыли об усталости. Бодрым шагом шли на юг. Время от времени они стреляли и слушали, как в ответ все ближе и ближе раздавались выстрелы их друзей. Вскоре они увидели верховых, едущих галопом. Один из них значительно опередил всю группу и летел как ветер.

– Что это за великолепный всадник несется к нам? – удивленно спросил Томек.

– А кто же другой, если это не твой отец или Смуга? – ответил боцман.

Это был Смуга. Он на месте осадил покрытого пеной коня, соскочил на землю и крикнул:

– Куда это вас занесло?

Боцман сбросил седла с плеч, уселся на них и, не говоря ни слова, стал набивать табаком трубку. Томек, видя его смущение, ответил:

– Мы хотели устроить маленькую охоту на эму.

– Ах, теперь я все понимаю, – начал весело Смуга. – С этой целью вы, очевидно, применили древнюю охотничью хитрость северо-американских индейцев.

– О какой хитрости вы говорите? – неуверенно спросил Томек.

– Чтобы незаметно подойти к бизонам, индейцы надевают на себя шкуры животных. А вы, как я вижу, решили охотиться на эму, притворяясь лошадьми. По-видимому, поэтому боцман Новицкий оседлал себя! Ну и как удалась охота?

– Буря помешала нам поймать четырех эму, – печально ответил Томек. – Жаль, что мы ничего не знали об этой индейской хитрости! Боцман нес седла, потому что динго разогнали наших коней. Боцман убил одного из них.

– Кого убил, коня? – удивился Смуга.

– Не коня, а динго, который бежал за лошадьми, – пояснил Томек. – Потом пошел ужасный дождь и мы чуть не утонули в ущелье.

В это время подъехали остальные товарищи Смуги. Это были матросы с «Аллигатора». Они радостно приветствовали Томека и боцмана. Когда они спешились, Смуга спросил у мальчика:

– Что же было дальше?

– Мы шли по степи очень голодные и измученные. По дороге встретили деревню туземцев. Они дали нам поесть, но не пустили отдохнуть. Потом их воины следили за нами. Мы боялись их, и стали стрелять в воздух. Тогда услышали ваши выстрелы.

– Отличились вы прекрасно, ничего не скажешь, – упрекнул их Смуга. – Посмотрите-ка на себя в зеркало! Ваши лица настолько удивили туземцев, что они шли за вами, по-видимому, из любопытства.

Незадачливые охотники взглянули друг на друга и покатились со смеху. Они были измазаны грязью, а на лице боцмана, кроме того, топорщилась трехдневная щетина.

– А где Вильмовский? – не очень уверенно спросил боцман.

– Вильмовский и Бентли ищут вас на востоке, – успокоил его Смуга, и сейчас же приказал одному из матросов выстрелить несколькими дымовыми ракетами. Вскоре вдали они увидели ответную полоску дыма.

– Они заметили наш сигнал! – заявил Смуга. – Можем возвращаться домой. Наши товарищи приедут туда вслед за нами.

Боцман и Томек уселись на запасных лошадей. Все немедленно тронулись в путь.

– Откуда вы знали, что мы лишились лошадей? – спросил Томек, подъезжая к Смуге.

– Сегодня ночью ваши лошади вернулись в лагерь. Мы сразу же узнали твоего пони. Мы послали гонца к Ват-Сунгу с вопросом, почему пони бродит по степи. Только тогда мы узнали, что вы четыре дня тому назад выехали на охоту. Ват-Сунг не беспокоился о вас, потому что был уверен, что вы присоединились к нам. Мы опасались, не случилось ли с вами несчастье во время песчаной бури, которая вынудила нас приостановить охоту. Мы разделились на две группы и начали поиски.

– Скажите, папа сильно сердится на меня? – тревожно спросил Томек.

– Нет, ведь мы знали, что ты находишься под опекой боцмана Новицкого. Мы только боялись, не случилось ли с вами несчастье. Песчаные бури в Австралии приносят множество бед и часто бывают причиной несчастных случаев. Горячий ветер, несший из глубины континента тучи песка, встретился с воздушным течением, которое шло с юга. Это вызвало бурю и сильный ливень.

– Благодаря этому, мы могли прополоскать горла, в которых было сухо, как в печи, – вмешался боцман. – Да, да, никто меня не убедит в том, что в Австралии нет развлечений и разного рода сюрпризов.

– Счастье сопутствовало вам, – добавил Смуга. – Песчаные бури часто продолжаются несколько дней и довольно редко кончаются благополучно, как эта последняя.

XVI
Охота в окрестностях фермы Аллана

Лошади бодро бежали по степи. Наши незадачливые охотники на эму, сидя в седлах, с аппетитом уплетали продукты, захваченные их товарищами из лагеря. Утолив первый голод, почувствовали себя лучше. Из слов Смуги они заключили, что Вильмовский не сердится на них за самовольную отлучку. Они весело подтрунивали друг над другом, вспоминая тревогу, которую чувствовали, когда заметили следящих за ними туземцев.

– Вы, боцман, уже еле-еле тащили ноги, но, увидев туземцев, стали маршировать с такой быстротой, что я не мог за вами угнаться, – подшучивал Томек над моряком.

– А ты, что думаешь! Я и в самом деле опасался, что ты испортишь Кларку дело, – тихо сказал боцман, бросая искоса взгляд на мальчика.

– Что вы говорите? Вы теперь хотите дешево отделаться, – возмутился Томек, не подозревая подвоха.

– Провалиться мне на этом месте! Я вспомнил историю пяти кроликов завезенных в Австралию первыми поселенцами.

– Что общего имеет наше приключение с кроликами?

– Много общего! Ведь кролики, вопреки желанию поселенцев, так расплодились, что стали уничтожать траву, необходимую для овец. Если бы ты, браток, тогда со страху потерял в степи немного «цикории» [Непереводимая игра слов: потерять «цикорию» – очень сильно испугаться. – прим. перев.], то опять могло бы стать подобное несчастье. Ты представляешь, что бы было, если бы это распространилось в степи и погубило всю траву. Овцы бы посдыхали с голоду...

– Как вам не стыдно так говорить! – возмутился Томек. – А кого я должен был утешать в ущелье во время бури?

– Ну и ловкач ты парень, я погляжу! – смеялся боцман. – Да ну, пускай себе! Вертишь языком как веретеном. Но мы здесь болтаем, а не спросили даже, как нашим товарищам удалась охота на эму?

– Внимание, внимание! Наши друзья берутся теперь за нас! – воскликнул Смуга. – Если вас очень уж интересуют результаты нашей охоты, то успокойтесь, нам тоже сначала не повезло. У нас было слишком мало лошадей, пригодных для преследования эму. Большинство наездников могло участвовать только в облаве. Местные шаманы делали все, чтобы нам помочь. Вы, пожалуй, помните их танцы перед охотой на кенгуру, чтобы вымолить содействие духов? Так вот, во время охоты на эму самый старый шаман ежедневно перед восходом солнца рисовал на песке фигуру австралийского страуса. Рисунок был освещен первыми лучами солнца только лишь на третий день, что, по его мнению, означало благоприятное отношение духов к нашей охоте. Как только об этом узнали туземцы, их сразу же обуяла великая радость. Они с таким задором начали охоту, что в тот же день мы поймали одну пару птиц. Гоняясь за ними, мы довольно далеко забрались на север. Погрузили пойманных эму на телегу, как вдруг Тони предупредил нас о том, что приближается песчаная буря. Пришлось спешно тронуться в обратный путь, но несмотря на это, буря застала нас в степи. Мы ехали вдоль цепи каменных холмов, которая несколько защищала нас от ударов горячего ветра. Как вдруг, совершенно неожиданно, из бокового ущелья прямо на нас выбежали четыре страуса. Должно быть, они до этого долго бежали, потому что нам удалось без всякого труда их окружить. Таким образом, наша охота закончилась тем, что мы поймали шесть эму. Теперь они уже в лагере.

– Ставлю бутылку рома, что это были наши страусы, скрывшиеся от нашего преследования среди холмов, – вмешался боцман.

– Что за великолепное стечение обстоятельств, – подтвердил Томек. – Это значит, что мы невольно помогли вашей охоте.

– Как видно не было бы счастья, да несчастье помогло, – поучительно добавил боцман.

– Возможно, что так и было. По всей вероятности, мы находились вблизи ущелья, в котором вы прятались от песчаной бури, – сказал Смуга.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – продолжал боцман. – Давайте подгоним лошадей, а то скоро вечер.

Когда стемнело, лошади замедлили бег. Они шли шагом. От размеренного колыхания в седле, Томека стало клонить ко сну. Засыпая временами, он склонялся головой на шею лошади, потом выпрямлялся в седле и опять склонялся, словно бил поклоны восходящей луне.

В лагерь они приехали поздно ночью. Томек, поспав немного в пути, решил не ложиться до возвращения отца. Долго ждать ему не пришлось. Вильмовский и Бентли вернулись в лагерь всего лишь час спустя после приезда наших охотников. Вильмовский был рад счастливому концу опасного приключения Томека. Все охотники уселись вокруг костра, чтобы поужинать. Томек еще раз рассказал о своей неудачной охоте на эму. Слушая остроумные комментарии Смуги, охотники весело смеялись, поэтому нет ничего удивительного, что разошлись они уже на рассвете.

Томек проснулся около полудня. Услышав оживленные голоса, он вышел из палатки. Его спутники были заняты погрузкой клеток с эму на телеги. Томек сразу же забыл о всякой усталости. Он подбежал к клеткам, желая хорошенько рассмотреть страусов. Заглянул в одну из клеток. Огромная птица, перебирая ногами, словно танцовщица, взглянула на него большими, выпуклыми глазами.

Вскоре телеги тронулись в путь. Томек утешал себя надеждой, что на судне он еще не раз будет наблюдать за поведением эму. Он с воодушевлением стал помогать при погрузке имущества лагеря.

В тот же день все участники экспедиции вернулись на ферму Кларка. Не теряя времени, они начали подготовку к отправке пойманных животных на корабль. Кенгуру, эму и динго погрузили на телеги и довезли до станции в Уилканнии, откуда по железной дороге их направили в Порт-Огаста.

Вернувшись на ферму, Томек с нетерпением стал ожидать отъезда на корабль. Он стремился к новым приключениям. Приказ об отъезде он принял с энтузиазмом. Желая как можно больше узнать о местностях куда они направлялись, он в пути подъехал к Бентли.

– На каких животных мы будем охотиться теперь? – спросил он.

– Мы постараемся поймать серых кенгуру, которые опаснее пойманных нами гигантских красных кенгуру. Серые кенгуру живут в лесах, по берегам ручьев и рек. Там же, надеюсь, мы найдем медведей коала, сумчатых лисиц, сумчатых ехидн, тигровых ужей и ящериц молохов, тела которых покрыты кожаными отростками, торчащими на голове подобно рогам. В горах, цепь которых тянется вдоль восточного побережья, мы закончим нашу экспедицию охотой на горных кенгуру, – ответил Бентли.

– Из этого видно, что мы теперь расстанемся со степью, – не без тайного удовлетворения заявил Томек.

– Во всяком случае, полосу степи между Уилканнией и лесами мы проедем на поезде. Таким образом, мы избегнем долговременной, мучительной поездки на лошадях. Но через лесостепи и обширное пространство буша^[49] мы проедем на подводах.

– А что это такое буш? – заинтересовался Томек.

– Это своеобразный лес, очень характерный для Австралии. Он не имеет ничего общего с лесами других мест земного шара. В буше среди высоких деревьев растет неисчислимое количество вечнозеленых кустарников и маленьких деревьев. Обыкновенно к бушу примыкает скрэб, который, как ты уже знаешь, состоит из карликовых акаций и эвкалиптов. Господствующую в буше тишину, прерывают только крики попугаев и шорох ползающих пресмыкающихся.

– Такой лес, по-видимому, мне не понравится, – заявил Томек.

– Не думаю. В буше особо очаровательны ночи. Некоторые люди по собственной воле проводят в буше большую часть своей жизни. Мы их называем «людьми буша». Среди них встречаются обманутые в своих надеждах искатели золота, и люди, покинувшие города в поисках приключений на лоне природы.

– Чем же они так восхищаются в этом лесу? – спросил Томек.

– Это трудно объяснить. Привыкнуть к бушу тяжело, особенно вначале. Пугает его обширное пространство, безлюдность, трудности и опасности жизни в глухом лесу. Однако через некоторое время бескрайняя пуща начинает привлекать человека, так что без нее ему уже становится трудно жить. Это чувство так и называют «зов буша».

– Все это мне кажется очень странным, – с сомнением сказал Томек.

– Очарование буша было известно уже первобытным обитателям Австралии. Среди них бытует следующая легенда. Где-то в облаках живет волшебница, которая иногда спускается на землю на листьях, несущихся по ветру. В бескрайнем буше эта волшебница созывает совет духов. Одновременно она ткет невидимую нить, которой привязывает к себе людей. Если человек, опутанный нитью волшебницы, уйдет из буша, его охватит неудовлетворенность и тоска, пока он не вернется в буш. Ты должен следить за тем, Томек, чтобы и тебя волшебница не привязала к бушу. Ты тогда вообще не захочешь уехать из Австралии.

Томек серьезно взглянул на Бентли и тихо сказал:

– Кто знает, может быть такие волшебницы и в самом деле существуют. И не только в Австралии. Во всяком случае, боцману Новицкому, папе и мне здесь ничто не угрожает. Волшебница, летающая над Варшавой, давно уже опутала нас своею нитью.

Бентли задумался.

– Интересно, встретим ли мы «людей буша»? – прервал молчание Томек.

– Мы будем проходить вблизи золотоносных территорий, – ответил Бентли. – Многие незадачливые золотоискатели превратились в людей буша. Возможно, мы с ними встретимся.

– Я хочу найти в Австралии золото, как Стшелецкий, – шепнул Томек.

– А что бы ты с ним сделал? – спросил улыбаясь Бентли.

– Я бы основал в Варшаве великолепный зоологический сад, – сказал Томек не задумываясь.

В беседах такого рода время проходило незаметно. Не успела Томеку надоесть езда через степь, как он увидел строения Уилканнии.

В следующие два дня животные с сопровождающими их охотниками были отправлены в Порт-Огаста. Остальные участники экспедиции выехали поездом, уходящим на юго-восток.

Томек с удовольствием знакомился с пейзажами, которые становились живописнее, по мере продвижения поезда к югу. На обширной степи изредка были видны небольшие рощи из деревьев и кустарников; растительность здесь была разнообразнее и пышнее, чем в степи. Чаще встречались крупные стада овец и рогатого скота, пасущиеся на равнине.

Путешественники вышли из поезда на вокзале в Форбс, небольшом горно-промышленном городке, расположенном на водоразделе между рекой Маррамбиджи и ее притоком Лаклан. На восток от городка, у подножия высоких, поросших лесом холмов, виднелись зеленые поля; на западе лежала страна миражей^[50], страшной засухи и бескрайних пастбищ, ценность которых зависела от дождей. На этих пастбищах австралийские скотоводы пасли свои стада и, если дожди были обильными, богатели в течение нескольких лет, а в случае засухи – разорялись.

Не теряя времени, охотники выехали верхом на юго-запад от Форбс. Вскоре они углубились в степь, которая время от времени прерывалась скрэбом, или бушем. Вблизи протекавшего в буше ручейка Тони заметил следы лесных кенгуру. Вильмовский распорядился разбить лагерь на берегу ручья, текущего среди обширного буша, который здесь постепенно переходил в низкий скрэб. Прежде чем поставить палатки, охотники внимательно осмотрели близкие кустарники, чтобы не расположиться рядом с ядовитыми змеями, часто гнездящимися в кустах.

В тот же день Тони нашел место водопоя серых кенгуру. Томек с радостью наблюдал за подготовкой к охоте. Так как кенгуру ведут ночной образ жизни, ловлю решено было начать на рассвете.

Лошадей стали седлать задолго до восхода солнца. При свете луны Вильмовский разделил охотников на две группы. Одна из них должна идти вдоль опушки буша до водопоя, вторая получила приказание переправиться на противоположный берег ручья и устроить засаду на предполагаемом пути бегства кенгуру.

Томек с отцом входили в состав второй группы. Переправившись через ручей, они погнали лошадей галопом, желая дойти до назначенного места одновременно с первой группой. Вскоре Тони, ехавший во главе группы, остановил лошадь.

– Водопой уже близко, – предупредил он. – Я пойду проверить, есть ли там кенгуру.

Прошел час. Тони бесшумно появился из-за кустов и сообщил, что несколько серых кенгуру жирует на берегу ручья.

– Придется подождать восхода солнца, потому что при неверном свете луны нечего и думать об успехе охоты, – сказал Вильмовский и, помолчав минуту, добавил с тревогой. – Как ты думаешь, кенгуру не уйдут от водопоя до рассвета?

– Не уйдут, скоро станет светло, – ответил Тони.

Охотники спешились. Кругом царила неимоверная тишина. Казалось, что вся природа погружена в глубокий сон. Как вдруг, охотники услышали тихий звук колокольчика.

– Вблизи пасется скот, – шепнул Тони. – У предводителя стада всегда на шее висит колокольчик.

– Странно, что кенгуру не боятся домашнего стада, – заметил Вильмовский. – Ты их видел, наверное?

– Кенгуру любят хорошую, сочную траву, – уверял Тони. – Домашнего скота они не боятся.

В кустарнике раздался вдруг пронзительный, словно предсмертный крик гибнущего животного. Томек машинально прижался к шее своей лошади.

– Это пеликан, – успокоил Тони. – Сейчас настанет день.

Потом, до самого восхода солнца, ни один звук не нарушил мертвой тишины. Вскоре на горизонте появилась розовая заря. Лишь только блеск дня рассеял темноту ночи, как словно по чьему-то знаку попугаи начали свой ошеломляющий концерт.

– Теперь немедленно по лошадям! – воскликнул Тони.

Охотники с места тронулись по направлению к водопою. Через несколько минут они уже очутились у ручья, на противоположном берегу которого паслись три крупных кенгуру. По сравнению с пойманными в степи, они могли считаться великанами. Пораженные видом людей, они в немом удивлении поднялись на задние лапы. Вильмовский выстрелил вверх, давая знак начать ловлю. Со стороны буша послышался громкий крик. Это вторая группа охотников направилась в сторону животных, которые бросились в паническое бегство. После ночного обильного пира они бежали тяжело, тогда как отдохнувшие лошади мчались подобно стрелам, выпущенным из лука. Звероловы, развернувшись полукругом, отрезали кенгуру путь к отступлению. Вильмовский, Смуга и присланные Гагенбеком рабочие прекрасно умели пользоваться лассо. Во главе погони оказался Смуга. Он быстро приблизился к одному из кенгуру на расстояние нескольких метров, поднял вверх правую руку с лассо, и, кружа им над головой, сильно размахнулся. Лассо блеснуло в воздухе. Петля захватила животное. Сильный рывок чуть не повалил на землю коня и всадника. Оказавшиеся вблизи три человека поспешили на помощь Смуге, остальные помчались вслед за убегающими кенгуру.

Два огромных серых кенгуру, очутившись перед лицом грозной опасности, проявили большую отвагу. Увидев поражение товарища, они бросились в противоположные стороны, вынудив тем самым преследователей разделиться на две группы. Бентли, Вильмовский и Томек погнались за великолепным кенгуру. Охотники начали окружать его с двух сторон, а Томек мчался вслед за ними. Кенгуру понял, что уйти от преследователей ему не удастся. Вильмовский размахнулся и бросил лассо. Чуткое животное наклонилось, сделав огромный прыжок, и предательская петля скользнула по его хребту. Кенгуру промчался перед носом лошади Вильмовского и побежал по направлению к лесу. Остановился у большого каучукового дерева^[51], нижняя часть ствола которого обгорела во время давнишнего пожара в буше.

Охотники остановили лошадей рядом с животным. С удивлением они смотрели на великолепного кенгуру, который несмотря на безнадежное положение не хотел сдаться без борьбы. Стоя на задних лапах, он оперся спиной о ствол фикуса, и бросал на своих преследователей внимательные взгляды. Его передние, короткие лапы нервно дрожали, готовые к защите.

Томек был восхищен отвагой оригинального бойца. Если бы это зависело от него, он позволил бы кенгуру, в награду за мужество, скрыться в чаще леса. Но Бентли, человек опытный в охоте, не поддался настроению товарищей. С лассо в руке он соскочил с седла и позвал Вильмовского на помощь. Подав ему один конец веревки, он стал бегать кругом дерева, привязывая животное к стволу. Несмотря на попытки освободиться, кенгуру был крепко привязан к дереву.

– Хорошо, что вблизи нет озера или болота, заполненного водой. Спасаясь от преследования, серые кенгуру часто погружаются в воду, выставляя на поверхность только голову и передние лапы. Даже специально натасканные охотничьи собаки бессильны в этом случае. Благодаря своему росту кенгуру погружается на такую глубину, что собакам приходится плавать вокруг, и он легко защищается ударами передних лап, – говорил обрадованный успешной охотой Бентли.

Прежде, чем окончательно связать пойманного кенгуру, решили отдохнуть. В это время к ним подъехал незнакомый всадник. Это был высокий мужчина, одетый так, как одевается большинство австралийских поселенцев. Он снял шляпу с широкими полями и вежливо сказал:

– Приветствую вас и поздравляю с успехом. Советую больше не трудиться и просто застрелить этого вредителя.

– Мы не намерены убивать столь великолепный экземпляр кенгуру, – возмутился Вильмовский. – Мы возьмем его с собой в Европу.

– Разве вы занимаетесь ловлей животных? – удивился незнакомец.

– Вы угадали, – подтвердил Вильмовский. – Мы ловим животных для зоологических садов. Мой друг Бентли является директором зоологического сада в Мельбурне.

– Очень приятно познакомиться, – ответил всадник. – Моя фамилия Аллан. Моя ферма отсюда не очень далеко. Нам с женой будет приятно, если вы посетите нас в нашем уединении. Жена будет очень рада вашему визиту.

Охотники поздоровались с Алланом, а Томек сразу же задал ему вопрос:

– Почему вы назвали вредителем столь отважное животное?

– Я отнюдь не отрицаю, что серые кенгуру весьма воинственны и отважны, но они здесь слишком быстро размножаются. Они поедают траву, которой питаются мои стада. С тех пор как туземцы и динго удалились отсюда на запад, кенгуру появляются здесь, как грибы после дождя. Поэтому между поселенцами и кенгуру идет непрерывная война. Если мы их не уничтожим, они выживут нас отсюда в самый короткий срок, – пояснил Аллан.

– Ну, пойманный нами кенгуру не будет вам больше вредить, – вмешался Вильмовский.

– Кажется, подъезжают остальные охотники из вашей группы, – заметил Аллан.

Это были боцман Новицкий и Смуга. Подъехав, они спешились. Вильмовский представил их Аллану, который сразу же возобновил приглашение.

– Теперь нам придется заняться пойманными кенгуру, – сообщил ему Вильмовский. – Наши друзья тоже поймали одного кенгуру. Нам необходимо доставить их в лагерь, расположенный вблизи. Однако завтра мы с большим удовольствием посетим вас.

– Будем вас ждать. Моя ферма лежит вниз по ручью на опушке леса, – добавил Аллан, и направился к дому.

Вскоре подъехала телега с клетками. Кенгуру упорно защищался и ни за что не хотел войти в клетку, но охотники общими усилиями поместили его туда и погрузили на телегу. Такая же судьба ожидала и кенгуру, пойманного Смугой. Звероловы вернулись в лагерь. Остальную часть дня они провели, обсуждая план действий на ближайшие дни.

Вечером, вскоре после того, как они легли спать, охотники услышали топот лошадиных копыт. В Австралии всякого рода визиты весьма редки, поэтому все немедленно сорвались с постелей. Подбросили хвороста в угасающий костер. Всадник резко осадил коня рядом с палатками. Это был Аллан. Волнение, написанное на его лице показывало, что прибыл он с неприятным известием.

– Я вам помешал, но, к сожалению, я вынужден просить вас о помощи, – сказал Аллан, едва переводя дух. – Моя двенадцатилетняя дочь Салли^[52] еще утром вышла из дому и до сих пор не вернулась. Она играла на краю скрэба. Вероятно, она заблудилась. Нам придется прочесать обширную территорию, чтобы ее найти.

Не ожидая дальнейших объяснений, охотники стали спешно одеваться; Аллан остановил их:

– Поиски мы начнем только на рассвете. Я разослал своих работников, чтобы уведомить о несчастье ближайших соседей. Только лишь к утру соберется столько людей, сколько нужно, чтобы с успехом прочесать ближайший скрэб. В темноте мы ребенка не найдем. Прошу вас прибыть перед рассветом.

– Тони довольно хорошо знаком с местностью. Я готов вместе с ним помочь вам уведомить соседей, – предложил Смуга.

– Если вы уверены, что не заблудитесь, то хорошо бы уведомить Броунов, ферма которых находится в пятнадцати километрах от моей, – ответил Аллан. – Дорога к ним идет вдоль опушки скрэба. Подробности я вам расскажу по пути на мою ферму. Остальных я прошу прибыть перед рассветом.

Тони и Смуга быстро оделись и оседлали лошадей. Они выехали вместе с Алланом. Боцман Новицкий, удивленный медлительностью фермера, спросил:

– Все ли у него в порядке в башке? Как можно поиски пропавшего ребенка отложить до утра?!

– Поведение Аллана не лишено основания, – возразил Бентли. – Дети, живущие вблизи буша и скрэба, гуляя по ним, могут заблудиться, что иногда и случается. Поэтому у поселенцев есть уже некоторый опыт в этом отношении. Вы можете быть уверены, что Аллан сам обыскал все рощи, расположенные вокруг фермы, и только после этого обратился за помощью. Теперь известие о пропаже ребенка передается с фермы на ферму. Все мужчины немедленно прерывают всякие занятия, чтобы принять участие в поисках. Ни один житель Австралии не осмелится отказать соседу в помощи в таком положении. Еще до рассвета на ферму Аллана приедут фермеры из всей округи и общими силами они обыщут буш и скрэб. Ночью, по всей вероятности, найти девочку не удалось бы. Скорее всего еще несколько человек заблудились бы в чаще.

– Но ведь эта Салли должна быть испугана своим положением? – волнуясь, спрашивал Томек.

– Конечно, в ее положении ничего приятного нет, – признал Бентли. – Несмотря на это следует учесть, что дети, живущие вблизи буша привыкают к нему. А с того времени как динго отсюда исчезли, провести ночь в лесу не так уж и опасно.

– А что она сделает, если к ней подползет ядовитая змея? – спросил Томек, – который сам не любил и боялся змей.

– Это правда, что их здесь множество, – ответил Бентли. – К счастью, случаи укусов бывают не очень часто. Дети поселенцев впрочем знают, что в таком случае единственное спасение – вырезать ножом место зараженное ядом змеи.

– Ах, профессор! Я не спорю, что австралийские пацаны не испугаются в лесу куста или дерева, – резко сказал боцман Новицкий. – Но не говорите, пожалуйста, такой, извиняюсь за выражение, ерунды. Никогда не поверю, чтобы двенадцатилетняя девочка сама себе вырезала кусок тела. Если мы теперь ничем не можем ей помочь, то давайте соснем немножко.

– Боцман прав, болтовней мы ничего не добьемся, – поддержал его Вильмовский. – Лучше отдохнуть и восстановить силы, нужные для поисков.

Охотники вторично в этот вечер легли спать. Томек долго не мог заснуть. Он думал о заблудившейся Салли. Ее приключение напомнило ему рассказ Бентли о знаменитом путешественнике Стшелецком, который чуть не погиб в скрэбе. Одно лишь напоминание о несчастной судьбе бедной девочки бросало его в дрожь. Он уснул очень поздно, но сорвался с постели задолго до рассвета вместе с остальными охотниками и сразу же начал седлать своего пони.

– Томек, лучше останься в лагере, – обратился к сыну Вильмовский, видя его волнение.

– Я думаю, отец прав, – поддержал его Бентли. – Ты не знаешь местности, легко можешь потерять дорогу в обширном скрэбе.

Не выспавшись ночью, Томек не очень стремился принять участие в поисках, во время которых надо было бродить по колючему скрэбу, но замечания взрослых задели его самолюбие. Он немедленно ответил:

– В конце концов, я могу и не входить с вами в скрэб, но раз взрослые выйдут на поиски, то я, пожалуй, пригожусь на ферме.

– Возможно ты прав, – признал Вильмовский. – Но обещай мне, что не сделаешь глупости. У нас и так довольно будет хлопот с поисками маленькой Салли.

– Ах, я конечно, не сделаю никакой глупости, – неохотно пробурчал Томек, потому что не любил, когда с него брали такие обещания.

Вильмовский оставил двух матросов на страже лагеря, а остальные члены экспедиции уселись на лошадей и поехали на ферму Алланов. Они застали там Смугу, Тони и около двадцати человек, соседей Алланов. Разработав план совместных поисков, они на рассвете, построившись длинной цепью, стали прочесывать чащу скрэба.

XVII
Заблудившиеся в скрэбе

Томек остался на ферме с хлопотавшей на кухне над приготовлением обеда для отзывчивых соседей матерью несчастной девочки. Хозяйка фермы была измучена, взволнована и находилась в отчаянии от пропажи дочери. Томек держался тихо; сидение без дела ему наскучило и он вышел на крыльцо. Уселся на скамью, стоявшую под раскидистым деревом.

Голоса мужчин, принявших участие в поисках, уже давно стихли в чаще скрэба. Время тянулось медленно. Томек стал думать о заблудившейся Салли. Вскоре его внимание привлекли попугаи, галдеж которых доносился из ближайшей рощи. Они свободно перелетали с ветки на ветку, блестя разноцветными перышками. Томек с любопытством смотрел на красочных птиц, летавших среди зелени листвы. Он с неудовольствием думал об обещании данном отцу. Большие и маленькие попугаи были так веселы, так красивы, что Томеку хотелось увидеть их с близкого расстояния, не нарушая, конечно, данного слова. Оглядываясь вокруг, он совершенно неожиданно увидел у стены одного из зданий собачью будку и молодую собаку лежавшую перед ней, которая упорно смотрела на него.

«Он очень похож на динго, пойманного нами», – подумал Томек.

Мальчик и собака некоторое время наблюдали друг за другом. Собака поднялась на все четыре лапы и дружески помахала хвостом. Это подсказало Томеку интересную идею. Ведь они могли бы вместе с собакой погулять по опушке рощи. Он хорошенько рассмотрел бы смешных попугайчиков и не заблудился бы, ведь собака легко найдет дорогу назад. Он побежал в дом, чтобы спросить разрешения у хозяйки. Остановился в нерешительности, увидев, что озабоченная и измученная после бессонной ночи женщина заснула, сидя в кресле.

«Не могу же я теперь ее будить, – подумал Томек. – Она очень измучена. Ничего плохого не случится, если я погуляю с собакой около дома. Ведь мне хватит нескольких минут, чтобы хорошенько разглядеть попугайчиков».

Томек не стал долго думать. Он взял свой штуцер и выбежал на двор. Пес встретил его, как хорошего знакомого, дружески помахивая хвостом. Томек отвязал пса. Оба они весело побежали к роще.

Как только они очутились на опушке буша, Томек сразу же забыл об обещании, данном отцу. Пестрые смешные птицы полностью завоевали его внимание.

Сначала ему очень понравились волнистые попугайчики^[53], пару которых он видел в Варшаве у Юрека Тымовского. Несомненно, на воле эти птицы обладали еще большим изяществом чем те, в клетке. Стая попугайчиков состояла из нескольких десятков голов. Они ничуть не боялись мальчика. Повернув набок ярко-желтые головки, они смотрели выпуклыми глазенками, трепетали голубовато-зелеными крылышками и гордо растопыривали свои зеленовато-желтые перышки, окутывавшие их словно плащом. Томек протянул к ним руки, желая поймать, но попугайчики легко перепрыгнули на соседнюю веточку, умильно красуясь. Томек очень жалел, что не захватил с собой проса, конопли или сахара, столь любимых птичками Юрека!

«Если бы я взял приманку, наверное поймал бы теперь одного или даже двух попугайчиков, – жалел Томек. – Вот была бы прекрасная память об этой экспедиции. Потом я подарил бы их зоологическому саду в Варшаве, после того как его организует Бентли».

Красивые птички все еще манили его. Раз ему удалось дотронуться рукой до мягких перьев одной из них. Правда, птичка ловко увернулась, но Томек обрадовался, надеясь, что он не вернется домой с пустыми руками. Со всей страстью Томек стал гоняться за птицами. Во время погони он углубился в чащу леса. Вскоре он заметил другие виды попугаев. На каучуковом дереве попугай размером с голубя и сосал нектар из цветка. Это был красный лори^[54]. Зеленые и красные перья его блестели на солнце, когда он ловко лазил по ветке от цветка к цветку. Иногда лори быстро, как стрела, перелетал на другие деревья, усыпанные красивыми цветами. Гоняясь за ним, Томек заметил несколько пестрых лори^[55] с голубыми головками, таким же ожерельем, зеленой спиной и красной, как киноварь, грудью. Попугаи верещали, словно смеялись над напрасными усилиями Томека.

– Ах, глупец, ты думал, что поймаешь попугая, – громко сказал себе Томек, злясь, что ему не удается охота.

«Ах, глупец, ты думал, что поймаешь попугая!» – услышал он чей-то голос, раздавшийся сзади.

Томек покраснел, как мальчик, пойманный на глупой шалости. Значит кто-то подсмотрел его погоню за попугаями и теперь смеется над ним. Пристыженный Томек оглянулся, но никого не увидел. До крайности удивленный, он начал заглядывать за редкие в этом месте кусты, за стволы деревьев, но шутника не нашел. Кроме того, собака которую он привязал к ветке, чтобы освободить руки, стояла спокойно, наблюдая за ним.

– Мне, пожалуй, послышалось, – пробормотал он. Как вдруг, над его головой снова раздались слова: «Ах, глупец, ты думал, что поймаешь попугая!»

Томек взглянул вверх. На высоте не больше метра над ним сидел великолепный какаду^[56]. Наклонив головку он смешно опускал и поднимал большой венец на голове.

– А это что за чудеса? – воскликнул изумленный Томек.

«Ах, глупец, ты думал, что поймаешь попугая?» – ответил какаду и сразу же добавил: «А это что за чудеса?»

Томек, в восторге от своего открытия, прямо-таки присел до земли. Он глядел на красноголового какаду, который, в свою очередь, присматривался к нему. Какаду тряхнул чубом и опять закричал:

«А это что за чудеса?»

– Какая же ты красивая и умная! – отозвался Томек, не веря что он в самом деле видит говорящую птицу.

«Какая же ты красивая и умная» – повторил какаду.

Томек забыл обо всем на свете. У него было только одно желание: поймать говорящую птицу! Он осторожно влез на дерево, но какаду в последний момент перелетел на соседнее, с иронией говоря: «Ах, глупец, ты думал, что поймаешь попугая!»

Томек гонялся за птицей от одного дерева к другому. Он вспомнил слова старшего Тымовского, который рассказывал, что некоторые попугаи легко обучаются насвистывать легкие мелодии, а другие виды обладают способностью подражать человеческому голосу. Даже боцман Новицкий как-то упоминал о матросе, у которого был говорящий попугай. Томек не жалел трудов, стараясь поймать говорящего какаду. Вот была бы великолепная память об экспедиции!

"Ведь попугаи принадлежат к числу долголетних птиц, – рассуждал он. – Я слышал, что даже в неволе они живут сто лет и больше... Никак не думал, что в Австралии находится столько видов этих птиц^[57]". Размышляя так, Томек бегал за какаду от дерева к дереву, держа собаку на поводке. А попугай, словно забавляясь, отлетал все дальше в глубину буша. После многих попыток Томеку удалось схватить великолепного говорящего какаду за хвост, но, получив крепкий удар клювом по руке, выпустил его. В этот же момент поводок выпал из его руки.

Собака, словно желая отомстить за своего товарища, начала немедленно сумасшедшую погоню за птицей.

«А это что за чудеса?» – трещал попугай, ловко избегая погони.

Томек побежал вслед за собакой. Попугай отлетал все дальше в чащу и Томек в конце концов пришел к выводу, что не поймает птицы. Злой на себя и до крайности усталый, он прекратил безуспешную погоню. Стал звать собаку, но та и не думала возвращаться. Правда, она тоже прекратила погоню за какаду, но теперь бежала в чащу кустарника, что-то вынюхивая носом на земле.

– Назад, противный пес! – кричал Томек, тревожно всматриваясь в чащу кустов.

Он уже потерял направление, в котором находилась ферма. Теперь, пожалуй, только собака могла его выручить. Он испугался не на шутку и удвоил старания в поимке беглеца. А пес, как нарочно, все еще бежал вперед, держа нос у самой земли. Когда Томек останавливался, чтобы отдохнуть, пес тоже останавливался и нетерпеливо смотрел в его сторону. Мальчику начинало казаться, что теперь-то он его поймает. Он бросался вперед, с вытянутыми руками, но собака сразу же продолжала бежать дальше.

«Он с ума сошел, а я... сделал глупость, не сдержав слова, – в отчаянии подумал Томек. – Не найду дороги на ферму и пропаду в скрэбе, как... эта Салли».

Испуганный, уставший от погони, Томек сел на землю и заплакал. Как вдруг он почувствовал теплое, влажное прикосновение к щеке. Открыл глаза. Рядом с ним сидел на задних лапах пес и влажным языком лизал его лицо. Томек вздохнул с облегчением.

– Значит ты не бросил меня? – растроганно спросил мальчик.

Пес повернул голову, заглядывая мальчику в глаза.

– Хорошо, но я совсем не знаю, как добраться домой, – пожаловался Томек дрожащим голосом.

Розовый язык собаки снова коснулся его щеки. Томек вытянул руку и погладил пса по голове. Собака сразу же вскочила на четыре лапы, отбежала на несколько шагов в сторону и выжидательно остановилась.

«Растяпа я, – подумал Томек. – Собака, конечно, не заблудится, а кроме того у меня ведь есть штуцер. Ничего со мной не случится!»

Быстро встал, перебросил ремень штуцера через плечо, а собака будто только этого и ждала, сразу бросилась вперед, что-то вынюхивая на земле. День уже клонился к вечеру. Пес ни на минуту не останавливаясь, вертелся в чаще кустов, но в его поведении видна была уверенность. Как только Томек призывал его к себе, он подбегал, радостно лаял, но сразу же бежал дальше, непрерывно вынюхивая след. У Томека уже не было сомнений, что собака напала на какой-то след, и он начал поощрять его поиски.

«Кого он ищет? – думал Томек. – Возможно, что он попал на следы всадников, прочесывающих скрэб в поисках девочки, а может быть...»

Сердце живее забилось в его груди. Ведь собака могла напасть на след заблудившейся Салли.

– Ищи, собачка, ищи, – обратился Томек к своему спутнику.

Пес махнул хвостом. Уверенно побежал вперед. Томек забыл всякий страх. Если люди, принявшие участие в поисках, до сих пор не нашли Салли, то, наверное, будут продолжать прочесывать скрэб. Значит, рано или поздно он встретится с ними. Совершенно успокоившись, Томек решил проверить, по чьему следу идет пес. Он быстро шел за уверенно бегущей собакой. Вдруг он радостно воскликнул. Скрэб становился реже. Между кустарниками просвечивало свободное пространство.

Томек остановился на краю полянки. Где-то близко шумел ручеек, на берегу которого они вчера поймали двух серых кенгуру. Но что это? Собака побежала в сторону довольно большой группы деревьев. Тихо лая, она смотрела на Томека.

«Что она там нашла?» – подумал мальчик.

Осторожно подошел к деревьям. Пес сразу же нырнул в густую зелень.

«Ого, не на такого напал! – подумал Томек. – Я не хочу больше блуждать, останусь лучше на полянке».

Остановился перед рощей. Через некоторое время собака выбежала из чащи. Жалобно скуля, она терлась о ноги мальчика, несколько раз бросалась в чащу, потом возвращалась, как бы приглашая его идти за собой.

Томек задумался. Ведь Салли не могла быть здесь – отсюда легко было попасть на ферму.

Вдруг ему пришла в голову ужасная догадка. Может быть, змея укусила Салли, и бедная девочка теперь лежит мертвая где-нибудь под деревом?

«Лучше всего уйти отсюда скорее, – подумал он. – Если Салли укусила змея, то и меня может ожидать такая же судьба».

Но Томек сразу же устыдился своей трусости. Что о таком поведении сказал бы боцман Новицкий? Разве можно будет смотреть прямо в глаза папе или Смуге? Ни один из них, очутись он в таком положении, не колебался бы ни минуты.

«Ах, хотя бы только поэтому надо мне рискнуть! Я должен проверить, что находится в этих кустах», – принял Томек отважное решение.

Он наклонился к собаке и твердо произнес:

– Хорошо, я пойду с тобой, но даю слово, что больше чем на двадцать шагов в эту чащу не углублюсь.

Умный пес побежал в кусты. Томек пошел за ним, держа в руках штуцер, готовый к выстрелу. Осторожно продвигаясь по чаще кустов, он считал шаги. Как вдруг пес исчез за широко раскинувшимся кустом. Томек, наклонив голову, чтобы не мешали ветки, поспешил за ним, считая шаги.

«Семнадцать, восемнадцать...» – он прервал счет на полуслове. Земля под его ногами разверзлась и Томек, выпустив из рук штуцер полетел вниз. Кувыркнувшись несколько раз он упал лицом в траву. Ошеломленный падением, Томек поднял голову и оглянулся. Рядом с ним на земле лежала девочка. На ее плечи падали разбросанные в беспорядке длинные волосы.

«Волшебница втянула меня в буш. Вот попался! Сейчас она меня опутает серой нитью...» – молнией пронеслось в голове Томека.

Томек лежал без движения, ожидая своей судьбы, как вдруг опять почувствовал теплое, шершавое прикосновение к щеке.

«Волшебница, или... пес?» – подумал Томек, осторожно поднимая голову.

Вздохнул с облегчением. Это был пес. Он прижался к земле рядом с ним и, когда Томек взглянул на него, жалобно заскулил. Только теперь мальчик внимательно посмотрел на неподвижно лежавшую на земле девочку.

«Это... по всей вероятности, Салли. Почему же она лежит так тихо и без движения? Боже мой, она, наверное, умерла!»

Все его тело покрылось холодным потом. Томек ужасно испугался, но время шло и ничего необычного не происходило. Это несколько приободрило его. Томек поднялся и стал с близкого расстояния рассматривать девочку. Он увидел, что она легко дышит.

«Салли, это, наверное, Салли, – шепнул он. – Почему же она здесь спит, вместо того, чтобы идти домой?»

Томек стал на колени у изголовья девочки. Пес присел рядом с ним, и, склонив голову набок, смотрел на спящую. Томек сначала осторожно, а потом сильнее потряс девочку за руку, пытаясь ее разбудить. Она открыла глаза. Из ее груди вырвался болезненный вздох.

– Кто ты? – слабым голосом спросила она.

Пес радостно залаял.

– Ах, и Динго здесь! – добавила она.

– Это собака, которая привела меня к тебе, а не динго, – возразил Томек.

– Да, но его зовут Динго. Это моя собака, – ответила девочка пытаясь сесть. Однако не смогла этого сделать, а со стоном опустилась на землю.

– Значит, ты и есть Салли, заблудившаяся девочка, которую все ищут со вчерашнего дня? – недоверчиво спросил Томек.

– Да, я Салли Аллан, – ответила девочка. – Неужели все меня ищут? А я думала, что все обо мне забыли.

– Они ищут тебя в скрэбе, а ты, оказывается, лежишь в роще близ ручья, – говорил Томек. – Почему ты не вернулась домой? Ведь отсюда на ферму очень легко попасть.

– Я не могла вылезть из этой ужасной ямы. Нога, моя нога, посмотри только на нее! – говорила девочка, и на ее больших глазах показались слезы. – Ах, как больно!

Томек посмотрел на ее левую ногу. Она опухла в щиколотке.

– Может быть тебя змея укусила? – тревожно спросил Томек.

– Нет, это не змея. Я неожиданно упала в яму и что-то сделалось с моей ногой. Не могу ступить на нее и вообще не могу сделать ни шагу. Если бы не ты, я умерла бы здесь от боли и... голода.

От волнения Томек покраснел.

– Больше тебе нечего бояться, у меня есть штуцер, только... я выпустил его из рук, падая в эту яму.

– Как, ты уже умеешь стрелять? – заинтересовалась Салли, смахивая рукой слезы с глаз.

Томек подал ей свой носовой платок.

– Ах, я даже тигра убил, который вылез из клетки на судне, – ответил Томек с мнимым безразличием.

– Неужели?

– У меня есть его фотография. Кроме того, я застрелил большого кенгуру! Мы с отцом ловим диких животных.

– Ты очень храбрый, – признала Салли. – Мой папа рассказывал мне о вас. Я решила пойти в ваш лагерь. Можешь себе представить, я до сих пор не видела звероловов. Когда я проходила вблизи этих кустов увидела маленьких землероек^[58]. Я хотела их поймать, чтобы подарить вам. И вот тогда я попала в эту ужасную ловушку. Я кричала от боли, плакала, но никто не пришел на помощь. Я ждала всю ночь, а потом уснула и ты пришел. Ты меня здесь не оставишь одну?

– Нет, не беспокойся, не оставлю, – уверил ее Томек.

– Как тебя зовут? – спросила девочка.

– Томек. Моя фамилия Вильмовский, а полное имя Томаш.

– Томек, очень красивое имя. Я буду тебя называть Томми, хорошо?

– Хорошо. Теперь давай я перевяжу тебе ногу.

Томек снял сорочку, разрезал ее ножом на широкие полосы и стал накладывать на ногу Салли повязку.

– Ах, как ужасно болит, – говорила Салли в слезах, но когда Томек закончил перевязку она почувствовала себя значительно лучше.

– Теперь нам надо попытаться выбраться из этой ямы до наступления ночи, – заявил Томек.

Он немедленно начал готовиться к операции по вытаскиванию Салли из глубокой ямы. Прежде всего он вылез наверх и нашел штуцер. Потом стал ножом проделывать ступеньки в отвесной стене ямы. После часа тяжелого груда ему удалось сделать что-то вроде лестницы, которая должна была помочь Салли выбраться из ямы. Салли не могла ходить. Томек взял ее на руки и стал осторожно подниматься по проделанным ступенькам. Динго, идя за ними, радостно лаял. Салли плакала от боли. К счастью, девочка была худенькой и легкой, так что Томеку удалось поднять ее наверх и взять потом «на барана». Так они добрались до берега ручья.

– Дай мне напиться, – попросила Салли. – От этого у меня восстановятся силы.

Томек нашел в кармане складной стаканчик. Они напились, после чего Салли опустила опухшую ногу в воду ручья.

– В самом деле я чувствую себя лучше, – сказала она.

– Я побегу на ферму за помощью, – предложил Томек.

– Ах, только не это! Сейчас стемнеет. Не оставляй меня одну, – быстро сказала она и судорожно схватила его за руку. – Пойми, я не могу остаться одна, я боюсь.

– Если так, то я тебя понесу.

– В самом деле, понесешь? – обрадовалась Салли.

– Понесу, даже должен это сделать. Ведь мы не можем так долго оставлять твоих родителей в неизвестности относительно твоей судьбы.

– Томми, ты... очень добрый!

– Конечно, такими должны быть все звероловы.

– Если бы я была мальчиком, тоже стала бы звероловом, как ты, – ответила Салли.

– Ну так давай, садись «на барана» и пойдем.

Сначала все шло хорошо. Вскоре, однако, Салли «становилась» все тяжелее. Томеку пришлось часто останавливаться на отдых. На землю спустилась ночь. Томек уже почти выбился из сил, как вдруг увидел свет костра, пылающего вблизи фермы.

– Посмотри! Наверное собрались соседи! Все они сидят у костра, – воскликнула Салли.

– Мы бы раньше добрались до дома, только ты почему-то стала тяжелей. Наверное, ты выпила слишком много воды, – с обидой жаловался Томек.

– Я совсем мало выпила воды, – возмутилась Салли. – Это нога пухнет и становится тяжелее.

– Возможно ты права. Я об этом не подумал.

Томек, держа Салли на спине, медленно приближался к костру, у которого сидела группа мужчин. Динго шел рядом, шевеля ушами.

– Папа! Мамочка! – крикнула Салли.

Мужчины у костра остолбенели, стали прислушиваться.

– Боже мой, я слышу голос Салли! – воскликнул Аллан, вскакивая с сидения.

– Салли, милая Салли, где ты? – звала мама.

В это время в круг света вошел полураздетый Томек, согнутый тяжестью девочки, которую нес на спине. Увидев их, все на момент онемели. Не привидение ли это? Мальчик упал на колени. Ссадил Салли на землю. Потом окинул взглядом лица удивленных фермеров.

– Я... нашел... Салли... – прерывисто дыша от усталости, сказал он.

Описать, что было потом, слишком трудно. Фермеры во главе с матерью Салли подбежали к детям. Мама Салли чуть не задушила Томека, прижимая его к груди, а взволнованный Аллан с чувством пожимал ему руки.

Томек с трудом овладел собой. Он чувствовал гордость и радость. Молодые и пожилые фермеры по очереди подходили к нему и с уважением поздравляли с успехом. Они его благодарили, словно он спас их собственного ребенка. Потом к Томеку подошли его друзья. Смуга первый протянул ему руку, говоря:

– Немногие молодые люди в твоем возрасте могут похвастаться успешной охотой на тигра. Но сегодня ты совершил значительно больше. В честь этой твоей победы я приглашаю тебя в следующую экспедицию в Африку.

Вторым подошел Бентли. С чувством пожимая руку Томека, он сказал:

– У австралийских туземцев есть обычай устраивать торжества, во время которых молодые люди принимаются в общество взрослых. Им сообщают тайны религиозных обрядов, посвящают в дела племени, и каждому вступающему в ряды взрослых, выбивают один из передних зубов в знак того, что он стал уже мужчиной. У нас таких обычаев нет. Мы считаем, что мальчик становится мужчиной тогда, когда совершает поступки достойные мужчины. Сегодня ты доказал, что стал настоящим мужчиной.

Боцман Новицкий речей не произносил. Он с такой силой обнял Томека, что у того затрещали кости, и тихо сказал: «Варшавянина узнаешь даже в Австралии». В заключение Вильмовский прижал сына к своей груди, говоря:

– Мне теперь неудобно напомнить тебе о том, что ты не сдержал слова. Но в будущем, прошу не делать таких сюрпризов... Ты можешь себе представить, что я думал, когда мы не застали тебя ни здесь, ни в лагере?

– Честное слово, я не хотел нарушить обещания. Это как-то вышло само собой, а потом... я нашел Салли, – тихонько оправдывался Томек.

– Нет сомнения, что ты повел себя в этом случае как настоящий мужчина, – признал отец. – Ты должен нам рассказать, как это произошло.

– Нельзя ли сначала чего-нибудь поесть? Я очень голоден, – попросил Томек.

В то время, как звероловы вместе с фермерами мыли, одевали и кормили Томека, супруги Аллан заботливо занялись маленькой Салли. Оказалось, что она вывихнула ногу. Поселенцы знали, что надо делать в таких случаях. Вскоре девочка лежала на своей постели с крепко перевязанной ногой. Ее напоили питательным бульоном и она сразу же уснула.

Супруги Аллан присоединились к своим гостям, сосредоточенно слушавшим рассказ Томека. Надо признать, что он не утаил заслуги Динго в деле поисков Салли. Томек хвалил ум собаки, которая не отходила от него ни на шаг. Пес лег рядом с ним на землю и, высунув розовый язык, пристально следил за каждым движением Томека.

– Мы сделали глупость, что не взяли Динго на поиски Салли, – сказал Аллан, когда Томек закончил свой рассказ. – Я купил собаку для Салли всего лишь неделю тому назад. Я думал, что она еще не привыкла к нам. Поэтому мы держали ее на привязи.

– Какой породы эта собака? – спросил Смуга. – По внешнему виду она сильно напоминает австралийскую дикую собаку.

– Вы не ошибаетесь, – ответил Аллан. – Это помесь домашней собаки с чистокровным динго.

Вскоре фермеры попрощались с хозяевами. Дома их ждали встревоженные семьи и срочные работы. Звероловам тоже надо было возвращаться в лагерь. Перед отъездом они обещали хозяевам посетить их на другой день.

XVIII
Немой друг

Необыкновенные переживания этого дня, длительное блуждание по скрэбу так измучили Томека, что по прибытии в лагерь он крепко заснул, едва положил голову на подушку. Проснулся он на следующий день около полудня, почувствовав легкое щекотание на лице. Не открывая глаз он махнул рукой, чтобы отогнать навязчивое насекомое. Но вскоре он опять почувствовал щекотание. Укрылся одеялом с головой, и пытался снова заснуть. Но не тут то было. Кто-то влез к нему под одеяло. Этого уже было слишком. Томек разозлившись энергично отбросил одеяло и сел, спустив ноги с койки.

– А ты откуда взялся? – спросил он удивленно, увидев нарушителя своего блаженного сна.

Рядом с ним сидел Динго, любимец Салли. Он весело махал пушистым хвостом, а в умных собачьих глазах таилась радость, будто он знал, что сыграл с мальчиком веселую шутку.

– Откуда ты здесь взялся? – повторил Томек.

Динго встал, коснулся носом груди мальчика, шероховатым языком лизнул его в подбородок и побежал к выходу из палатки. Остановился там выжидательно, и оглянулся.

– Ага, ты, по-видимому, хочешь, чтобы я пошел за тобой? – догадался Томек.

Собака ответила лаем. Лай у нее был не такой, как у обычных собак. Он заканчивался тихим, прерывистым скулением.

– Что здесь происходит, Томек? – спросил Вильмовский, заглядывая в палатку.

– Посмотри, папа, Динго пришел за нами с фермы. Он мне лизал лицо. Ах, какой симпатичный пес!

– Ко мне, Динго! – поманил Вильмовский собаку, вытягивая руку.

Пес по-видимому, не имел желания расширять знакомства. Он лег на землю, ощерив острые клыки. На загривке шерсть у него стала дыбом.

– Ого-го! Я вижу, что он только тебя признает, – заметил Вильмовский.

– Нельзя же так, Динго, ведь это мой папа, – гневно обратился Томек к собаке.

Томек подбежал к отцу и обнял его. Динго с интересом наблюдал эту сцену. Томек позвал собаку, а когда она подошла, сказал:

– Динго! Такая умная собака, как ты, безусловно, поздоровается с моим папой!

Динго махнул хвостом. Он потерся о ноги Вильмовского, дружески поглядывая на него.

– Ты сам видишь, папа, какой он умный, – с гордостью говорил Томек. – Без него я, конечно, не нашел бы Салли. Может быть даже погиб бы в скрэбе!

– Выглядит он умницей, – признал отец.

– Я бы очень хотел иметь такую собаку. Тогда я мог бы везде с ним ходить без опасения заблудиться даже в незнакомой местности.

– Если только появится удобный случай, я куплю тебе собаку, – утешил Вильмовский сына. – А теперь быстро одевайся, потому что мы обещали нанести визит Алланам. Нам следует поинтересоваться здоровьем Салли. Пользуясь случаем, мы отведем Динго на ферму.

Вскоре небольшая группа звероловов верхом поехала на ферму Алланов. Динго бежал рядом с пони, на котором сидел Томек, во время бега Динго время от времени оглядывался на мальчика. Хозяева фермы радостно встретили гостей. Они повели их в комнату Салли. Девочка чувствовала себя совсем хорошо. Увидев звероловов, она захлопала в ладоши и воскликнула:

– Ах, как хорошо, что вы приехали к нам. Я боялась, что Томми, вернувшись в лагерь, забудет обо мне. Он, конечно, предпочитает охотиться на тигров и кенгуру, чем беседовать со мной.

Томек покраснел, не зная что ответить.

Отец избавил его от неловкости, обращаясь к Салли:

– Ты теперь видишь, что твои опасения были лишены оснований. Томек оставил все свои занятия, чтобы справиться о твоем здоровье.

– Томми! Ты в самом деле хотел знать, как я себя чувствую? – недоверчиво спросила Салли.

Томек неуверенно посмотрел на отца и ответил:

– Гм, конечно! Не может быть иначе, раз папа так говорит.

– Ты случайно не захватил с собой фотографию убитого тобой тигра? – с любопытством спрашивала девочка.

Как только Салли спросила о его любимой фотографии, Томек сразу почувствовал себя уверенней. Теперь, по крайней мере, была тема для разговоров. Он быстро ответил:

– Да, она со мной. Я принес также тебе мою фотографию на цейлонском слоне, которого мы из Коломбо привезли в зоологический сад в Мельбурне.

– Томми, я прямо не могу поверить, что ты хочешь подарить мне такую замечательную фотографию?!

– Да, конечно, если ты этого хочешь, – ответил Томек с мнимым равнодушием, хотя на самом деле он чувствовал большую гордость: Салли попросила его подарить фотографию, которую он считал очень интересной.

Не только маленькая Салли была восхищена подарком Томека. Мама Салли все время с волнением наблюдала за отважным мальчиком и теперь вмешалась в беседу:

– Я очень рада, что у нас будет твоя фотография, Томми. Этим подарком ты нам принес большую радость. Большое тебе спасибо. Салли, дорогая! Ты тоже должна подарить Томми что-нибудь на память. Ведь он оказал нам большую услугу!

– Ты права, мамочка! Я что-нибудь подарю Томми, только не знаю, что? – задумалась Салли.

– Лучше всего спросить, чего бы Томми желал, – посоветовала мама Салли.

– Ну, скажи, пожалуйста, что бы ты хотел получить от меня на память? – обратилась Салли к Томеку. – К сожалению, у меня нет такой красивой фотографии, как у тебя.

Томек сконфуженно молчал. Он вообще не знал, удобно ли просить что-нибудь на память. Правда, он хотел похвастаться перед девушкой фотографией, на которой он сидел на настоящем слоне, но не предусмотрел, что такая мелочь доставит ему столько хлопот. Что теперь ответить? Он просительно смотрел на отца, но тот, забавляясь смущением своего всегда столь бойкого сына, совсем не спешил помочь ему. Смотря на Томека, все присутствующие едва скрывали улыбку.

«Вот и попался я», – подумал Томек. – «Пожалуй, в будущем никому не подарю свою фотографию.»

Он молча стоял, весь красный от смущения. А вот маленькая Салли вовсе не была обескуражена. Было ясно видно, что она наравне со старшими забавляется смущением мальчика, а кроме того, действительно хочет ему что-то подарить на память. Ведь перед ней стоял зверолов, который сам убил тигра и кенгуру! Ни одна из ее подруг не могла похвастаться таким знакомством. Ах, если бы он захотел переписываться с ней...

Взволнованная этой надежной, Салли села на кроватке и сказала решительным тоном:

– Томми, немедленно скажи, что ты хочешь получить от меня в подарок!

Томек тихо вздохнул. Он отчаянно жалел, что в Австралии не бывает землетрясений. Если бы дом закачался от землетрясения, Салли и все другие сразу бы забыли о подарке. Однако Дом стоял прочно, а упрямая Салли всматривалась в Томека блестящими от волнения глазами.

Как вдруг Томек почувствовал влажный язык Динго на своей руке. Он отмахнулся, но в тот же момент его что-то осенило. Он посмотрел вниз, чтобы удостовериться. Да, рядом с ним стоял Динго и смотрел на него, махая хвостом.

– Салли, ты в самом деле хочешь мне что-нибудь подарить? – спросил Томек, забывая о присутствующих в комнате.

– Конечно, Томми! Ведь я жду твоего ответа, – подтвердила Салли.

– Я... в самом деле не будешь после жалеть? – все еще пытался удостовериться Томек.

Салли громко рассмеялась и стала от радости бить в ладоши.

– Ах, Томми, Томми! Ты совершенно похож на моего папочку, который всегда думает, что мама не знает, чего он хочет.

Сконфуженный словами дочери, Аллан кашлянул, и все присутствующие покатились со смеху. Томек, совершенно обескураженный, стал было понемногу отступать к двери, но Салли воскликнула:

– Томми! Можешь больше ничего не говорить! Честное слово, никогда не пожалею и... бери ее себе на память от меня. Она твоя!

– Это кто же – моя? – прошептал захваченный врасплох Томек.

– Собака, Динго! Ведь ты ее хотел у меня попросить, – ответила Салли, подавляя улыбку.

– Это правда, я действительно хотел, но как ты об этом узнала? – спросил Томек, обрадованный таким оборотом дела.

– Это только мальчики так недогадливы. Любая девочка, посмотрев на тебя, сразу бы догадалась, о чем ты думаешь, – восторженно кричала Салли.

– Большое спасибо, Салли, – серьезно сказал Томек, хотя не был в восторге от ее слов о мальчиках. – Девочкам всегда кажется, что они все лучше знают. В этом отношении Ирка похожа на тебя.

– Кто это – Ирка? – сразу же спросила Салли.

– Это моя двоюродная сестра из Варшавы, – пояснил Томек.

– Подойди-ка ко мне ближе. Ты должен о ней рассказать мне все, – попросила Салли. – А потом, мне интересно, как ты убил тигра.

Настроение у Томека сразу улучшилось. Теперь будет видно, кто из них важнее. Держа Динго за ошейник, он подошел к Салли. Привязал собаку к ножке стула шнурком, добытым из кармана, и сел рядом с кроваткой девочки.

– О чем же рассказать сначала: об Ирке, или о тигре? – обратился он к Салли.

Салли в самом деле была умной девочкой. Она легко читала в глазах Томека самые сокровенные мысли, поэтому, не колеблясь ни минуты, сказала:

– Сначала я хотела бы услышать рассказ о тигре.

Томек откашлялся и начал говорить:

– В порту Коломбо на Цейлоне мы погрузили на судно...

– Оставим их теперь одних, – предложила хозяйка дома. – Они, конечно, не будут скучать. Пожалуйста на обед. Для Томека и Салли я принесу обед сюда, в комнату.

– Женщины всегда знают, о чем думают мужчины, – добавил ее муж, подражая голосу Салли. – Она догадалась, что мы голодны. Пожалуйста к столу.

Томек рассказал Салли приключение с тигром со всеми мельчайшими подробностями. Потом стал рассказывать о Варшаве, об Ирке, о своих двоюродных братьях, и закончил воспоминаниями о смешных шалостях в школе.

Салли слушала Томека с большим интересом, расспрашивала подробности. В конце концов заявила, что сразу же после каникул подбросит жука нелюбимой и самонадеянной подруге.

– Вскоре папа отвезет меня в Баттерс в частную школу госпожи Уилсон, – говорила Салли. – Воображаю себе, как мне будут завидовать подруги, когда я им покажу твою фотографию на слоне. Ведь ни одна из них не видела еще настоящего зверолова.

– Если ты и впрямь любишь такие фотографии, то я попрошу папу, чтобы он меня сфотографировал с другими животными, и я пришлю тебе фотографию с письмом, – предложил Томек, которому польстило признание Салли.

– Томми, ты обещаешь мне, что будешь писать письма? – спросила Салли, обрадованная его предложением.

– Я буду даже обязан писать тебе, потому что ты будешь интересоваться, что происходит с Динго.

– О да, да! Меня это будет очень интересовать! Ты знаешь, Томми, я очень рада, что подарила тебе Динго. Должна тебе сказать, что это я сегодня приказала Динго пойти в лагерь. Я боялась, что ты забудешь к нам прийти. А мне так хотелось поблагодарить тебя!

– Это не может быть, чтобы собака поняла твое «приказание». Это странно, потому что он в самом деле пришел ко мне.

– Не говори так о Динго, – возмутилась Салли. – Он все, все понимает, что ему говорят. Я ему сейчас скажу, что он должен быть твоим верным другом.

Салли обратилась к собаке с длинной речью; Томек думал о странном совпадении. Ведь прорицатель из Порт-Саида предсказал, что он найдет друга, который никогда не скажет ни слова. Неужели он думал о Динго? Томек сейчас же сказал о своем предположении Салли. Девочка внимательно его выслушала, а когда он окончил рассказ, сказала:

– Госпожа Уилсон часто ворожит себе на картах. Она нам говорила, что иногда карты говорят правду, если человек сам немного помогает своей судьбе.

– Не могу понять, как можно помочь исполниться предсказанию, – с сомнением сказал Томек.

– Делается это очень просто. Надо так поступать, чтобы предсказания исполнились. Если тебе предскажут, что ты получишь в классе двойку, то достаточно не выучить урок и предсказание исполнится.

– Это действительно очень просто, – с улыбкой сказал Томек.

– Жаль только, что ты не испробуешь этот способ. Ведь такой зверолов, как ты, пожалуй, не ходит в школу?

– Не беспокойся об этом, Салли. Я этот способ обязательно испробую, – сказал Томек. – К сожалению, даже звероловы должны учиться. Когда окончится охота, папа отвезет меня в Англию, в школу. В экспедициях я буду участвовать только во время каникул.

– А я думала, что все школьные неприятности тебя не касаются...

– Как раз зверолов должен обладать большими знаниями, при том во многих отраслях. Ведь невозможно путешествовать по разным странам, не зная географии, или ловить животных, не умея отличить слона от обезьяны.

– Это правда. Я глупая, что иногда так рассуждаю, – рассмеялась Салли. – Куда же ты собираешься во время следующих каникул?

– Смуга пригласил меня в Африку. Не знаю только, будет ли эта экспедиция организована уже в будущем году.

– И ты возьмешь с собой Динго?

– Да, не могу же я расстаться с другом.

– Это великолепно! Значит, ты будешь писать ко мне из Африки.

– Конечно, – обещал Томек.

В это время в комнату вошел Саллин папа с подносом, на котором стояли тарелки с едой.

– Как это хорошо, милый папочка, что вы подумали о нас, – радостно встретила его Салли. – Томми, наверное, голоден, а я могла бы сейчас проглотить кенгуру! Что ты принес вкусненького?

– Одни лакомства, доченька: суп из мяса молодых попугаев, баранина в соусе с картофелем, пудинг и компот из персиков, – ответил Аллан, ставя поднос на столик около кроватки.

– Ого, это настоящий пир! – воскликнул Томек, с охотой присаживаясь к столу. – В лагере я отвык от домашних обедов. Интересно, вкусен ли суп из попугаев? Я не знал, что эти птицы съедобны.

– Мясо попугаев едят, пожалуй, редко. Но суп из них очень питательный и вкусный, – ответил Аллан. – Я лично с удовольствием отказался бы от этого вкусного блюда, если бы эти противные птицы навсегда исчезли отсюда!

– Как вы можете звать «противными птицами» красивых и умных попугаев? – возмутился Томек, вспомнив яркого, говорящего какаду.

– Поживи, как мы, рядом с ними, и скоро перестанешь восторгаться. Трудно спасти от них зерно в поле. Они, как обезьяны, всегда больше уничтожат, чем съедят. Кроме того, некоторые их виды, например, какаду, отличаются странной способностью уничтожать любые предметы. Знаешь ли ты, что они способны перегрызть толстые доски, разбить стекло и пытаются даже пробивать отверстия в каменной стене?

– Ни за что бы этому не поверил, – удивился Томек. – Скажите пожалуйста? А я хотел поймать себе говорящего какаду!

– Я должен сказать, что в клетке какаду так кротки, как ни один другой вид попугаев. Их легко приручить, и они быстро привязываются к своим хозяевам. Кроме того, они чрезвычайно понятливы. Их очень легко научить говорить и даже показывать различные штучки. Но выпустите какаду из клетки и увидите что из этого получится!

– Поэтому я не заметил обработанных полей около фермы, – высказал догадку Томек. – Откуда же тогда у вас овощи?

– Овцеводы не занимаются здесь огородами, – ответил Аллан. – Слишком трудно найти рабочие руки. Легче привозить овощи, даже издалека, чем содержать дорогого работника.

– Теперь я вспомнил, что Бентли говорил нам об этом. Если попугаи столь прожорливы, как вы говорите, то надо благодарить природу, что они питаются только растительностью и фруктами. Что бы было в противном случае с вашими овцами?

– Ты только частично прав, – сказал Аллан. – Правда, попугаи питаются в основном семенами и фруктами, но некоторые их виды, особенно обитающие в Новой Зеландии, как их называют маори^[59], зеленый нестор или кака^[60], а также кеа^[61] едят все, что придется. Они хватают даже крупных животных, а в случае голода не брезгуют падалью. Особенно кеа пользуется плохой репутацией. Как-то было замечено, что на горных пастбищах кто-то тяжело ранил овец. Из-за раны на спине, величиной с человеческую ладонь, животные нередко падали. Вообрази себе изумление овцеводов, когда, по наблюдениям пастухов, оказалось, что овец ранили попугаи кеа. Это доказывает умение попугаев приспособляться к новым условиям жизни. Первоначально кеа были растениеядными птицами и никогда не нападали на млекопитающих, хотя бы потому, что последних в Новой Зеландии не было. После того как на острова завезли овец, кеа превратились в типичных плотоядных хищников.

Аллан готов был говорить на эту тему много, но его позвала супруга:

– Мой дорогой, боцман Новицкий провозгласил тост за здоровье хозяев, а ты здесь рассуждаешь о попугаях, – сказала она, подмигивая дочери, которая тоже знала неприязнь отца к пестрым, пернатым обитателям Австралии.

Салли весело рассмеялась и воскликнула:

– Томми еще не знает, что кенгуру и попугаи не дают нашему папе спать! Иди папа, иди к гостям. Я расскажу Томми, как ловко туземцы охотятся на попугаев с бумерангами.

Аллан с женой ушли в столовую. Дети опять вернулись к интересующей их беседе. Время быстро текло. Охотники вернулись в лагерь только поздним вечером.

В последующие дни Томек еще два раза посетил Салли, которая его так полюбила, что когда настало время расставаться, горько расплакалась. Томек тоже был взволнован, но, будучи стойким мальчиком, сумел овладеть собой. Он даже утешил Салли, поклявшись писать ей письма с дороги.

XIX
Золотоискатели и бушренджеры^[62]

После охоты на серых кенгуру Бентли повел экспедицию на юго-восток, к горной цепи, у подножия которой растянулась широкая полоса буша. Вскоре охотники углубились зеленую чащу леса, совсем не похожего на лес, встречающийся в других странах света. Из низкорослого кустарника, высоко в небеса взбивались прямые, как колонны, стволы эвкалиптов^[63], которые, подобно американским секвойям в Калифорнии, достигают здесь исполинских размеров^[64]. К строгим, серым стволам этих гигантов растительного царства прижимались древовидные папоротники, высота которых не превышала нескольких метров, рядом росли стройные араукарии, пальмы и мимозы, цветы которых распространяли специфический дразнящий запах, дикие оливковые деревья и самшит. Кое-где виднелись величественные кедры, сосны и, рядом с ними, травяные деревья, различные виды акаций, казуарины с длинным переплетом веток. Тяжелое путешествие через буш длилось уже несколько дней и сильно утомляло путников.

В этом странном лесу, так непохожем на европейские, Томек чувствовал себя плохо. Глядя на огромные эвкалипты, почти не дающие тени, он дивился им, как когда-то дивились первооткрыватели Австралии. Томек скоро понял, почему эвкалипты не дают тени. Под влиянием горячих солнечных лучей листья эвкалиптов поворачиваются к солнцу своими острыми краями, защищаясь, таким образом, от слишком сильного испарения воды с поверхности. Зимой эвкалипты не теряют листвы, но ежегодно меняют кору, свисающую со стволов длинными светлыми языками; когда по лесу пролетает ветер, то кора эвкалиптов издает тревожный и странный шелест. Томек повеселел только тогда, когда среди неизвестных ему растений увидел обыкновенную лесную землянику.

Наконец наши охотники подошли к подножию горной цепи, свернули в неглубокую долину, постепенно поднимающуюся немного наискось в горы. Через несколько часов езды по долине они очутились на краю большой поляны, покрытой буйной травой со множеством разнообразных цветов, среди которых безраздельно царил «варатак», национальный цветок Нового Южного Уэльса. Поляна как нельзя лучше годилась для устройства базы экспедиции. С одной стороны ее окружал буш, с другой – высоко вздымались горные склоны, поросшие гигантскими эвкалиптами и каучуковыми деревьями. Вьющийся среди зелени ручеек в достаточной степени мог снабдить экспедицию пресной водой.

По-видимому, эта поляна была знакома Бентли, потому что он без колебаний остановил караван и объявил:

– Здесь мы встретим чрезвычайно интересных представителей австралийской фауны. Здесь мы устроим лагерь.

Несколько следующих дней охотники деятельно готовились к ловле мелких зверушек. Пока строились соответствующие клетки и изготовлялись всякого рода ловушки и приманки для зверей, Тони бродил по окружающей местности, выискивая следы разных четвероногих. Австралиец, попав в свою стихию совершенно преобразился. Он сбросил европейскую одежду, которая, по его словам, мешала движениям, и целыми днями пропадал в буше. Дитя австралийской природы, Тони знал все ее тайны. Подобно всем местным туземцам, Тони прекрасно переносил суровые условия климата Австралии. Но в чем он был непревзойденным мастером, так это в охоте. По едва заметным признакам он находил невидимые следы животных, обнаруживал тропы, по которым они ходили. От его острого глаза не могли укрыться даже следы маленького кускуса^[65], оставленные на коре древесного ствола. Кроме того, Тони отличался необыкновенным терпением, благодаря которому преодолевал все препятствия. Участники экспедиции поражались его ловкости. Он умел прыгать не хуже кенгуру и ползти, как змея. Пользуясь веревкой и топориком, он мог взобраться на вершину эвкалипта, и умел пальцами ног поднимать с земли любые предметы. Тони превосходно знал обычаи и образ жизни многих животных Австралии. Он знал также, как охотиться на них, какие ловушки строить, чтобы их поймать. Он охотно делился своими знаниями со звероловами.

Вильмовский внимательно прислушивался к сообщениям Тони, записывал подробности, касающиеся жизни животных, которых они намерены были вывезти в Европу. Томек поинтересовался, зачем отцу нужны эти подробности. Вильмовский ответил, что знание образа жизни животных необходимо для создания им в неволе условий, близких к природным. С этого дня Томек следовал за Тони всюду, как тень. Он ходил с ним в длительные разведочные походы, учился трудному искусству находить следы животных и пользовался любым случаем, чтобы расспросить Тони о разных чудесах австралийской природы. Тони очень полюбил польских охотников за то, что они относились к австралийским туземцам так, как к белым. А с тех пор, как Томеку удалось завоевать доверие «людей-кенгуру», Тони в нем души не чаял. Тони не скупился на слова, рассказывая Томеку обо всем, что знал сам, и Томек многому у него научился. Уже после нескольких прогулок с Тони, во время которых они искали логова и гнезда разных птиц и животных, Томек научился ориентироваться в лесу по листве деревьев и даже стал различать следы различных животных. Со дня на день Томек осваивался с австралийским бушем, и с улыбкой вспоминал о том, как боялся заблудиться в нем. Томек стал подражать Тони во всем, что очень тому нравилось.

Ловля маленьких зверей не требовала участия большого числа охотников. По совету Бентли охотники разделились на четыре отряда, для которых Тони разрабатывал самостоятельные планы охоты. Некоторые отряды выходили на ловлю животных ночью, потому что объектами их охоты были животные, ведущие ночной образ жизни. Почти каждая охота заканчивалась успешно, благодаря тщательной подготовке всех ее деталей. Постепенно приготовленные заблаговременно клетки стали заполняться пойманными представителями австралийской фауны.

Это была охота, которая как нельзя лучше подходила Томеку. Четвероногие, которых они ловили, не встречались на других континентах и были совершенно неопасны для человека. Томек мог охотиться на них в одиночку, что было для него величайшим удовольствием.

Вильмовский с удовлетворением следил за постепенным возмужанием мальчика и за тем, как Томек день ото дня становится опытнее и смелее. Поэтому Вильмовский почти не ограничивал свободу сына. Он позволял ему участвовать в охоте любого отряда, и надо признать, что Томек выбирал самые интересные походы.

Однажды после обеда Томек стал наблюдать за поведением трех ехидн^[66], пойманных прошлой ночью и посаженных в клетку. Эти загадочные первичные млекопитающие наряду с утконосами^[67] принадлежащие к отряду однопроходных, или как еще их называют, клоачных^[68], были в то время очень мало изучены, из-за трудности наблюдения за их образом жизни. Ехидны, подобно родственным утконосам, обитают в юго-восточной Австралии и Тасмании. В неволе они живут недолго: в большинстве случаев погибают уже через несколько дней. От Бентли Томек узнал, что лучше всех изучены ехидны, обитающие в Новой Гвинее^[69] и Тасмании. Уже один только внешний вид животных возбудил у Томека большой интерес.

Они были чрезвычайно неповоротливы. Отличались сравнительно длинным, узким, трубчатым носом из ороговевшей кожи. Мордочка около ушей покрыта гладкой шерстью. На спине торчат жесткие и крепкие иглы, длина которых доходит до шести сантиметров. Иглы у основания бледно-желтые, в середине оранжевые и черные на концах. Прямые ноги и все подбрюшье покрыты темно-коричневым гладким мехом. Длина животного, включая сантиметровый хвостик, редко превышает сорок сантиметров.

Охота на ехидн была организована ночью, когда животные вылезли из своих нор на кормежку. Засаду устроили у найденных заранее муравейников и термитников. Муравьи, термиты и личинки этих насекомых, принадлежат к лакомым блюдам ехидн, которые умеют доставать пищу из лабиринта муравейников длинным языком, покрытым липкой слюной.

Томек с большим удовольствием принял участие в охоте на ехидн. Он убедился, что эти животные не так уж беззащитны, как это казалось поначалу. В минуту опасности они свивались в клубок, подобно тому, как это делают наши ежи, и растопыривают торчащие из шерсти на спине острые иглы. Они могут – если есть время – пользуясь сильными лапами с острыми когтями, быстро зарыться в землю. Следы уколов иглами ехидны украшали пальцы Томека и нос его верного пса Динго. Несмотря на это, охотничья эскапада Томека закончилась весьма успешно. Многие зоологические сады и ученые зоологи стремились заполучить себе хотя бы парочку ехидн для изучения. Они рождались из яйца, а питались молоком матери, появляющимся на поверхности ее живота через два отверстия. Самка ехидны откладывает одно яйцо, которое носит в сумке на животе. Молодая ехидна после появления из яйца некоторое время растет в сумке и выходит из нее тогда, когда появляются иглы на спине.

В числе пойманных трех ехидн была одна самка. Томек раздумывал над тем, как убедиться, сидит ли потомок в ее сумке, как вдруг к нему подошел Тони, только что вернувшийся из буша. Томек взглянул на следопыта. Тот подмигнул ему, и кивнул головой, давая понять, что хочет поговорить с ним наедине. Томек сразу же забыл про ехидн. Поведение Тони ясно говорило о том, что ему удалось сделать открытие, о котором он не хочет говорить в лагере.

Как только они отошли на некоторое расстояние, Томек спросил:

– Что за следы ты открыл?

– Я видел двух коала^[70] , – шепотом сообщил австралиец.

– Ты никому не говорил об этом? – лихорадочно спросил Томек.

– Другим говорить не надо, мы их ловить сами, – на ломаном английском языке успокоил его Тони.

– Когда начнем охоту?

– Еще рано. Днем жарко, они спать, спрятаны в листьях высокий дерево. Они ищут есть только под вечер. Коала умный, не мучится в жара. Почему человек должен быть глупее их?

– Но они могут уйти оттуда, где ты их видел? – беспокоился Томек.

– Не бойся, коала ходить очень медленно, мы их найти легко.

– Хорошо, Тони, сделаем так, как ты советуешь...

До самого вечера Томек избегал встреч и бесед с товарищами по экспедиции. Он боялся, что взволнованное выражение лица выдаст его намерение самостоятельно поохотиться ночью на коала. Вот будет неожиданность, вот будет восторг и удивление, когда он притащит в лагерь коала, или, как его еще называют, сумчатого медведя?! Правда, коала встречаются в восточной Австралии от Квинсленда до Виктории, но до сих пор их поймали очень мало, и ученые столь же мало знают об образе жизни этих симпатичных зверьков. Томек прекрасно знал, как участники экспедиции жаждут поймать настоящего коала.

Вильмовский после ночной охоты, как правило, делал перерыв, чтобы звероловы могли отдохнуть. По его распоряжению вечером этого дня все должны были рано лечь спать. Несмотря на это, никто не удивился, что перед самым закатом солнца Тони заявил, что идет на поиски новых следов. Томек сразу же проявил желание сопутствовать следопыту, и вскоре они очутились вдали от лагеря.

Тони шел уверенно, будто по улицам хорошо знакомого города. Через полчаса они дошли до эвкалиптовой рощи в буше. Тони внимательно осмотрел вершины деревьев и, предложив Томеку посмотреть по направлению, которое он показал рукой, сказал:

– Коала проснулись! Ты видишь их?

– Вижу, вижу, Тони! Ах, какие милые! – воскликнул Томек, с удовольствием разглядывая медвежат.

Один коала сидел на ветви дерева, густо покрытой листвой, второй лез по толстому стволу. Австралийские медвежата, ничего не подозревая, спокойно объедали листья дерева, сидя на задних лапках и придерживая листок передними, как это делают наши белки. Они лазили по дереву так медленно, что название «австралийские ленивцы», которое часто употребляют по отношению к коала, показалось Томеку вполне подходящим.

Мальчик так увлекся наблюдением за поведением оригинальных зверушек, что и не заметил, как на землю спустилась ночь. Тони первый обратил на это внимание, и на своем ломаном английском языке сказал:

– Смотреть будем потом, теперь мы ловить коала. Сейчас настанет вечер, тогда ничего не видеть.

– Ты прав, но как нам поймать этих медвежат?

– Ты лезть на дерево. Забросишь петлю лассо на коала и спустишь его ко мне.

– Ты полагаешь, они не будут защищаться?

– Ничего не бояться. Коала очень добрый. Это не ехидна! – улыбаясь ответил Тони.

Забросив лассо на плечо, Томек стал быстро подниматься по стволу дерева. Сидевший на ветке коала не обращал на Томека никакого внимания, и тот без всяких приключений подполз к коала на очень близкое расстояние. Томек снял с плеча лассо и одним ловким движением набросил петлю на шею животного. Австралийский медвежонок сначала сопротивлялся цепляясь когтями за ствол дерева, но когда петля затянулась, он прекратил всякие попытки освободиться. Рука Томека погрузилась в мягкую, пахнущую эвкалиптовым маслом шерсть животного. Томек связал мишку веревкой лассо и медленно спустил его на землю, прямо к ногам Тони. Покончив с одним коала, Томек полез выше по стволу дерева, в погоню за вторым. Вскоре и второй, после короткого и не очень отчаянного сопротивления, был пойман и очутился в компании своего товарища.

Когда наши охотники направились с трофеями в лагерь, было уже совсем темно. Томек в радостном настроении спешил за Тони. Они несли по одному коала. К удивлению Томека, медведи быстро примирились со своей судьбой.

Все участники экспедиции, узнав о поимке коала, выбежали из палаток. Они с любопытством осматривали зверушек, похожих как две капли воды на популярных детских плюшевых мишек.

Туловище коала бывает около шестидесяти сантиметров длины и около тридцати сантиметров ширины. Коала совершенно лишены хвоста. На длинной голове с короткой пастью торчат крупные уши, заросшие пушистой шерстью. Тело коала покрыто мехом рыжевато-серого цвета, переходящего на животе в желтовато-белый. Каждая из четырех лап коала вооружена пятью пальцами с мощными и острыми когтями. Лапы у него играют роль хватательных органов. Как потом Томек убедился, пальцы коала на двух передних лапах устроены так, что два внутренних противостоят трем наружным, а на двух задних, четырем наружным пальцам противостоит один внутренний. Видя гордость и радость на лице Томека, принимавшего поздравления от остальных участников экспедиции, Тони благожелательно улыбался.

В плане экспедиции предусматривалась еще охота на кенгуровых крыс^[71] , носящих здесь местное название потуру. Кроме того, надо было поймать вомбатов^[72] , похожих на наших сусликов, и сумчатых лисиц^[73] , живущих на деревьях.

В перерывах между отдельными походами, охотникам приходилось заниматься срочными делами. Надо было подготовить для пойманных животных соответствующие помещения, в которых они могли бы успешно прожить первый, самый тяжелый для них период неволи. Участники экспедиции были очень довольны успехом охоты, и, несмотря на изнурительную жару, находились в превосходном настроении. Жара стояла такая, что даже ночью не чувствовалось облегчения. Неудивительно поэтому, что все охотники с нетерпением ждали похода в горы, где температура воздуха и днем и ночью была значительно ниже. Когда они, наконец, стали готовиться к походу в горы на охоту на скальных кенгуру, Вильмовский был убежден, что Томек обрадуется этому известию наравне с остальными. Каково же было его удивление, когда мальчик заявил, что предпочитает остаться в лагере.

– Я буду ухаживать за животными, – пояснил он свое решение. – Некоторые из них плохо себя чувствуют в неволе, а ведь они так милы и забавны.

Вильмовский согласился. Ему казалось, что охота на кенгуру в горах, изобилующих отвесными скалами и глубокими пропастями, грозит мальчику различными опасностями, тем более, что Томек, как известно, отличается импульсивностью и предприимчивостью. Томек, таким образом, остался в лагере, позволив товарищам взять на охоту Динго. Кроме Томека, ухаживать за животными остались еще два человека.

Если бы Вильмовский внимательнее присмотрелся к выражению лица сына, он, наверно, не так спокойно поехал бы на охоту в горы. Мальчик нетерпеливо посматривал на всадников и вьючных лошадей, нагруженных клетками для кенгуру. На его устах блуждала многозначительная улыбка.

Два матроса, оставленные в лагере для ухода за животными, были так заняты, что им не оставалось времени следить за поведением мальчика, который, впрочем, всегда пользовался в лагере большой свободой. Поэтому они не возражали, когда Томек заявил, что намерен совершить небольшую прогулку. Вскоре Томек со штуцером в руках вышел из лагеря. Быстрым шагом он направился вверх по течению ручья, вытекавшего из глубокого ущелья.

Уже много дней Томек лелеял мысль о самостоятельном походе. Опыт, приобретенный во время охоты с Тони в буше, вселил в него уверенность в своих силах, поэтому он ждал только подходящего случая, чтобы осуществить свою мечту. По уверениям Бентли они находились теперь на территории, исследованной некогда экспедицией Стшелецкого. Томек мечтал пойти по стопам знаменитого путешественника и сделать открытие, которое принесло бы ему славу. По его мнению, завоевать славу проще всего, совершив какой-либо героический поступок. Это и была причина его решения остаться в лагере и, дождавшись отъезда участников экспедиции в горы для охоты на кенгуру, отправиться в самостоятельный поход.

Без всяких опасений Томек углубился в ущелье, изобиловавшее многочисленными поворотами и поросшее высокими деревьями. Он шел вверх по течению ручья, который водопадами низвергался с многочисленных уступов скал. Отвесные скалы преградили солнечным лучам доступ на дно ущелья, и здесь царила прохлада и полумрак. К полудню Томек очутился уже довольно далеко от лагеря. Местность вокруг казалась дикой и необитаемой, лишенной даже животных, но мальчик смело шел вперед. Продвигаясь вдоль ручья, он не мог заблудиться. Ущелье становилось все уже и уже. Как вдруг, когда Томек дошел до очередного поворота, дорогу ему преградил крупный обломок скалы. Мрачность места, полное безлюдье и тишина действовали на Томека угнетающе, так что он решил было возвращаться восвояси. Но вдруг ему показалось, что за обломком скалы раздалась человеческая речь.

«Кто может здесь быть в этой безжизненной, пустынной местности?» – удивился Томек.

Ему казалось, что он должен, не теряя времени, возвратиться в лагерь, но любопытство заставило его изменить решение. Он прислушался. Да, нет сомнения. За скальной стеной находились люди.

«Посмотрю издали, кто это и вернусь в лагерь» – решил Томек.

Он осторожно поднялся на вершину огромного обломка скалы. По пластунски подполз к самому краю. Теперь он мог уже и увидеть, что происходило за поворотом ущелья. Томек высунул голову и замер неподвижно. За поворотом ущелье заканчивалось отвесной стеной, замыкавшей его полукругом. Ручей вытекал из глубокой щели в скале, у подножия которой образовался довольно большой водоем. На берегу водоема Томек увидел палатку и костер. У костра сидели два человека и вели между собой резкую беседу или даже спор. Сначала они показались ему очень похожими друг на друга. На грудь им падали длинные светлые бороды, лица их заросли волосами до самых бровей... Однако Томек вскоре заметил, что один из них был значительно моложе.

– Если с нами случится несчастье, то по твоей вине, – говорил младший, и голос его переходил в крик. – Как можно рисковать столь легкомысленным образом.

– В нашем положении риск уже не играет особой роли, – ответил старший. – Есть ли у нас какой-нибудь другой выход?

– Если бы Томсон был на нашем месте, он покончил бы с нами давно, – воскликнул младший. – С первого знакомства я заметил в его глазах подлость.

– Я никогда еще не запачкал рук человеческой кровью. Откуда у тебя уверенность в том, что Томсон хочет лишить нас нашей доли добычи? – спросил старший.

– А почему он так долго не возвращается? – вопросом на вопрос ответил младший.

– Он уже шесть раз ходил в поселок за покупками, и все было в порядке. Почему теперь должно быть по-другому? – озабоченно сказал старший. – Мне кажется, что мы слишком долго находимся в этой безлюдной местности. У нас сдают нервы.

– Это правда, пора покончить со всем этим, – уже спокойнее отозвался младший. – Один вид золотого песка плохо действует на умственные способности человека. Надо было нам раньше бежать отсюда, да черт принес этих звероловов.

– По-видимому, это порядочные люди, – успокоил его старший. Но я с тобой вполне согласен. В наших интересах избегать всякой огласки.

– Вот в этом то и дело, отец, – согласился младший. – Чем раньше мы расстанемся с Томсоном, тем для нас лучше. То, как он смотрит на золотой песок, заставляет меня опасаться его.

– Как только Томсон вернется, мы разделим золото на три части и разойдемся каждый в свою сторону, – решил старший.

– Мы плохо сделали, позволив ему пойти за покупками.

– Другого выхода у нас не было, – ответил старший. – Нас двое против одного. Ведь отец и сын не поссорятся из-за золота. Но, если бы кто-нибудь из нас остался с Томсоном один на один, дело закончилось бы борьбой и человекоубийством. Ведь только то, что сила на нашей стороне, удерживает Томсона от нападения и грабежа.

Томек слушал эту беседу, затаив дыхание. Он понял, что на дне ущелья разыгрывается драма из-за обладания золотом. По-видимому, два бородача говорили о своем отсутствующем компаньоне. Томек не мог понять, почему трое мужчин не могли покончить дело мирным разделом золота? Почему хладнокровно говорят о борьбе и убийстве? Ведь они должны быть довольны, раз им действительно удалось найти золото в этом диком ущелье.

"Ага, значит так выглядят люди, нашедшие золото? – раздумывал Томек. – Какое счастье, что у меня нет ничего общего с ними. Надо как можно скорее бежать отсюда, пока не появился третий золотоискатель, которого так опасаются бородачи.

Томек еще раз заглянул в ущелье, желая запомнить расположение стоянки золотоискателей. Рядом с жестяным корытом на берегу ручья лежали в беспорядке какие-то плоские сосуды и решета. Под отвесной скалой стояла небольшая палатка. И это все.

«Брр... как здесь мрачно и печально» – пробормотал Томек, медленно, на четвереньках пробираясь назад.

Как вдруг прямо над его головой раздался громкий тягучий смех. Томек ужасно испугался, вообразив, что его обнаружил третий золотоискатель, вернувшийся из отлучки. Томек вскочил, намереваясь бежать, но в этот момент протяжный смех раздался снова. Томека охватило изумление. Вместо мрачного золотоискателя он увидел птицу с мощным клювом, которая, склонив головку на бок, издавала звуки, поразительно похожие на протяжный человеческий хохот.

"Это, вероятно, коокабурра^[74] " – подумал Томек.

Не успел Томек прийти в себя, как в ущелье раздался громкий крик.

Смех коокабурры обратил внимание бородачей на скалу, послужившую укрытием для Томека. Как только Томек, испугавшись резкого смеха птицы, вскочил на ноги, солнечные лучи отразились от ствола штуцера. Бородачи заметили Томека. Один из них схватил старое ружье, второй – револьвер. Подбадривая себя воинственными криками, они стали быстро взбираться на скалу.

Крики золотоискателей настолько испугали мальчика, что он не мог сделать ни одного движения и стоял как вкопанный. И только когда он рядом с собой увидел косматые руки и бородатое лицо чужого человека, ужас охвативший Томека вывел его из оцепенения.

– Спасите!.. Спасите, бандиты!.. – отчаянно закричал Томек и бросился наутек.

Крик Томека о помощи остался без ответа. Только эхо несколько раз повторило его. Бородачи увидели бегущего мальчика. Они начали преследование, делая длинные прыжки. Ведь кто бы ни был этот мальчик, его необходимо обезвредить. Золотоискатели знали, что он слышал их беседу. К счастью, старший золотоискатель быстро овладел собой. Он в последний момент подбил рукой дуло ружья, из которого его сын намеревался выстрелить в мальчика. Правда, ружье выстрелило, но пуля пронзила воздух высоко над головой Томека.

– Дурак, это же не Томсон! – гневно крикнул старший золотоискатель. – Этого достаточно задержать, и хватит.

Младший золотоискатель отбросил ружье и пустился в погоню за мальчиком. Свист пули подействовал на Томека, как удар бича на горячего коня. Он бежал изо всех сил, и ему, пожалуй, удалось бы уйти, если бы он не упал, зацепившись ногой за выступавший из земли корень дерева.

Прежде чем Томек успел вскочить, бородач, сопя как кузнечный мех, железной рукой схватил Томека за шиворот.

– Спасите! – крикнул Томек.

– Молчать! А то живо прошью тебя ножом! – злобно зашипел золотоискатель.

– Не убивайте меня, я... ничего не слышал, – дрожащим голосом просил Томек.

Это уже совсем убедило золотоискателя, что Томек подслушал его беседу с отцом.

– Ты что здесь делаешь, только говори правду! – грозно спросил он.

– Я вышел поохотиться...

– Не лги! Это Томсон тебя прислал.

– Честное слово, нет! Я не знаю такого страшного человека.

– Значит ты слышал, что мы говорили о Томсоне, – пробурчал золотоискатель.

Томек только теперь заметил свою ошибку, но отпираться было уже поздно. Он испуганно умолк, а золотоискатель взвалил Томека себе на спину, словно куль муки и поволок обратно в свое логовище. Вскоре к ним подошел старший золотоискатель.

– Слышал все, что мы говорили, – коротко сообщил младший, посадив Томека на землю.

– Кто ты, и как твоя фамилия? – спросил старший мужчина, внимательно рассматривая Томека.

– Я Томаш Вильмовский. Вместе с отцом я занимаюсь ловлей животных для зоологических садов, – ответил Томек.

– Я так и думал. Ты из того лагеря на поляне?

– Да, честное слово. Вы можете мне верить, я не знаю Томсона. Я вышел на охоту. Я уже собирался возвращаться в лагерь, как вдруг услышал ваши голоса.

– Зачем ты стал подслушивать?

– Я заинтересовался и решил узнать, кто может быть здесь в совершенно безлюдной местности. Потом я испугался. Ну, и в конце эта птица со своим хохотом...

– Ну что ж? Ничего не поделаешь! Мы должны задержать тебя здесь, пока не придет время уходить отсюда, – решил старший золотоискатель. – Где твой отец?

– Поехал охотиться на горных кенгуру. Пожалуйста, пустите меня в лагерь. Честное слово, я никому ничего не скажу.

– Когда отец возвращается с охоты? – продолжал допрос золотоискатель, пропуская просьбу Томека мимо ушей.

– Через два или три дня. Ведь вы выпустите меня, да?

– Сколько человек осталось в лагере?

Томек подумал, что если он скажет правду, золотоискатели нападут на лагерь. Поэтому он быстро ответил:

– В лагере остались матросы. Несколько человек, и они видели в какую сторону я пошел.

– Ну, только не пугай нас, – пробормотал младший золотоискатель.

– Нечего долго рассуждать. Забираем барахло и уходим, вернется Томсон или нет, – решительно сказал старший. – Мальчик прав. Они его, конечно, будут искать.

– Я уверен, что будут искать, – быстро подтвердил Томек.

– Привяжи его к дереву, – приказал старший золотоискатель.

Томек не сопротивлялся. Второй бородач не стал терять времени. Он принес из палатки мешок и стал проворно упаковывать вещи. Приборы, служившие им для промывки золота, он бросил в кусты. Вскоре стал снимать и складывать палатку, как вдруг сверху послышался грозный окрик:

– Руки вверх, проклятые крысы!

Золотоискатели замерли на месте, словно пораженные громом, повернув головы к скале, откуда послышались команда. Томек тоже посмотрел туда. Его охватил ужас. На скале стояли пять здоровенных верзил. В руках у них торчали пистолеты, направленные на золотоискателей.

– Что это значит, Томсон? – спросил старший золотоискатель, недоверчиво поглядывая в сторону бандитов.

– Ты столь же нагл, как и глуп, Джон О'Донелл, – ответил Томсон. – Видите? Голубки приготовились улететь из гнездышка, оставив компаньона, что называется, на бобах? Ну, ну! Папаша вполне достоин своего сыночка! Я сразу заподозрил, что вы захотите оставить меня в дураках. Поработай с нами шесть месяцев, глупый Томсон, а потом мы сами поделим добытое золото. Достаточно было мне поехать за продуктами, как вы сразу стали готовиться к отлету? Ах вы идиоты! Однако вы попали не на дурака. Вот мои товарищи, они проследят за справедливым дележом золота. Приятный сюрприз.

– Лжешь, Томсон! С самого начала ты только о том и думал, чтобы ограбить нас, – возразил О'Донелл. – Мы ликвидируем стоянку только потому, что звероловы выследили нас. А вот доказательство!

Старик протянул руку, указывая на Томека, привязанного к дереву.

– Что я вижу? Вы захватили мальчика? – удивился Томсон. – Это дело вам так не пройдет. Руки вверх!

– Томсон, я вижу, ты ищешь к чему бы придраться! – вскричал О'Донелл.

– Я всегда найду то, что ищу, – саркастически улыбаясь ответил Томсон. – То, что вы захватили мальчика, ставит вас в положение преступников.

Томек смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену, затаив дыхание. В глазах молодого золотоискателя он заметил искру гнева и отчаянную решимость. О'Донелл молниеносным движением схватил револьвер Томека, лежавший на земле. Томсон без колебаний нажал курок. На лице молодого О'Донелла появилась гримаса боли, несмотря на это, из ствола его револьвера посыпались пули. Томсон упал с уступа скалы. Он остался недвижимо лежать, раскинув руки, почти у самых ног золотоискателя.

– Не стрелять! Золото хорошо спрятано! Без нас не найдете! – крикнул золотоискатель, обращаясь к товарищам Томсона.

Четыре разбойника стояли в нерешительности, держа оружие наготове. Однако победа неожиданно оказалась на стороне разбойников: глаза раненого Томсоном младшего О'Донелла зашлись туманом и он тяжело упал на мертвое тело противника.

– Ты проиграл, старик! – злорадно рассмеялся один из разбойников. – Нас четверо, а ты можешь рассчитывать только на себя. Держи лапы вверх! Мы сходим вниз, к тебе.

XX
Долгожданная помощь

Бушренджеры собрали оружие, валявшееся на земле, и сложили его под скалой, после чего позволили старику заняться раненым сыном. У него было навылет пробито плечо. К счастью, рана оказалась не очень опасной. Он вскоре пришел в сознание. Как только отец закончил перевязку, бушренджеры связали обоих золотоискателей веревками. После этого начались лихорадочные поиски золота. Отец и сын О'Донеллы наблюдали за ними в мрачном молчании. Они были убеждены, что разбойники не найдут их клад, но отдавали себе отчет в безнадежности своего положения. Столько трудов положено ими для добычи горсти золотого песка, случайно обнаруженного на дне горного ручья, а теперь все это приходится отдать, или распроститься с жизнью. Если добровольно не отдать золото, бандиты безжалостно убьют их. Впрочем, они не были уверены в том, оставят ли им жизнь за выдачу песка, или убьют, чтобы скрыть всякие следы грабежа.

– Ловко вы спрятали золото, – похвалил О'Донеллов один из бандитов, усаживаясь рядом со связанными жертвами. – Жаль времени на поиски. Если выдадите золото добровольно, мы сохраним вам жизнь.

– Чего ты хочешь? – коротко спросил О'Донелл.

– Вы убили нашего товарища. Ну, черт с ним! Он первый нажал на курок. Разделим золото на шесть частей, и пусть каждый из нас получит по одной части. Хорошо?

– Томсону следовала третья часть. Это мы без колебаний отдадим вам, потому что это его собственность. Этот песок он добыл своими руками.

– Легче на поворотах, папаша. Когда поставим тебя голыми пятками на горячий уголь, ты быстро откроешь нам тайну спрятанного сокровища.

– На это ты не пойдешь!

Бандит хрипло захохотал. Наклонился к лицу О'Донелла и спросил:

– Ты меня не узнаешь? Посмотри-ка хорошенько!

Лицо бушренджера показалось О'Донеллу знакомым. Он напряг память, пытаясь вспомнить где он его видел. Эти холодные глаза... они ему знакомы. И вдруг О'Донелл вспомнил. Конечно он видел это лицо, притом не один раз. По всей Австралии были развешены объявления с портретом разбойника и с обещанием награды за его поимку.

– Картер! – воскликнул О'Донелл.

– Ну, наконец, узнал! Теперь ты знаешь, что я без колебаний прижгу тебе пятки на костре? Теперь ты знаешь, что за мою голову можно получить немалую награду от полиции.

О'Донелл потерял всякую надежду. Ведь он был в руках Картера, разбойника, наводившего страх на всех дорогах Нового Южного Уэльса. Да, этот человек ни перед чем не остановится, чтобы добыть себе горсть золота.

– Я вижу, мы с тобой ударим по рукам, – заговорил Картер, наблюдая за своей жертвой. Надо было разделить банду на малые отряды, чтобы прорваться сквозь полицейские заставы. Томсон – один из моих людей. Я два месяца ждал недалеко отсюда, пока он закончит работу.

– Короче говоря, Томсон был твоим шпионом? – пробормотал О'Донелл.

– В его обязанность входило уведомление нас о сроках отправки золота с россыпей в город. Когда мы забрали последний транспорт, ему пришлось заметать следы. Он пристал к вам. Как раз тогда вы здесь открыли золото. Томсон мертв, и оплакивать его смерть не будем. Я разрешаю вам задержать две части золота из шести, потому что и без того вы скоро будете жариться в аду, – зловеще пообещал Картер.

– Что же делать? Мы в ваших руках. Сегодня я уж не смогу достать золото. Надо подождать до утра, – сказал О'Донелл, видимо покорившись судьбе.

– Где спрятано золото? – требовательно настаивал Картер, грозно насупив брови.

– Оно закопано на дне озерка. На рассвете я его достану, и начнем дележ.

– Я думаю, О'Донелл, что тебе дорога жизнь...

– Будет так, как я сказал. Но что сделать с этим мальчиком? Пожалуй лучше его выпустить.

– Кто он, откуда? – полюбопытствовал Картер, бросая зоркий взгляд на пленника.

Томек, не выдержав пристального и безжалостного взгляда разбойника, зажмурил глаза. О'Донелл рассказал Картеру, как было дело. Из его рассказа вытекало, что во время одного из переходов, который они совершали вместе с Томсоном, им удалось случайно найти золото в ручье. Впрочем, это не было коренное месторождение. Видимо, золотые россыпи находятся где-то вверху по течению ручья. То, что они нашли – это песок и самородки, вынесенные водой и осевшие на дно водоема, образовавшегося тогда, когда упавший с лавиной обломок скалы перекрыл русло ручья. Золотоискатели не уведомили властей о своем открытии. В течение шести месяцев они прилежно добывали золотой песок в этом мрачном ущелье. После того, как вблизи появились звероловы, пришлось отказаться от дальнейших разработок. Впрочем, на дне ручья и водоема осталось так мало золота, что игра перестала стоить свеч, а риск, связанный с появлением людей, был слишком велик.

На свое несчастье Томек подслушал беседу отца с сыном, что вынудило их задержать его, а самим – как говорится – смотать удочки и навострить лыжи. Они хотели бежать прежде, чем Томек сумел бы сообщить своим товарищам о нелегальном прииске. Картер выслушал О'Донелла молча, после чего подошел к Томеку.

– Гм, это значит вас испугал этот молодой человек? Открой глаза парень и скажи как тебя зовут? – спросил бандит.

Томек медленно открыл глаза. Он почувствовал на лбу холодную испарину. Старался ответить на вопрос, но не мог произнести ни одного слова. Картер склонился к нему, заглядывая в лицо. Из-за пояса он достал длинный кинжал с тонким и острым клинком. Лицо у Томека смертельно побледнело. А Картер тем временем перерезал веревки, связывающие Томека, и назидательно сказал:

– Ах О'Донелл! Взрослому мужчине не годится так поступать с мальчиком. Вы обошлись с ним, как с дикарем. Ну, парень, теперь ты скажешь, как тебя зовут?

Томек с облегчением вздохнул. Взгляд бандита показался ему не таким уж страшным.

– Моя фамилия Вильмовский, Томаш Вильмовский, – ответил он с дрожью в голосе.

– Ты действительно приехал со звероловами?

– Да, это так. Мы ловим диких животных для зоологических садов в Европе.

– Сегодня утром мы встретили группу всадников, которые сопровождали лошадей с навьюченными на них клетками. Это, наверное, они?

– Они отправились на ловлю горных кенгуру.

– Почему они не взяли тебя с собой?

– Потому, что я... я хотел устроить самостоятельную охоту и остался в лагере.

– Люблю молодцов, стремящихся к самостоятельности. Сам таким был в твоем возрасте.

– Пустите меня домой, в лагерь. Все уже давно обеспокоены моим отсутствием.

– Тем больше обрадуются, когда увидят тебя целым и невредимым завтра утром. Такие малыши вроде тебя, способны на разные каверзы, которые могут не понравиться взрослым. На некоторое время мне надо исчезнуть отсюда, а для этого мне нужно золото О'Донеллов и лошади. Думаю, что твой папаша не откажется дать мне лошадей за тебя. Ты понял теперь, зачем мне нужен?

– Ах, вы хотите получить выкуп за меня?

– Ты прав, мой друг, деньги лежат на дорогах, надо только уметь их поднять. Меня называют Кровавым Картером, потому что я убил семерых идиотов, наступавших мне на пятки, или хватавшихся за пистолеты в ответ на мое предложение отдать мне кое-какую мелочь из их карманов. Я думаю, что твоему отцу жизнь сына дороже нескольких паршивых кляч. Можешь спокойно спать.

Картер присоединился к остальным бандитам, готовящимся к ночлегу. Они насобирали хворост и, как только стемнело, развели костер. Приготовили себе ложа и уселись за ужин. Чтобы дать возможность поесть О'Донеллам, им развязали руки. После ужина разбойники опять их связали.

Томек с трудом проглотил несколько кусков вяленого мяса. Картер приказал ему лечь у самого костра. Томек лежал под низким кустом и с ужасом думал о своем положении. Его схватили опасные бандиты. Они, конечно, прикончат О'Донеллов, а за него потребуют выкуп. В лагере остались только два матроса. Что будет, если Картер узнает об этом?

Томек очень боялся Картера, столь равнодушно говорившего об убийствах. Раздумывая об ужасном положении, в каком он очутился, Томек дрожал от страха.

Время тянулось медленно. Бушренджеры укладывались спать. Один из них остался сторожить пленников и поддерживать костер. У него было отвратительное лицо, покрытое оспинами. Он уселся на обломок скалы и бдительно вглядывался в темное устье ущелья, время от времени внимательно разглядывая спящих пленников. Томек пристально следил за ним, не делая ни одного движения. Спустя некоторое время стражники сменились. Новый часовой столь же бдительно смотрел за всем происходящим вокруг бивуака. Но когда его, в свою очередь, сменил третий разбойник, положение изменилось: этот, недолго думая, подбросил веток в костер и немедленно завалился спать. Зевая во всю глотку, стражник смотрел на звезды, блестевшие на небе.

Сердце в груди Томека стало биться сильнее, потому что он заметил, как разбойник, стороживший лагерь, преклонил голову к земле и погрузился в сон, время от времени похрапывая.

«Если я до свету не вернусь в лагерь, случится несчастье, – думал Томек. – Ах, если бы мне удалось бежать...»

Томек решил немедленно привести свое намерение в исполнение. Ведь руки у него были свободны. Картер связал только ноги, потому что считал мальчика неопасным противником. У Томека сохранился его охотничий нож. Во время борьбы с О'Донеллом сорочка Томека выпросталась из брюк и прикрыла собой оружие. Нащупав рукоятку ножа, Томек осторожно вытянул лезвие из ножен и перерезал веревку, связывающую ноги.

«Достаточно влезть на скалу, и путь к бегству свободен, – думал Томек. – Но что будет, если кто-нибудь из разбойников проснется? Ах, лучше не думать об этом! Если бы со мной был мой штуцер!»

Томек внимательно осмотрелся вокруг. Ствол его штуцера поблескивал рядом с карабином Картера у самой головы разбойника. Томек поднялся с земли и шаг за шагом стал красться к спящему Картеру, не спуская с него глаз. Томек чувствовал странный холод, пронизывающий все тело; он затаил дыхание, но сердце бешено колотилось в его груди. Всего лишь три шага отделяют его от Картера.

Вдруг...

«Шшшш...!»

Томек остановился, как вкопанный. «Шшшш...!» – снова послышался странный звук. Томек взглянул по направлению, откуда доносилось шипение. Это О'Донелл призывал его, кивая головой. Томек заколебался, не зная как поступить. Ведь это О'Донелл виноват в его пленении. Но, если он не послушает бородача, тот разбудит всех разбойников своим шипением. Поэтому Томек осторожно сделал два шага и очутился рядом со старым О'Донеллом.

– Есть у тебя нож? – шепотом спросил золотоискатель.

Томек кивнул головой.

– Перережь веревки, – шепнул бородач.

Томек в ужасе отпрянул. Он ни под каким видом не освободит человека, втянувшего его в это ужасное положение. Ведь что сделает О'Донелл, освободившись от связывающих его пут? Бросится на Картера. Начнется борьба. Конечно, разбойники убьют О'Донеллов, и весь их гнев обрушится на Томека. Нет, он не может и не должен вмешиваться в дела ужасных людей.

О'Донелл заметил его колебание. Кивком головы попросил наклониться к нему. Томек исполнил просьбу.

– Боже мой, неужели ты не понимаешь, что они убьют меня и сына, как только найдут золото? – шепнул он Томеку.

– Я приведу на помощь людей из нашего лагеря, – тихо ответил Томек.

– Не успеешь... Умоляю тебя, не выдавай нас безоружных этим... убийцам... Позволь мне погибнуть, как подобает мужчине.

Томек все еще колебался. Можно ли отказать в помощи золотоискателям, попавшим в тяжелое положение? При блеске угасающего костра Томек прочел в глазах старика мольбу о помощи, и увидел, что по его лицу, изрытому морщинами, катятся тяжелые слезы. Томек внезапно понял, что если он не выполнит просьбу старика, воспоминание об этих слезах будет преследовать его всю жизнь.

Томек быстро принял решение. Приложив палец к губам, он потребовал от старика О'Донелла полной тишины. Достал нож, перерезал узлы на ногах и руках старика, и передал ему нож. О'Донелл крепко пожал руку Томека и продолжал неподвижно лежать на земле. Томек понял: О'Донелл оставляет ему время для бегства. Но бегство... без оружия... это невозможно.

Томек осторожно стал продвигаться в сторону штуцера. Вот он уже совсем рядом. Достаточно протянуть руку. Томек медленно вытягивает правую руку к блестящему стволу, вперив одновременно взор в лицо спящего Картера. Но что это? Рука Томека неподвижно застыла в воздухе. Обман зрения или действительность? Картер смотрит на него? Томек чувствует на себе холодный безжалостный взгляд бандита...

«Он не спит!» – думал Томек. Чувствует, как от страха у него на голове волосы встают дыбом. В голове проносится молниеносная мысль. Он должен схватить штуцер. Патрон, Томек знает это, уже загнан в ствол, но сумеет ли он выстрелить в спящего? Нет, нет! Он не может этого сделать.

Как вдруг раздался хриплый голос Картера:

– Иди спать, щенок, не то скручу тебе голову как цыпленку!

Томека пронзила холодная дрожь. Ведь О'Донелл убежден, что грозный бандит не сдержит данного слова. Что будет с Томеком, когда золотоискатели погибнут от руки Картера? Что будет с его товарищами в лагере? Томек внезапно понял, что Картер хуже того тигра, которого ему, Томеку, пришлось застрелить... Томек схватил штуцер.

Картер вскочил на ноги быстро и ловко как кот.

– Давай сюда! Надо тебя связать... – буркнул он.

Слова бандита разбудили часового. Он вскочил с земли, разразясь громким ругательством, и подбросил хворосту в костер. Вскочили на ноги и остальные бандиты.

– А ну-ка сюда, немедленно ко мне, ты!.. – Картер направился к Томеку.

– Картер! Стой! Ни с места!.. – крикнул Томек. – Ни с места! Буду стрелять! Ей-богу выстрелю!

Томек шаг за шагом отступал и, наконец, уперся спиной в отвесную каменную стену. Картер медленно шел за ним, вперив в него холодный взгляд. Он не испугался даже металлического щелчка предохранителя.

Палец Томека уже был готов нажать курок. Как вдруг он скорее почувствовал, чем увидел у своих ног Динго, глухое, злобное ворчание которое перешло в протяжное завывание. Как только Томек узнал своего Динго, ставшего между ним и бандитом, в его сердце появилась надежда. Присутствие собаки доказывало, что помощь уже близка.

Динго присел на задние лапы. Шерсть на его загривке вздыбилась. Оскалив острые зубы, Динго готовился прыгнуть на бандита.

Картер остановился. Его правая рука медленно опускалась к кобуре револьвера. Он не обращал внимания на то, что ствол штуцера остановился на высоте его груди.

Внезапно они услышали протяжный свист. Темный предмет упал на землю рядом с костром, отбился от земли и, описав короткую дугу в воздухе, попал Картеру в висок. Бандит тяжело опустился на землю. Прежде чем изумленные бушренджеры схватили оружие, с площадки на скале спрыгнули два человека. Томек узнал их сразу. Это были Тони и Смуга. Тони бросился на часового, вынимавшего из кобуры револьвер. В смертельной схватке они покатились по земле. Не колеблясь ни минуты, Смуга бросился на двух остальных бандитов. Левым кулаком Смуга ударил бушренджера в подбородок так, что тот упал, однако он не потерял сознания и выхватил из-за голенища нож. Смуга ударил его еще раз. Бандит тяжело опустился на землю, широко разбросав руки. В этот момент послышался выстрел. Смуга моментально припал к земле; пуля со свистом пронеслась мимо его головы. Смуга, как молния, вскочил на ноги и бросился на четвертого бандита. Тот не успел выстрелить второй раз, потому что старый О'Донелл бросился ему на спину и всей тяжестью своего тела повалил разбойника на землю. Смуга подбежал к ним и ногой выбил револьвер из рук бандита. На подмогу к нему бросился Тони, который с помощью О'Донелла быстро связал бушренджера.

– Как твои дела, Тони, что ты сделал со своим противником? – спросил Смуга.

– Лежит связанный, – коротко ответил Тони.

Вдвоем они подбежали к Томеку. Тот стоял, опираясь спиной о скалу, и судорожно прижимал к груди штуцер. Между Томеком и лежавшим неподвижно Картером прижался к земле Динго, готовый снова броситься на защиту своего хозяина.

– Вот и все, Томек, уже все! – сказал Смуга, и, обращаясь к Тони, добавил: – Займись Картером.

– Не надо, – лаконично ответил Тони.

О'Донелл подошел к распростертому главарю шайки. Пощупав пульс, он сказал:

– Черт возьми! Никак не предполагал, что можно куском дерева так ловко попасть в человека. Картер мертв!

– Картер плохой белый человек. Он хотел обидеть моего маленького "паппа^[75] ". Он уже не поднимет руки против него, – заявил Тони.

– За голову Картера назначена крупная награда, – сообщил О'Донелл.

– Это меня не касается. Томек, что здесь произошло? – спросил Тони, бросая на О'Донелла проницательный взгляд.

Тони нежно обнял Томека, и повел его к костру. Томек кратко рассказал о событиях истекшего дня. Когда Томек упомянул, что О'Донелл поймал его, Тони с укоризной взглянул на золотоискателя.

– Мы очень сожалеем, что так с тобой поступили, мальчик, – сказал старший О'Донелл. – Мы не хотели тебя обидеть. Мы бедные люди. Опасение потерять все, что мы с таким трудом добыли, привело нас в отчаяние.

– Нищета погнала нас в чужую страну, и в поисках работы мы пришли сюда, – добавил младший О'Донелл. – Мы нашли немного золота и хотели вернуться в Ирландию, чтобы начать новую жизнь. Мы чувствовали, что наш случайный товарищ, Томсон, готовит нам какую-то подлость. Но мы не собирались обманывать его.

– Наши предположения оправдались. Томсона подослал Картер, которому золото было нужно, чтобы облегчить бегство от полиции, – говорил старый О'Донелл. – Нет сомнения, вы спасли нам жизнь. Что ж, мы простые люди. Мы не умеем выразить свою благодарность на словах. Скажу кратко: часть золота, принадлежащая Томсону, переходит в вашу собственность...

– Золотой песок только на время лишил нас рассудка, – горячо поддержал отца молодой О'Донелл.

– Что касается меня, то я и слышать не хочу о вашем золоте. Я бы вам помог и без всякой оплаты. Жаль только, что вы не оказали доверия нашему молодому другу, который несмотря на ваш поступок по отношению к нему и явную опасность... освободил вас от уз, – сухо заметил Смуга.

– У «Малой Головы» большое сердце, поэтому я считаю его своим паппа, то есть братом. Его враги – мои враги, – вмешался Тони. – Мой бумеранг летит, как птица, и поразит всякого, кто обидит Томека.

– Тони, ты в самом деле хочешь быть моим братом? – живо сказал Томек, хватая Тони за руку.

– У Тони только одно слово. Я твой брат, – серьезно ответил туземец, крепко сжимая руку Томека. – Ты не выстрелишь в австралийца, как в дикого динго...

– Ах, Тони! Я не мог бы выстрелить в человека. Даже в Картера. Я целился в него, но не мог спустить курок, хотя боялся его больше, чем тигра.

– Я очень рад, что тебе не пришлось стрелять в Картера, – сказал Смуга. – Я предпочел бы отдать Картера в руки полиции. Он, наверное, понес бы заслуженное наказание, как понесут его компаньоны, которых мы передадим властям.

О'Донеллы молча слушали эту беседу. Они были рады чувству безопасности, которое охватило их. Желая как-то выразить свою благодарность, старший О'Донелл сказал:

– Я вас очень прошу, не обижайтесь на нас. Перед вами, Томми, еще долгая жизнь. Я думаю, что во время путешествия по свету вам пригодятся деньги. Примите от нас часть золота. Утром мы разделим весь золотой песок.

– Нет, нет! Возьмите ваше золото себе! Если бы я взял хоть маленькую горсть, Томсон и Картер снились бы мне по ночам! – воскликнул Томек. – Я только хочу как можно скорее оставить это ужасное ущелье.

– Томми хорошо говорит. Золотой песок приносит горе белым людям, – похвалил Тони.

– Увы, Томек, нам придется здесь переночевать, – заявил Смуга. Утром мы отправим бушренджеров в лагерь и отдадим их в руки полиции. Они заслужили наказание.

– Стало холодно здесь... и... как-то неприятно. Я, наверное, не смогу уснуть, – ответил Томек, прижимая к себе Динго.

– Скоро рассвет. Мы посидим у костра до рассвета, – утешил его Смуга.

– Вы мне еще не сказали, как вы здесь очутились? – спросил Томек.

– Когда мы ехали охотиться на горных кенгуру, то по дороге встретили пятерых мужчин, показавшихся нам подозрительными. Они выдали себя за стригальщиков овец, и утверждали, что идут на север в поисках работы. Мы расстались с ними и поехали дальше. Когда мы очутились на вершине холма, откуда хорошо были видны окрестности, мы убедились, что вместо того, чтобы ехать на север, они поехали на юг, прямо по направлению к нашему лагерю. Мы наблюдали за ними в бинокль до тех пор, пока они не исчезли в густых зарослях буша. Твой отец стал беспокоиться о тебе и о людях, оставшихся в лагере. Я предложил, что пойду в лагерь и предупрежу о том, что вблизи находятся подозрительные типы. Тони решил сопровождать меня, чтобы я не сбился с дороги. За нами увязался и Динго. В лагере мы застали наших двух товарищей, обеспокоенных твоим долгим отсутствием. Они предполагали, что ты поехал за нами. Тони пришло в голову пустить по твоим следам Динго, и пес привел нас сюда. Мы влезли на скалу, увидели связанных людей и спящих бродяг. Прежде чем мы пришли в себя от удивления, ты встал и направился к костру. Нам пришлось изо всех сил удерживать Динго, который рвался к тебе. Мы ждали только подходящего момента, чтобы обезвредить твоих преследователей. Мы видели, как ты перерезал веревки, связывающие О'Донелла. Потом один из бродяг проснулся, и ты громко назвал его по фамилии. Тони сразу же пояснил, что это очень грозный бандит. Я опасался стрелять, потому что Картер был рядом с тобой. Динго, услышав твой голос вырвался к тебе. Нельзя было терять ни мгновения. Тони обезвредил Картера бумерангом. Остальное ты уже знаешь.

– Папа не будет беспокоиться из-за вашего долгого отсутствия? – озабоченно спросил Томек.

– Я его предупредил, что мы можем заночевать в лагере, чтобы уберечь вас от возможного нападения.

– Ах, как хорошо, что вы прибыли вовремя! Я очень боялся и... даже сейчас еще чего-то боюсь...

– Вот лучшее доказательство того, что австралийское безлюдье не совсем безопасно для молодых людей. Советую тебе не устраивать больше самостоятельных экскурсий без предварительного разрешения отца. Ты себе представляешь, сколько горя испытал бы этот человек, если бы тебя здесь ранили или убили? Ты должен быть послушным сыном, дисциплинированным участником нашей экспедиции, ведь отец так доверяет тебе.

– Честное слово, я не хотел совершить плохой поступок. Это как-то само так странно произошло, – оправдывался Томек.

– В том, что ты не хотел ничего плохого, я совершенно уверен. Но ты должен понять, что послушание отнюдь не равнозначно ограничению самостоятельности. Твой отец – руководитель экспедиции, и все ее участники обязаны, в той или иной мере, подчиняться ему. Можем ли мы взять тебя в африканскую экспедицию, не будучи уверенными в разумности твоего поведения?

Томек насупил брови, размышляя о словах Смуги. До сих пор он не отдавал себе отчета в том, что своими действиями нарушает оказываемое ему доверие. Ведь Смуга желает ему добра. Нет, ему, Томеку, нельзя допустить того, чтобы отец, Смуга и боцман Новицкий перестали ему верить. Посмотрев Смуге в глаза, Томек сказал:

– Даю слово, что с сегодняшнего дня буду сообщать отцу о всех моих планах.

– Конечно, перед тем как приступить к их осуществлению, – добавил Смуга.

– Да, я решил это бесповоротно. Вы мне верите?

– Верю, Томек. В доказательство возобновляю приглашение принять участие в африканской экспедиции.

– Когда мы туда поедем?

– По-видимому, в будущем году. Я надеюсь, ты будешь прилежно учиться, чтобы заслужить согласие отца.

При мысли о школе, Томек тяжело вздохнул, но сразу же утешился, вспомнив приглашение в Африку.

– Что ж, ничего не поделаешь! Я готов превратиться даже в настоящего зубрилу, – сказал Томек. – А на каких животных мы будем охотиться?

– О, это будет охота на крупного зверя. И кенгуру и даже дикие динго, это очень добродушные животные по сравнению с обитателями африканских саванн и джунглей. Мы там встретим: слонов, львов, буйволов, гиппопотамов, носорогов, жираф, антилоп, горилл и многих других животных, издавна составляющих мечту каждого настоящего охотника. Для нас Африка может стать крупнейшим источником доходов.

– Скажите, а африканские негры столь же добродушны, как и жители Австралии?

– Африканских туземцев нельзя сравнивать с австралийцами. Достаточно упомянуть хотя бы о воинственных великанах масаях, или о карликах-пигмеях, использующих на войне отравленные стрелы, чтобы убедиться в большом различии.

Томек с интересом слушал рассказ Смуги и вскоре забыл о битве с бушренджерами. Перед самым рассветом Томек заснул со штуцером в руках, положив голову на Динго вместо подушки. Во сне ему виделись необыкновенные приключения на африканском континенте.

Смуга с улыбкой смотрел на спящего юношу. Ему вспомнились молодые годы, когда жажда приключений бросила его в водоворот скитаний по свету. С той поры как-то так получалось, что где бы он, Смуга, не очутился, перед ним вырастали опасности, как грибы после дождя. Он уже привык к ним и считал их своим повседневным уделом. Ловля диких животных приходилась ему по душе. Он умел подчинить своей воле самых диких зверей, но не жестокостью, а твердостью и лаской. Хотя Смуга был великолепным стрелком, он убивал животных только в случае крайней необходимости. После того, как Томеку пришлось застрелить тигра, Смуга заметил в глазах Томека сожаление. Именно поэтому Смуга почувствовал к Томеку доверие и стал его другом.

Опытный охотник чувствовал в душе Томека жажду приключений. Доказательством могли служить события во время австралийской экспедиции. Смуга сомневался, сдержит ли Томек данное слово. Он потребовал его, руководствуясь соображениями безопасности мальчика. Участники экспедиции считали Томека, чем то вроде амулета, приносящего им счастье и удачу. Ведь это Томек спас Смугу, застрелив тигра, ведь это Томек уговорил туземцев принять участие в облаве на кенгуру и страусов, это, наконец, не кто иной, как Томек нашел маленькую Салли, заблудившуюся в буше, а теперь спас от смерти золотоискателей. Томеку везде сопутствовали приключения, но хорошие, достойные благородного сердца. Недаром Тони, говоря о Томеке, сказал однажды: «У Томека большое сердце, и оно привлекает к нему друзей».

Юноша спал глубоким сном; Смуга прервал свои размышления. Он решил, что Томеку не следует видеть выдачу и арест бушренджеров, поэтому он решил оставить спящего мальчика в ущелье под опекой молодого золотоискателя и вернуться за ним после сдачи бандитов в ближайшее полицейское управление. Смуга бесшумно встал. В его глазах исчезло прежнее благодушие.

– Тони! Томек наконец заснул, – тихо сказал он. – Теперь мы можем заняться бандитами. Отправим их в ближайший город.

Не теряя времени, они развязали бушренджеров, приказали им сделать из ветвей носилки, необходимые для перенесения тел убитых бандитов в город. Вскоре бушренджеры положили своих мертвых товарищей на носилки и понесли их под конвоем Смуги, Тони и старшего О'Донелла в лагерь, откуда бушренджеров должны были отправить на лошадях в город.

XXI
На горе Костюшко

Томек время от времени с нетерпением смотрел на синеющую на горизонте горную цепь. Он ожидал возвращения отца с охоты на горных кенгуру. С того времени, как Тони и Смуга уехали, Томек не выходил из лагеря. Он крепко держал данное слово, и чтобы сократить время ожидания усердно занимался уходом за животными. В свободное время он смотрел на горы в бинокль, надеясь увидеть отца, возвращающегося с пойманными кенгуру.

Со времени опасного приключения с бушренджерами прошло уже два дня. Смуга лично отвез бандитов в расположенный невдалеке городок, где по счастливой случайности встретил отряд конной полиции. Представители закона составили акт о смерти Картера и Томсона и похоронили их тела без излишних церемоний. Бандитов, оставшихся в живых, заковали в цепи и повезли в город, так что можно было надеяться, что они не избегнут заслуженного наказания. После этого Смуга вернулся в ущелье золотоискателей. О'Донелл стремился возможно скорее уехать оттуда, но не мог это сделать из-за болезни сына. Смуга привез с собой походную аптечку с лекарствами и лично занялся перевязкой раненого. Потом, не теряя больше времени, отвез Томека в лагерь экспедиции, а сам присоединился к отряду охотников на кенгуру. Тони не принимал участия в операции со сдачей бушренджеров полиции. По приказанию Смуги он поехал в горы, где должен был найти Вильмовского и рассказать ему обо всем случившемся.

Таким образом, Томек снова остался в лагере с двумя матросами и с нетерпением ожидал возвращения отца. Однако ожидание затягивалось сверх меры; охотники уже шесть дней находились вне лагеря. Томек первый увидел их, возвращающихся с уловом. Он вскочил в седло своего пони и выехал навстречу. Вскоре он крепко обнял отца. С виноватым видом он ждал упреков с его стороны. Но Вильмовский, зная о переживаниях и поведении мальчика, не сердился на него.

– Как себя чувствует раненый золотоискатель? – спросил Вильмовский после первых приветствий.

– Не знаю, папа, но надеюсь, что ему лучше, – ответил Томек, радуясь, что отец не упрекает его за самоволие.

– Почему же ты не навестил его? Времени у тебя было достаточно.

– Гм, если говорить правду, то у меня было большое желание посетить золотоискателей в их ущелье, но я обещал Смуге, что без твоего разрешения не покину лагерь. Поэтому в ожидании твоего возвращения я занялся уходом за животными.

– Я считаю, что тебе надо заглянуть к золотоискателям и узнать, не требуется ли им помощь с нашей стороны.

– Может быть, мы пойдем туда вместе? – предложил Томек.

– Я убежден, что они стремятся сохранить втайне свое пребывание в золотоносном ущелье. Думаю, что будет лучше, если ты навестишь их сам. Только спроси не требуется ли им наша помощь.

В этот день Томек так и не успел навестить О'Донеллов. До наступления вечера он был занят ознакомлением с пойманными животными. Кроме небольших, ловких горных кенгуру, охотники поймали двух плащеносных ящериц^[76] . У этих пресмыкающихся, принадлежащих к семейству агам, на голове и шее торчала кожаная складка, напоминающая воротник. Эти крупные пресмыкающиеся метровой длины бегали на задних лапках, как кенгуру. Охотники поймали также несколько ящериц-молохов^[77] , тела которых покрыты кожаными шипами разной величины, тигровую змею, чешуеногую ящерицу и несколько птиц коокабурра. Эти последние живо напомнили Томеку его приключение и О'Донеллов. Ведь это коокабурра своим неприятным хихиканием обратила внимание золотоискателей на Томека, пытавшегося скрыться от них. Но, к сожалению, уже было поздно для прогулки в ущелье золотоискателей. Томек решил пойти туда с самого утра. Это будет его прощальный визит к О'Донеллам, потому что австралийская экспедиция звероловов уже заканчивалась. Бентли дал обязательство, в обмен на медведей коала и нескольких горных кенгуру, дать звероловам интересных австралийских птиц, которых было много в зоологическом саду Мельбурна.

Утром следующего дня Томек оседлал пони и, взяв с собой Динго, направился в гости к золотоискателям. Он без всяких препятствий добрался до скалы, замыкающей ущелье и преграждающей путь к стоянке золотоискателей. Томек привязал пони к дереву, а сам вместе с Динго взобрался на скалу. О'Донеллы сидели у костра. Они жарили рыбу, пойманную в ручье. Томек спрыгнул со скалы и подбежал к ним.

– Ого, у нас приятный гость! – вскричал старший О'Донелл, увидев Томека. – Я уж думал, что ты обиделся на нас. Я рад, что могу попрощаться с тобой перед отъездом из Австралии.

– Я приехал узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь, не нужна ли вам помощь. Вижу, что ваш сын чувствует себя хорошо, – ответил Томек.

– Рана затянулась и уже заживает. Завтра мы уезжаем в Сидней, откуда суда направляются в Европу. Мы возвращаемся на родину, в Ирландию. Благодаря тебе мы вернемся туда с деньгами, нужными для обзаведения всем необходимым.

– Мы тоже вскоре оставим Австралию, – сообщил Томек.

О'Донеллы на каждом шагу выказывали Томеку свою благодарность. Они угостили его завтраком. После завтрака они хорошо провели время в дружеской беседе. Томек собрался в обратный путь пробыв два часа в гостях у О'Донеллов. Во время прощания старый О'Донелл заволновался. Он придержал руку Томека и сказал:

– Я приготовил тебе маленький подарок на память. Он заинтересует тебя, так как это в своем роде достопримечательность. В ущелье я нашел удивительную глину, которая меняет цвет, если ее опустить в морскую воду. По весу куска этой глины можно заключить, что это не простая земля.

С этими словами О'Донелл достал из заплечного мешка кусок глины, величиной с кулак взрослого мужчины и тщательно завернул глину в клетчатый носовой платок.

– Обещай мне, что ты никому не покажешь подарок до того, как погрузишь его в морскую воду. Это будет тебе сюрприз, а мне доставит большое удовольствие. Хорошо? – попросил О'Донелл.

– Если вы желаете, я осмотрю ваш подарок на корабле, когда у меня будет достаточно морской воды.

– Я убежден, что такой джентельмен как ты сумеет сдержать данное слово.

Томек с трудом подавил смех. Что за чудак этот старик! Почему он с такой важностью говорит о куске обыкновенной глины? Но Томек не намеревался лишать старика удовольствия. Взял сверток и с трудом всунул его в карман.

– Только не потеряй, пожалуйста, – напомнил О'Донелл. – Это будет большой сюрприз.

– Большое спасибо. Не потеряю, будьте спокойны, – обещал Томек, прощаясь с золотоискателями.

Томек направился в обратный путь. Тяжелый кусок глины очень мешал ему в дороге. Сразу же по прибытии в лагерь Томек бросил подарок О'Донелла на дно чемодана и немедленно о нем забыл.

На следующий день началась подготовка к отъезду экспедиции. Звероловы готовили клетки для животных и собирали запас корма для них. Наконец, подготовка закончилась и настало время отъезда. В один прекрасный день звероловы снялись с места и двинулись на юг. Они ехали довольно медленно, так как везли с собой большое количество пойманных животных. Время от времени они должны были останавливаться на длительный отдых. Им приходилось часто чистить клетки, кормить животных, пополнять запасы кормов, на что требовалось немало времени. Но забота о гигиене животных приносила прекрасные плоды. Четвероногие узники хорошо переносили неволю. Некоторые из них успели даже подружиться со звероловами.

Приближался конец ноября. Жара усиливалась и давала себя чувствовать нашим путешественникам. Вильмовский с тревогой ожидал наступления австралийского лета, разгар которого приходится на декабрь, январь. Уже теперь, в конце ноября, немногочисленные реки и ручьи, вытекавшие с гор, стали пересыхать, трава желтела прямо на глазах, земля отвердела и на ней появились трещины. Опасения Бентли, что лето будет сухим, оправдывались.

Но все же, после очень мучительного пути, экспедиция очутилась на берегу большой реки. Бентли считал, что это один из притоков реки Муррей. По его мнению, в двух днях пути вниз по течению этого притока находилась железнодорожная станция. Теперь экспедиция могла не бояться отсутствия воды. Вильмовский, желая дать отдых людям и лошадям, распорядился сделать привал на несколько дней. Почти весь остаток дня звероловы были заняты разгрузкой клеток с животными и установкой палаток.

Под вечер Томек решил искупаться в реке. Он разделся и вместе с Динго стал с удовольствием барахтаться в теплой воде. Выкупавшись, они стали бродить по воде у самого берега. Вдруг гневное ворчание пса обратило внимание Томека. Динго высмотрел какое-то странное существо и плыл к нему изо всех сил. Томек поплыл вслед за ним. Он увидел спину животного, выступавшую из воды и покрытую шерстью; голова странного существа заканчивалась клювом, похожим на клюв утки. Томек сразу же вспомнил, что Смуга по пути из Варшавы в Триест рассказывал ему об этих обитателях Австралии.

– На помощь! Утконос! – на всякий случай крикнул он, так как не был уверен, безопасно ли это странное животное.

Но прежде чем прибежали охотники, утконос нырнул в воду, махнув хвостом у самого носа Динго. Пес нырнул вслед за ним, но вскоре выплыл, чтобы набрать воздуха.

– Что случилось? – с тревогой спросил Вильмовский, остановившись на берегу реки.

– Я видел утконоса! Динго пытался его схватить, но тот нырнул в воду у самого берега, – взволнованно сообщил Томек.

– Опиши мне внешний вид этого животного, – попросил Бентли.

– У него был клюв, как у утки.

– Возможно, что это и впрямь утконос. Эти животные в сумерки выходят из нор в поисках пищи. Куда он спрятался? – расспрашивал Бентли.

– Здесь, у самого берега.

– Пощупай рукой, нет ли там отверстия, ведущего в нору утконоса, – посоветовал Смуга.

Томек приблизился к берегу. Через некоторое время он вскрикнул:

– Да, да! Правильно! Я нащупал отверстие, похожее на вход в нору!

– Прекрасно! Как вы думаете, может быть стоит поохотиться на утконосов? – спросил Бентли.

– Мне не приходилось слышать, чтобы утконосы выдерживали неволю. Во всяком случае их нет ни в одном из зоологических садов, – заметил Вильмовский.

– Это верно, что утконосы очень плохо переносят неволю. По-видимому, мы не знаем правил их содержания. Туземцы ловят их ради мяса и меха, из которого шьют себе головные уборы, – добавил Бентли.

– Заполучить и привезти в Европу живого утконоса было бы немалой заслугой нашей экспедиции, – вмешался Смуга.

– Попытаемся его поймать, раз уж мы обнаружили это интересное животное, – решил Вильмовский.

– Если так, то я сейчас принесу снаряжение, необходимое для поимки утконоса, – заключил Бентли.

Вскоре он вернулся с сетью, напоминающей длинный рукав, прикрепленный к обручу. Вместе со Смугой они закрыли сетью отверстие, ведущее в нору животного, после чего вернулись на свою стоянку.

Вечером, сидя у костра, Вильмовский обсуждал с Бентли условия обмена пойманных животных на австралийских птиц, множество которых водится в саду Зоологического общества в Мельбурне. Они окончательно договорились, что за нескольких горных кенгуру и двух коала Бентли, как директор зоологического сада, даст Вильмовскому нескольких пернатых представителей австралийской фауны. Это было выгодно Вильмовскому, так как значительно сокращало сроки пребывания экспедиции в Австралии. Таким образом, последним этапом поездки по Австралии должен стать город Мельбурн, столица штата Виктория. Согласно договору, капитан Мак Дугал должен был прибыть туда на «Аллигаторе» в течение ближайших дней.

После погрузки судна и обмена животных на птиц экспедиция должна отправиться из Мельбурна в Европу.

Звероловы рассчитывали пожить в Мельбурне, родном городе Бентли. Зоолог был этому рад. Он искренне полюбил своих польских друзей и хотел представить их матери. Бентли упомянул, что в настоящее время они находятся всего лишь в восьмидесяти километрах от горы Косцюшко. Вильмовский, как только услышал об этом, сразу же спросил, сколько времени заняла бы поездка в Австралийские Альпы.

– Я думаю, – ответил Бентли, – что поездка на гору Косцюшко не займет больше пяти дней. Мы можем, пожалуй, позволить себе маленькую прогулку, потому что нам придется простоять здесь около недели.

– Ах, да, да! Мы должны взойти на гору, открытую Стшелецким, – просил Томек.

– Стоит воспользоваться благоприятным случаем, – поддержал его боцман Новицкий.

– Давайте хотя бы так отметим заслуги нашего знаменитого земляка, – добавил Смуга.

– Тони прекрасно знает кратчайший путь к горе Косцюшко, ведь это места, где он родился и провел детство, – сказал Бентли.

– Думать больше не о чем. Завтра в полдень мы едем на прогулку к горе Косцюшко, – согласился Вильмовский, чем привел Томека в восторг.

Охотники сразу же легли спать, чтобы хорошенько отдохнуть перед дорогой. На рассвете Тони стал упаковывать палатки, а Вильмовский, Смуга, Бентли и Томек пошли на берег реки, чтобы проверить поставленную накануне ловушку на утконоса. Когда сеть появилась из воды, они увидели в ней двух странного вида животных, покрытых густой шерстью коричневого цвета. Длина каждого из них не превышала шестидесяти сантиметров, включая короткий хвостик. Томек убедился, что пасть у них заканчивалась, как это утверждал когда-то Смуга, широким, покрытым кожей клювом, похожим на утиный, а между пальцами на ногах у них была прочная плавательная перепонка. Бентли сказал, что сведения об образе жизни, питании и размножении утконосов до сих пор совершенно недостаточны. В конце девятнадцатого века удалось установить, что утконосы несут яйца с мягкой кожистой скорлупой, похожие на змеиные. Как и у всех млекопитающих, молодые утконосы кормятся молоком матери, выделяющимся из сосков на ее животе.

– Как нам везти утконосов? – спросил Томек, разглядывая оригинальных животных.

– Мы их поместим в корзины, устланные речными водорослями, – ответил ему отец. – На «Аллигаторе» мы им устроим небольшой бассейн с водой.

– Не очень надейтесь, что довезете их в целости и сохранности до места назначения, – сказал Бентли. – Они погибнут прежде, чем вы их довезете до ближайшего зоологического сада.

– А может быть, нам удастся их сберечь, – вмешался Томек.

– Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы сохранить их невредимыми во время путешествия, – сказал Вильмовский.

Они вернулись на стоянку с утконосами на руках и занялись подготовкой соответствующего помещения. Около полудня они уже были готовы к прогулке на гору Косцюшко. До самого заката они ехали прямо на восток. На рассвете следующего дня тронулись в дальнейший путь. Жара становилась невыносимой. Путники вздохнули с облегчением, почувствовав живительный, холодный ветер, веющий с видневшихся на горизонте гор. Вскоре они въехали в долину, вьющуюся между невысокими холмами. Тони прекрасно знал местность и без колебаний вел путешественников по самым крутым и диким тропинкам. Через несколько часов форсированного марша они очутились в глубокой котловине, окруженной со всех сторон высокими вершинами гор. Тони задержал коня на берегу горного ручья, воды которого с пеной неслись по каменистому руслу.

– Вот так сюрприз! В Австралии летом идет снег? – удивился Томек, вглядываясь в белоснежные шапки горных вершин.

– Я был уверен, что один лишь вид снега в этой жаркой стране будет тебе приятен не меньше, чем посещение горы Косцюшко, – сказал Бентли.

– В Австралийских Альпах снега выпадают с мая по ноябрь, что приносит жителям восточного побережья множество веселых минут. Гора Косцюшко – излюбленное место экскурсий жителей австралийских городов.

– Видна ли отсюда гора Косцюшко? – спросил Томек.

– А вот, посмотри на острый пик, прямо перед нами, полностью покрытый снегом. Это и есть гора Косцюшко, – сказал Бентли.

Покрытый вечными снегами острый пик, господствовал над несколькими окружающими его вершинами. Это была гора Косцюшко, открытая и названная Стшелецким в честь польского национального героя. Группка поляков в молчании смотрела на высокую вершину горы. Они с волнением думали о том, что эту вершину открыл их соотечественник. Бентли, по-видимому, догадался, какие чувства обуревали его спутников. Он положил руку на плечо Томека и сказал:

– Шестьдесят два года тому назад Стшелецкий начал свою крупнейшую экспедицию. Идя от долины реки Муррей в западном направлении, он дошел до цепи Австралийских Альп. Кто знает, может быть он смотрел на гору с этого же места, на котором стоим мы? Стшелецкий в обществе только одного проводника совершил трудное и опасное восхождение на самую высокую вершину этих гор, неся на себе измерительные приборы.

– Почему Стшелецкому пришлось самому нести приборы? – спросил Томек.

– Перед экспедицией Стшелецкого поселенцы не знали этой местности. – Здесь в то время не было дорог и даже тропинок. Теперь на самую вершину горы^[78] можно въехать верхом на лошади, но несколько десятков лет назад Стшелецкому пришлось добираться туда с великим трудом. Ведь он был первым белым человеком, стопа которого коснулась девственной почвы незнакомых гор. Восхождение на гору сопровождалось многими трудностями, тем более, что Стшелецкому пришлось самому нести геодезические приборы, чтобы уберечь их от повреждения. Именно острый пик горы Косцюшко показался ему самым удобным местом для измерений. Впрочем, скоро мы сами убедимся, какой обширный вид открывается с вершины этой годы.

Путешественники выбрали место для ночлега на берегу ручья. Они долго сидели у костра, беседуя о великом польском путешественнике – исследователе Нового Южного Уэльса. Укладываясь спать, поздним вечером, они вынуждены были укрыться теплыми одеялами, потому что ночь была холодной.

Ранним утром они снова сели на лошадей. Тони вел их стороной, желая подойти к подножию горы с восточной стороны. Наконец он нашел довольно широкую тропинку, по которой лошади могли без особого труда подниматься вверх. Слезть с лошадей им пришлось только на расстоянии нескольких сот метров от вершины. Путешественники оставили лошадей под наблюдением Тони, а сами под водительством Бентли взошли на вершину. Они были поражены величием открывшейся картины. С горы можно окинуть взором площадь около восемнадцати тысяч квадратных километров. Вдали, на востоке, несмотря на расстояние, превышающее восемьдесят километров, хорошо было видно морское побережье. Непосредственно у ног путешественников виднелись полосы зелени, крутые каньоны долины реки Муррей и ее притока Маррамбиджи.

– Видимо, здесь думал Стшелецкий о Косцюшко, если эту вершину назвал его именем, – прервал молчание Томек, обращаясь к стоявшему рядом Бентли.

– Я должен кое-что уточнить – ответил Бентли. – Горой Косцюшко Стшелецкий назвал соседнюю вершину, так как считал, что именно она является высочайшей на австралийском континенте. Только несколько десятков лет позднее австралийский зоолог Ленденфильд, обследуя эти места, установил с помощью более совершенных приборов, чем те, которыми располагал Стшелецкий, что вершина, на которой мы находимся, на несколько метров выше, чем это считал Стшелецкий. В честь австралийского инженера-геодезиста он назвал эту вершину горой Тоунсенда, а гору Косцюшко переименовал, назвав ее горой Мюллера, по имени германского естествоиспытателя. Несмотря на это, жители Австралии, установив, что измерения Ленденфильда точны, высочайшую вершину Австралии назвали горой Косцюшко, а наименование Тоунсенд оставили за соседней вершиной, открытой ранее Стшелецким. Так австралийцы исполнили желание польского первооткрывателя Австралии.

– Вот именно! Этому Ленденфильду не понравилось, что какой-то поляк раньше немца открыл высочайшую гору в этой стране, – с иронией заметил боцман Новицкий. – Австралийцы молодцы, раз они не забыли, что для них сделал наш соотечественник.

– Забыть заслуги Стшелецкого было бы черной неблагодарностью, – горячо подтвердил Бентли. – Не говоря уже о том, что все свои исследования Стшелецкий вел за свой собственный счет, он, кроме того, рисковал жизнью для блага жителей этой страны. Исследование Голубых гор, свыше четверти века преграждавших путь во внутреннюю часть континента, было, пожалуй, еще опаснее, чем переход через Австралийские Альпы и колючий сухой скрэб до Мельбурна.

– Не могу себе представить, что Голубые горы могли оказаться для отважного путешественника опаснее, чем колючий скрэб, о котором вы нам рассказывали во время охоты на динго, – недоверчиво сказал Томек.

Бентли улыбнулся задорному юноше и ответил:

– И все же это так, Томек! Между отдельными хребтами Голубых гор лежат бездонные пропасти, глубокие ущелья, окруженные высокими каменными стенами. Спуск на дно этих ущелий и теперь изобилует опасностями. В доказательство приведу тебе пример с австралийским землемером Диксоном, который хотел взойти на гору Гей, одну из вершин Голубых гор. Для этого он углубился в совершенно неисследованное в то время ущелье реки Гроз. Четыре дня блуждал Диксон по лабиринту ущелий, и, совершенно выбившись из сил, благодаря лишь счастливой случайности, выбрался оттуда, не достигнув намеченной цели. Стшелецкий знал об опасностях, с которыми встретился Диксон, но, несмотря на это, без колебаний стал исследовать долину реки Гроз, попутно совершив восхождение на гору Гей, чего не сумел сделать Диксон. Именно тогда Стшелецкий чуть не погиб вместе со своими туземными спутниками. Когда они подошли к подножию горы Гей, внезапно разразилась гроза, сопровождавшаяся сильным градом и дождем, В горах похолодало так сильно, что члены экспедиции едва не замерзли. Даже привычные ко всяким невзгодам туземцы падали от истощения сил. Только лишь благодаря безошибочному инстинкту путешественника, которым в совершенстве обладал Стшелецкий, экспедиции удалось избежать гибели. В момент, когда казалось ничто не спасет путешественников от смерти, они наткнулись на ферму одинокого овцевода.

– Нет сомнения, что Стшелецкий отличался отвагой и самоотверженностью, – сказал Вильмовский. – Я предлагаю почтить его память минутой молчания.

Путешественники обнажили головы. Они в задумчивости стояли на покрытой снегом вершине горы. Спустя некоторое время Вильмовский, надев шляпу медленно пошел вниз. Остальные, вместе с Томеком пошли вслед за ним.

Вскоре они присоединились к Тони, сторожившему лошадей, и еще до наступления темноты очутились на берегу ручья, где ночевали накануне.

На рассвете они бодро отправились в обратный путь, в лагерь, куда прибыли без всяких приключений.

XXII
Тайна старого О'Донелла

Динго радостным лаем приветствовал путешественников, вернувшихся на стоянку экспедиции. Как только Томек соскочил с лошади, Динго бросился к нему на грудь и стал ластиться у его ног, махая пушистым хвостом, Динго требовал ласки за скуку во время долгой разлуки. Дело в том, что Томек не взял своего любимчика на прогулку к горе Косцюшко. Обрадовавшись встрече с другом, Томек решил поиграть с ним на берегу ручья. Они стали весело бегать наперегонки. Вскоре Томек, разогревшись от бега, бросился вместе с Динго в прохладные волны реки. И только лишь после двух часов игры и забавы, Томек и пес, усталые, но довольные, прилегли на землю на опушке рощи, чтобы немного отдохнуть. Томек вынул маленькие серебряные часы, полученные в подарок от Карских в день отъезда из Варшавы. Часы показывали всего лишь три часа после полудня.

"Поспать немного, что ли? – решил Томек, положив часы рядом с собой на сложенной одежде.

Томек заснул быстро. Как вдруг, его разбудил громкий лай Динго. Разгневанный пес бегал близ рощи и, разглядывая что-то вверху, непрерывно лаял. Томек хотел проверить, долго ли он спал, и протянул руку за часами. К своему удивлению, он не нашел часов там, где их оставил, засыпая. Томек ощупал карманы, осмотрел кругом землю, но часы улетучились, словно камфара.

«Наверное, кто-нибудь стащил часы во время моего сна, – подумал Томек. – Вор, по-видимому, скрылся в буше и потому Динго так нервничает».

Томек в испуге побежал к лагерю. Вскоре он вернулся с друзьями.

– Кто украл твои часы в этой безлюдной местности? – задумался Бентли, наблюдая за поведением Динго. – Несомненно, собака видела вора. Почему она позволила ему спокойно уйти?

Тони не терял напрасно времени на разговоры. Он тщательно искал следы вокруг. Через некоторое время он сказал:

– Есть только следы пса и Томми.

– Кто же, в самом деле, взял мои часы? – волновался Томек. – Ведь Динго все время бегает на опушке рощи. Вероятно, там скрывается вор!

– Томек хорошо говорит, – подтвердил Тони. – Вор, конечно, скрылся в буше.

– Тони, ведь тот, кто взял часы, должен был обязательно оставить следы на земле, – сказал Вильмовский. – А ты сам говоришь, что кроме Томека и Динго никого здесь не было.

– Если бы вор ходил по земле, Динго не позволил бы ему взять часы, – ответил следопыт.

– Тони, ты уже подозреваешь кого-нибудь? – спрашивал Томек, взволнованный сообщением следопыта.

– Я думаю, у маленького вора были крылья, и Динго его видел, – пояснил Тони.

Звероловы посмотрели на Тони с удивлением; Бентли первый сообразил, в чем дело.

– Ты подозреваешь беседковых птиц^[79] ? – спросил он, обращаясь к Тони.

– Да, я думаю о них, – ответил Тони.

– В самом деле, Динго лает на птиц, – вмешался Вильмовский. – Неужели это они стащили часы?

– Это очень возможно, – сказал Бентли. – Эти птицы строят в чаще леса маленькие садики с беседками, украшая их цветами, перышками, раковинками и вообще разными блестящими вещицами. Местные жители прекрасно знают их повадки. Если у кого-нибудь пропадает блестящий предмет, они ищут потерю в шалашах беседковых птиц.

– Мне кажется, что отсутствие следов и поведение Динго подтверждают предположение Тони, – вмешался Смуга.

– Очень возможно, – добавил Бентли. – Птица схватила часы и села на ветку дерева. Динго потерял след. Он волнуется, потому что не может выследить вора.

– Если это так, то я уж никогда не найду свои часы, к которым так привык, – печально сказал Томек.

– Не теряй надежды, – утешил его Бентли. – Австралийские туземцы могут выследить даже пчел в их полете, а ведь Тони – мастер своего дела. Ты только смотри, что он будет делать.

Тони некоторое время внимательно следил за птицами, летавшими над кустарником, после чего все время наблюдая за движением птиц, стал медленно углубляться в буш. Он шел вперед, останавливался, поворачивался то влево, то вправо, возвращался назад и, наконец, наклонившись, полез в кусты, где вскоре совершенно пропал. На поляну он вернулся после довольно длительного отсутствия. Он пригласил звероловов идти за ним. Вильмовский крепко взял Динго за ошейник; все двинулись вслед за Тони. Идти им пришлось не больше пятидесяти шагов, потому что следопыт остановился у большой группы кустарников. Движением руки он попросил их сохранять тишину, наклонился и раздвинул руками ветви куста. Томек поспешил заглянуть внутрь чащи. Между корнями кустиков находился небольшой садик, со всех сторон окруженный заборчиком, высотой в несколько сантиметров, сплетенным из веток и травы. Внутри палисадника стояли шалаши с двумя входами, построенные из гибких веточек, к которым вели гладкие дорожки. Шалашики и дорожки были украшены красочными перьями попугаев и цветами. В центре палисадника, в окружении разноцветных камешков, косточек и перышек лежали серебряные часы. Птицы, размер которых был чуть больше воробьев, весело прыгали по дорожкам. Одни из них скрывались в шалашиках, будто играя в прятки, – другие гонялись друг за другом с громким щебетанием.

– Видишь, как быстро Тони нашел твои часики, – шепнул Бентли Томеку.

Звероловы с любопытством смотрели на игры пернатых строителей шалашей. Наконец Томек протянул руку по направлению к часам. Птицы с писком, часто махая крылышками, бросились врассыпную. Тони вручил Томеку часы, и наши путешественники вернулись в лагерь, оживленно обсуждая приключение. Один лишь Динго возвращался с неудовольствием. Он с гневом следил за полетом всех носившихся в воздухе птиц.

Это было последнее приключение Томека на Австралийском континенте. На третий день после возвращения с горы Косцюшко звероловы ликвидировали стоянку и направились к ближайшей железнодорожной станции, расположенной в городке на границе земель – Нового Южного Уэльса и Виктории. Здесь они погрузили клетки с животными на поезд, уходящий в Мельбурн, до которого оставалось около трехсот километров.

Поезд шел через места, покрытые бушем, мимо многочисленных овцеводческих ферм, но Томек уже не интересовался видами, раскрывавшимися из окна вагона. Он сидел в углу и с тоской думал о том, что уже окончились интереснейшие охотничьи приключения. В Порт-Филлипе, морской пристани, расположенной в нескольких километрах от города Мельбурна, их ожидал «Аллигатор», готовый к отплытию.

Возвратившись в Европу, Томек должен был продолжать в Англии обучение в школе. Предстояла новая разлука с отцом и старшими друзьями. Однако характер у Томека был веселый, и он не долго предавался печальным мыслям. Он знал, что разлука не будет длиться вечно. По-видимому, уже в будущем году будет организована экспедиция в глубину Африки. Смуга, конечно, сдержит данное слово и постарается взять с собой Томека. Одна лишь мысль о новых приключениях сгладила печальное выражение с лица Томека, и он вышел из вагона на вокзале в Мельбурне в самом хорошем настроении.

Бентли, Тони, Смуга и Томек занялись выгрузкой клеток с животными, предназначенными для обмена на птиц из зоологического сада в Мельбурне. Вильмовский с остальными участниками экспедиции этим же поездом выехал дальше в Порт-Филипп, стремясь возможно быстрее погрузить остальных животных на судно, и снабдить их достаточным количеством корма на весь длительный морской путь. Только лишь на другой день утром Вильмовский собирался приехать в Мельбурн, чтобы закончить формальности по обмену животных в зоологическом саду Мельбурна.

Еще перед приездом в Мельбурн Бентли настоятельно просил звероловов остановиться в его доме. Охотники из вежливости отказались, не желая доставлять лишние хлопоты жене и матери Бентли, который рекомендовал им остановиться в удобной гостинице на улице Бурке, где Смуга и Томек должны были ждать прибытия Вильмовского.

Под вечер Смуга и Томек умытые, свежие и одетые в новые костюмы, решили прогуляться по городу, чтобы ознакомиться с ним. Улица Бурке была застроена двухэтажными домами с глубокими галереями, перекрывавшими тротуары. В большинстве случаев дома были заняты увеселительными заведениями всякого рода, а также театрами, цирками, ресторанами и гостиницами. Вечером на улице царило оживленное движение. Как раз в это время в Австралии устраивались популярные гонки лошадей, на которые съезжались фермеры, иногда из довольно далеких местностей. В красочной толпе прохожих, одетых по городскому, фермеров можно было легко отличить по несколько старомодной одежде.

Томек и Смуга не надолго задержались на углу широкой улицы, чтобы полюбоваться белым зданием Парламента и Дворцом Всемирной Выставки^[80], перекрытым огромным куполом, доминирующим над остальной застройкой города. Потом они быстро прошли малолюдный в это время дня торговый район и углубились в улицу Лайтл Бурке, почти сплошь заселенную китайцами. Красочные вывески с китайскими иероглифами на голубых полотнищах призывали посмотреть витрины с экзотическими товарами. Подобно тому, как это было в Порт-Саиде, Томек с удовольствием задерживался у витрин.

Во время прогулки по городу наши друзья зашли в кафе, чтобы поужинать. Томек воспользовался свободным временем и написал письмо Салли Аллан, в котором рассказал о поездке на гору Косцюшко и послал ей привет от себя и Динго. Вечер закончился в цирке, после чего друзья вернулись в гостиницу. Утром следующего дня, еще до 9 часов, к ним приехал Бентли, а вскоре в гостиницу прибыл и Вильмовский. Он с удовлетворением сообщил, что капитан Мак Дугал прекрасно выполнил возложенную на него задачу. Все животные, погруженные на судно в Порт-Огаста, здоровы. Таким образом, достаточно было пополнить запасы кормов для них, и можно отправляться в обратный путь в Европу. Бентли немедленно согласился помочь в приобретении кормов.

Группа поляков в сопровождении Бентли отправилась в Правление Зоологического общества, чтобы присутствовать при обмене животных. По дороге путешественники с восхищением рассматривали красивые строения Мельбурна, широко раскинувшегося по обеим берегам реки Ярра. Торгово-промышленный центр города со всех сторон окружен кольцом великолепных парков, за которыми раскинулись предместья, тоже почти целиком скрытые в яркой зелени. Здесь, среди деревьев, белели удобные коттеджи богатых жителей Мельбурна. Наши путешественники ехали через весь город с юга на север мимо парка Карлтона, сквера Линкольна и углубились в Королевский парк. Здесь, среди множества аттракционов, расположился зоологический сад, принадлежащий Зоологическому обществу. Бентли был директором этого сада. Публика допускалась в зверинец только в определенные дни недели. Поэтому животные пользовались здесь относительной свободой. Некоторые из них находились вообще на свободе и, по-видимому, не стремились к бегству.

Томек впервые посетил зоологический сад, поэтому можно себе представить, с каким интересом он рассматривал животных, собранных там. Больше всего он обрадовался слону, который приехал сюда на «Аллигаторе» с Цейлона. Великолепный экземпляр цейлонского слона стал украшением парка. Слон уже, видимо, привык к новым условиям существования, его доброта и безобидность снискали ему благосклонность многих посетителей зоологического сада. Томек утверждал, что слон его узнал, потому что без всякого приказания протянул ему хобот и легко посадил себе на спину. Вильмовский выбирал птиц, которых он хотел бы взять с собой в Европу взамен горных кенгуру и медведей коала. Бентли не ставил никаких препятствий и, кроме того, приказал доставить птиц на корабль уже в готовых клетках.

Из Зоологического сада звероловы направились в Национальный музей, где могли подробно ознакомиться с огромной коллекцией фауны, собранной со всего континента. Вильмовский и Смуга провели здесь много времени, знакомясь с интереснейшими экспонатами. При осмотре музея их сопровождал его директор, который давал им дельные советы в связи с организацией отделения австралийской фауны в зоологическом саду в Европе.

Они вернулись в гостиницу только к вечеру. К их удивлению, карета задержалась у подъезда красивого коттеджа, стоявшего в довольно обширном парке.

– Прошу прощения, но по желанию матери я решил похитить вас. Вы у порога моего дома. Я вам верну свободу только лишь завтра вечером. Я полагаю, вы не откажетесь сделать нам приятное, – весело объявил Бентли.

– В Австралии меня уже похищают вторично, – воскликнул Томек.

В веселом настроении наши путешественники вошли в дом, где в гостиной застали боцмана Новицкого, занятого оживленной беседой с матерью Бентли.

Оказалось, что гостеприимный зоолог, отсылая на судно птиц, послал боцману Новицкому приглашение, заранее уверив его в согласии руководителя экспедиции на кратковременное пребывание боцмана на берегу. Таким образом, все поляки – участники экспедиции очутились в гостях у Бентли.

Вечер и весь следующий день прошли очень быстро. Оказалось, что старшая Бентли – женщина гостеприимная и очень симпатичная. Она расспрашивала соотечественников о Варшаве, интересовалась приключениями Томека во время экспедиции и даже усиленно настаивала на том, чтобы он остался в Австралии навсегда. Прощальный обед превратился в настоящей пир. На обед был приглашен и Тони, который очень полюбил «Малую Голову». При прощании с симпатичными хозяевами Бентли подарил Томеку на память настоящий бумеранг, копье и щит.

– Бумеранг в Австралии дарится со значением, – сказал Бентли, вручая подарок Томеку. – Это значит: вернись к нам, как возвращается бумеранг. Всегда будешь у нас желанным гостем.

Донельзя тронутый Томек обнял Бентли и его маму, обещая обязательно написать им из Англии. Попрощавшись, звероловы сели в Мельбурне на поезд, шедший в Порт-Филлип.

Возвращение на судно обрадовало Томека так, что отец с трудом уговорил его лечь спать. Конечно, Динго поселился в каюте мальчика, потому что Томек ни за что не хотел расстаться со своим любимцем.

Томек вскочил с постели на рассвете. Вместе с Динго они обошли все закоулки на корабле, не исключая, конечно, вольеров, где провели много времени. Все животные чувствовали себя сносно, за исключением утконосов, которые заболели. Забегая вперед, надо сказать, что экспедиция так и не смогла довезти их в Европу живыми.

Маленький кенгуренок совсем освоился с присутствием людей. Его даже выпускали из клетки, где он сидел вместе со своей воинственной матерью, и он с охотой принимал пищу из рук. Томек усердно помогал кормить животных, и только протяжный звук судового гудка заставил его выскочить на палубу. Пришел момент отхода. «Аллигатор», подняв якоря, медленно отчаливал от берега. Заработали машины. Через некоторое время корабль вышел из залива в открытое море. Берега Австралии потонули в синей дали...

Томек ушел в каюту, потому что он до сих пор не успел еще распаковать вещи. Прежде всего он повесил на стене у койки, рядом со своим штуцером, подарки Бентли: копье, бумеранг и щит. Потом разложил на полу ковер из шкуры убитого им тигра, и с удовлетворением полюбовался каютой, приобретшей новый облик. Томеку показалось даже, что, если бы Ирка случайно очутилась в его каюте, наверное, могла бы с полным правом сказать, что в ней «пахнет» настоящими джунглями. Теперь можно было открыть чемодан и развесить в шкафу одежду. На самом дне чемодана Томек увидел забытый уже подарок О'Донелла. Тяжелый кусок глины был завернут в клетчатый, довольно грязный платок. Взяв в руки подарок, Томек невольно улыбнулся. Теперь уже можно убедиться какими таинственными свойствами обладает глина.

«Чудак этот О'Донелл, – подумал Томек. – По всей вероятности, он меня здорово разыграл. Надо, однако, убедиться, в чем тут дело».

Томек поспешил в ванную комнату за морской водой, в которую О'Донелл просил погрузить его подарок. Возвращаясь в каюту, Томек в коридоре встретил отца и Смугу.

– Ты уже распаковал вещи? – спросил отец.

– Я как раз привожу их в порядок. Зайдите на минутку ко мне, я вам покажу кое-что интересное, – ответил Томек.

Они вместе вошли в каюту. Динго приветствовал их вежливым маханием хвоста. Томек поставил таз с морской водой на столе, говоря:

– Ты помнишь, папа, что после возвращения с охоты на горных кенгуру ты приказал мне посетить золотоискателей и узнать, не требуется ли им помощь с нашей стороны. Так вот, во время прощания старый О'Донелл вручил мне странный подарок. Тяжелый кусок глины, найденный им в ущелье. По словам О'Донелла эта глина обладает способностью приобретать исключительные свойства после погружения ее в морскую воду. О'Донелл просил меня никому не говорить о подарке и требовал, чтобы я распаковал его только на судне. Если говорить правду, то я совсем забыл о подарке О'Донелла. И только теперь, распаковывая чемодан, я нашел подаренный кусок глины на его дне. Я думаю, что О'Донелл подшутил надо мной, говоря, что этот подарок окажется для меня большим сюрпризом. Все же я, так как и советовал О'Донелл решил искупать глину в морской воде, и мы сейчас узнаем, в чем заключается шутка О'Донелла.

Томек развязал платок и бросил бесформенный кусок глины в таз с морской водой. С любопытством он склонился над тазом. Удивленные странным рассказом мальчика, его отец и Смуга тоже с интересом смотрели на то, что происходило в тазу.

– Эх, еще тогда, в ущелье, я подумал, что О'Донелл хочет меня разыграть, – сказал Томек. – Под влиянием морской воды глина ничуть не изменилась. Лучше всего вылить воду вместе с этой глиной.

– Подожди минутку, – остановил его Смуга. – Может быть я ошибаюсь, но...

Смуга достал кусок глины из воды. Испытывая в руке тяжесть куска, Смуга добавил:

– Изрядный вес. По-моему, это не простая глина...

Смуга стал обмывать глину в воде. Тонкий слой красной глины быстро сошел. Через минуту, показывая Вильмовскому красновато-желтый кусок, Смуга удивленно произнес:

– Вот, пожалуйста, сюрприз, о котором говорил О'Донелл.

– Черт возьми, это похоже на золотой самородок! – воскликнул Вильмовский, разглядывая подарок.

– Да, это самый настоящий самородок, – подтвердил Смуга. – Мне уже приходилось слышать, что несколько десятков лет тому назад в Австралии часто находили самородное золото. Ну, Томек, надо сказать, что О'Донеллы оказались достойными того, что ты сделал для них. Подлые люди никогда бы не решились дать такой поистине царский подарок.

– Неужели это в самом деле золото? – недоверчиво спросил Томек, пораженный открытием Смуги.

– Нет сомнения, Томек. Это самое настоящее золото, – ответил не менее пораженный отец.

– Что же мне с ним делать? – озабоченно спросил Томек.

– Ну, что же! Можешь продать золото, а полученные деньги положить в банк. Когда вырастешь, банк выплатит тебе довольно крупную сумму, – посоветовал отец.

Томек задумался, потом лицо его прояснилось и он радостно сказал:

– Я уже знаю, что мы сделаем с золотом. Мы организуем самостоятельную экспедицию в Африку.

Мужчины обменялись взглядом, удивленные предложением Томека.

– Что скажешь, Смуга, об этом предложении? – спросил Вильмовский.

– Скажу, что «Малая Голова» не лишена благоразумия, – ответил Смуга. – Над этим проектом стоит подумать.

– Поговорим об этом в другое время, – заключил Вильмовский.

– Все это хорошо, папочка, но я не хочу видеть золота, напоминающего мне трагические события в ущелье, – горячо воскликнул Томек и после некоторого раздумья спросил: – Папа, Смуга пригласил меня принять участие в африканской экспедиции. Ты позволишь мне поехать с вами?

– Если будешь хорошо учиться, мы обязательно возьмем тебя в Африку. Как только мы вернемся в Европу, ты поступишь в училище. Надеюсь, ты нагонишь упущенное за время нашей прогулки по Австралии. Мы и так не сможем организовать новую экспедицию раньше, чем в мае следующего года.

– Я могу проходить некоторые предметы здесь, на корабле, – с воодушевлением сказал Томек. – Конечно, я все нагоню.

Вильмовский и Смуга удовлетворенно слушали обещание Томека. Они знали, что Томек умеет держать данное слово. Он никогда еще не обманул их ожиданий.

Уже на следующий день мальчик заперся в каюте на несколько часов с книжками, которыми снабдил его отец. С тех пор Томек ежедневно занимался уроками. Во время его занятий Динго ложился на тигровую шкуру и не спускал верных глаз со своего хозяина. Дни проходили быстро. Приближались берега Европы. Год учения пролетит, как одна минута, а там Томека ждут уже новые, таинственные приключения.

Примечания

1

Жук-олень (Lucanus cervus) – крупнейший из жуков, обитающих в польских лесах, в большинстве случаев в дубравах. Длина его достигает шести см, к чему следует прибавить у самцов длинные клещи, доходящие до 2.5 см.

(обратно)

2

В то время польские земли находились во владении трех империй: Германии, России и Австро-Венгрии.

(обратно)

3

Австро-Венгерская монархия была организована в 1867 году по соглашению с Венгрией. В ее состав вошли Австрия и Венгрия под скипетром одного императора. Город Триест принадлежал Австрии с 1813 по 1918 г.

(обратно)

4

Английское название австралийских степей.

(обратно)

5

Млекопитающие (Mammalia) в классификации делятся на три подкласса. Из них в первому подклассу принадлежат первозвери (Моnomtremata или Prototheria), а сумчатые – ко второму подклассу низших зверей (Marsupalia). Третий класс – высшие звери.

(обратно)

6

Кроме Австралии и соседних островов, сумчатые обитают еще в Северной и Южной Америках. Впрочем, там водится только семейство так называемых сумчатых крыс, ночных животных, ведущих скрытный образ жизни. Наиболее известный представитель сумчатых крыс – североамериканский опоссум (Didilphys Virginiana).

(обратно)

7

Кровососущая муха цеце является переносчиком возбудителя сонной болезни, которая у людей в большинстве случаев кончается смертью.

(обратно)

8

Бумеранг – изогнутая пластина толщиной около 1 см с нижней плоской поверхностью и верхней – выпуклой, употребляется австралийцами в качестве оружия. При некотором навыке, бумеранг можно бросить так, что если он не попадет в цель, то возвратится к метателю.

(обратно)

9

Везувий – действующий вулкан в Южной Италии, на берегу Неаполитанского залива. Высота вулкана – 1186 м.

(обратно)

10

Порт-Саид – портовый город в северо-восточном Египте, основанный в 1860 году строителем Суэцкого канала инженером Лессепсом, и названный так в честь вице-короля Египта – Саида.

(обратно)

11

Минарет – высокая башня мечети, мусульманского храма.

(обратно)

12

До 1958 года, то есть до национализации Суэцкого канала Египетским правительством, эксплуатация канала осуществлялась Международным обществом, от имени которого действовала Англо-французская компания Суэцкого канала.

(обратно)

13

Тамаринд (Tamarindus indica), или индийский финик, дерево семейства бобовых, подсемейства цезальпиниевых. Плоды – боб длиной до 20 см с твердой оболочкой и кислой, бурой мякотью. Плоды тамаринда применяются в медицине в качестве слабительного.

(обратно)

14

Давид Ливингстон, знаменитый исследователь Африки, Генри Мортог Стэнли – журналист и путешественник. Они известны своими открыгиями в Африке, во второй половине XIX века.

(обратно)

15

Город Аден находится в юго-западной части Малоазиатского полуострова. Во те времена, к которым относится наш рассказ, Аден входил в состав британской колонии того же наименования, в которую, кроме Адена, входили порт Стимер-Пойнт, городок Шейк-Осман и часть пустыни, окружающей город Аден.

(обратно)

16

Муссон – периодический ветер в Южной Азии и на Индийском океане.

(обратно)

17

Остров Цейлон (площадь 65610 кв.км, население 10.2 миллиона человек), расположен в Индийском океане вблизи южного побережья Индийского полуострова. В 1972 году остров получил название Шри Ланка.

(обратно)

18

Тур (Bos primigenius), животное, полностью вымершее несколько сот лет тому назад.

(обратно)

19

На острове Цейлоне живут сингальцы, тамилы и индийцы.

(обратно)

20

Баобаб (Adansonia digitata) – дерево семейства бомбаксовых, одно из самых толстых и долголетних деревьев. Живет до 4-5 тысяч лет, ствол достигает 45 м в обхвате. Плоды съедобные, сочные, длинные, по внешнему виду напоминают огромный огурец.

(обратно)

21

Воображаемые линии на поверхности земного шара, соединяющие его полюса, мы называем меридианами. Экватор же – это круг, проходящий через середину меридианов, который делит землю на два полушария: северное и южное. Считают, что длина экватора составляет 40 070 368 м. Однако по измерениям советского ученого Ф.Н. Красовского истинная длина экватора – 40 075 696 м. Последняя цифра принята в СССР за исходную при расчете всех географических координат.

(обратно)

22

Австралия занимает площадь 7,7 миллиона квадратных километров, то есть не превышает 4/5 площади Европы.

(обратно)

23

Эти пустыни находятся в западной части Австралийского континента.

(обратно)

24

Австралийские горы состоят из Большого Водораздельного Хребта, начинающегося на северной оконечности Австралии, полуострове Кейп-Йорк и кончающегося на юге у города Ньюкасл. Продолжением этого хребта является расположенная южнее Ньюкасла цепь Австралийских Альп с высокой горой Косцюшко. Между ними на севере от Ньюкасла находятся хребты Ливерпул и Инглиз.

(обратно)

25

Джемс Кук – английский моряк, один из выдающихся путешественников, имя которого известно в истории географических открытий.

(обратно)

26

Ботанический залив.

(обратно)

27

Капитан Артур Филлип.

(обратно)

28

Эйр Удард Джон – английский колониальный администратор, исследователь внутренней Австралии. В 1840 году открыл там озеро, названное его именем. Эйр – крупнейшее озеро Австралии. Площадь его и очертания берегов непостоянны и зависят от режима рек, питающих озеро. После дождей, когда оживают реки (т.н. крики) площадь озера достигает 15 тыс. кв.км. В период высыхания большая часть дна озера превращается в равнину, покрытую сухой коркой. То же самое относится к озерам Торренсе (5775 кв.км) и Гэрднер (4765 кв.км).

(обратно)

29

Сигурд Висневский родился в Паневках на берегу реки Збруч в 1841 году; умер в Коломые в 1892 году. Путешествовал по Балканам; в 1860 году принимал участие в сицилийской кампании на стороне Гарибальди, потом длительное время жил в Австралии, где в частности, работал на золотых приисках. Прошел всю восточную часть Австралийского континента. Посетил Новую Зеландию, часть островов Океании и Антильские острова. Совершил два путешествия по Северо-Американским Соединенным Штатам. В конце жизни вернулся в Польшу и в 1873 году написал книгу под заглавием «Десять лет в Австралии».

Северин Кожелинский родился в 1804 году, умер в 1876 году. Во время восстания 1831 года был офицером. Принимал участие в венгерском восстании 1848-1849 годов под командованием генерала Дембинского, получил звание майора. После поражения восстания скитался во Франции и Англии, чтобы в конце концов вместе с группой других эмигрантов из Польши попасть в Австралию, где работал на золотых приисках. После четырехлетнего пребывания в Австралии вернулся на родину. В 1860 году был назначен директором Сельскохозяйственного училища в Чернихове близ Кракова. В 1858 году написал книгу п.з.: «Описание путешествия в Австралию и пребывания там с 1852 по 1856 год».

(обратно)

30

Это была одна из экспедиций Ландсбору, который в 1861 году, вместе со спасательными отрядами Ховайта, Уолкера и Мак Кинли искал заблудившуюся экспедицию Берки и Уиллса.

(обратно)

31

Мельбурн – родной город Бентли находится в провинции Виктория.

(обратно)

32

Батерст – город в Новом Южном Уэльсе.

(обратно)

33

Фунт стерлингов – английская денежная единица, имевшая хождение в Австралии.

(обратно)

34

Чарлз Стерт организовал несколько экспедиций в глубину Австралии в 1829-1845 годах. Джон Мак-Доуэлл Стюарт принимал участие в экспедициях, начиная с 1845 года (то есть со времени последней экспедиции Стерта, участником которой он был) до 1862 года. Во время своей последней экспедиции Стюарт, пробираясь через тропические джунгли тяжело заболел и умер в Лондоне четыре года спустя.

(обратно)

34a

Стшелецки-Крик.

(обратно)

35

Людвиг Лейххард, молодой немецкий ученый, совершил путешествие из Брисбена на север вдоль Большого Водораздельного Хребта, и южнее залива Карпентария дошел до порта Дарвин, а затем до порта Эссингтон на берегу залива Ван Димена. Во время экспедиции на запад он намеревался дойти до города Перт, то есть пересечь континент с востока на запад. С той поры о судьбе экспедиции ничего не известно. Лейххард организовал экспедиции в 1844-1845 годах.

(обратно)

36

Э. В. Кеннеди английский офицер. В 1848 году погиб от руки австралийцев, не хотевших признать владычество англичан.

(обратно)

37

Джонни, по английски Johnny – уменьшительное от Джон-Иван.

(обратно)

38

Квинсленд – провинция на северо-востоке Австралии.

(обратно)

39

Многие австралийские туземцы обладают удивительной способностью находить места, где не очень глубоко находится вода. Обычно они копают там ямы и, пользуясь длинными соломками, высасывают влагу.

(обратно)

40

Ratitae

(обратно)

41

Struthio

(обратно)

42

Rhea americana

(обратно)

43

Dromoeus

(обратно)

44

Casuarius

45

Dinortines

46

Apteryges

47

Yes sir – по английски «Есть, господин!»

48

Польский исследователь, открыватель новых земель и путешественник, Павел Эдмунд Стшелецкий родился в Глушине близ Познани 24 июня 1797 г.

Он путешествовал свыше 12 лет и побывал почти на всех континентах мира. Он исследовал Северную и Южную Америки, многие острова Тихого океана, Новую Зеландию, откуда попал в Тасманию и Австралию. На обратном пути из Австралии в Европу посетил Японию, Китай, Индию, Малайский полуостров, Филиппины, Индонезию и Египет. По Австралии и Тасмании он прошел пешком свыше 14 тысяч километров. Все свои путешествия он осуществлял за собственный счет.

В Австралии Стшелецкий находился в 1839-1844 гг. Он особенно тщательно исследовал Новый Южный Уэльс. Будучи по специальности геологом, Стшелецкий установил наличие там многих важных для развития страны минералов, открыл залежи золота и серебра. По просьбе тогдашнего губернатора Австралии Гиппса, Стшелецкий сохранил в тайне известие о нахождении им золотых россыпей. Во время своих путешествий Стшелецкий открыл Австралийские Альпы, самую высокую гору назвал именем Косцюшко. Он первый открыл самую богатую на континенте область и в честь губернатора назвал ее Гипсленд. От Австралийских Альп он прошел на юго-запад до Порта Филлип (нынешний Мельбурн) с опасностью для жизни прошел через густой колючий скрэб, который до сих пор считался непроходимым. Но время исследований Стшелецкий произвел на континенте много различных измерений; после возвращения в Европу он описал свои путешествия и исследования в книге об Австралии и Тасмании под названием «Physical Description of New South Wales and Van Diemen's Land», изданной в Лондоне в 1845 г. На польском языке эта книга была напечатана впервые в 1958 году в Научном издательстве. За выдающиеся научные достижения в Австралии и за нахождение золота, королева Великобритании присвоила Стшелецкому высокую государственную награду. Умер Стшелецкий в Лондоне 6 октября 1873 г. До сих пор в Австралии сохранились польские названия, данные Стшелецким: гора Косцюшко, город и район Чарногора, что в устах англичан превратилось в искаженное «Тарнголла»: название горы Адины не привилось.

На картах, помещенных в начале и конце книги, читатели найдут название местностей, связанных с именем Стшелецкого, данных другими путешественниками и географами в честь важных открытий знаменитого поляка.

(обратно)

49

Местное название тропического леса в Австралии.

(обратно)

50

В некоторых областях Австралии встречается явление фатаморганы.

(обратно)

51

Ficus elastica

(обратно)

52

Уменьшительное от Сарра.

(обратно)

53

Melopsittacus undulatus

(обратно)

54

Lorina

(обратно)

55

Trichoglossus hollandiae

(обратно)

56

Cacatninae

(обратно)

57

Попугаи встречаются во всех частях света за исключением Европы. Известно свыше 600 видов попугаев; все они живут в лесах. Особенно много попугаев в Америке и в Австралии, а также на соседних островах. Некоторые виды встречаются в Африке и Южной Азии. Различают два семейства попугаев: щеткоязычные и гладкоязычные.

(обратно)

58

Wallabi – многочисленные мелкие сумчатые животные, по строению похожие на кенгуру. По образу жизни сходны с землеройками.

(обратно)

59

Маори – жители Полинезии, аборигены Новой Зеландии, которая состоит из двух больших островов.

(обратно)

60

Кака (Nestor meridienaft) – древесный попугай.

(обратно)

61

Кеа (Nestor notabilis) – наземный попугай.

(обратно)

62

Бушренджеры – местное название австралийских бандитов, грабящих путешественников на дорогах.

(обратно)

63

Эвкалипт – дерево семейства миртовых, очень распространенное в Австралии, где насчитывается до 360 видов эвкалиптов.

(обратно)

64

Секвойя американская достигает 150 метров высоты.

(обратно)

65

Кускусы (Phalargerinae) – промысловый сумчатый зверек. Распространен в юго-восточной Австралии.

(обратно)

66

Ехидна австралийская (Echidna aculeata).

(обратно)

67

Утконос (Otnithorhynchus anatinus). В 1797 году оставшийся неизвестным поселенец прислал в Британский музей в Лондоне шкуру утконоса из Нового Южного Уэльса. В зоологическом саду округа Виктория (Австралия) в 1946 году удалось сохранить живыми пару утконосов и частично изучить их повадки и способ деторождения.

(обратно)

68

Однопроходные или клоачные (Monotremata).

(обратно)

69

В Новой Гвинее обитает проехидна черноиглая (Proechidna nigroaculeata).

(обратно)

70

Коала (Phascolarctus cinereusi) – сумчатое животное, единственный вид подсемейства Phascolarctinae.

(обратно)

71

Кенгуровые крысы (Potoroina) принадлежат к числу самых маленьких видов прыгающих сумчатых.

(обратно)

72

Вомбат или медвежий вомбат (Phascolomyidal) относятся к семейству сумчатых. Известны несколько видов вомбатов, мало разнящихся образом жизни. Все виды обитают в лесах. В географическом отношении вомбаты распространены в Тасмании, на островах Пролива Басса и в Южной Австралии.

(обратно)

73

Сумчатая лисица (Trichosarus vulpecula), местное название – кузу.

(обратно)

74

Коокабурра – местное туземное название крупной птицы вида зимородков (Dacelo gigas). Похожий на человеческий смех этой птицы дал повод назвать ее «смеющийся Джонни».

(обратно)

75

Паппа – брат на языке туземцев Австралии.

(обратно)

76

Chlamidosaurus kingi – в большинстве живет на деревьях.

(обратно)

77

Moloch horridus.

(обратно)

78

Высота горы Косцюшко составляет 2245 м.

(обратно)

79

Беседковые птицы или шалашники (Ptilonorhynchidae). В данном случае речь идет об очень распространенном в Австралии фиолетовом шалашнике (Ptilonorhynchus violaceus).

(обратно)

80

Всемирная выставка была организована в Мельбурне в 1880 году.

(обратно)