Гомер_Иллиада (9-16)

 Мифология

 

Гомер "Иллиада"

Содержание

 ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ. ПОСОЛЬСТВО
ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ. ДОЛОНИЯ
ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ. ПОДВИГИ АГАМЕМНОНА.
ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ БИТВА ЗА СТЕНУ
ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ. БИТВА ПРИ КОРАБЛЯХ
ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ОБОЛЬЩЕНИЕ ЗЕВСА
ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ ОТТЕСНЕНИЕ ОТ КОРАБЛЕЙ
ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПАТРОКЛИЯ

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ.
ПОСОЛЬСТВО

Так охраняли трояне свой стан: но ахеян волнует

Ужас, свыше ниспосланный, бегства дрожащего спутник;

Грусть нестерпимая самых отважнейших дух поражает.

Словно два быстрые ветра волнуют понт многорыбный,

5 Шумный Борей и Зефир, кои, из Фракии дуя,

Вдруг налетают, свирепые; вдруг почерневшие зыби

Грозно холмятся и множество пороста хлещут из моря, —

Так раздиралися души в груди благородных данаев.

Царь Агамемнон, печалью глубокою в сердце пронзенный,

10 Окрест ходил, рассылая глашатаев звонкоголосых

К сонму вождей приглашать, но по имени каждого мужа,

Тихо, без клича, и сам между первых владыка трудился.

Мужи совета сидели унылые. Царь Агамемнон

Встал, проливающий слезы, как горный поток черноводный

15 С верху стремнистой скалы проливает мрачные воды.

Он, глубоко стенающий, так говорил меж данаев:

«Други, вожди и властители мудрые храбрых данаев,

Зевс громовержец меня уловил в неизбежную гибель!

Пагубный! прежде обетом и знаменьем сам предназначил

20 Мне возвратиться рушителем Трои высокотвердынной;

Ныне же злое прельщение он совершил и велит мне

В Аргос бесславным бежать, погубившему столько народа!

Так, без сомнения, богу, всемощному Зевсу, угодно.

Многих уже он градов разрушил высокие главы,

25 И еще сокрушит: беспредельно могущество Зевса.

Други, внемлите и, что повелю я вам, все повинуйтесь:

Должно бежать; возвратимся в драгое отечество наше;

Нам не разрушить Трои, с широкими стогнами града!»

Так говорил, — и молчанье глубокое все сохраняли;

30 Долго сидели безмолвны, унылые духом, данаи.

Но меж них наконец взговорил Диомед благородный:

«Сын Атреев! на речи твои неразумные первый

Я возражу, как в собраньях позволено: царь, не сердися.

Храбрость мою порицал ты недавно пред ратью ахейской;

35 Робким меня, невоинственным ты называл; но довольно

Ведают то аргивяне — и юноша каждый и старец.

Дар лишь единый тебе даровал хитроумный Кронион:

Скипетром власти славиться дал он тебе перед всеми;

Твердости ж не дал, в которой верховная власть человека!

40 О добродушный! ужели ты веришь, что мы, аргивяне,

Так невоинственны, так малосильны, как ты называешь?

Ежели сам ты столь пламенно жаждешь в дом возвратиться,

Мчися! Дорога открыта, суда возле моря готовы,

Коих толикое множество ты устремил из Микены.

45 Но останутся здесь другие герои ахеян,

Трои пока не разрушим во прах! но когда и другие…

Пусть их бегут с кораблями к любезным отечества землям!

Я и Сфенел остаемся и будем сражаться, доколе

Трои конца не найдем; и надеюся, с богом пришли мы!90»

50 Так произнес, — и воскликнули окрест ахейские мужи,

Смелым дивяся речам Диомеда, смирителя коней.

Но, между ними восстав, говорил благомысленный Нестор:

«Сын Тидеев, ты, как в сражениях воин храбрейший,

Так и в советах, из сверстников юных, советник отличный.

55 Речи твоей не осудит никто из присущих данаев,

Слова противу не скажет; но речи к концу не довел ты.

Молод еще ты и сыном моим, без сомнения, был бы

Самым юнейшим; однако ж, Тидид, говорил ты разумно

Между аргивских царей: говорил бо ты всё справедливо.

60 Ныне же я, пред тобою гордящийся старостью жизни,

Слово скажу и окончу его, и никто из ахеян

Речи моей не осудит, ни сам Агамемнон державный.

Тот беззаконен, безроден, скиталец бездомный на свете,

Кто междоусобную брань, человекам ужасную, любит!

65 Но покоримся теперь наступающей сумрачной ночи:

Воинство пусть вечеряет; а стражи пусть совокупно

Выйдут и станут кругом у изрытого рва за стеною.

Дело сие возлагаю на юношей. После немедля

Ты начни, Агамемнон: державнейший ты между нами, —

70 Пир для старейшин устрой: и прилично тебе и способно;

Стан твой полон вина; аргивяне его от фракиян

Каждый день в кораблях по широкому понту привозят;

Всем к угощенью обилуешь, властвуешь многим народом.

Собранным многим, того ты послушайся, кто между ними

75 Лучший совет присоветует: нужен теперь для ахеян

Добрый, разумный совет: сопостаты почти пред судами

Жгут огни неисчетные; кто веселится, их видя?

Днешняя ночь иль погубит нам воинство, или избавит!»

Так он вещал, — и, внимательно слушав, они покорились.

80 К страже, с оружьем в руках, устремились ахейские мужи:

Несторов сын, Фразимед, народа пилосского пастырь;

С ним Аскалаф и Иялмен, сыны мужегубца Арея,

Критский герой Мерион, Деипир, Афарей нестрашимый

И Крейона рождение, вождь Ликомед благородный.

85 Семь воевод предводили стражу; и по сту за каждым

Юношей стройно текли, воздымая высокие копья.

К месту пришед, между рвом и стеной посредине воссели;

Там разложили огонь, и устроивал вечерю каждый.

Царь Агамемнон старейшин ахейских собравшихся вводит

90 В царскую сень и пир предлагает им, сердцу приятный.

К сладостным яствам предложенным руки герои простерли;

И когда питием и пищею глад утолили,

Старец меж оными первый слагать помышления начал,

Нестор, который и прежде блистал превосходством советов;

95 Он, благомысленный, так говорил и советовал в сонме:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Слово начну я с тебя и окончу тобою: могучий

Многих народов ты царь, и тебе вручил Олимпиец

Скиптр и законы, да суд и совет произносишь народу.

100 Более всех ты обязан и сказывать слово и слушать;

Мысль исполнять и другого, если кто, сердцем внушенный,

Доброе скажет, но что совершить от тебя то зависит.

Ныне я вам поведаю, что мне является лучшим.

Думы другой, превосходнее сей, никто не примыслит,

105 В сердце какую ношу я, с давней поры и доныне,

С оного дня, как ты, о божественный, Брисову дочерь

Силой из кущи исторг у пылавшего гневом Пелида,

Нашим не вняв убеждениям. Сколько тебя, Агамемнон,

Я отговаривал; но, увлекаяся духом высоким,

110 Мужа, храбрейшего в рати, которого чествуют боги,

Ты обесчестил, награды лишив. Но хоть ныне, могучий,

Вместе подумаем, как бы его умолить нам, смягчивши

Лестными сердцу дарами и дружеской ласковой речью».

Быстро ему отвечал повелитель мужей Агамемнон:

115 «Старец, не ложно мои погрешения ты обличаешь.

Так, погрешил, не могу отрекаться я! Стоит народа

Смертный единый, которого Зевс от сердца возлюбит:

Так он сего, возлюбив, превознес, а данаев унизил.

Но как уже погрешил, обуявшего сердца послушав,

120 Сам я загладить хочу и несметные выдать награды.

Здесь, перед вами, дары знаменитые все я исчислю:

Десять талантов золота, двадцать лаханей блестящих;

Семь треножников новых, не бывших в огне, и двенадцать

Коней могучих, победных, стяжавших награды ристаний.

125 Истинно жил бы не беден и в злате высоко ценимом

Тот не нуждался бы муж, у которого было бы столько,

Сколько наград для меня быстроногие вынесли кони!

Семь непорочных жен, рукодельниц искусных, дарую,

Лесбосских, коих тогда, как разрушил он Лесбос цветущий,

130 Сам я избрал, красотой побеждающих жен земнородных.

Сих ему дам; и при них возвращу я и ту, что похитил,

Брисову дочь; и притом величайшею клятвой клянуся:

Нет, не всходил я на одр, никогда не сближался я с нею,

Так, как мужам и женам свойственно меж человеков.

135 Всё то получит он ныне; еще же, когда аргивянам

Трою Приама великую боги дадут ниспровергнуть,

Пусть он и медью и златом корабль обильно наполнит,

Сам наблюдая, как будем делить боевую добычу.

Пусть из троянских жен изберет по желанию двадцать,

140 После Аргивской Елены красой превосходнейших в Трое.

Если же в Аргос придем мы, в ахейский край благодатный,

Зятем его назову я и честью сравняю с Орестом,

С сыном одним у меня, возрастающим в полном довольстве.

Три у меня расцветают в дому благосозданном дщери:

145 Хрисофемиса, Лаодика, юная Ифианасса.

Пусть он, какую желает, любезную сердцу, без вена

В отеческий дом отведет; а приданое сам я за нею

Славное дам, какого никто не давал за невестой.

Семь подарю я градов, процветающих, многонародных:

150 Град Кардамилу, Энопу и тучную травами Геру,

Феры, любимые небом, Анфею с глубокой долиной,

Гроздьем венчанный Педас и Эпею, град велелепный.

Все же они у приморья, с Пилосом смежны песчаным:

Их населяют богатые мужи овцами, волами,

155 Кои дарами его, как бога, чествовать будут

И под скиптром ему заплатят богатые дани.

Так я немедля исполню, как скоро вражду он оставит.

Пусть примирится; Аид несмирим, Аид непреклонен;

Но зато из богов, ненавистнее всех он и людям.

160 Пусть мне уступит, как следует: я и владычеством высшим,

Я и годов старшинством перед ним справедливо горжуся».

Рек, — и Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:

«Сын знаменитый Атрея, владыка мужей Агамемнон!

Нет, дары не презренные хочешь ты дать Ахиллесу.

165 Благо, друзья! поспешим же нарочных послать, да скорее

Шествуют мужи избранные к сени царя Ахиллеса.

Или позвольте, я сам изберу их; они согласятся:

Феникс, любимец богов, предводитель посольства да будет;

После Аякс Теламонид и царь Одиссей благородный;

170 Но Эврибат и Годий да идут, как вестники, с ними.

На руки дайте воды, сотворите святое молчанье,

И помолимся Зевсу, да ныне помилует нас он!»

Так говорил, — и для всех произнес он приятное слово.

Вестники скоро царям возлияли на руки воду;

175 Юноши, чермным вином наполнив доверху чаши,

Кубками всем подносили, от правой страны начиная.

В жертву богам возлияв и испив до желания сердца,

Вместе послы поспешили из сени Атрида владыки.

Много им Нестор идущим наказывал, даже очами

180 Каждому старец мигал, но особенно сыну Лаэрта:

Всё б испытали, дабы преклонить Ахиллеса героя.

Мужи пошли по брегу немолчношумящего моря,

Много моляся, да землю объемлющий земледержатель

Им преклонить поможет высокую душу Пелида.

185 К сеням пришед и к судам мирмидонским, находят героя:

Видят, что сердце свое услаждает он лирою звонкой,

Пышной, изящно украшенной, с сребряной накольней сверху,

Выбранной им из корыстей, как град Этионов разрушил:

Лирой он дух услаждал, воспевая славу героев.

190 Менетиад перед ним лишь единый сидел и безмолвный

Ждал Эакида,91 пока песнопения он не окончит.

Тою порою приближась, послы, Одиссей впереди их,

Стали против Ахиллеса: герой изумленный воспрянул

С лирой в руках и от места сидения к ним устремился.

195 Так и Менетиев сын, лишь увидел пришедших, поднялся.

В встречу им руки простер и вещал Ахиллес быстроногий:

«Здравствуйте! истинно други приходите! Верно, что нужда!

Но и гневному вы из ахеян любезнее всех мне».

Так произнес — и повел их дальше Пелид благородный;

200 Там посадил их на креслах, на пышных коврах пурпуровых,

И, обратясь, говорил к находящемусь близко Патроклу:

«Чашу поболее, друг Менетид, подай на трапезу;

Цельного нам раствори и поставь перед каждого кубок:

Мужи, любезные сердцу, собрались под сенью моею!»

205 Так говорил, — и Патрокл покорился любезному другу.

Сам же огромный он лот положил у огнищного света

И хребты разложил в нем овцы и козы утучнелой,

Бросил и окорок жирного борова, туком блестящий,

Их Автомедон держал, рассекал Ахиллес благородный,

210 После искусно дробил на куски и вонзал их на вертел.

Жаркий огонь между тем разводил Менетид боговидный.

Чуть же огонь ослабел и багряное пламя поблекло,

Угли разгребши, Пелид вертела над огнем простирает

И священною солью кропит, на подпор подымая.

215 Так их обжарив кругом, на обеденный стол сотрясает.

Тою порою Патрокл по столу, в красивых корзинах,

Хлебы расставил; но яства гостям Ахиллес благородный

Сам разделил и против Одиссея, подобного богу,

Сел на другой стороне, а жертвовать жителям неба

220 Другу Патроклу велел; и в огонь он бросил начатки.

К сладостным яствам предложенным руки герои простерли;

И когда питием и пищею глад утолили,

Фениксу знак Теламонид подал; Одиссей то постигнул,

Кубок налил и приветствовал, за руку взявши, Пелида:

225 «Здравствуй, Пелид! в дружелюбных нам пиршествах нет недостатка,

Сколько под царскою сенью владыки народов Атрида,

Столько и здесь; изобильно всего к услаждению сердца

В пире твоем; но теперь не о пиршествах радостных дело.

Грозную гибель, питомец Крониона, близкую видя,

230 В трепете мы, в неизвестности, наши суда мы избавим,

Или погубим, ежели ты не одеешься в крепость!

Близко судов, под стеной уже нашею стан положили

Гордые мужи трояне и их дальноземные други;

В стане кругом зажигают огни и грозятся, что боле

235 Их не удержат, что прямо на наши суда они грянут.

Им и Зевес, благовестные знаменья вправе являя,

Молнией блещет! И Гектор, ужасною силой кичася,

Буйно свирепствует, крепкий на Зевса;92 в ничто он вменяет

Смертных и самых богов, обладаемый бешенством страшным.

240 Молится, только б скорей появилась Денница святая,

Хвалится завтра срубить с кораблей кормовые их гребни,

Пламенем бурным пожечь корабли и самих нас, ахеян,

Всех перед ними избить, удушаемых дымом пожарным.

Страшно, герой, трепещу я, да гордых угроз Приамида

245 Боги ему не исполнят; а нам да не судит судьбина

Гибнуть под Троей, далёко от Аргоса, милой отчизны!

Храбрый, воздвигнись, когда ты желаешь, хоть поздно, ахеян,

Столь утесненных, избавить от ярости толпищ троянских.

После тебе самому то горестно будет, но поздно,

250 Зло допустивши, искать исправления. Лучше вовремя,

Раньше помысли, да пагубный день отвратишь от ахеян.

Друг! не тебе ли родитель, Пелей, заповедовал старец,

В день, как из Фтии тебя посылал к Атрееву сыну:

— Доблесть, мой сын, даровать и Афина и Гера богиня

255 Могут, когда соизволят; но ты лишь в персях горячих

Гордую душу обуздывай; кротость любезная лучше.

Распри злотворной, как можно, чуждайся, да паче и паче

Между ахеян тебя почитают младые и старцы. —

Так заповедовал старец; а ты забываешь. Смягчися,

260 Гнев отложи, сокрушительный сердцу! Тебе Агамемнон

Выдаст дары многоценные, ежели гнев ты оставишь.

Хочешь ли, слушай, и я пред тобой и друзьями исчислю,

Сколько даров знаменитых тебе обещал Агамемнон:

Десять талантов золота, двадцать лаханей блестящих,

265 Семь треножников новых, не бывших в огне, и двенадцать

Коней могучих, победных, стяжавших награды ристаний.

Истинно, жил бы не беден и в злате высоко ценимом

Тот не нуждался бы муж, у которого было бы столько,

Сколько Атриду наград быстроногие вынесли кони!

270 Семь непорочных жен, рукодельниц искусных, дарует,

Лесбосских, коих тогда, как разрушил ты Лесбос цветущий,

Сам он избрал, красотой побеждающих жен земнородных;

Их он дарит; и при них возвращает и ту, что похитил,

Брисову дочь; и притом величайшею клятвой клянется:

275 Нет, не всходил он на одр, никогда не сближался он с нею,

Так, как мужам и женам свойственно меж человеков.

Все то получишь ты ныне; еще же, когда аргивянам

Трою Приама великую боги дадут ниспровергнуть,

Целый корабль ты и медью и златом обильно наполни,

280 Сам наблюдая, как будем делить боевые корысти;

Сам между женами пленными выбери двадцать троянок,

После Аргивской Елены красой превосходнейших в Трое.

Если ж воротимся в Аргос Ахейский, край благодатный,

Зятем тебя назовет он и честью с Орестом сравняет,

285 С сыном одним у него, возрастающим в полном довольстве.

Трех дочерей он невест в благосозданном доме имеет:

Хрисофемису, Лаодику, юную Ифианассу.

Ты, по желанью, из оных, любезную сердцу, без вена

В отеческий дом отведи; а приданое сам он за нею

290 Славное выдаст, какого никто не давал за невестой.

Семь подарит он градов процветающих, многонародных:

Град Кардамилу, Энопу и тучную паствами Геру,

Феры, любимые небом, Анфею с глубокой долиной,

Гроздьем венчанный Педас и Эпею, град велелепный.

295 Все же они у примория, с Пилосом смежны песчаным;

Их населяют богатые мужи овцами, волами,

Кои дарами тебя, как бога, чествовать будут

И под скиптром тебе заплатят богатые дани.

Так он исполнит немедля, коль скоро вражду ты оставишь,

300 Если ж Атрид Агамемнон еще для тебя ненавистен,

Он и подарки его, — пожалей о других ты ахейцах,

В стане жестоко стесненных; тебя, как бессмертного бога,

Рати почтут; между них ты покроешься дивною славой!

Гектора ты поразишь! до тебя он приближится ныне,

305 Буйством своим обезумленный; он никого не считает

Равным себе меж данаями, сколько ни есть их под Троей!»

Рек, — и ему на ответ говорил Ахиллес быстроногий:

«Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!

Должен я думу свою тебе объявить откровенно,

310 Как я и мыслю и что я исполню, чтоб вы перестали

Вашим жужжаньем скучать мне,93 один за другим приступая:

Тот ненавистен мне, как врата ненавистного ада,

Кто на душе сокрывает одно, говорит же другое.

Я же скажу вам прямо, что почитаю я лучшим:

315 Нет, ни могучий Атрид, ни другие, надеюсь, данаи

Сердца по мне не смягчат: и какая тому благодарность,

Кто беспрестанно, безустально бился на битвах с врагами!

Равная доля у вас нерадивцу и рьяному в битве;

Та ж и единая честь воздается и робким и храбрым;

320 Всё здесь равно, умирает бездельный иль сделавший много!

Что мне наградою было за то, что понес я на сердце,

Душу мою подвергая вседневно опасностям бранным?

Словно как птица, бесперым птенцам промышляючи корму,

Ищет и носит во рту и, что горько самой, забывает, —

325 Так я под Троею сколько ночей проводил бессонных,

Сколько дней кровавых на сечах жестоких окончил,

Ратуясь храбро с мужами и токмо за жен лишь Атридов!

Я кораблями двенадцать градов разорил многолюдных;

Пеший одиннадцать взял на троянской земле многоплодной;

330 В каждом из них и сокровищ бесценных, и славных корыстей

Много добыл; и, сюда принося, властелину Атриду

Все отдавал их; а он позади, при судах оставаясь,

Их принимал, и удерживал много, выделивал мало;

Несколько выдал из них, как награды, царям и героям:

335 Целы награды у всех; у меня ж одного из данаев

Отнял и, властвуя милой женой, наслаждается ею

Царь сладострастный! За что же воюют троян аргивяне?

Рати зачем собирал и за что их привел на Приама

Сам Агамемнон? не ради ль одной лепокудрой Елены?

340 Или супруг непорочных любят от всех земнородных

Только Атрея сыны? Добродетельный муж и разумный

Каждый свою бережет и любит, как я Брисеиду:

Я Брисеиду любил, несмотря, что оружием добыл!

Нет, как награду исторгнул из рук и меня обманул он,

345 Пусть не прельщает! Мне он известен, меня не уловит!

Пусть он с тобой, Одиссей, и с другими царями ахеян

Думает, как от судов отвратить пожирающий пламень.

Истинно, многое он и один без меня уже сделал:

Стену для вас взгромоздил, и окоп перед оною вывел

350 Страшно глубокий, широкий, и внутрь его колья уставил!

Но бесполезно! Могущества Гектора, людоубийцы,

Сим не удержит. Пока меж аргивцами я подвизался,

Боя далеко от стен начинать не отважился Гектор:

К Скейским вратам лишь и к дубу дохаживал; там он однажды

355 Встретился мне, но едва избежал моего нападенья.

Больше с божественным Гектором я воевать не намерен.

Завтра, Зевсу воздав и другим небожителям жертвы,

Я нагружу корабли и немедля спущу их на волны.

Завтра же, если желаешь и если тебя то заботит,

360 С ранней зарею узришь, как по рыбному понту помчатся

Все мои корабли, под дружиною жарко гребущей.

Если счастливое плаванье даст Посейдон мне могучий,

В третий я день, без сомнения, Фтии достигну холмистой.

Там довольно имею, что бросил, сюда я повлекшись;

365 Много везу и отселе: золота, меди багряной,

Пленных, красноопоясанных жен и седое железо;

Всё, что по жребию взял; но награду, что он даровал мне,

Сам, надо мною ругаясь, и отнял Атрид Агамемнон,

Властию гордый! Скажите ему вы, что я говорю вам,

370 Всё и пред всеми: пускай и другие, как я, негодуют,

Если кого из ахеян еще обмануть уповает,

Вечным бесстыдством покрытый! Но, что до меня, я надеюсь,

Он, хоть и нагл, как пес, но в лицо мне смотреть не посмеет!

С ним не хочу я никак сообщаться, ни словом, ни делом!

375 Раз он, коварный, меня обманул, оскорбил, и вторично

Словом уже не уловит: довольно с него! но спокойный

Пусть он исчезнет! лишил его разума Зевс промыслитель.

Даром гнушаюсь его и в ничто самого я вменяю!

Если бы в десять и в двадцать он крат предлагал мне сокровищ,

380 Сколько и ныне имеет и сколько еще их накопит,

Даже хоть всё, что приносят в Орхомен иль Фивы египтян,

Град, где богатства без сметы в обителях граждан хранятся,

Град, в котором сто врат, а из оных из каждых по двести

Ратных мужей в колесницах, на быстрых конях выезжают;

385 Или хоть столько давал бы мне, сколько песку здесь и праху, —

Сердца и сим моего не преклонит Атрид Агамемнон,

Прежде чем всей не изгладит терзающей душу обиды!

Дщери супругой себе не возьму от Атреева сына;

Если красою она со златой Афродитою спорит,

390 Если искусством работ светлоокой Афине подобна,94

Дщери его не возьму! Да найдет из ахеян другого,

Кто ему больше приличен и царственной властию выше.

Ежели боги меня сохранят и в дом возвращусь я,

Там — жену благородную сам сговорит мне родитель.

395 Много ахеянок есть и в Элладе, и в счастливой Фтии,

Дщерей ахейских вельмож, и градов и земель властелинов:

Сердцу любую из них назову я супругою милой.

Там, о, как часто мое благородное сердце алкает,

Брачный союз совершив, с непорочной супругою милой

400 В жизнь насладиться стяжаний, старцем Пелеем стяжанных.

С жизнью, по мне, не сравнится ничто: ни богатства, какими

Сей Илион, как вещают, обиловал, — град, процветавший

В прежние мирные дни, до нашествия рати ахейской;

Ни сокровища, сколько их каменный свод заключает

405 В храме Феба пророка в Пифосе, утесами грозном.

Можно всё приобресть, и волов, и овец среброрунных,

Можно стяжать и прекрасных коней, и златые треноги;

Душу ж назад возвратить невозможно; души не стяжаешь,

Вновь не уловишь ее, как однажды из уст улетела.

410 Матерь моя среброногая, мне возвестила Фетида:

Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, —

Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.

Если же в дом возвращуся я, в любезную землю родную,

415 Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен,

И меня не безвременно Смерть роковая постигнет.

Я и другим воеводам ахейским советую то же:

В домы отсюда отплыть; никогда вы конца не дождетесь

Трои высокой: над нею перунов метатель Кронион

420 Руку свою распростер, и возвысилась дерзость народа.

Вы возвратитесь теперь и всем благородным данаям

Мой непреложно ответ, как посланников долг, возвестите.

Пусть на совете другое примыслят, вернейшее, средство,

Как им спасти и суда, и ахейский народ, утесненный

425 Подле судов мореходных; а то, что замыслили ныне,

Будет без пользы ахеянам: я непреклонен во гневе.

Феникс останется здесь, у нас успокоится старец;

Завтра же, если захочет, — неволей его не беру я, —

Вместе со мной в кораблях отплывет он к любезной отчизне».

430 Так возразил, — и молчание долгое все сохраняли,

Речью его пораженные: грозно ее говорил он.

Между послов наконец провещал, заливаясь слезами,

Феникс, конник седой; трепетал о судах он ахейских:

«Если уже возвратиться, Пелид благородный, на сердце

435 Ты положил и от наших судов совершенно отрекся

Огнь отразить пожирающий, — гнев запал тебе в душу, —

Как, о возлюбленный сын, без тебя один я останусь?

Вместе с тобою меня послал Эакид, твой родитель,

В день, как из Фтии тебя отпускал в ополченье Атрида.

440 Юный, ты был неискусен в войне, человечеству тяжкой;

В сонмах советных неопытен, где прославляются мужи.

С тем он меня и послал, да тебя всему научу я:

Был бы в речах ты вития и делатель дел знаменитый.

Нет, мой возлюбленный сын, без тебя не могу, не желаю

445 Здесь оставаться, хотя бы сам бог обещал, всемогущий,

Старость совлекши, вновь возвратить мне цветущую младость

Годы, как бросил Элладу я, славную жен красотою,

Злобы отца избегая, Аминтора, грозного старца.

Гневался он на меня за пышноволосую деву:

450 Страстно он деву любил и жестоко бесславил супругу,

Матерь мою; а она, обнимая мне ноги, молила

С девою прежде почить, чтобы стал ненавистен ей старец.

Я покорился и сделал. Отец мой, то скоро приметив,

Начал меня проклинать, умоляя ужасных Эриний,

455 Ввек на колена свои да не примет он милого сына,

Мной порожденного95: отчие клятвы исполнили боги,

Зевс подземный и чуждая жалости Персефония.

В гневе убить я отца изощренною медью решился;

Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая

460 Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,

Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!

Но от оной поры для меня уже стало несносно,

Близко отца раздраженного, в доме с тоскою скитаться.

Други, родные мои, неотступно меня окружая,

465 Силились общей мольбой удержать в отеческом доме.

Много и тучных овец, и тяжелых волов круторогих

В доме зарезано; многие свиньи, блестящие туком,

По двору были простерты на яркий огонь обжигаться;

Много выпито было вина из кувшинов отцовских.

470 Девять ночей непрерывно они вкруг меня ночевали;

Стражу держали, сменяяся; целые ночи не гаснул

В доме огонь; один — под крыльцом на дворе крепкостенном,

И другой — в сенях, пред дверями моей почивальни.

Но когда мне десятая темная ночь наступила,

475 Я у себя в почивальне искусно створявшиесь двери

Выломал, вышел и быстро чрез стену двора перепрянул,

Тайно от всех и домовых жен, и мужей стерегущих.

После далеко бежал чрез обширные степи Эллады

И пришел я во Фтию, овец холмистую матерь,

480 Прямо к Пелею царю. И меня он, приняв благосклонно,

Так полюбил, как любит родитель единого сына,

Поздно рожденного старцу, наследника благ его многих

Сделал богатым меня и народ многочисленный вверил.

Там над долопами царствуя, жил я на фтийском пределе;

485 Там и тебя воспитал я такого, бессмертным подобный!

Нежно тебя я любил: никогда с другим не хотел ты

Выйти на пир пред гостей; ничего не вкушал ты и дома

Прежде, доколе тебя не возьму я к себе на колена,

Пищи, разрезав, не дам и вина к устам не приближу.

490 Сколько ты раз, Ахиллес, заливал мне одежду на персях,

Брызжа из уст вино, во время неловкого детства.

Много забот для тебя и много трудов перенес я,

Думая так, что, как боги уже не судили мне сына,

Сыном тебя, Ахиллес, подобный богам, нареку я;

495 Ты, помышлял я, избавишь меня от беды недостойной.

Сын мой, смири же ты душу высокую! храбрый не должен

Сердцем немилостив быть: умолимы и самые боги,

Столько превысите нас и величьем, и славой, и силой.

Но и богов — приношением жертвы, обетом смиренным,

500 Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных

Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен.

Так, Молитвы — смиренные дщери великого Зевса —

Хромы, морщинисты, робко подъемлющи очи косые,

Вслед за Обидой они, непрестанно заботные, ходят.

505 Но Обида могуча, ногами быстра; перед ними

Мчится далеко вперед и, по всей их земле упреждая,

Смертных язвит; а Молитвы спешат исцелять уязвленных.

Кто принимает почтительно Зевсовых дщерей прибежных,

Много тому помогают и скоро молящемусь внемлют;

510 Кто ж презирает богинь и, душою суров, отвергает, —

К Зевсу прибегнув, они умоляют отца, да Обида

Ходит за ним по следам и его, уязвляя, накажет.

Друг, воздай же и ты, что следует, Зевсовым дщерям:

Честь, на воздание коей всех добрых склоняются души.

515 Если б даров не давал, как теперь, так и после, толь многих,

Сын Атреев, но все бы упорствовал в гибельном гневе, —

Я не просил бы тебя, чтобы, гнев справедливый отринув,

Ты защитил аргивян, невзирая, что жаждут защиты.

Много и ныне даров он дает и вперед обещает;

520 С кротким прошеньем к тебе присылает мужей знаменитых,

В целом народе избранных, тебе самому здесь любезных

Более всех из данаев. Не презри же их ты ни речи,

Ни посещения. Ты не без права гневался прежде.

Так мы слышим молвы и о древних славных героях:

525 Пылкая злоба и их обымала великие души;

Но смягчаемы были дарами они и словами.

Помню я дело одно, но времен стародавних, не новых:

Как оно было, хочу я поведать меж вами, друзьями.

Брань была меж куретов и братолюбивых этолян

530 Вкруг Калидона града, и яростно билися рати:

Мужи этольцы стояли за град Калидон, им любезный,

Мужи куреты пылали обитель их боем разрушить.

Горе такое на них Артемида богиня воздвигла,

В гневе своем, что Иней с плодоносного сада начатков

535 Ей не принес; а бессмертных других насладил гекатомбой;

Жертвы лишь ей не принес, громовержца великого дщери:

Он не радел, иль забыл, но душой согрешил безрассудно.

Гневное божие чадо, стрельбой веселящаясь Феба

Вепря подвигла на них, белоклыкого лютого зверя.

540 Страшный он вред наносил, на Инея сады набегая:

Купы высоких дерев опрокинул одно на другое,

Вместе с кореньями, вместе с блистательным яблоков цветом.

Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый,

Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами

545 Многих: его одолеть не успели бы с малою силой —

Этаков был! на костер печальный многих послал он.

Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю,

Бой о клыкастой главе и об коже щетинистой вепря

Между сынами куретов и гордых сердцами этолян.

550 Долго, пока Мелеагр за этолян, могучий, сражался,

Худо было куретам: уже не могли они сами

В поле, вне стен, оставаться, хотя и сильнейшие были.

Но когда Мелеагр предался гневу, который

Сердце в груди напыщает у многих, мужей и разумных

555 (Он, на любезную матерь Алфею озлобенный сердцем,

Праздный лежал у супруги своей, Клеопатры прекрасной,

Дщери младой Эвенины жены, легконогой Марписсы,

И могучего Ида, храбрейшего меж земнородных

Оных времен: на царя самого, стрелоносного Феба,

560 Поднял он лук за супругу свою,96 легконогую нимфу:

С оного времени в доме отец и почтенная матерь

Дочь Алкионою97 прозвали, в память того, что и матерь,

Горькую долю неся Алкионы многопечальной,

Плакала целые дни, как ее стреловержец похитил.

565 Он у супруги покоился, гнев душевредный питая,

Матери клятвами страшно прогневанный: грустная матерь

Часто богов заклинала — отмстить за убитого брата;

Часто руками она, исступленная, о землю била

И, на коленях сидящая, грудь обливая слезами,

570 С воплем молила Аида и страшную Персефонию

Смерть на сына послать; и носящаясь в мраках Эриннис,

Фурия немилосердая, воплю вняла из Эреба),

Скоро у врат калидонских и стук и треск раздалися

Башен, громимых врагом. Мелеагра этольские старцы

575 Стали молить и послали избранных священников бога,

Дар обещая великий, да выйдет герой и спасет их.

Где плодоносней земля на веселых полях калидонских,

Там позволяли ему, в пятьдесят десятин, наилучший

Выбрать удел: половину земли виноградом покрытой

580 И половину нагой, для орания годной, отрезать.

Много его умолял конеборец Иней престарелый;

Сам до порога поднявшись его почивальни высокой,

В створы дверей он стучал и просил убедительно сына.

Много и сестры его, и почтенная матерь молили:

585 Пуще отказывал; много его и друзья убеждали,

Чтимые им и любимые более всех в Калидоне;

Но ничем у него не подвигнули сердца, доколе

Терем его от ударов кругом не потрясся: на башни

Сила куретов взошла и град зажигала великий.

590 И тогда-то уже Мелеагра жена молодая

Стала, рыдая, молить и исчислила все пред героем,

Что в завоеванном граде людей постигает несчастных:

Граждан в жилищах их режут, пламень весь град пожирает,

В плен и детей, и красноопоясанных жен увлекают.

595 Духом герой взволновался, о страшных деяниях слыша;

Выйти решился и пышноблестящим покрылся доспехом.

Так Мелеагр отразил погибельный день от этолян,

Следуя сердцу: еще Мелеагру не отдано было

Многих прекрасных даров; но несчастие так отразил он.

600 Ты ж не замысли подобного, сын мой любезный! и демон

Сердце тебе да не склонит к сей думе! Погибельней будет

В бурном пожаре суда избавлять; для даров знаменитых

Выйди, герой! и тебя, как бога, почтут аргивяне.

Если же ты без даров, а по нужде на брань ополчишься,

605 Чести подобной не снищешь, хоть будешь и брани решитель».

Старцу немедля ответствовал царь Ахиллес быстроногий:

«Феникс, отец мой, старец божественный! В чести подобной

Нужды мне нет; я надеюсь быть чествован волею Зевса!

Честь я сию сохраню перед войском, доколе дыханье

610 Будет в груди у меня и могучие движутся ноги.

Молвлю тебе я другое, а ты положи то на сердце:

Мне не волнуй ты души, предо мною крушася и плача,

Сыну Атрея в угодность; тебе и не должно Атрида

Столько любить, да тому, кем любим, ненавистен не будешь.

615 Ты оскорби человека, который меня оскорбляет!

Царствуй, равно как и я, и честь разделяй ты со мною.

Скажут они мой ответ; оставайся ты здесь, успокойся

В куще, на мягком ложе; а завтра, с восходом Денницы,

Вместе помыслим, отплыть восвояси нам или остаться».

620 Рек — и Патроклу, в безмолвии, знаменье подал бровями

Фениксу мягкое ложе постлать, да скорее другие

Выйти из кущи помыслят. Тогда Теламонид великий,

Богу подобный Аякс, подымался и так говорил им:

«Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!

625 Время идти; я вижу, к желаемой цели беседы

Сим нам путем не достигнуть. Ахейцам как можно скорее

Должно ответ объявить, хоть он и не радостен будет;

Нас ожидая, ахейцы сидят. Ахиллес мирмидонец

Дикую в сердце вложил, за предел выходящую гордость!

630 Смертный, суровый! в ничто поставляет и дружбу он ближних,

Дружбу, какою мы в стане его отличали пред всеми!

Смертный, с душою бесчувственной! Брат за убитого брата,

Даже за сына убитого пеню отец принимает;

Самый убийца в народе живет, отплатившись богатством;

635 Пеню же взявший — и мстительный дух свой, и гордое сердце —

Все наконец укрощает; но в сердце тебе бесконечный

Мерзостный гнев положили бессмертные ради единой

Девы! но семь их тебе, превосходнейших, мы предлагаем,

Много даров и других! Облеки милосердием душу!

640 Собственный дом свой почти; у тебя под кровом пришельцы

Мы от народа ахейского, люди, которые ищем

Дружбы твоей и почтения, более всех из ахеян».

И немедля ему отвечал Ахиллес быстроногий:

«Сын Теламонов, Аякс благородный, властитель народа!

645 Всё ты, я чувствую сам, говорил от души мне, но, храбрый!

Сердце мое раздымается гневом, лишь вспомню о том я,

Как обесчестил меня перед целым народом ахейским

Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец презренный!

Вы возвратитесь назад и пославшему весть возвестите:

650 Я, объявите ему, не помыслю о битве кровавой

Прежде, пока Приамид браноносный, божественный Гектор,

К сеням уже и широким судам не придет мирмидонским,

Рати ахеян разбив, и пока не зажжет кораблей их.

Здесь же, у сени моей, пред моим кораблем чернобоким,

655 Гектор, как ни неистов, от брани уймется, надеюсь».

Рек он, — и каждый, в молчании, кубок взяв двоедонный,

Возлил богам и из сени исшел; Одиссей предитёк им.

Тою порою Патрокл повелел и друзьям и рабыням

Фениксу мягкое ложе как можно скорее готовить.

660 Жены, ему повинуясь, как он повелел, простирали

Руны овец, покрывало и цвет нежнейший из лена.

Там покоился Феникс, Денницы святой ожидая.

Но Ахиллес почивал внутри крепкостворчатой кущи;

И при нем возлегла полоненная им лесбиянка,

665 Форбаса дочь, Диомеда, румяноланитая дева.

Сын же Менетиев спал напротив; и при нем возлежала

Легкая станом Ифиса, ему Ахиллесом героем

Данная в день, как разрушил он Скирос, град Эниея.

Те же — едва показались у кущи Атрида владыки,

670 С кубками их золотыми ахеян сыны привечали,

В встречу один за другим подымаясь и их вопрошая.

Первый из них говорил повелитель мужей Агамемнон:

«Молви, драгой Одиссей, о великая слава данаев,

Хочет ли он от судов отразить пожирающий пламень

675 Или отрекся и гордую душу питает враждою?»

И ему отвечал Одиссей, знаменитый страдалец:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Нет, не хочет вражды утолить он; сильнейшею прежней

Пышет грозой, презирает тебя и дары отвергает.

680 В бедствах тебе самому велит с аргивянами думать,

Как защитить корабли и стесненные рати ахеян.

Сам угрожает, что завтрашний день, лишь Денница возникнет

На море все корабли обоюдовесельные спустит.

Он и другим воеводам советовать тоже намерен —

685 В домы отплыть; никогда, говорит он, конца не обресть вам

Трои высокой: над нею перунов метатель Кронион

Руку свою распростер, — и возвысилась дерзость народа.

Так он ответствовал; вот и сопутники то же вам скажут,

Сын Теламона и вестники наши, разумные оба.

690 Феникс же там успокоился, старец; так повелел он,

Чтоб за ним в кораблях, обратно к отчизне любезной

Следовал завтра, но если он хочет, — неволить не будет».

Так говорил, — и молчанье глубокое все сохраняли,

Речью его пораженные: грозное он им поведал.

695 Долго безмолвными были унылые мужи ахейцы;

Но меж них наконец взговорил Диомед благородный:

«Царь знаменитый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Лучше, когда б не просил ты высокого сердцем Пелида,

Столько даров обещая: горд и сам по себе он,

700 Ты же в Пелидово сердце вселяешь и большую гордость.

Кончим о нем и его мы оставим; отсюда он едет

Или не едет — начнет, без сомнения, ратовать снова,

Ежели сердце велит и бог всемогущий воздвигнет.

Слушайте, други, что я предложу вам, одобрите все вы:

705 Ныне предайтесь покою, но прежде сердца ободрите

Пищей, вином: вино человеку и бодрость и крепость.

Завтра ж, как скоро блеснет розоперстая в небе Денница,

Быстро, Атрид, пред судами построй ты и конных и пеших,

Дух ободри им и сам перед воинством первый сражайся».

710 Так произнес, — и воскликнули весело все скиптроносцы,

Смелым дивяся речам Диомеда, смирителя коней.

Все наконец, возлиявши богам, разошлися по кущам,

Где предалися покою и сна насладились дарами.

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ.
ДОЛОНИЯ

Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян,

Спали целую ночь, побежденные сном благотворным;

Но Атрид Агамемнон, ахенского пастырь народа,

Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей.

5 Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры,98

Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный,

Или метель, как снега убеляют широкие степи,

Или погибельной брани огромную пасть отверзает, —

Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца,

10 Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала;

Ибо когда озирал он троянский стан, удивлялся

Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом,

Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа.

Но когда он взирал на ахейский стан неподвижный,

15 Клоки власов у себя из главы исторгал, вознося их

Зевсу всевышнему: тяжко стенало в нем гордое сердце.

Дума сия наконец показалася лучшей Атриду —

С Нестором первым увидеться, мудрым Нелеевым сыном,

С ним не успеют ли вместе устроить совет непорочный,

20 Как им беду отвратить от стесненной рати ахейской;

Встал Атрейон и с поспешностью перси одеял хитоном;

К белым ногам привязал красивого вида плесницы;

Сверху покрылся великого льва окровавленной кожей,

Рыжей, огромной, от выи до пят, и копьем ополчился.

25 Страхом таким же и царь Менелай волновался; на очи

Сон и к нему не сходил: трепетал он, да бед не претерпят

Мужи ахейцы, которые все по водам беспредельным

К Трое пришли, за него дерзновенную брань подымая.

Встал и широкие плечи покрыл он пардовой кожей,

30 Пятнами пестрой; на голову шлем, приподнявши, надвинул,

Медью блестящий, и, дрот захвативши в могучую руку,

Так он пошел, чтобы брата воздвигнуть, который верховным

Был царем аргивян и, как бог, почитался народом,

Он, при корме корабля, покрывавшегось пышным доспехом,

35 Брата нашел, и был для него посетитель приятный.

Первый к нему возгласил Менелай, воинственник славный:

«Что воружаешься, брат мой почтенный? или от ахеян

Хочешь к троянам послать соглядатая? Но, признаюся,

Я трепещу, чтоб не вызвался кто на подобное дело

40 И чтоб враждебных мужей соглядать не пошел одинокий

В сумраках ночи глухой: человек дерзосердый он будет».

Брату в ответ говорил повелитель мужей Агамемнон:

«Нужда в совете и мне и тебе, Менелай благородный,

В мудром совете, который бы мог защитить и избавить

45 Рать аргивян и суда; изменилось Кронидово сердце:

К Гектору, к жертвам его преклонил он с любовию душу!

Нет, никогда не видал я, ниже не слыхал, чтоб единый

Смертный столько чудес, и в день лишь единый, предпринял,

Сколько свершил над ахейцами Гектор, Зевесу любезный,

50 Гектор, который не сын ни богини бессмертной, ни бога.

Но что свершил он, о том сокрушаться ахеяне будут

Часто и долго; такие беды сотворил он ахейцам!

Но иди, Менелай, призови Девкалида, Аякса,

Прямо спеши к кораблям, а к почтенному сыну Нелея

55 Сам я иду и восстать преклоню, не захочет ли старец

Стражей священный сонм навестить и блюстись приказать им;

Верно, ему покорятся охотнее; сын его храбрый

Стражи начальствует сонмом, и с ним Девкалида сподвижник,

Вождь Мерион; предпочтительно им поручили мы стражу».

60 И его вопросил Менелай, воинственник славный:

«Что же мне ты прикажешь и как повелишь, Агамемнон:

Там ли остаться, у них, твоего ожидая прихода,

Или к тебе поспешать возвратиться, как всё накажу им?»

Вновь Менелаю вещал повелитель мужей Агамемнон:

65 «Там ты останься, чтоб мы не могли разойтися с тобою,

Ходя в сумраке: много дорог по широкому стану.

Где же пойдешь, окликай, и всем советуй стеречься;

Каждого мужа, Атрид, именуй по отцу и по роду;

Всех приветливо чествуй, и сам ни пред кем не величься.

70 Ныне и мы потрудимся, как прочие: жребий таков наш!

Зевс на нас, на родившихся, тяжкое горе возвергнул!»

Так говоря, отпускает он брата, разумно наставив;

Сам наконец поспешает к владыке народов Нелиду.

Старца находит при черном его корабле против кущи,

75 В мягком одре, и при нем боевые лежали доспехи:

Выпуклый щит, и два копия, и шелом светозарный;

Подле и пояс лежал разноцветный, который сей старец

Часто еще препоясывал, в бой мужегубный готовясь

Рать предводить: еще не сдавался он старости грустной.

80 Нестор, привставши на локоть и голову с ложа поднявши,

К сыну Атрея вещал и его вопрошал громогласно:

«Кто ты? и что меж судами по ратному стану здесь ходишь

В сумраке ночи один, как покоятся все человеки?

Друга ли ты или, может быть, меска сбежавшего ищешь?

85 Что тебе нужно? Окликнись, а молча ко мне не ходи ты!»

Старцу немедля ответствовал пастырь мужей Агамемнон:

«Нестор, почтеннейший старец, великая слава данаев!

Ты Агамемнона видишь, которого Зевс промыслитель

Более всех подвергнул трудам бесконечным, покуда

90 В персях моих остается дыханье и движутся ноги.

Так я скитаюсь; на очи мои ниже ночью не сходит

Сладостный сон, и на думах лишь брань и напасти ахеян!

Так за ахеян жестоко страшуся я: дух мой не в силах

Твердость свою сохранять, но волнуется; сердце из персей

95 Вырваться хочет, и ноги мои подо мною трепещут!

Если что делать намерен ты (сон и к тебе не приходит),

Встань, о Нелид, и ко стражам ахейским дойдем и осмотрим.

Может быть, все, удрученные скучным трудом и дремотой,

Сну предалися они и о страже опасной забыли.

100 Рати же гордых врагов недалеко; а мы и не знаем,

В сумраке ночи они не хотят ли внезапно ударить».

Сыну Атрея ответствовал Нестор, конник геренский:

«Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!

Замыслы Гектору, верно, не все промыслитель небесный

105 Ныне исполнит, как гордый он ждет; и его удручит он

Горем, я чаю, и большим, когда Ахиллес быстроногий

Храброе сердце свое отвратит от несчастного гнева.

Следовать рад я с тобою; пойдем, и других мы разбудим

Храбрых вождей: Диомеда героя, царя Одиссея,

110 С ними Аякса быстрого, также Филеева сына.99

Если б еще кто-нибудь поспешил и к собранию призвал

Идоменея царя и подобного богу Аякса100:

Их корабли на конце становища, отсюда не близко.

Но Менелая, любезного мне и почтенного друга,

115 Я укорю, хоть тебя и прогневаю: нет, не сокрою!

Он почивает, тебя одного заставляет трудиться!

Ныне он должен бы около храбрых и сам потрудиться,

Должен бы всех их просить, настоит нестерпимая нужда!»

Нестору вновь отвечал повелитель мужей Агамемнон:

120 «Старец, другою порой укорять я советую брата:

Часто медлителен он и как будто к трудам неохотен, —

Но не от праздности низкой или от незнания дела:

Смотрит всегда на меня, моего начинания ждущий.

Ныне же встал до меня и ко мне неожидан явился.

125 Брата послал я просить предводителей, коих ты назвал.

Но поспешим, и найдем, я надеюся, их мы у башни,

Вместе с дружиной стражебною: там повелел я собраться».

Снова Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:

«Ежели так, из данаев никто на него не возропщет:

130 Каждый послушает, если он что запретит иль прикажет».

Так говоря, одевал он перси широким хитоном;

К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,

После — кругом застегнул он двойной свой, широкопадущий,

Пурпурный плащ, по котором струилась косматая волна;

135 И, копье захватив, повершенное острою медью,

Так устремился Нелид меж судов и меж кущей ахеян.

Там сперва Одиссея, советами равного Зевсу,

Поднял от сна восклицающий громко возница геренский.

Скоро дошел до души Одиссеевой Несторов голос:

140 Выступил он из-под кущи и так говорил воеводам:

«Что меж судами одни по воинскому ходите стану

В сумраке ночи? какая пришла неизбежная нужда?»

Сыну Лаэрта ответствовал Нестор, конник геренский:

«Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!

145 Ты не ропщи: аргивянам жестокая нужда приходит!

С нами иди, и других мы разбудим, с которыми должно

Ныне ж решить на совете, бежать ли нам или сражаться».

Рек он, — и быстро под кущу вступил Одиссей многоумный,

Щит свой узорный за плечи закинул и следовал с ними.

150 К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим

Одаль от сени, с оружием; около ратные други

Спали; столовьем их были щиты, у постелей их копья

Прямо стояли, вонзенные древками; медь их далеко

В мраке блистала, как молния Зевса. Герой в середине

155 Спал, и постелью была ему кожа вола стенового;

Светлый, блестящий ковер лежал у него в изголовье.

Близко пришедши, будил почивавшего Нестор почтенный,

Трогая краем ноги, и в лицо укорял Диомеда:

«Встань, Диомед! и что ты всю ночь почиваешь беспечно?

160 Или забыл, что трояне, заняв возвышение поля,

Близко стоят пред судами и узкое место нас делит?»

Так говорил; почивавший с постели стремительно вспрянул

И, обратяся к нему, произнес крылатые речи:

«Слишком заботливый старец, трудов никогда ты не бросишь!

165 Нет ли у нас и других, в ополчении младших данаев,

Коим приличнее было б вождей нас будить по порядку,

Ходя по стану ахейскому; неутомим ты, о старец!»

Сыну Тидея ответствовал Нестор, конник геренский:

«Так, Диомед, справедливо ты все и разумно вещаешь.

170 Есть у меня и сыны непорочные, есть и народа

Много подвластного: было б кому обходить и сзывать вас;

Но жестокая нужда аргивских мужей постигает!

Всем аргивянам теперь на мечном острии распростерта

Или погибель позорная, или спасение101 жизни!

175 Но поспеши ты и сына Филеева с быстрым Аяксом

К нам призови: ты моложе меня и о мне сожалеешь».

Рек; Диомед, немедля покрывшийся львиною кожей,

Рыжей, огромной, до пят доходящей, и дрот захвативши,

Быстро пошел, разбудил воевод и привел их с собою.

180 Скоро владыки ахеян достигнули собранных стражей,

И не в дремоте они предводителей стражи застали:

Бодро младые ахейцы, с оружием в дланях, сидели.

Словно как псы у овчарни овец стерегут беспокойно,

Сильного зверя зачуяв, который из гор, голодалый,

185 Лесом идет; подымается шумная противу зверя

Псов и людей стерегущих тревога, их сон пропадает. —

Так пропадал на очах усладительный сон у ахеян,

Стан охраняющих в грозную ночь: непрестанно на поле

Взоры вперяли они, чтоб узнать, не идут ли трояне.

190 С радостью старец узрел их и, более дух ободряя,

Весело к ним говорил, устремляя крылатые речи:

«Так стерегитесь, любезные дети! никто и не думай,

Стоя на страже, о сне: да не будем мы в радость враждебным».

Так говоря, перенесся за ров; и за ним устремились

195 Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их к совету.

С ними герой Мерион и Несторов сын знаменитый

Следовал: сами цари пригласили и их для совета.

Вместе они, перешедшие ров, пред стеною изрытый,

Сели на чистой поляне, на месте, свободном от трупов

200 В сече убитых, отколь возвратился крушительный Гектор,

Рать истреблявший данаев, доколе их ночь не покрыла;

Там воеводы, сидящие, между собой говорили.

Речь им полезную начал геренский воинственник Нестор:

«Други! не может ли кто-либо сам на свое положиться

205 Смелое сердце и ныне же к гордым троянам пробраться

В мраке ночном? не возьмет ли врага он, бродящего с краю;

Или не может ли между троян разговора услышать,

Как меж собою они полагают: решились ли твердо

Здесь оставаться далеко от города или обратно

210 Мнят от судов отступить, как уже одолели данаев.

Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился,

О, великая слава была бы ему в поднебесной,

Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!

Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,

215 Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою

С агнцем сосущим, — награда, с которой ничто не сравнится;

Будет всегда он участник и празднеств, и дружеских пиршеств».

Рек, — и никто не ответствовал, все хранили молчанье.

Первый меж них взговорил Диомед, воеватель могучий:

220 «Нестор! меня побуждает душа и отважное сердце

В стан враждебный войти, недалеко лежащий троянский.

Но когда и другой кто со мною идти пожелает,

Более бодрости мне и веселости более будет.

Двум совокупно идущим, один пред другим вымышляет,

225 Что для успеха полезно; один же хотя бы и мыслил, —

Медленней дума его и слабее решительность духа».

Так говорил, — и идти с ним хотящие многие встали:

Оба Аякса хотят, нестрашимые слуги Арея;

Хочет герой Мерион, Фразимед беспредельно желает;

230 Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик;

Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, —

Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало.

Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон:

«Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный!

235 Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь;

Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие жаждут.

Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты

И не выбери худшего, страху души уступая;

Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он».

240 Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.

К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный:

«Ежели мне самому избрать вы друга велите,

Как я любимца богов, Одиссея героя забуду?

Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный

245 Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной!

Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба

К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум».

Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец:

«Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, —

250 Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским.

Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница;

Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей

Ночь совершила,102 и только что третия доля осталась».

Так говоря, покрывалися оба оружием страшным.

255 Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду

Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил),

Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой

Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским,

Коим чело у себя покрывает цветущая младость.

260 Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,

Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя

Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями,

Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали

Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь

265 В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.

Шлем сей — древле из стен Элеона похитил Автолик,

Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив;

В Скандии ж отдал его Киферийскому Амфидамасу;

Амфидамас подарил, как гостинец приязненный, Молу;

270 Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;

Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.

Так Одиссей с Диомедом, покрывшись оружием страшным,

Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских;

Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина —

275 Цаплю на правой руке от дороги; они не видали

Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики.

Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине:

«Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня,

Мне соприсущна во всяком труде: от тебя не скрываю

280 Дум я моих; но теперь благосклонною будь мне, Афина!

Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой,

Сделав великое дело, на долгое горе троянам!»

И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий:

«Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха!

285 Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею

К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских;

Возле Асоповых вод аргивян меднолатных оставив,

Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным

В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху,

290 Сделал, с тобой: благосклонная ты предстояла Тидею.

Так ты по мне поборай и меня сохрани, о богиня!

В жертву тебе принесу я широкочелистую краву,

Юную, выя которой еще не склонялась под иго;

В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом».

295 Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина.

Кончив герои мольбу громовержца великого дщери,

Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи,

Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым.

Тою порой и троянским сынам Приамид не позволил

300 Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых,

Всех в ополченье троянском вождей и советников мудрых.

Собранным вместе мужам, предлагал он совет им полезный:

«Кто среди вас за награду великую мне обещает

Славное дело свершить? А награда богатая будет:

305 Дам колесницу тому и яремных коней гордовыйных

Двух, превосходнейших всех при судах быстролетных данайских,

Кто между вами дерзнет (а покрылся б он светлою славой!)

В сумраке ночи к ахейскому стану дойти и разведать:

Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы;103

310 Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы

Между собой совещают о бегстве и нынешней ночью

Стражи держать не желают, трудом изнуренные тяжким».

Так говорил; но молчанье глубокое все сохраняли.

Был меж троянами некто Долон, троянца Эвмеда,

315 Вестника, сын, богатый и златом, богатый и медью;

Сын, меж пятью дочерями, единственный в доме отцовском,

Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами.

Он предводителю Гектору так говорил, приступивши:

«Гектор, меня побуждает душа и отважное сердце

320 В сумраке ночи к судам аргивян подойти и разведать.

Но, Приамид, обнадежь, подыми, твой скиптр и клянися,

Тех превосходных коней и блестящую ту колесницу

Дать непременно, какие могучего носят Пелида.

Я не напрасный тебе, не обманчивый ведомец буду:

325 Стан от конца до конца я пройду, и к судам доступлю я,

К самым судам Агамемнона; верно, ахеян владыки

Там совет совещают, бежать ли им или сражаться».

Рек он, — и Гектор поднял свой скипетр и клялся Долону:

«Сам Эгиох мне свидетель, супруг громовержущий Геры!

330 Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не сядет:

Ты лишь единый, клянуся я, оными славиться будешь».

Рек он — и суетно клялся, но сердце разжег у троянца.

Быстро и лук свой кривой, и колчан он за плечи забросил,

Сверху покрылся кожей косматого волка седого;

335 Шлем же хорёвый надел и острым копьем ополчился.

Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу

Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить.

Он, за собой лишь оставил толпы и коней и народа,

Резво дорогой пошел. Подходящего скоро приметил

340 Царь Одиссей и сопутнику так говорил, Диомеду:

«Верно, сей муж, Диомед, из троянского стана подходит!

Он, но еще не уверен я, наших судов соглядатай;

Или подходит, чтоб чей-либо труп из убитых ограбить.

Но позволим сначала немного ему по долине

345 Нас миновать, а потом устремимся и верно изловим,

Быстро напав; но когда, убегающий, нас упредит он,

Помни, от стана его к кораблям отбивай непрестанно,

Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону».

Так сговоряся, они у дороги, меж грудами трупов,

350 Оба припали, а он мимо их пробежал, безрассудный.

Но, лишь прошел он настолько, как борозды нивы бывают,

Мулами вспаханной (долее мулы волов тяжконогих

Могут плуг составной волочить по глубокому пару),

Бросились гнаться герои, — и стал он, топот услышав.

Чаял он в сердце своем, что друзья из троянского стана

355 Кликать обратно его, по велению Гектора, гнались.

Но, лишь предстали они на полет копия или меньше,

Лица врагов он узнал и проворные ноги направил

К бегству, и быстро они за бегущим пустились в погоню.

360 Словно как два острозубые пса, приобыкшие к ловле,

Серну иль зайца подняв, постоянно упорные гонят

Местом лесистым, а он пред гонящими, визгая, скачет, —

Так Диомед и рушитель градов Одиссей илионца

Полем, отрезав от войск, постоянно упорные гнали.

365 Но, как готов уже был он с ахейскою стражей смеситься,

Прямо к судам устремляяся, — ревность вдохнула Афина

Сыну Тидея, да в рати никто не успеет хвалиться

Славой, что ранил он прежде, а сам да не явится после.

Бросясь с копьем занесенным, вскричал Диомед на троянца:

370 «Стой иль настигну тебя я копьем! и напрасно, надеюсь,

Будешь от рук ты моих избегать неминуемой смерти!»

Рек он — и ринул копье, и с намереньем мимо прокинул:

Быстро над правым плечом пролетевши, блестящее жалом,

В землю воткнулось копье, и троянец стал, цепенея:

375 Губы его затряслися, и зубы во рту застучали;

С ужаса бледный стоял он, а те, задыхаясь, предстали,

Оба схватили его — и Долон, прослезяся, воскликнул:

«О, пощадите! я выкуп вам дам, у меня изобильно

Злата и меди в дому и красивых изделий железа.

380 С радостью даст вам из них неисчислимый выкуп отец мой,

Если узнает, что жив я у вас на судах мореходных».

Но ему на ответ говорил Одиссей многоумный:

«Будь спокоен и думы о смерти отринь ты от сердца.

Лучше ответствуй ты мне, но скажи совершенную правду:

385 Что к кораблям аргивян от троянского стана бредешь ты

В темную ночь и один, как покоятся все человеки?

Грабить ли хочешь ты мертвых, лежащих на битвенном поле?

Или ты Гектором послан, дабы пред судами ахеян

Все рассмотреть? или собственным сердцем к сему побужден ты?»

390 Бледный Долон отвечал, и под ним трепетали колена:

«Гектор, на горе, меня в искушение ввел против воли;

Он Ахиллеса великого коней мне твердокопытых

Клялся отдать и его колесницу, блестящую медью.

Мне ж приказал он — под быстролетящими мраками ночи

395 К вашему стану враждебному близко дойти и разведать,

Так ли суда аргивян, как и прежде, опасно стрегомы

Или, уже укрощенные ратною нашею силой,

Вы совещаетесь в домы бежать и во время ночное

Стражи держать не хотите, трудом изнуренные тяжким».

400 Тихо осклабясь, к нему говорил Одиссей многоумный:

«О! даров не ничтожных душа у тебя возжелала:

Коней Пелида героя! Жестоки, троянец, те кони;

Их укротить и править для каждого смертного мужа

Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!

405 Но ответствуй еще и скажи совершенную правду:

Где, отправляясь, оставил ты Гектора, сил воеводу?

Где у него боевые доспехи, быстрые кони?

Где ополченья другие троянские, стражи и станы?

Как меж собою они полагают: решились ли твердо

410 Здесь оставаться, далеко от города, или обратно

Мнят от судов отступить, как уже одолели ахеян?»

Вновь отвечал Одиссею Долон, соглядатай троянский:

«Храбрый, охотно тебе совершенную правду скажу я:

Гектор, когда уходил я, остался с мужами совета,

415 С ними советуясь подле могилы почтенного Ила,

Одаль от шума; но стражей, герой, о каких вопрошаешь,

Нет особливых, чтоб стан охраняли или сторожили.

Сколько же в стане огней, у огнищ их, которым лишь нужда,

Бодрствуют ночью трояне, один убеждая другого

420 Быть осторожным; а все дальноземцы, союзники Трои,

Спят беззаботно и стражу троянам одним оставляют:

Нет у людей сих близко ни жен, ни детей их любезных».

Снова Долона выспрашивал царь Одиссей многоумный:

«Как же союзники — вместе с рядами троян конеборных,

425 Или особо спят? расскажи мне, знать я желаю».

Снова ему отвечал Долон, соглядатай троянский:

«Все расскажу я тебе, говоря совершенную правду:

К морю кариян ряды и стрельцов криволуких пеонов,

Там же лелегов дружины, кавконов и славных пеласгов;

430 Около Фимбры ликийцы стоят и гордые мизы,

Рать фригиян колесничников, рать конеборцев меонян.

Но почто вам, герои, расспрашивать порознь о каждом?

Если желаете оба в троянское войско проникнуть,

Вот новопришлые, с краю, от всех особливо, фракийцы;

435 С ними и царь их Рез, воинственный сын Эйонея.

Видел я Резовых коней, прекраснейших коней, огромных;

Снега белее они и в ристании быстры, как ветер.

Златом, сребром у него изукрашена вся колесница.

Сам под доспехом златым, поразительным, дивным для взора,

440 Царь сей пришел, под доспехом, который не нам, человекам

Смертным, прилично носить, но бессмертным богам олимпийским.

Ныне — ведите меня вы к своим кораблям быстролетным,

Или свяжите и в узах оставьте на месте, доколе

Вы не придете обратно и в том не уверитесь сами,

445 Правду ли я вам, герои, рассказывал или неправду».

Грозно взглянув на него, взговорил Диомед непреклонный

«Нет, о спасенье, Долон, невзирая на добрые вести,

Дум не влагай себе в сердце, как впал уже в руки ты наши.

Если тебе мы свободу дадим и обратно отпустим,

450 Верно, ты снова придешь к кораблям мореходным ахеян,

Тайно осматривать их или явно с нами сражаться.

Но когда уже дух под моею рукою испустишь,

Более ты не возможешь погибелен быть аргивянам».

Рек, — и как тот, у него подбородок рукою дрожащей

455 Тронув, хотел умолять, Диомед замахнул и по вые

Острым ножом поразил и рассек ее крепкие жилы:

Быстро, еще с говорящего, в прах голова соскочила.

Шлем хорёвый они с головы соглядатая сняли,

Волчью кожу, разрывчатый лук и огромную пику.

460 Все же то вместе Афине, добычи дарующей, в жертву

Поднял горe Одиссей и молящийся громко воскликнул:

«Радуйся жертвой, Афина! к тебе мы всегда на Олимпе

К первой взываем, бессмертных моля! Но еще, о богиня,

Нас предводи ты к мужам и к коням, на ночлеги фракиян!»

465 Так произнес — и поднятое всё на зеленой мирике

Царь Одиссей положил и означил приметою видной,

Вкруг наломавши тростей и ветвей полнорослых мирики,

Чтобы его не минуть им, идущим под сумраком ночи.

Сами пустились вперед, чрез тела и кровавые токи.

470 Скоро достигли идущие крайнего стана фракиян.

Воины спали, трудом утомленные; все их доспехи

Пышные, подле же их, в три ряда в благолепном устройстве

Сложены были, и пара коней перед каждым стояла.

Рез посреди почивал, и его быстроногие кони

475 Подле стояли, привязаны к задней скобе колесницы.

Первый его усмотрев. Одиссей указал Диомеду:

«Вот сей муж, Диомед, и вот те самые кони,

Кони фракийские, коих означил Долон умерщвленный.

Но начинай, окажи ты ужасную силу: не время

480 С острым оружием праздно стоять. Иль отвязывай коней,

Или мужей побивай ты; а я постараюсь об конях».

Рек он, — и сыну Тидееву крепость вдохнула Афина:

Начал рубить он кругом; поднялися ужасные стоны

Воев, мечом поражаемых, кровью земля закраснела.

485 Словно как лев, на стадо бесстражное коз или агниц

Ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый, —

Так на фракийских мужей Диомед бросался могучий;

Он их двенадцать убил. Между тем Одиссей хитроумный

Каждого мужа, который мечом Диомеда зарублен,

490 За ногу сзади схватив, выволакивал быстро из ряду,

С мыслию той на душе, чтоб фракийские бурные кони

Вышли спокойно за ним и невольно не дрогнули б сердцем,

Прямо идя по убитым, еще не привычные к трупам.

Но Тидид наконец до царя приступает, могучий;

495 Реза третьегонадесять сладостной жизни лишил он.

Царь тяжело застонал: у него сновидением грозным

Ночью стоял над главой — Диомед, по совету Афины.

Тою порой Одиссей отвязывал Резовых коней;

Вместе уздами связал и из ратного толпища вывел,

500 Луком своим поражая, бича же блестящего в руку

Он захватить не помыслил с узорной царя колесницы.

Свистнул потом Одиссей, подавая знак Диомеду.

Тот же стоял и думал, что еще смелого сделать:

Взяв ли царя колесницу, с оружием в ней драгоценным,

505 Быстро за дышло увлечь, либо вынести, вверх приподнявши,

Или еще ему более душ у фракиян исторгнуть?

Думы герою сии обращавшему в сердце, Афина

Близко предстала и так провещала Тидееву сыну:

«Вспомни уже об отшествии, сын благородный Тидея!

510 Время к судам возвратиться, да к ним не придешь ты бегущий,

Если троянских мужей небожитель враждебный пробудит».

Так изрекла, — и постигнул он голос богини вещавшей,

Быстро вскочил на коня. Одиссей обоих погонял их

Луком, и кони летели к судам мореходным ахеян.

515 Тою порой соглядал не беспечно и Феб сребролукий.

Он усмотрел, что Афина сопутствует сыну Тидея,

И, негодуя, в великое войско троян устремился.

Там пробудил он фракиян советника Гиппокоона,

Резова родича храброго; с ложа он спрянул и, бледный,

520 Видя лишь место пустое, где быстрые кони стояли,

Вкруг на побоище свежем фракиян трепещущих видя,

Громко взрыдал и по имени кликал любезного друга.

Крик по троянскому воинству, страшная встала тревога;

Быстро сбежались толпы и делам изумлялись ужасным,

525 Кои враги совершили и к черным судам возвратились.

Те же, когда принеслись, где убит соглядатай троянский,

Бурных коней удержал Одиссей, бессмертным любезный;

Но Тидид, соскочив и кровавые взявши корысти,

В руки подал Одиссею и изнова прянул на коней.

530 Тот их ударил; но кони покорные сами летели

К сеням ахейским: туда их несло и желание сердца.

Нестор, их топот услышавши первый, вещал меж царями:

«Други любезные, воинств ахейских вожди и владыки!

Правду я или неправду, но выскажу, сердце велит мне;

535 Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.

Если бы сын то Лаэрта и сын дерзновенный Тидея

Так неожиданно гнали троянских коней звуконогих!

Но трепещу я, о други мои, не они ль пострадали,

Воины наши храбрейшие; в стане, встревоженном ими!»

540 Не была старцем кончена речь, как явились герои;

С коней на дол соскочили, и сонм аргивян восхищенный

Их привечал и руками, и сладкими окрест словами.

Первый стал их расспрашивать Нестор, конник геренский:

«Как, Одиссей знаменитый, великая слава ахеян,

545 Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба проникли

В войско троянское? или вам бог даровал их представший?

Солнца лучам светозарным они совершенно подобны!

Я завсегда обращаюсь с троянами; праздно, надеюсь,

Я не стою пред судами, хотя и седой уже воин;

550 Но таких я коней не видал, не приметил доныне!

Бог, без сомнения, в встречу явившийся, вам даровал их:

Вас обоих одинаково любит как Зевс громовержец,

Так и Зевесова дочь, светлоокая дева Паллада!»

Сыну Нелея ответствовал царь Одиссей многоумный:

555 «Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!

Богу, когда соизволит, и лучших, чем видите, коней,

Верно, легко даровать: божества беспредельно могущи!

Эти ж, старец почтенный, вновь пришлые в стане троянском

Кони фракийцев; у них и царя Диомед наш могучий

560 Смерти предал, и двенадцать сподвижников, всё знаменитых!

Но тринадцатый нами убит, при судах, соглядатай,

Коего высмотреть ночью великое воинство наше

Ныне же Гектор послал и другие сановники Трои».

Так говорящий, за ров перегнал он коней звуконогих,

565 Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.

Скоро герои, пришед к Диомедовой куще красивой,

Коней ремнями искусно разрезанных узд привязали

К конским яслям, где и другие царя Диомеда

Бурные кони стояли, питаяся сладкой пшеницей.

570 Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый

Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине.

Сами же тою порой, погрузившися в волны морские,

Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;

И когда уже всё от жестокого пота морскою

575 Влагой очистили тело и сердце свое освежили,

Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах.

Так омывшись они, умащенные светлым елеем,

Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине,

Полными кубками, сладостней меда вино возливали.

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ.
ПОДВИГИ АГАМЕМНОНА.

Рано, едва лишь Денница Тифона прекрасного ложе

Бросила, свет вожделенный неся и бессмертным и смертным,

Зевс Вражду ниспослав к кораблям быстролетным ахеян,

Грозную вестницу, знаменье брани несущую в дланях.

5 Стала Вражда на огромнейший черный корабль Одиссея,

Бывший в средине, да крики ее обоюдно услышат

В стане далеком Аякса и в стане царя Ахиллеса,

Кои на самых концах с многовеслыми их кораблями

Стали, надежные оба на силу их рук и на храбрость.

10 Там возвышаясь, богиня воскликнула мощно и страшно,

Крик обращая к ахейцам; и каждому в сердце вдохнула

Бурную силу без устали вновь воевать и сражаться:

Всем во мгновенье война им кровавая — сладостней стала,

Чем на судах возвращенье в любезную землю родную.

15 Громко кричал и Атрид, препоясаться в брань возбуждая

Воев аргивских, и сам покрывался блистательной медью.

Прежде всего положил на могучие ноги поножи,

Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной.

После вкруг персей герой надевал знаменитые латы,

20 Кои когда-то Кинирас ему подарил на гостинец:

Ибо до Кипра достигла великая молвь, что ахейцы

Ратью на землю троянскую плыть кораблями решились;

В оные дни подарил он Атрида, царю угождая.

В латах сих десять полос простиралися ворони черной,104

25 Олова белого двадцать, двенадцать блестящего злата;

Сизые змеи по ним воздымалися кверху, до выи,

По три с боков их, подобные радугам, кои Кронион

Зевс утверждает на облаке, в дивное знаменье смертным.

Меч он набросил на рамо: кругом по его рукояти

30 Гвозди сверкали златые; влагалище мечное окрест

Было серебряное и держалось ремнями златыми.

Поднял, всего покрывающий, бурный свой щит велелепный,

Весь изукрашенный: десять кругом его ободов медных,

Двадцать вдоль его было сияющих блях оловянных,

35 Белых; в средине ж одна воздымалася — черная воронь;

Там Горгона свирепообразная щит повершала,

Страшно глядящая, окрест которой и Ужас и Бегство.

Сребряный был под щитом сим ремень; и по нем протяженный

Сизый дракон извивался ужасный; главы у дракона

40 Три, меж собою сплетясь, от одной воздымалися выи.

Шлем возложил на главу изукрашенный, четверобляшный,

С конскою гривой, и страшный поверх его гребень качался

Крепкие два захватил копия, повершенные медью,

Острые, медь от которых далеко, до самого неба,

45 Ярко сияла. И грянули свыше Паллада и Гера,

Чествуя сына Атрея, царя многозлатой Микены.

Каждый тогда из мужей своему заповедал вознице

Коней устроить в ряды и пред рвом их держать неотступно.

Сами же пешие, в медных доспехах, с оружием в дланях,

50 Реяли быстрые; шум неумолкный восстал до рассвета.

Конных они упредив, перед рвом построились к бою;

Конные одаль за ними текли; и смятение злое

Зевс промыслитель в толпах их воздвиг, и с высот, из эфира

Росу послал, растворенную кровью; зане обрекал он

55 Многие храбрых главы ниспослать в обитель Аида.

Трои сыны ополчались, заняв возвышение поля,

Окрест великого Гектора, Полидамаса героя,

Окрест Энея, который, как бог, почитался народом,

Трех Антенора сынов, Агенора героя, Полиба

60 И Акамаса младого, подобного жителю неба.

Гектор герой между первыми щит обращал круговидный.

Словно звезда вредоносная,105 то из-за туч появляясь,

Временем блещет, временем кроется в черные тучи, —

Так Приамид, воеводствуя, то меж передних являлся,

65 То между задних, к сражению строя; под пламенной медью

Весь он светился, как молния грома метателя Зевса.

Воины так, как жнецы, устрояся друг против друга

Жать ячмень иль пшеницу на ниве богатого мужа,

В встречу бегут полосою, ручни на ручни упадают, —

70 Так соступившиесь воины, друг против друга бросаясь,

Бились: ни те, ни другие о низком не мыслили бегстве;

С рвением равным главы на сраженье несли и, как волки,

В битве ярились. Вражда веселилась, виновница бедствий,

Токмо одна от бессмертных при страшной присутствуя сече.

75 Боги другие от брани давно удалились; спокойно

В светлых своих воссидели жилищах, где каждому богу

Дом велелепный воздвигнут, по горным уступам Олимпа.

Все же они порицали гонителя облаков Зевса,

Трои сынам даровать возжелавшего славу победы.

80 Но не внимал им владыка Олимпа; от всех уклоняся,

Он одинокий сидел в отдалении, радостно гордый,

Град созерцая троян, корабли чернооких данаев,

Меди сияние, брань, и губящих мужей, и губимых.

Долго, как длилося утро и день возрастал светоносный,

85 Стрелы и тех и других поражали, и падали вои.

В час же, как муж дровосек начинает обед свой готовить,

Сев под горою тенистой, когда уже руки насытил,

Лес повергая высокий, и томность на душу находит,

Чувства ж его обымает алкание сладостной пищи, —

90 В час сей ахеяне силой своей разорвали фаланги,

Крикнувши разом дружина к дружине; вперед Агамемнон

Ринулся первый и свергнул владыку мужей Бианора,

Свергнул и друга его — Оилея, гонителя коней.

Он, с колесницы ниспрянувши, противостал Атрейону,

95 И в чело устремленного острым копьем Агамемнон

Грянул, копья не сдержал ни шелом его меднотяжелый:

Быстро сквозь медь и сквозь кость пролетело и, в череп ворвавшись,

С кровью смесило весь мозг и смирило его в нападенье.

Бросил сраженных во прахе владыка мужей Агамемнон,

100 Персями белыми блещущих: он обнажил их доспехи,

Сам устремился на Иза и Антифа, свергнуть пылая

Двух Приамидов (побочный один, а последний законный),

Бывших в одной колеснице: побочный правил конями,

Антиф же стоя воинствовал храбрый; некогда их же,

105 Пасших овец, Ахиллес, изловив при подошвах идейских,

Ветвями гибкими пленных связал, но избавил за выкуп.

Ныне Атрид их, пространновластительный царь Агамемнон,

Первого в грудь близ сосца поразил длиннотенною пикой;

Антифа ж в ухо мечом огромил и сразил с колесницы.

110 Спешно с поверженных он совлекал прекрасные брони,

Вспомнивши юношей: прежде он их пред судами ахеян

Видел, как с Иды плененных привел Ахиллес благородный.

Словно как лев быстроногий лани детей беспомощных,

Если придет к логовищу, схвативши в ужасные зубы,

115 Вдруг сокрушает с костями и юную жизнь похищает;

Мать, как ни близко стоит у детей, но помочь им не может;

Сердце у ней у самой обымает насильственный трепет;

Быстрая, скачет сквозь частый кустарник, сквозь темные рощи,

Пот проливая, бежит от неистовства мощного зверя, —

120 Так Приамидам никто из троян при погибели грозной

Помощи не дал; они пред ахейцами сами бежали.

Вслед он Пизандра и пылкого в битвах постиг Гипполоха,

Братьев, сынов Антимаха, который, приняв от Париса

Злато, блистательный дар, на советах всегда прекословил

125 Всем предлагающим выдать Елену царю Менелаю.

Мужа сего двух сынов изловил Агамемнон могучий,

Бывших в одной колеснице и вместе коней укрощавших;

Ибо из дланей у них убежали блестящие вожжи;

Оба смутились они, и на них, как лев, устремился

130 Царь Агамемнон. Они с колесницы к нему возопили:

«Даруй нам жизнь, о Атрид! И получишь ты выкуп достойный.

Много в дому Антимаха лежит драгоценностей в доме;

Много и меди, и злата, и хитрых изделий железа.

С радостью выдаст тебе неисчислимый выкуп родитель,

135 Если услышит, что живы мы оба, в плену у данаев».

Так вопиющие оба, царя преклоняли на жалость

Ласковой речью; но голос не ласковый слух поразил им:

«Если вы оба сыны Антимаха, враждебного мужа,

Что на сонме троянам совет подавал Менелая,

140 В Трою послом приходившего с мудрым Лаэртовым сыном,

Там умертвить, а обратно его не пускать к аргивянам, —

Се вам достойная мзда за презренную злобу отцову!»

Рек — и могучим ударом Пизандра сразил с колесницы.

В грудь он копьем пораженный, ударился тылом о землю.

145 Спрянул с коней Гипполох; и его низложил он на землю,

Руки мечом отрубивши и голову с выей отсекши;

И, как ступа, им толкнутый, труп покатился меж толпищ.

Бросив сраженных, туда, где сильнее толпились фаланги,

Ринулся он, и за ним меднобронные мужи ахейцы.

150 Пешие пеших разят, предающихся бегству неволей,

Конные конных (от них заклубилося облако праха

С поля, взвиваясь ногами гремящих копытами коней),

Медью друг друга сражают; но мощный Атрид непрестанно

Гнал, поражая бегущих и криком своих ободряя.

155 Словно как хищный огонь на нерубленый лес нападает,

Вихорь крутящийся окрест разносит его, и из корней

С треском древа упадают, крушимые огненной бурей, —

Так под руками героя Атрида главы упадали

В бег обращенных троян; крутовыйные многие кони

160 С громом по бранным путям колесницы носили пустые,

Славных ища их возниц, а они по долине лежали

Бледные, коршунам больше приятные, чем их супругам.

Гектора ж Зевс промыслитель от стрел удалил и от праха,

Вне пораженья поставил, и крови, и бурной тревоги.

165 Но Агамемнон преследовал, мощно своих возбуждая.

Толпища мимо кургана Дарданского древнего Ила

Полем, нестройные, мимо смоковницы дикой бежали,

Сердцем летящие в град; неотступно преследовал с криком

Царь Агамемнон и кровью багрил необорные руки.

170 Но, приближася к дубу и к Скейским воротам, трояне

Там удержались и, став, ожидали последних, бегущих.

Те же еще по долине как робкие бегали кравы,

Если их лев распугает, пришедший в глубокую полночь,

Всех; но единой из них предстоит ужасная гибель:

175 Выю он вдруг ей крушит, захвативши в могучие зубы,

После и кровь, и горячую внутренность всю поглощает, —

Так их бегущих преследовал мощный Атрид, непрестанно

Мужа последнего пикой сражая; бежали трояне.

Многие ниц и хребтом упадали, сраженные с коней

180 Дланью Атридовой: так впереди он свирепствовал пикой.

Но когда, побеждая, под град и высокую стену

Он приближался, в то время отец и бессмертных и смертных,

Зевс, на превыспреннем холме обильной потоками Иды,

С неба нисшедший, воссел; и держал он перуны в деснице;

185 И к посланнице быстрой вещал, златокрылой Ириде:

«Шествуй, посланница быстрая, Гектору слово поведай:

Дондеже зрит он, что пастырь народа Атрид Агамемнон,

Между передних свирепствуя, губит ряды браноносцев,

Пусть от него уклоняется, токмо других ободряя

190 Храбро с мужами враждебными ратовать в битве жестокой.

Но когда копием иль троянской стрелой пораженный,

Бросится он в колесницу, пошлю я Гектору крепость:

Будет разить он, доколе дойдет к кораблям быстролетным,

И закатится солнце, и мраки священные снидут».

195 Рек; повинуется быстрая, равная вихрям Ирида;

С Иды горы устремляется к Трое, священному граду;

Там Приамида героя, великого Гектора видит,

В сонме дружин на конях, в колеснице стоящего светлой;

Став перед ним, провещает подобная вихрям Ирида:

200 «Гектор, Приамова отрасль, равный советами Зевсу!

Зевс посылает меня, да тебе изреку его слово:

Дондеже зришь ты, что пастырь народа Атрид Агамемнон;

Между передних свирепствуя, губит ряды ратоборцев,

Сам от него уклоняйся и токмо других ободряй ты:

205 Храбро с мужами враждебными ратовать в битве жестокой.

Но когда копием иль троянской стрелой пораженный,

Бросится он в колесницу, тебе ниспошлет он могучесть:

Будешь разить ты, доколе дойдешь к кораблям быстролетным,

И закатится солнце, и мраки священные снидут».

210 Так говоря, отлетела подобная вихрям Ирида.

Гектор герой с колесницы с оружием прянул на землю;

Острые копья колебля, кругом обходил ополченья,

В бой распаляя сердца; и возжег он ужасную сечу.

Вспять обратились трояне и стали в лицо аргивянам,

215 Аргоса вои с противной страны укрепили фаланги.

Битва восставлена; стали навстречу; и царь Агамемнон

Ринулся первый: пылал и в передних он первым сражаться.

Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа,

Кто Агамемнону противостал на сражение первый

220 Между троян конеборственных или союзников славных? —

Сын Антеноров, герой Ифидамас, огромный и сильный,

В Фракии холмной воспитанный, матери стад руноносных.

Там Антенорова сына Киссей воспитал с колыбели,

Дед знаменитый его, белоногой Феаны родитель.

225 Но когда он достигнул возраста юности славной,

Дед, удержавши его, сочетал с ним дочь. Новобрачный,

Вдруг из чертога он брачного славой ахеян увлекся;106

В черных двенадцати быстрых судах полетел к Илиону;

Но, суда многоместные в граде Перкоте оставив,

230 Пеший с дружиной пошел и вступил в илионские стены.

Он Агамемнону противостал на сражение первый. —

Чуть соступилися оба, идущие друг против друга,

Ринул Атрид и прокинул: оружие мимо промчалось.

Но Ифидамас средь запона, ниже сияющей брони,

235 Пику вонзил и на древко налег, уповая на силу.

Тщетно герой напрягался пронзить изукрашенный пояс:

Первое встретив сребро, как свинец, изогнулося жало.

Древко, рукой охватив, повелитель мужей Агамемнон

Мощно повлек, разъяренный, как лев, и из рук сопостата

240 Вырвал; его же по вые мечом поразил и низвергнул.

Там, по земле распростершися, сном засыпает он медным

Бедный, друзей защищавший, далеко от верной супруги

Юной, от коей и ласк не приял, но дарами осыпал:

Сто ей волов сперва даровал и еще обещал он

245 Тысячу коз и овец из стад у него неисчетных.

Ныне ж его Агамемнон во прахе нагого оставил

И понес меж толпами доспех пораженного пышный.

Скоро Атрида увидел Коон, знаменитый воитель,

Сын Антеноров старейший, и сердца глубокая горесть

250 Очи ему помрачила при виде простертого брата.

Стал в стороне он с копьем, неприметный герою Атриду;

Быстро ударил и в руку его поразил возле локтя:

Руку насквозь прокололо копейное яркое жало,

И содрогся от страха владыка мужей Агамемнон;

255 Брани ж и боя герой не оставил и так; на Коона

Ринулся грозный, колебля копье, возвращенное бурей.

Он же тогда Ифидамаса, милого брата родного,

Пламенно за ногу влек, призывающий храбрых на помощь.

Влекшего тело его, под огромным щитом, Агамемнон

260 Сулицей медяножальной ударил и силы разрушил,

И на братнем трупе главу с него ссек налетевший.

Так Антенора сыны, под руками Атрида героя

Участь свою совершив, погрузились в обитель Аида.

Он же, могучий, другие ряды обходил ратоборцев,

265 Их и копьем, и мечом, и огромными камнями бьющий,

Кровь покуда горячую свежая рана струила.

Но лишь рана засохла и черная кровь унялася,

Боли мучительно-острые в душу Атрида вступили.

Словно как мать при родах раздирают жестокие стрелы,

270 Острые, кои вонзают Илифии, Герины дщери,

Женам родящим присущие, мук их владычицы горьких, —

Столько же острые боли вступили в Атридову душу.

Он, в колесницу вскоча, повелел своему браздодержцу

Коней к судам устремить мореходным; и сердцем терзаясь,

275 Крик он, кругом раздающийся, поднял, к ахеям взывая:

«Друга, вожди и правители мудрые храбрых данаев!

Вы отражайте теперь от ахейских судов мореходных

Тяжкую битву; а мне не позволил Кронид промыслитель

Ратовать целый сей день с вероломными чадами Трои».

280 Так произнес, — и бичом браздодержец коней пышногривых

К черным погнал кораблям, и послушные кони летели;

Пену по персям клубя и кругом осыпаяся прахом,

С бранного поля несли удрученного язвой владыку.

Гектор, едва усмотрел уходящего с битвы Атрида,

285 Голосом звучным вскричал, возбуждая троян и ликиян:

«Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукопашцы дарданцы!

Будьте мужами, друзья, и вспомните бурную храбрость!

С боя уходит храбрейший, и мне знаменитую славу

Зевс посылает; направьте, трояне, коней звуконогих

290 Прямо на гордых данаев, стяжайте высокую славу!»

Так восклицая, возжег он и силу и мужество в каждом.

Словно как ловчий испытанный псов белозубых станицу

В лов раздражает на льва иль на дикого вепря лесного,

Так на аргивских мужей троян раздражал крепкодушных

295 Гектор герой, человеков губителю равный Арею;

Сам же он, гордо, мечтающий, первый пред ратью идущий,

В битву влетел, как высококрутящийся вихорь могучий,

Свыше который обрушась, весь понт черноводный волнует.

Кто же был первый и кто был последний, которых низвергнул

300 Гектор герой, как победу ему даровал Олимпиец?

Первый Ассей, и вослед Автоной, и Опид браноносный,

Клития отрасль Долоп, Агелай, и могучий Офелтий,

Ор и отважный Эзимн, и Гиппоноой, пламенный в битвах:

Сих поразил он ахейских вождей именитых, а ратных

305 Множество: словно как Зефир на облаки облаки гонит,

Хладного Нота порывами бурными их поражая;

Волны, холмясь, беспрестанно крутятся, и пена высоко

Брызжет, взрываясь порывами многостороннего ветра, —

Так беспрестанно от Гектора падали головы ратных.

310 Гибель была б, совершилось бы тут невозвратное дело,

Верно, упали б в суда отраженные рати ахеян,

Если б Тидида на бой не призвал Одиссей прозорливый:

«Что, Диомед, мы стоим и забыли воинскую доблесть?

Шествуй сюда ты и стань близ меня: нестерпимый позор нам,

315 Если у нас корабли завоюет божественный Гектор!»

Сыну Лаэрта в ответ говорил Диомед нестрашимый:

«Стану, о друг, я и здесь устою; но пользы немного

Будет от нашего мужества: Зевс, потрясатель эгида,

Больше троянам, чем нам, даровать одоление хочет!»

320 Так произнес — и Фимбрея сразил с колесницы на землю,

В грудь у сосца поразивши копьем; Одиссей же могучий

Богу подобного сверг Молиона, клеврета царева.

В прахе оставили сих, успокоенных ими от брани;

Сами ж, толпу проходя, волновали ее и, как вепри

325 Вдруг на псов, их гонящих, гордые мечутся сами, —

Так, обратяся, они истребляли троян, а данаи

Радостно все отдыхали от бегства пред Гектором грозным.

Тут колесницу они и могучих мужей изловили,

Двух сынов перкозийца Мерена, который славнейший

330 Был предсказатель судьбы и сынам не давал позволенья

К брани погибельной в Трою идти; не послушали дети

Старца родителя: рок увлекал их к погибели черной.

Их обоих Тидейон Диомед, знаменитый копейщик,

Душу и жизнь сокрушил и прекрасные сбруи похитил,

335 Царь Одиссей Гипподама сразил и вождя Гипероха.

Тут в равновесии бой распростер меж народов Кронион,

С Иды взиравший на брань, и они поражали друг друга.

Мощный Тидид копием уязвил в бедро Агастрофа,

Сына Леонова храброго: коней при нем, чтоб избегнуть,

340 Не было близко; так Пеонид омрачился душою.

Их возница держал в отдалении; сам же он пеший

Рыскал меж сонмов передних, пока погубил свою душу.

Гектор героев узрел сквозь ряды и на них устремился

С криком свирепым; за ним и троян полетели фаланги.

345 Сердцем смутился, увидев его, Диомед благородный

И мгновенно воззвал к близ стоящему сыну Лаэрта:

«Гибель крутится на нас, шлемоблещущий Гектор могучий!

Но останемся здесь, отразим ее, противуставши!»

Рек он — и, мощно сотрясши, послал длиннотенную пику.

350 И улучил, без ошибки уметил в главу Приамида,

В верх коневласого шлема; но медь отскочила от меди:

К белому телу коснуться шелом возбранил дыроокий,

Крепкий, тройной, на защиту герою дарованный Фебом.

Гектор далёко отпрянул назад и, смесившись с толпою,

355 Пал на колено; могучей рукой упираяся в землю,

Томньй поникнул; и взор ему черная ночь осенила,

Но пока Диомед за копьем, пролетевшим далеко,

Шел сквозь ряды первоборные, где оно в землю вонзилось, —

Гектор с духом собрался и, бросившись вновь в колесницу,

360 К дружним толпам поскакал и избегнул гибели черной.

С пикой преследуя, громко вскричал Диомед нестрашимый:

«Снова ты смерти, о пес, избежал! Над твоей головою

Гибель летела, и снова избавлен ты Фебом могучим.

Феба обык ты молить, выходя на свистящие стрелы!

365 Но убив тебя, я разделаюсь, встретившись после,

Если и мне меж богов-небожителей есть покровитель!

Ныне пойду на других и повергну, которых постигну!»

Рек — и с Пеонова сына доспехи совлечь наклонился.

Тою порой Александр, супруг лепокудрой Елены,

370 Скрывшись за столб гробовой на могиле усопшего мужа,

Ила, Дарданова сына, почтенного в древности старца,

Лук наляцал на Тидеева сына, владыку народа;

И как тот, наклонясь, обнажал Агастрофа героя!

Щит от рамен, испещренные латы от персей и тяжкий

375 Шлем от главы, — Александр, рукоятие лука напрягши,

Мечет стрелу, и не тщетно она из руки излетела:

Ранил в десную пяту, и стрела, пробежав сквозь подошву,

В землю вонзилась. Парис, торжествующий с радостным смехом

Вдруг из засады подпрянул и, гордый победой, воскликнул:

380 «Ты поражен! и моя не напрасно стрела полетела!

Если б в утробу тебе угодил я и душу исторгнул!

Сколько-нибудь отдохнули б от бед обитатели Трои,

Коих страшишь ты, как лев истребительный агнцев блеющих!»

И ему, не робея, Тидид отвечал благородный:

385 «Подлый стрелец, лишь кудрями, гордящийся, дев соглядатай!

Если б противу меня испытал ты оружий открыто,

Лук не помог бы тебе, ни крылатые частые стрелы!

Ты, у меня лишь пяту оцарапавши, столько гордишься;

Мне же ничто! как бы дева ударила или ребенок!

390 Так тупа стрела ничтожного, слабого мужа!

Иначе мчится моя: лишь враждебного тела достигнет,

Острой влетает стрелой, — и пронзенный лежит бездыханен!

И мгновенно вдова его в грусти терзает ланиты,

Дети в дому сиротеют, и сам он, кровавящий землю,

395 Тлеет, и вкруг его тела не жены, а птицы толпятся!»

Так он вещал, — и, к нему приступив, Одиссей копьеборец

Стал впереди; Диомед же, присев, из ноги прободенной

Вырвал стрелу, и по телу жестокая боль пробежала.

Он, в колесницу вскочив, повелел своему браздодержцу

400 Коней к судам устремить мореходным: терзалось в нем сердце.

Тут Одиссей копьеборец покинут один; из ахеян

С ним никто не остался: всех рассеял их ужас.

Он, вздохнув, говорил к своему благородному сердцу:

«Горе! что будет со мною? позор, коль, толпы устрашася,

405 Я убегу; но и горше того, коль толпою постигнут

Буду один я: других аргивян громовержец рассыпал.

Но почто мою душу волнуют подобные думы?

Знаю, что подлый один отступает бесчестно из боя!

Кто на боях благороден душой, без сомнения, должен

410 Храбро стоять, поражают его или он поражает!»

Тою порою, как думы сии обращал он на сердце,

Быстро троянцев ряды приступили к нему щитоносцев

И сомкнулись кругом, меж себя заключая их гибель.107

Словно как вепря и быстрые псы, и ловцы молодые

415 Вдруг окружают, а он из дремучего леса выходит

Грозный, в искривленных челюстях белый свой клык изощряя;

Ловчие вкруг нападают; стучит он ужасно зубами,

Гордый зверь; но стоят звероловцы, как он ни грозен, —

Так на любимца богов Одиссея кругом нападали

420 Мужи троянские; он отбивался, и острою пикой

Первого ранил в поверхность плеча Дейопита героя;

После, Фоона и Эннома друг возле друга низринув,

Он Херсидама троянца, когда с колесницы тот прядал,

В чрево блестящим дротом, под щитом его выпуклобляшным,

425 Ранил; во прахе простершись, руками хватает он землю.

Сих он оставил и вслед поразил Гиппасида Харона,

Милого брата рождением славного Сока героя.

В помощь ему устремившися, Сок, небожителю равный,

Быстро и близко предстал и к Лаэртову сыну воскликнул:

430 «Царь Одиссей! неистомный в трудах, неоскудный в коварствах!

Днесь — или ты над двумя Гиппасидами будешь гордиться,

Свергнув мужей таковых и доспех их блестящий похитив,

Или, копьем ты моим ниспроверженный, душу погубишь!»

Рек он — и пикой в размах поразил по щиту Одиссея:

435 Щит светозарный насквозь пробежала могучая пика,

Броню, художеством пышную, быстро пронзила и кожу

Всю отделила от ребр Одиссеевых; но запретила

Меди Паллада Афина касаться утробы героя.

И, познав Одиссей, что стрелой не смертельной постигнут,

440 Мало назад отступил и к Гиппасову сыну воскликнул:

«Нет, злополучный, тебя постигает жестокая гибель!

Ты воспрепятствовал мне с фригиянами ныне сражаться;

Я же тебе предвещаю убийство и черную гибель:

Здесь и теперь же моим копием ты поверженный, славу

445 Даруешь мне, и Аиду, конями гордящимусь, душу!»

Рек он, — и Сок, от него обратившися, в бег устремился;

И ему обращенному пику в хребет углубил он

Между рамен и насквозь через перси широкие выгнал.

С шумом он грянулся в прах, и вскричал Одиссей, торжествуя:

450 «Сок, о воинственный сын укротителя коней Гиппаса!

Смертная участь постигла тебя, от нее не избег ты!

Ах, злополучный! тебе ни отец, ни почтенная матерь

Темных очей не закроют умершему; хищные птицы

Скоро тебя разорвут, поражая густыми крылами!

455 Мне же, умершему, честь воздадут аргивяне герои!»

Так восклицающий, Сока могучего бурную пику

Вырвал из язвы своей и щита Одиссей благородный;

Вслед за оружием хлынула кровь, и душа затомилась.

Мужи троянские только увидели кровь Одиссея,

460 Крикнув друг другу в толпе, на единого все устремились.

Он же от них отступал и друзей призывал, восклицая.

Трижды вскричал Одиссей, как смогла голова человека;

Трижды послышал сей крик Менелай, копьеборец могучий.

Быстро Атрид возгласил к находившемусь близко Аяксу:

465 «О Теламонид, Аякс благородный, властитель народа!

Крик Одиссея героя ко мне достигает призывный,

Крику подобный, как будто его одного угнетают

Боем трояне, отрезав от всех на побоище страшном.

Друг, устремимся в толпу: защитить Одиссея нам должно!

470 Я трепещу, да один меж троянами он не постраждет,

Как ни отважен; великая скорбь поразила б ахеян!»

Рек, — и грядет он, сопутствуем мужем, бессмертному равным.

Скоро они Одиссея узрели: толпою ходили

Окрест героя враги, как меж гор кровожадные волки

475 Окрест еленя рогатого, коего муж звероловец

Ранил из лука стрелой; от него избежал быстроногий,

Мчася, доколе вращались горячая кровь и колена;

Но когда его мощь одолела стрела роковая,

Хищные волки его, между гор растерзав, пожирают

480 В мрачной дубраве, и льва истребителя демон приводит;

Волки кругом рассыпаются: добычу лев пожирает, —

Так вокруг Одиссея, искусного в битвах, ходили

Мужи троянские, многие, сильные, он же, бесстрашный,

Вкруг обращаясь, копьем отражал роковую годину.

485 Сын Теламонов приближился, щит, как башню, несущий;

Стал перед ним, и трояне рассыпались друг перед другом.

За руку взявши его, из толпы выводил благородный

Царь Менелай, пока не предстал с колесницей возница.

Бурный Аякс, на троян опрокинувшись, ранил Дорикла,

490 Сына Приама побочного; там же он Пандока свергнул,

Свергнул, кругом нападая, Лизандра, Пираза, Пиларта.

Словно река наводненная в поле незапная хлынет,

Бурно упавшая с гор, отягченная Зевсовым ливнем;

Многие дубы иссохшие, многие древние сосны

495 Мчит и, крутящаясь, ил свой взволнованный в море бросает, —

Так устремился и всё взволновал Теламонид могучий,

Коней разя и мужей. Но погибельной смуты не ведал

Гектор; на левом конце он пылающей брани сражался,

Вдоль по брегу Скамандра пучинного, где наиболе

500 Падали головы ратных, и бранные клики гремели

Около Нестора старца и сильного Идоменея.

Гектор меж ними вращался могучий и грозное деял:

Пикой и бурной ездой сокрушал он фаланги данаев.

Но не оставили б поля данайские храбрые рати,

505 Если б герой Александр, супруг лепокудрой Елены,

Битвы прервать не принудил Махаона, храброго мужа,

В правое рамо его поразив троежальной стрелою,

Все за него ужаснулись пылавшие бранью данаи,

Чтобы его, при несчастливой битве, враги не сразили.

510 Идоменей к знаменитому Нестору первый воскликнул:

«Нестор Нелид, о великая слава ахейских народов!

Стань в колесницу немедленно; пусть и почтенный Махаон

Станет с тобой; и гони к кораблям ты коней быстроногих.

Опытный врач драгоценнее многих других человеков,

515 Зная вырезывать стрелы и язвы целить врачевствами».

Рек, — и ему не противился Нестор, конник геренский;

Скоро взошел и предстал с колесницей; в нее и Махаон

Быстро взошел, врача превосходного сын знаменитый.

Старец стегнул по коням, и охотно они полетели

520 К кущам ахейским: туда их несло и желание сердца.

Тою порой Кебрион, Приамидов сподвижник-возница,

Рати троянской смятенье увидел и молвил герою:

«Гектор! тогда как мы здесь подвизаемся между данаев,

Здесь, на конце истребительной брани, — взгляни ты, другие

525 Наши волнуются рати; смесились и кони и вои.

Их Теламонид волнует Аякс; узнаю ратоводца:

Носит на раме огромный он щит. Но туда мы и сами

Бурных коней обратим с колесницею; там наипаче

Толпища пеших и конных, с ужасным свирепством сшибаясь,

530 Режутся между собою, и крик их гремит неумолкный!»

Так Кебрион произнесши, коней пышногривых ударил

Звонким бичом, и ударам возницы послушные кони

Быстро меж ратных рядов с колесницею легкой летели,

Трупы топча, и щиты, и шеломы: забрызгалась кровью

535 Снизу медяная ось и сверху скоба колесницы,

В кои от конских копыт и от ободов бурных хлестали

Брызги кровавые, — так Приамид поспешал погрузиться

В сонмы мужей и, нагрянув, расторгнуть их! Страшную смуту

Он меж данаев воздвигнул и редко с копьем расставался.

540 Он и другие ряды обходил ратоборцев ахейских,

Их и копьем, и мечом, и огромными камнями бьющий;

Но с Аяксом борьбы избегал, с Теламоновым сыном:

Зевс раздражился бы, если б он с мужем сильнейшим сразился.

Зевс же, владыка превыспренний, страх ниспослал на Аякса:

545 Стал он смущенный и, щит свой назад семикожный забросив,

Вспять отступал, меж толпою враждебных, как зверь, озираясь,

Вкруг обращаяся, тихо колено коленом сменяя.

Словно как гордого льва от загона волов тяжконогих

Гонят сердитые псы и отважные мужи селяне;

550 Зверю они не дающие тука от стад их похитить,

Целую ночь стерегут их, а он, насладиться им жадный,

Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных

С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,

Главни горящие; их устрашается он и свирепый,

555 И со светом Зари удаляется, сердцем печальный, —

Так Теламонид, печальный душой, негодующий сильно,

Вспять отошел: о судах он ахеян тревожился страхом.

Словно осел, забредший на ниву, детей побеждает,

Медленный; много их палок на ребрах его сокрушилось;

560 Щиплет он, ходя, высокую пашню, а резвые дети

Палками вкруг его бьют, — но ничтожна их детская сила;

Только тогда, как насытится пашней, с трудом выгоняют, —

Так Теламонова сына, великого мужа Аякса,

Множество гордых троян и союзников их дальноземных,

565 Копьями в щит поражая, с побоища пламенно гнали.

Он же, герой, иногда вспомянувши бурную силу,

К ним обращался лицом и удерживал, грозный, фаланги

Конников храбрых троян; иногда обращался он в бегство,

Но дорогу им всем заграждал к кораблям быстролетным;

570 Часто меж двух ополчений свирепствовал сын Теламонов,

Ставши один: устремленные копья из рук дерзновенных

Многие в щит семикожный вонзались, вперед порываясь,

Многие, середь пути, не коснувшися белого тела,

В землю вонзяся, стояли, насытиться алчные телом.

575 Скоро Аякса увидел блистательный сын Эвемона,

Вождь Эврипил, удрученного тучей метательных копий;

Бросился, стал близ него и, сияющий ринувши дротик,

Сильного рати вождя Апизаона, Фавзова сына,

В печень под сердце пронзил и на месте сломил ему ноги,

580 Прянул к нему Эврипил, да похитит оружия с персей.

Но его, обнажавшего Фавзова сына, увидел

Богу подобный Парис Приамид и немедленно крепкий

Лук на него натянул и крылатой стрелою десное

Ранил бедро; сокрушилася трость и бедро отягчила.

585 Вспять он к дружинам своим отступил, избегающий смерти;

Крик между тем, кругом раздающийся, поднял к данаям:

«Други, вожди и правители мудрые храбрых данаев!

Станьте троянам в лицо, отразите скорей от Аякса

Пагубный день; удручен он стрелами и, мыслю, не может

590 Сам избежать он из сечи погибельной! В встречу враждебным

Станьте, друзья, за Аякса героя, за славу данаев!»

Так восклицал Эврипил уязвленный, и быстро данаи

Вкруг Эвемонида стали, щиты к раменам преклонивши,

Копья уставивши; к ним невредимый исшел Теламонид

595 И, к дружинам приближася, стал он лицом на враждебных.

Так браноносцы сражались, подобно пылающим пламам.

Нестора с поприща бранного мчали Нелеевы кони,

Пеной покрытые; с ним и Махаона, славного мужа.

Старца увидев, узнал Пелейон Ахиллес быстроногий.

600 В оное время герой стоял на корме корабельной,

Смотря на бранный труд и плачевное бегство ахеян;

Начал к себе призывать он любезного друга Патрокла,

Громко крича с корабля; из-под сени, услышав он быстро

Вышел, Арею подобный, — и было то горя началом.

605 Первый вещал к Ахиллесу Менетиев сын благородный:

«Что, Ахиллес, призываешь меня ты и что повелишь мне?»

И, Патроклу ответствуя, рек Ахиллес быстроногий:

«О, Менетид благородный, о друг, любезнейший сердцу!

Ныне, я думаю, скоро колена мои аргивяне

610 Придут обнять; нестерпимая более нужда гнетет их.

Но спеши, Менетид, вопроси у Нелеева сына,

С битвы кого уязвленного старец почтенный увозит?

Сзади Махаону кажется он совершенно подобным,

Сыну Асклепия; мужа в лицо не успел я увидеть;

615 Мимо меня проскакали стремительно быстрые кони».

Так произнес, — и Патрокл покорился любезному другу;

Бросился быстро бежать вдоль судов мореходных и кущей.

Тою порою достигнули мужи Нелидовой кущи.

Оба сошли с колесницы на щедропитающу землю;

620 Коней приняв, отрешил Эвримедон, старцев служитель,

Сами ж они на хитонах их пот прохлаждали горячий,

Став против ветра на береге моря; когда прохладились,

В сенницу оба вошли и на креслах покойных воссели.

Им Гекамеда кудрявая смесь в питие составляла,

625 Дочь Арсиноя, которую он получил в Тенедосе,

В день, как Пелид разорил, и которую старцу ахейцы

Сами избрали наградой: советами всех побеждал он.

Прежде сидящим поставила стол Гекамеда прекрасный,

Ярко блестящий, с подножием черным; на нем предложила

630 Медное блюдо со сладостным луком, в прикуску напитка,

С медом новым и ячной мукою священной;

Кубок красивый поставила, из дому взятый Нелидом,

Окрест гвоздями златыми покрытый; на нем рукояток

Было четыре высоких, и две голубицы на каждой

635 Будто клевали, златые; и был он внутри двоедонный.

Тяжкий сей кубок иной не легко приподнял бы с трапезы,

Полный вином; но легко подымал его старец пилосский.

В нем Гекамеда, богиням подобная, им растворила

Смесь на вине прамнейском,108 натерла козьего сыра

640 Теркою медной и ячной присыпала белой мукою.

Так уготовя напиток составленный, пить приказала.

Мужи, когда питием утолили палящую жажду,

Между собой говоря, наслаждались беседой взаимной.

Вдруг во дверях их стал Патрокл, небожителю равный.

645 Старец, увидев его, устремился с блистательных кресел,

За руку далее ввел и упрашивал сесть между ними;

Но Менетид отрекался и быстрой ответствовал речью:

«Нет, не година сидеть, — не преклонишь, божественный старец.

Много почтен, но и грозен пославший меня известиться,

650 С битвы кого пораженного вез к кораблям ты. Но мужа

Сам узнаю, Махаона я вижу, владыку народов.

С вестью обратно спешу, чтоб ее возвестить Ахиллесу.

Знаешь довольно и сам ты, божественный старец, какой он

Взметчивый муж: и невинного вовсе легко обвинит он».

655 Быстро ему ответствовал Нестор, конник геренский:

«Что же герой Ахиллес беспокоится так о данаях,

Медью враждебной в бою пораженных? Но знает ли всё он

Горе, постигшее воинство наше! Храбрейшие мужи

В стане лежат, иль в стрельбе, или в битве пронзенные медью!

660 Ранен стрелою Тидид Диомед, воеватель могучий,

Ранен копьем Одиссей знаменитый, Атрид Агамемнон.

Вот и сего предводителя я из погибельной битвы

Вывез, пронзенного в рамо стрелой. Но Пелид градоборец,

Сильный Пелид об ахейских сынах не радит, не жалеет!

665 Может быть, ждет он, доколе суда на брегу Геллеспонта,

В битве ахеян бесплодной, под вражеским пламенем вспыхнут,

Сами ж падем мы один близ другого? Лишился я, старец,

Силы, какая, бывало, кипела в гибких сих членах!

Если бы молод я стал и могучестью крепок, как прежде,

670 В годы, когда возгорелася распря меж нас и элеян,

Хищников стада; когда Гипирохова мощного сына

Я поразил Итимонея, жившего в злачной Элиде,

И отбил все возмездие: стадо свое защищая,

Он поражен меж передними бурною пикой моею;

675 Пал, и мгновенно рассыпались сельские ратники в страхе.

Мы от элеян добычу богатую с поля погнали:

Овчих ватаг пятьдесят и столько же гуртов волевых,

Столько же стад и свиных, и бесчисленных козьих, и с ними

Конский табун захватили мы, сто пятьдесят светломастных

680 Всё кобылиц, и при многих прекрасные были жребята.

Всю добычу великую ночью вогнали мы в город,

В Пилос Нелеев; восхитился духом Нелей, мой родитель,

Видя, сколь много добыл я, в сражение вышедши, юный.

Вестники подняли клич, с появлением ранней Денницы.

685 Всех призывая, кто долг лишь имел на Элиде священной,

Стекся пилосский народ, и властители мужи добычу

Всем разделяли (эпеяне многим осталися должны

В дни, как, уже малолюдные, в Пилосе мы злострадали:

Нас угнетала постигшая Пилос Гераклова сила109

690 В древние годы: защитники града храбрейшие пали.

В доме Нелея двенадцать сынов-ратоборцев нас было,

И остался один я: они до последнего пали!

Сим возгордившися, меднодоспешные мужи эпейцы

Нами ругались и многие нам умышляли злодейства).

695 Старец себе и волов и овец великое стадо

Взял, как возмездие, триста избравши и пастырей с стадом;

Долг бо великий и старец имел на Элиде священной:

Славных, в ристанье победных четыре коня с колесницей,

Бегом стязаться ходивших, и был предназначен треножник

700 Бега наградой; но их повелитель народа Авгеас

Нагло отъял и возницу, о конях печального, изгнал.

Старей, Нелей, оскорбленный словами его и делами,

Много избрал для себя; остальное же отдал народу

В равный раздел: да никто от него обделен не отыдет.

705 Мы совершали взаимный раздел и по граду Нелея

Жертвы богам приносили. Враги же на третие утро

Силою всей, меднолатные мужи и быстрые кони,

Разом пришли; ополчилися с ними и два Молиона,

Юноши, вовсе еще не знакомые с бурною бранью.

710 Есть Фриоесса град, на высоком утесе лежащий,

Дальний, на бреге Алфея, кончающий Пилос песчаный.

Град сей враги кругом обступили, разрушить пылая.

Но лишь толпы их прошли подгородное поле, Афина

Вестницей нам, от Олимпа нисшедшая, ночью явилась,

715 Брань возвещая, и в граде пилосцев собрала не робких,

Но беспредельно пылавших сразиться. Нелей, мой родитель,

Мне запретил ополчаться и скрыл от меня колесницу,

Мысля, что я еще млад и неопытен в подвигах ратных.

Я же и так между конников наших славой покрылся,

720 Пеший: меня на сражение так устремила Афина. —

Есть Миниейос река, и падет она в шумное море

Близко Арены; Денницы священной мы там ожидали,

Конные вои, а пешие тою порою стекались.

С оного места, со всею мы силой, с оружием в дланях,

725 В полдень пришли совокупно к священному току Алфея.

Там, всемогущему Зевсу принесши избранные жертвы,

Богу Алфею тельца и тельца Посейдону заклали;

Но Афине Палладе ярмом не смиренную краву.

После воинством целым толпа близ толпы вечеряли;

730 И наконец опочить, но с оружием каждый, легли мы

Вдоль по брегу Алфея; а гордые духом эпейцы

Около града стояли уже и разрушить пылали.

Но предстало им прежде великое дело Арея.

Только лишь ясное солнце взошло над пространной землею,

735 Мы наступили на них, помоляся Афине и Зевсу.

И едва лишь пилосцы с эпейцами бой завязали,

Первый я мужа сразил и похитил коней быстроногих

Мулия воина; зять он Авгеаса был властелина,

Дщери старейшей супруг, светлокудрой жены Агамеды,

740 Знавшей все травы целебные, сколько земля их рождает.

Мужа сего, наступавшего, свергнул я пикою медной;

Грянулся в прах он, а я, на его колесницу вскочивши,

Между передними стал. И надменные мужи эпейцы

Друг перед другом побегли, увидев сраженного мужа,

745 Конных вождя, браноносца эпеян, храбрейшего в битвах.

Я на врагов убегающих грянул, как черная буря;

Взял пятьдесят колесниц, и от каждой два ратоборца

Землю грызли зубами, сраженные пикой моею.

Я поразил бы и двух Акторидов, младых Молионов,

750 Если бы их не отец, многомощный земли колебатель,

Сам из сражения спас, покрывши облаком темным.

Зевс пилосским мужам даровал и победу и славу;

Мы непрестанно бегущих вдоль поля широкого гнали,

Всех истребляя и пышные их собирая доспехи,

755 Коней пока не пригнали в Вупрасий, обильный пшеницей,

Где Оленийский утес и курган, Алезийским зовомый.

С оного поля пилосцев назад обратила Паллада.

Там от врагов я последнего сверг, и ахейские мужи

Вспять из Вупрасия в Пилос погнали коней быстроногих,

760 Все прославляя Кронида в богах, в человеках Нелида.

Некогда был я таков, подвизаясь с мужами!

Пелид же служит своею доблестью только себе! Неуверен,

Сам он сетовать будет, как воинство наше погибнет!

Друг Менетид, не тебя ль наставлял благородный Менетий

765 В день, как из Фтии тебя отпускал в ополченье Атрида?

Мы с Одиссеем тогда, находяся в Пелеевом доме,

Слышали в храмине всё, что вещал он, тебя наставляя.

В дом же Пелеев, богато устроенный, мы приходили,

Рать собирая на брань по ахейской земле плодоносной,

770 И нашли мы тогда Акторида Менетия в доме;

Там был и ты, и герой Ахиллес, а Пелей престарелый

Тучные бедра вола сожигал молнелюбцу Крониду;

Стоя в огради двора, и, держа златоблещущий кубок,

Черное оным вино возливал на священное пламя;

775 Вы от закланного части готовили. Мы с Одиссеем

Стали в воротах; и бросился к нам Ахиллес удивленный,

За руки взял и в чертоги привел и, воссесть повелевши,

Нам предложил угощенье, какое гостям подобает.

И когда насладилися мы изобильной трапезой,

780 Речь я устроил и вас уговаривал следовать с нами;

Вы пламенели на брань, а отцы наставляли вас мудро.

Старец Пелей своему заповедовал сыну Пелиду

Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться.

Но Менетий тебе заповедовал так благородный:

785 Сын мой! Пелид Ахиллес тебя знаменитее родом,

Летами старее ты, у него превосходнее сила;

Но руководствуй его убеждением, умным советом;

Дружески правь им; всегда он на доброе будет послушен.

Так заповедовал старец, а ты забываешь. Хоть ныне

790 Храброму сыну Пелея решись говорить, — не вонмет ли?

Как то узнать? не успеешь ли, с богом, твоим убежденьем

Тронуть в нем сердце? сильно всегда убеждение друга.

Если ж какое пророчество душу его устрашает,

Если ему от Кронида поведала что-либо матерь, —

795 Пусть он отпустит тебя и с тобою в сражение вышлет

Рать мирмидонскую; может быть, светом ты будешь данаям.

Пусть он позволит тебе ополчиться оружием славным;

Может быть, в брани тебя за него принимая, трояне

Бой прекратят; а данайские воины в поле отдохнут,

800 Боем уже изнуренные; отдых в сражениях краток.

Вы, ополчение свежее, рать, истомленную боем,

Быстро к стенам отразите от наших судов и от кущей».

Так говорил он — и сердце Патроклово в персях подвигнул.

Он устремляется вдоль кораблей к Эакиду герою;

805 Но, когда к кораблям Одиссея, подобного богу,

Он приближался бегущий, где площадь и суд был народный,

И кругом алтари божествам их воздвигнуты были, —

Там Эврипил, уязвленный в сражении, с ним повстречался,

Доблестный сын Эвемона, с стрелою, в бедре углубленной.

810 Шел он, хромая, с побоища, пот у героя ручьями

Лился холодный с рамен и с главы, а из раны тяжелой

Брызгала черная кровь; но дух оставался в нем твердым.

Видя его, почувствовал жалость Патрокл благородный

И, сострадая, воскликнул, крылатые речи вещая:

815 «Ах, злополучные мужи, вожди и владыки ахеян!

Так вы должны, далеко от друзей, от отчизны любезной,

Плотию вашею белою псов насыщать илионских?

Но поведай, герой, возвести мне, о Зевсов питомец,

Рати стоят ли еще против Гектора, дивного в бранях?

820 Или уже упадают, его укрощенные медью?»

Быстро ему Эврипил Эвемонид ответствовал мудрый:

«Нет, благородный Патрокл, избавления нет никакого

Ратям ахейским! в суда они черные бросятся скоро!

Все, которые в воинстве были храбрейшие мужи,

825 В стане лежат пораженные или пронзенные в брани

Медью троян, а могущество гордых растет непрестанно;

Но спаси ты меня, проводи на корабль мой черный;

Вырежь стрелу из бедра мне, омой с него теплой водою

Черную кровь и целебными язву осыпь врачевствами,

830 Здравыми; их ты, вещают, узнал от Пелеева сына,

Коего Хирон учил, справедливейший всех из кентавров.

Рати ахейской врачи, Подалирий и мудрый Махаон,

Сей, как я думаю, в кущах, подобною страждущий язвой,

Сам беспомощный лежит, во враче нуждаясь искусном;

835 Тот же стоит еще в поле, встречая свирепство Арея».

Снова ему отвечал Менетиев сын благородный:

«Чем еще кончится дело? и что, Эвемонид, предпримем?

В стан я спешу, чтобы всё возвестить Ахиллесу герою,

Что мне приказывал Нестор, страж неусыпный ахеян.

840 Но тебя я в страдании здесь, Эврипил, не оставлю».

Рек, — и, под грудь подхвативши, повел он владыку народов

К сени; служитель, узрев их, тельчие кожи раскинул.

Там распростерши героя, ножом он из лядвеи жало

Вырезал горькой пернатой, омыл с нее теплой водою

845 Черную кровь и руками истертым корнем присыпал

Горьким, врачующим боли, который ему совершенно

Боль утоляет; и кровь унялася, и язва иссохла.

ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
БИТВА ЗА СТЕНУ

Так под высокою сенью Менетиев сын благородный

Рану вождя врачевал Эврипила; но битва пылала:

Бились данаи с троянами всею их ратью; и больше

Быть обороной данаям не мог уж ни ров, ни твердыня

5 Крепкая, та, что воздвигли судам на защиту и окрест

Рвом обвели: не почтили они гекатомбой бессмертных,

Их не молили, да в стане суда и добычи народа

Зданье блюдет. Не по воле бессмертных воздвигнуто было

Здание то, и не долго оно на земле уцелело:

10 Гектор доколе дышал, и Пелид бездействовал гневный,

И доколе нерушенным град возвышался Приамов,

Гордое зданье данаев, стена невредимой стояла,

Но когда как троянские в брани погибли герои,

Так и аргивские многие пали, другие спаслися,

15 И когда, Илион на десятое лето разрушив,

В черных судах аргивяне отплыли к отчизне любезной,

В оное время совет Посейдаон и Феб сотворили

Стену разрушить, могущество рек на нее устремивши

Всех, что с Идейских гор изливаются в бурное море:

20 Реза, Кареза, Гептапора, быстрого Родия волны

Эзипа, воды Граника, священные волны Скамандра

И Симоиса, где столько щитов и блистательных шлемов

Пало во прах и легли полубоги, могучие мужи:

Устья их всех Аполлон обратил воедино и бег их

25 Девять дней устремлял на твердыню; а Зевс беспрерывный

Дождь проливал, да скорее твердыня потонет в пучине.

Сам земледержец110 с трезубцем в руках перед бурной водою

Грозный ходил, и всё до основ рассыпал по разливу,

Бревна и камни, какие с трудом аргивяне сложили;

30 Всё он с землею сровнял до стремительных волн Геллеспонта;

Самый же берег великий, разрушив огромную стену,

Вновь засыпал песками и вновь обратил он все реки

В ложа, где прежде лились их прекрасно струящиесь воды.

Так и Посейдаон, и Феб Аполлон положили в грядущем

35 Вместе свершить. Между тем загоралася шумная битва

Вкруг под ахейской стеной; загремели огромные брусья

В башнях громимых. Ахейцы, бичом укрощенные Зевса,

Все при своих кораблях, заключенные в стане, держались,

Гектора силы страшась, — разносителя бурного бегства.

40 Он же, герой, как и прежде, воинствовал, буре подобный,

Словно когда окруженный, меж псов и мужей звероловцев,

Вепрь или лев обращается быстрый, очами сверкая;

Ловчие, друг возле друга, сомкнувшися твердой стеною,

Зверю противостоят и тучами острые копья

45 Мечут из рук; но не робко его благородное сердце:

Он не дрожит, не бежит и бесстрашием сам себя губит:

Часто кругом обращается, ловчих ряды испытуя;

И куда он ни бросится, ловчих ряды отступают:

Так, пред толпою летающей, Гектор герой обращался,

50 Ров перейти убеждая дружины. Но самые кони,

Бурные кони, не смели; вздымались и храпали страшно,

Стоя над самою кручею; ров ужасал их глубокий,

Ров, к перескоку не узкий, равно к переходу не легкий:

Вдоль его скатов стремнины отрезные круто стояли

55 С той и другой стороны; на поверхности острые колья

Рядом по нем возвышались, огромные частые сваи,

Кои ахеяне вбили от гордых врагов обороной.

В ров сей едва ли конь с легкокатной своей колесницей

Мог бы спуститься; но пешие рвалися, им не удастся ль.

60 Полидамас наконец к дерзновенному Гектору вскрикнул:

«Гектор и вы, воеводы троян и союзников наших!

Мысль безрассудная — гнать через ров с колесницами коней.

Он к переходу отнюдь не удобен: по нем непрерывно

Острые колья стоят, а за ними твердыня данаев.

65 Нам ни спускаться в окоп сей, ни в оном сражаться не должно,

Конным бойцам: теснина там ужасная, всех переколют.

Ежели подлинно в гневе своем громовержец ахеян

Хочет вконец истребить, а троянских сынов избавляет, —

Я бы желал, чтоб над ними немедленно то совершилось,

70 Чтоб изгибли бесславно, вдали от Эллады, ахейцы! —

Если ж они обратятся, и храбрый отбой от судов их

Сами начнут, и нас опрокинут на ров сей глубокий, —

После, я твердо уверен, и с вестию некому будет

В Трою прийти от ахеян, в отбой на троян устремленнных.

75 Слушайте ж, други, меня и советам моим покоритесь:

Коней оставим, и пусть пред окопом возницы их держат;

Сами же пешие, в медных доспехах, с оружием в дланях,

Силою всею пойдем мы за Гектором; рати ахеян

Нас не удержат, когда им грозит роковая погибель».

80 Так говорил он; и Гектор, склонясь на совет непорочный,

Быстро с своей колесницы с доспехами прянул на землю

Тут и другие вожди перестали на конях съезжаться;

Все за божественным Гектором спрянули быстро на землю.

Каждый тогда своему наказал воевода вознице

85 Коней построить в ряды и у рва держать их готовых,

Сами ж они, разделяся, толпами густыми свернувшись,

На пять громад устрояся, двинулись вместе с вождями.

Гектор и Полидамас предводили громадою первой,

Множеством, храбростью страшной, и более прочих пылавшей

90 Стену скорее пробить и вблизи пред судами сражаться.

С ними и третий шел Кебрион, а другого близ коней,

В сонме возниц, Кебриона слабейшего, Гектор оставил.

Храбрый Парис, Алкафой и Агенор вторых предводили;

Третьих вели прорицатель Гелен, Деифоб знаменитый,

95 Два — Приамова сына и третий Азий бесстрашный,

Азий Гиртакид, который на конях огромных и бурных

В Трою принесся из дальней Арисбы, от вод Селлейса.

Сонмом четвертым начальствовал сын благородный Анхизов,

Славный Эней, и при нем Акамас и Архелох, трояне,

100 Оба сыны Антенора, искусные в битвах различных,

Но Сарпедон предводил ополченье союзников славных,

Главка к себе приобщив и бесстрашного Астеропея:

Их обоих почитал он далеко храбрейшими многих

После себя предводителей, сам же всех превышал он.

105 Так изготовясь они и сомкнувшися крепко щитами,

С пламенным духом пошли на данаев; не могут, мечтали,

Противостать, но в суда мореходные бросятся к бегству.

Все тогда, как трояне, так и союзники Трои,

Полидамаса вождя покорились совету благому.

110 Азий один не хотел, предводитель народов Гиртакид

Коней оставить, у рва со своим возницею храбрым:

Азий на бурных конях устремлялся к судам мореходным,

Муж безрассудный! Ему не избегнуть от грозного рока;

Нет, колесницей и конями он величаяся, гордый,

115 Вспять от ахейских судов не воротится к Трое холмистой:

Прежде его дерзновенного участь лихая постигла

Медным копьем Девкалиона, славного Идоменея.

Мчался он влево к судам мореходным, туда, где ахейцы

С бранного поля бежали на легких своих колесницах;

120 Правил туда он своих быстроскачущих коней; и в башне

Там не нашел ни отворенных ворот, ни огромных запоров:

Их растворенными вои держали, да каждый сподвижник,

С бранного поля бегущий, укроется в стан корабельный.

Прямо скакал он, высоко мечтающий; с ним и другие

125 С криком ужасным летели: ахейцы, они уповали,

Не устоят, — в корабли мореходные бросятся к бегству.

Но малоумные! В башне их встретили двое бесстрашных,

Сильные духом сыны копьеборцев могучих лапифов:

Первый герой Полипет, безбоязненный сын Пирифоя;

130 Воин второй Леонтей, душегубцу Арею подобный.

Оба они пред высоковздымавшеюсь башней стояли:

Словно на холмах лесистых высоковершинные дубы,

Кои и ветер и дождь, ежедневно встречая, выносят,

Толстыми в землю корнями широкоразмётными вросши, —

135 Так и они, на могучесть рук и, на храбрость надеясь,

Мчавшегось Азия бурного ждали, незыблемо стоя.

Тою порой, как противники прямо к твердыне ахейской,

Вверх подымая щиты, подходили с воинственным криком

Вкруг повелителя Азия, вкруг Иямена, Ореста,

140 Азия сына Адамаса, Фоона и Эномая,

Тою порою лапифы еще меднобронных данаев,

Стоя внутри при воротах, суда боронить возбуждали.

Но лишь узрели, что прямо уже устремилась на стену

Сила троян, и ахеяне подняли крик и тревогу, —

145 Вылетев оба они, пред воротами начали битву,

Вепрям подобные диким, которые в горной дубраве

Ловчих и псов нападение шумное смело встречают,

В стороны быстро бросаясь, ломают кругом их кустарник,

Режут при корнях деревья, стук от клыков их ужасный

150 Вкруг раздается, доколе копье не исторгнет их жизни, —

Так у лапифов стучали блестящие брони на персях,

Окрест врагами разимые: пламенно бились лапифы,

Видя друзей над собой и на силы свои полагаясь.

Те же — огромные камни с высоковздымавшейся башни,

155 Сами себя и суда их у моря и стан защищая,

Быстро метали; как снег ослепительный падает наземь,

Если ветер порывистый, мрачные тучи колебля,

Частый его проливает на многоплодящую землю, —

Так и у них, у стрельцов, как данайских, равно и троянских

160 Стрелы лилися из рук; под ударами камней огромных

Глухо гудели шеломы и круги щитов меднобляшных.

Громко воскликнул и в бедра с досады ударил руками

Азий Гиртакид, и, ропчущий на небо, так говорил он:

«Зевс Олимпийский, и ты уже сделался явный лжелюбец!

165 Я и помыслить не мог, чтоб еще аргивяне герои

Вынесли мужество наше и рук необорную силу!

Но как пчелы они иль как пестрые, верткие осы,

Гнезда свои положив при утесистой пыльной дороге,

Дома ущельного бросить никак не хотят и, дождавшись

170 Хищных селян, за детей перед домом сражаются злобно

Так и они не хотят от ворот, невзирая, что двое,

С места податься, пока не осилят иль сами не лягут».

Так вопиял он; но воплям его не внимал громовержец:

Гектора славой украсить заботилось сердце Кронида.

175 Рати другие пред башней другою билися боем.

Трудно мне оное всё, как бессмертному богу, поведать!

Вдоль перед всею твердынею бой загорелся ужасный

Каменный: духом унылые, рати ахеян по нужде

Бились, суда бороня; омрачились печалью и боги,

180 Все ополчений ахейских поборники в брани троянской.

Стали сложася лапифы на страшную брань и убийство.

Пламенный сын Пирифоев, герой Полипет копьеносный,

Дамаса острым копьем поразил сквозь шелом меднощечный:

Шлемная медь не сдержала удара; насквозь пролетела

185 Медь изощренная, кость проломила и, в череп ворвавшись,

С кровью смесила весь мозг и смирила его в нападенье,

Он наконец у Пилона и Ормена души исторгнул.

Отрасль Арея, лапиф Леонтей, Антимахова сына

Там же низверг, Гиппомаха, уметив у запона пикой.

190 После герой, из влагалища меч свой исторгнувши острый

И сквозь толпу устремившися, первого там Антифата

Изблизи грянул мечом, и об дол он ударился тылом.

Там наконец он Иямена, Менона, воя Ореста,

Всех, одного за другим, положил на кровавую землю.

195 Но между тем, как они совлекли блестящие брони,

С Полидамасом и Гектором юношей полк приближался,

Множеством, храбростью страшный и более прочих пылавший

Стену ахеян пробить и огнем истребить корабли их.

Но, приближась ко рву, в нерешимости храбрые стали:

200 Ров перейти им пылавшим, явилася вещая птица,

Свыше летящий орел, рассекающий воинство слева,

Мчащий в когтях обагренного кровью огромного змея:

Жив еще был он, крутился и брани еще не оставил;

Взвившись назад, своего похитителя около выи

205 В грудь уязвил; и, растерзанный болью, на землю добычу,

Змея, отбросил орел, уронил посреди ополченья;

Сам же, крикнувши звучно, понесся по веянью ветра.

Трои сыны ужаснулись, увидевши пестрого змея,

В прахе меж ними лежащего, грозное знаменье Зевса.

210 Полидамас говорить дерзновенному Гектору начал:

«Гектор, всегда ты меня порицаешь, когда на советах

Я говорю справедливое: ибо никто и не должен,

Быв гражданин, говорить против истины, как на советах,

Так и в брани, одно умножая твое властелинство.

215 Снова, однако, скажу я вам, что почитаю полезным:

Дальше не должно идти и с данаями в стане сражаться.

Так, уповаю я, сбудется, ежели точно троянам,

Ров перейти пламенеющим, в знаменье птица явилась,

Свыше летящий орел, рассекающий воинство слева,

220 Мчащий покрытого кровью огромного змея живого;

Но его упустил он, гнезда своего не достигнул

И не успел, похититель, предать его детям в добычу, —

Так-то и мы, хотя и ворота и стену данаев

Силой великою сломим, хотя и уступят данаи,

225 Но от судов не в устройстве мы тем же путем возвратимся;

Многих оставим троян; ратоборцы ахейские многих

Медью сразят, за суда мореходные храбро сражаясь.

Так и пророк изъяснил бы, который в душе просвещенной

Ведает знамений смысл, и ему бы народ покорился».

230 Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:

«Полидамас, для меня неприятны подобные речи!

Мог ты совет и другой нам, больше полезный, примыслить!

Если же сей, что сказал, — произнес ты от чистого сердца,

Разум твой, без сомненья, похитили гневные боги:

235 Ты мне велишь, чтоб высокогремящего Зевса забыл я

Волю, что сам знаменал он и мне совершить обрекался?

Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам

Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь

Вправо ли птицы несутся, к востоку Денницы и солнца,

240 Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.111

Верить должны мы единому, Зевса великого воле,

Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!

Знаменье лучшее всех — за отечество храбро сражаться!

Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?

245 Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных

Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися!

Ты не имеешь духа ни встретить врага, ни сразиться!

Если, однако, ты бросишь сражение или другого,

Речью твоей обольстивши, отклонишь от ратного дела,

250 Вмиг под моим ты копьем распрострешься и душу испустишь!»

Так произнес — и пошел он вперед; понеслись и дружины

С криком ужасным; пред ними Кронид, веселящийся громом,

Свыше, от гор Идейских, воздвигул свирепую бурю,

Мрачный прах на суда заклубившую; он у данаев

255 Дух унижал, возвышая троянам и Гектору славу.

Тут, на знаменье бога и силу свою положася,

Начали Трои сыны разрушать ахейскую стену.

С башен срывали зубцы, сокрушали грудные забрала112

И ломами шатали у вала торчащие сваи,

260 Кои поставлены в землю опорами первыми башен.

Их вырывали они и уже уповали, что стену

Скоро пробьют; но ахейцы еще не сходили с их места.

Плотно щитами они оградивши грудные забрала,

Камнями, копьями били врагов, подступавших под стену.

265 Оба Аякса, тогда управлявшие битвой на башнях,

Быстро ходили кругом, придавая ахеянам духа:

Ласковой речью одних, а других возбуждали суровой

Если которых встречали оставивших битву с врагами:

«Други ахейцы, и тот, кто передний, и тот, кто середний,

270 Так и последний из воинов, — ибо не все равносильны

Мужи в сражениях, — ныне для всех нас труд уготовлен!

Это вы видите сами! О други, никто да не мыслит

Вспять со стены обращаться, грозящего криков страшася.

Нет, выходите вперед и на бой поощряйте друг друга!

275 Даст, быть может, и нам олимпийский блистатель Кронион,

Жесточь сию отразивши, преследовать к граду враждебных!»

Речью такой впереди возбуждали Аяксы ахеян.

Словно как снег, устремившися, хлопьями сыплется частый,

В зимнюю пору, когда громовержец Кронион восходит

280 С неба снежить человекам, являя могущества стрелы:

Ветры все успокоивши, сыплет он снег беспрерывный,

Гор высочайших главы и утесов верхи покрывая,

И цветущие степи, и тучные пахарей нивы;

Сыплется снег на брега и на пристани моря седого;

285 Волны его, набежав, поглощают; но всё остальное

Он покрывает, коль свыше обрушится Зевсова вьюга, —

Так от воинства к воинству частые камни летали,

Те на троян нападавших, а те от троян на ахеян,

Быстро метавших; кругом над твердынею стук раздавался.

290 Но не успели б еще и трояне, и Гектор могучий

В башне пробить затворенных ворот и огромных запоров,

Если б на силу ахейскую силы своей — Сарпедона —

Сам Эгиох не подвигнул, как льва на волов круторогих.

Быстро герой перед грудью уставил свой щит круговидный,

295 Медный, кованый, пышноблестящий, который художник,

Медник искусный, ковал, на поверхности ж тельчие кожи

Прутьями золота часто проплел по краям его круга:

Щит сей неся перед грудью и два копия потрясая,

Он устремился, как лев-горожитель, алкающий долго

300 Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,

Хочет, на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;

И хотя пред оградою пастырей сельских находит,

С бодрыми псами и с копьями стадо свое стерегущих,

Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать от ограды;

305 Прянув во двор, похищает овцу либо сам под ударом

Падает первый, копьем прободенный из длани могучей, —

Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу,

На стену прямо напасть и разрушить забрала грудные;

Быстро он к Главку вещал, Гипполохову храброму сыну;

310 «Сын Гипполохов! за что перед всеми нас отличают

Местом почетным, и брашном, и полной на пиршествах чашей

В царстве ликийском и смотрят на нас, как на жителей неба?

И за что мы владеем при Ксанфе уделом великим,

Лучшей землей, виноград и пшеницу обильно плодящей?

315 Нам, предводителям, между передних героев ликийских

Должно стоять и в сраженье пылающем первым сражаться.

Пусть на единый про вас крепкобронный ликиянин скажет:

Нет, не бесславные нами и царством ликийским пространным

Правят цари: они насыщаются пищею тучной,

320 Вина изящные, — сладкие пьют, но зато их и сила

Дивная: в битвах они пред ликийцами первые бьются!

Друг благородный! когда бы теперь, отказавшись от брани,

Были с тобой навсегда нестареющи мы и бессмертны,

Я бы и сам не летел впереди перед воинством биться,

325 Я и тебя бы не влек на опасности славного боя;

Но и теперь, как всегда, неисчетные случаи смерти

Нас окружают, и смертному их ни минуть, ни избегнуть.

Вместе вперед! иль на славу кому, иль за славою сами!»

Так говорил Сарпедон; не противился Главк, не отрекся.

330 Ринулись оба вперед пред великою ратью ликийской.

Их устремленных узрев, Петеид Менесфей ужаснулся:

К башне его разрушеньем грозящая сила стремилась.

С башни кругом он глядел, не узрит ли кого из ахейских

Мощных вождей, да поможет беду отразить от дружины.

335 Скоро Аяксов узрел обоих, ненасытимых бранью,

Близко сражавшихся, с ними и Тевкра, который недавно

Вышел из сени; но не было способа крик им услышать.

Шумно там было побоище — там до небес раздавался

Гром от разимых щитов, от косматых шеломов и створов

340 Башенных врат: обступили их все, и пред ними толпою

Стоя, трояне пыталися, силой разбивши, ворваться.

Вестника вождь Менесфей посылает к Аяксам Фоота:

«Шествуй, почтенный Фоот, и зови на защиту Аякса.

Лучше зови обоих, несравненно полезнее тут им

345 Быть обоим: разразится тут скоро ужасная гибель!

Мчатся сюда воеводы ликийские, кои и прежде

Бурей всегда налетали на страшное поприще брани!

Если же там на ахеян воздвигнута грозная жесточь,

Пусть хоть один поспешает Аякс, Теламонид великий;

350 С ним да предстанет и Тевкр благородный, стрелец знаменитый».

Так произнес; покорился его повелениям вестник

И пустился бежать по стене меднобронных данаев.

Стал пред Аяксами вестник пришедший и так говорил им:

«Храбрые мужи Аяксы, вожди меднобронных данаев,

355 Просит Петея почтенного сын, Менесфей благородный,

В помощь прийти; разделите хоть несколько труд с ним жестокий.

Но придите вы оба; полезнее там, воеводы,

Храбрым вам быть: разразится там скоро ужасная гибель!

Мчатся туда воеводы ликийские, кои и прежде

360 Бурей всегда налетали на страшное поприще брани!

Если же здесь на ахеян воздвигнута грозная жесточь,

Пусть хоть один поспешает Аякс, Теламонид великий;

С ним да предстанет и Тевкр благородный, стрелец знаменитый».

Так говорил, и охотно склонился Аякс Теламонид.

365 Он к Оилиду Аяксу измолвил крылатое слово:

«Сын Оилеев Аякс и ты, Ликомед нестрашимый!

Стойте вы здесь и народ поощряйте отважно сражаться.

Я же туда поспешаю и там на сражение стану;

К вам возвращуся немедленно, только лишь им помогу я».

370 Так говорящий своим, отошел Теламонид могучий.

С ним устремился и Тевкр, Теламонидов брат одноотчий,

И за Тевкром Пандион, несущий лук его крепкий.

К башне Петеева сына, идя внутрь стены, воеводы

Скоро пришли и уже утесненных врагами, застали.

375 К самым забралам стены подымались, как мрачная буря,

Мужи храбрейшие, воинств ликийских вожди и владыки;

Сблизились в битву, противник с противником, с яростным криком.

Первый сразился Аякс Теламонид, и первый сразил он

Друга царя Сарпедона, высокого духом Эпикла:

380 Мармором острым его поразил он, какой на твердыне

Больший лежал у забрал высочайших; его не легко бы

Поднял руками обеими муж и летами цветущий,

Нам современный, но он высоко его поднял и ринул:

Вдруг раздавил им и выпуклый шлем, и на черепе кости

385 Все раздробил у Эпикла; и он, водолазу подобный,

Ринулся с башни высокой, и дух его кости оставил.

Тевкр Гипполохова сына, героя ликийского Главка,

Сверху стены, на нее подымавшегось, ранил пернатой

В мышцу, где видел нагою, и битву принудил оставить.

390 Он со стены соскочил, притаяся, да кто из ахеян

Язвы его не узрит и над ним не ругается, гордый.

Грусть обняла Сарпедона, когда отходящего друга

Главка приметил; но он не оставил кровавого боя:

Он в Фесторида Алкмаона, прянувши, острую пику

395 Быстро вонзил и исторг; и, за пикой повлекшися, пал он

На землю ниц, и взгремела на нем распещренная броня.

Но Сарпедон, за зубец ухвативши рукою дебелой,

Мощно повлек, и оторванный рухнулся весь он на землю;

Сверху стена обнажилась, и многим открылась дорога.

400 Тевкр и Аякс разрушителя встретили вместе: стрелою

Первый уметал ремень его светлый, на персях держащий

Щит в человеческий рост; но Зевс от любезного сына

Смерть отразил, не судивши ему пред судами погибнуть.

Мощный Аякс, налетев, поразил по щиту, и, пробившись,

405 Пика насквозь оттолкнула врага, распыхавшегось сердцем.

Он от твердыни подался назад, но совсем не оставил

Места сраженья и в сердце надежды, что славы добудет.

Вспять обратясь, восклицал он ликиянам богоподобным:

«Мужи ликийские! что забываете бурную храбрость?

410 Мне одному невозможно, хоть был бы еще я сильнейший,

Стену разрушить и к быстрым судам проложить вам дорогу!

Разом со мною, ликийцы! успешнее труд совокупный!»

Так восклицал, — и они, устыдившися царских упреков,

Крепче сомкнулись, смелей налегли за советником храбрым.

415 Рати ахеян с другой стороны укрепляли фаланги

Внутрь их стены. Предстоял их мужеству подвиг великий:

Тут, как ликийцы храбрейшие всё не могли у ахеян

Крепкой стены проломить и открыть к кораблям их дорогу,

Так и ахеян сыны не могли нападавших, ликиян

420 Прочь от стены отразить, с тех пор как они подступили.

Но как два человека, соседы, за межи раздорят,

Оба с саженью в руках на смежном стоящие поле,

Узким пространством делимые, шумно за равенство спорят,

Так и бойцов лишь забрала делили; чрез них нападая,

425 Мужи одни у других разбивали вкруг персей их кожи

Пышных кругами щитов и крылатых щитков легкометных.

Многие тут из сражавшихся острою медью позорно

Были постигнуты в тыл, у которых хребет обнажался

В бегстве из боя, и многие храбрые в грудь, сквозь щиты их.

430 Башни, грудные забрала кругом человеческой кровью

Были обрызганы с каждой страны, от троян и ахеян.

Но ничто не могло устрашить ахеян; держались

Ровно они, как весы у жены, рукодельницы честной,

Если, держа коромысло и чаши заботно равняя,

435 Весит волну, чтоб детям промыслить хоть скудную плату,

Так равновесно стояла и брань и сражение воинств

Долго, доколе Кронид не украсил высокою славой

Гектора: Гектор ворвался в твердыню ахейскую первый.

Голосом, слух поражающим, он восклицал ко троянам:

440 «Конники Трои, вперед, разорвите ахейскую стену

И на их корабли пожирающий пламень бросайте!»

Так возбуждал их герой, и услышали все его голос;

Прямо к стене понеслися толпою и начали быстро

Вверх подыматься к зубцам, уставляючи острые копья.

445 Гектор же нес им захваченный камень, который у башни

Близко вздымался, широкий книзу, завостренный кверху,

Глыба, которой и два, из народа сильнейшие, мужа

С дола на воз не легко бы могли приподнять рычагами,

Ныне живущие; он же легко и один потрясал им:

450 Легкою тягость ему сотворил хитроумный Кронион.

Словно как пастырь, одною рукою руно захвативши,

Быстро несет: для нее нечувствительно слабое бремя, —

Так Приамид захватил и стремительно нес на ворота

Камень огромный. Ворота те были сплоченные крепко

455 Створы двойные, высокие: два извнутри их запора

Встречные туго держали, одним замыкаяся болтом.

Стал он у самых ворот и, чтоб не был удар маломочен,

Ноги расширил и, сильно напрягшися, грянул в средину;

Сбил подворотные оба крюка, и во внутренность камень

460 Рухнулся тяжкий. Взгремели ворота; ни засов огромный

Их не сдержал: и сюда и туда раскололися створы,

Камнем разбитые страшным; и ринулся Гектор великий.

Грозен лицом, как бурная ночь; и сиял он ужасно

Медью, которой одеян был весь и в руках потрясал он

465 Два копия; не сдержал бы героя никто, кроме бога,

В миг, как в ворота влетел он: огнем его очи горели.

Там он троянам приказывал, к толпищу их обратяся,

На стену быстро взлезать, и ему покорились трояне:

Ринулись все, и немедленно — те подымались на стену,

470 Те наводняли ворота. Кругом побежали ахейцы

К черным своим кораблям; и кругом поднялася тревога.

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ.
БИТВА ПРИ КОРАБЛЯХ

Зевс и троян и Гектора к стану ахеян приблизив,

Их пред судами оставил, беды и труды боевые

Несть беспрерывно; а сам отвратил светозарные очи

Вдаль, созерцающий землю фракиян, наездников конных,

5 Мизян, бойцов рукопашных, и дивных мужей гиппомолгов,

Бедных, питавшихся только млеком, справедливейших смертных.

Более он на Трою очей не склонял светозарных;

Ибо не чаял уже, чтобы кто из богов олимпийских

Вышел еще поборать за троянских сынов иль ахейских.

10 Но соглядал не напрасно и бог Посидаон великий;

Сам он сидел, созерцая войну и кровавую битву

С горных вершин, с высочайшей стремнины лесистого Сама

В Фракии горной: оттоле великая виделась Ида,

Виделась Троя Приама и стан корабельный ахеян.

15 Там он, из моря исшедший, сидел, сострадал об ахейцах,

Силой троян укрощенных, и страшно роптал на Зевеса.

Вдруг, негодуя, восстал и с утесной горы устремился,

Быстро ступая вперед; задрожали дубравы и горы

Вкруг под стопами священными в гневе идущего бога.

20 Трижды ступил Посидон и в четвертый достигнул предела,

Эги; там Посидона в заливе глубоком обитель,

Дом золотой, лучезарно сияющий, вечно нетленный.

Там он, притекший, запряг в колесницу коней медноногих,

Бурно летающих, гривы волнующих вкруг золотые.

25 Золотом сам он одеялся, в руку десную прекрасный

Бич захватил золотой и на светлую стал колесницу;

Коней погнал по волнам, — и взыграли страшилища бездны,

Вкруг из пучин заскакали киты, узнавая владыку;

Радуясь, море под ним расстилалось, — а гордые кони

30 Бурно летели, зыбей не касаяся медною осью;

К стану ахейскому мчалися быстроскакучие кони.

Есть пещера обширная в бездне пучинной залива,

Меж Тенедоса и дикоутесного острова Имбра.

Там коней удержал колебатель земли Посидаон;

35 Там отрешив от ярма, амброзической бросил им пищи

В корм и на бурные ноги накинул им путы златые,

Несокрушимые цепи, да там бы они неподвижно

Ждали владыку; а сам устремился к дружинам ахейским.

Рати троянские, всей их громадой, как пламень, как буря,

40 Гектору вслед с несмиримой горячностью к бою летели

С шумом, с криком неистовым: взять корабли у данаев

Гордо мечтали и всех истребить перед ними данаев.

Но Посидон земледержец, могучий земли колебатель,

Дух аргивян возвышал, из глубокого моря исшедший.

45 Он, уподобяся Калхасу видом и голосом сильным,

Первым вещал Аяксам, пылавшим и собственным сердцем:

«Вы, воеводы Аяксы, одни вы спасете ахеян,

Мужество помня свое и не мысля о бегстве бездушном.

В месте другом не страшился бы рук я троян необорных,

50 Кои в ахейскую крепкую стену ворвались толпою:

Их остановят везде меднолатные рати ахеян.

Здесь лишь, безмерно страшусь, пострадать неизбежно мы можем;

Здесь распыхавшись, как пламень стремительный, Гектор предводит,

Гектор, себя величающий сыном всемощного Зевса!

55 О, да и вам небожитель положит решительность в сердце,

Крепко стоять и самим и других ободрить, устрашенных!

Гектора, как он ни бурен, от наших судов мореходных

Вы отразите, хотя б устремлял его сам громовержец!»

Рек — и жезлом земледержец, могучий земли колебатель,

60 Их обоих прикоснулся и страшною силой исполнил;

Члены их легкими сделал, и ноги, и мощные руки.

Сам же, как ястреб, ловец быстрокрылый, на лов улетает,

Если с утеса крутого, высокого, вдруг он поднявшись,

Ринется полем преследовать робкую птицу другую, —

65 Так устремился от них Посидаон, колеблющий землю.

Первый бога постиг Оилеев Аякс быстроногий;

Первый он взговорил к Теламонову сыну Аяксу:

«Храбрый Аякс! без сомнения, бог, обитатель Олимпа,

Образ пророка приняв, корабли защищать повелел нам.

70 Нет, то не Калхас, вещатель оракулов, птицегадатель;

Нет, по следам и по голеням мощным сзади познал я

Вспять отходящего бога: легко познаваемы боги.

Ныне, я чую, в груди у меня ободренное сердце

Пламенней прежнего рвется на брань и кровавую битву;

75 В битву горят у меня и могучие руки, и ноги».

Быстро ему отвечал Теламонид, мужества полный:

«Так, Оилид! и мои на копье несмиримые руки

В битву горят, возвышается дух, и стопы подо мною,

Чувствую, движутся сами; один я, один я пылаю

80 С Гектором, сыном Приама, неистовым в битвах, сразиться».

Так меж собой говорили владыки народов Аяксы,

Жаром веселые бранным, ниспосланным в сердце их богом.

Тою порой возбуждал Посидаон задних данаев,

Кои у черных судов оживляли унылые души:

85 Воины, коих и силы под тяжким трудом изнурились,

И жестокая грусть налегла на сердца их, при виде

Гордых троян, за высокую стену толпой перешедших:

Смотря на их торжествующих, слезы они проливали,

Смерти позорной избегнуть не чаяли. Но Посидаон,

90 Вдруг посреди их явившися, сильные поднял фаланги.

Первому Тевкру и Леиту он предстал, убеждая,

Там Пенелею царю, Деипиру, Фоасу герою,

Здесь Мериону и с ним Антилоху, искусникам бранным.

Сих возбуждал земледержец, крылатые речи вещая:

95 «Стыд, аргивяне, цветущие младостью! вам, полагал я,

Храбрости вашей спасти корабли мореходные наши!

Если ж и вы от опасностей брани отступите робко,

День настал роковой, и троянская мощь сокрушит нас!

Боги! великое чудо моими очами я вижу,

100 Чудо ужасное, коему, мнил, никогда не свершиться:

Трои сыны пред судами ахейскими! те, что, бывало,

Ланям подобились трепетным, кои, по темному лесу

Праздно бродящие, слабые и не рожденные к бою,

Пардов, волков и шакалов вседневною пищей бывают.

105 Так и трояне сии трепетали, бывало, ахеян,

Противу мужества их ни на миг стоять не дерзали.

Ныне ж, далеко от стен, корабли уже наши воюют!

И отчего? от проступка вождя и от слабости воев,

Кои, враждуя вождю, не хотят окруженных врагами

110 Спасть кораблей и пред ними себя отдают на убийство!

Но устыдитеся; если и подлинно сильно виновен

Наш предводитель, пространновластительный царь Агамемнон,

Если и подлинно он оскорбил Ахиллеса героя,

Нам никому ни на миг уклониться не должно от брани!

115 Но исцелим мы себя: исцелимы сердца благородных.

Стыд, о ахеяне! вы забываете бранную доблесть,

Вы, ратоборцы храбрейшие в воинстве! Сам я не стал бы

Гнева на ратника тратить, который бросает сраженье,

Будучи подл, но на вас справедливо душа негодует!

120 Слабые, скоро на всех навлечете вы большее горе

Слабостью вашей! Опомнитесь, други! представьте себе вы

Стыд и укоры людей! Решительный бой наступает!

Гектор, воинственный Гектор уже на суда нападает,

Мощный, уже разгромил и врата и запор их огромный».

125 Так возбуждал колебатель земли и воздвигнул данаев.

Окрест Аяксов героев столпилися, стали фаланги

Страшной стеной. Ни Арей, ни Паллада, стремящая рати,

Их не могли бы, не радуясь, видеть: храбрейшие мужи,

Войско составив, троян и великого Гектора ждали,

130 Стиснувши дрот возле дрота и щит у щита непрерывно:

Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком

Тесно смыкался; касалися светлыми бляхами шлемы,

Зыблясь на воинах: так аргивяне сгустяся стояли;

Копья змеилися, грозно колеблемы храбрых руками;

135 Прямо они на троян устремляясь, пылали сразиться.

Но, упредив их, трояне ударили; Гектор пред ними

Бурный летел, как в полете крушительный камень с утеса,

Если с вершины громаду осенние воды обрушат,

Ливнем-дождем разорвавши утеса жестокого связи:

140 Прядая кверху, летит он; трещит на лету им крушимый

Лес; беспрепонно и прямо летит он, пока на долину

Рухнет, и больше не катится, сколь ни стремительный прежде, —

Гектор таков! при начале грозился до самого моря

Быстро пройти, меж судов и меж кущей, по трупам данаев;

145 Но едва набежал на сомкнувшиесь крепко фаланги,

Стал, как ни близко нагрянувший: дружно его аргивяне,

Встретив и острых мечей, и пик двуконечных ударом,

Прочь отразили, — и он отступил, поколебанный силой,

Голосом, слух поражающим, к ратям троян вопиющий:

150 «Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукопашцы дарданцы!

Стойте, друзья! Ненадолго меня остановят ахейцы,

Если свои ополченья и грозною башней построят;

Скоро от пики рассыплются, если меня несомненно

Бог всемогущий предводит, супруг громовержущий Геры!»

155 Так восклицая, возвысил и душу и мужество в каждом.

Вдруг Деифоб из рядов их высокомечтающий вышел,

Сын же Приамов: пред грудью уставя он щит круговидный,

Легкой стопой выступал и вперед под щитом устремлялся.

Но Мерион, на троянца наметив сверкающей пикой,

160 Бросил, и верно вонзилася в выпуклый щит волокожный

Бурная пика; но кож не проникла: вонзилась и древком

Около трубки113 огромная хряснула. Быстро троянец

Щит от себя отдалил волокожный, в душе устрашася

Бурного в лете копья Мерионова; тот же, могучий,

165 К сонму друзей отступил, негодуя жестоко на трату

Верной победы и вместе копья, преломленного тщетно;

Быстро пустился идти к кораблям и кущам ахейским,

Крепкое вынесть копье, у него сохранявшеесь в куще.

Но другие сражались; вопль раздавался ужасный.

170 Тевкр Теламониев первый отважного сверг браноносца

Имбрия, Ментора сына, конями богатого мужа.

Он в Педаосе жил до нашествия рати ахейской,

Медезикасты супруг, побочной Приамовой дщери.

Но когда аргивяне пришли в кораблях многовеслых,

175 Он прилетел в Илион и в боях меж троян отличался;

Жил у Приама и был как сын почитаем от старца.

Мужа сего Теламонид огромною пикой под ухо

Грянул и пику исторг; и на месте пал он, как ясень

Пышный, который на холме, далеко путнику видном,

180 Ссеченный медью, зеленые ветви к земле преклоняет:

Так он упал, и кругом его грянул доспех распещренный.

Тевкр полетел на упавшего, сбрую похитить пылая.

Гектор на Тевкра летящего дротик блистающий ринул;

Тот, издалече узря, от копья, налетавшего бурно,

185 Чуть избежал. Но Амфимаха Гектор, Ктеатова сына,

В битву идущего, в грудь поразил сокрушительным дротом;

С шумом на землю он пал, загремели на падшем доспехи.

Бросился Гектор, пылая шелом на скраниях плотный,

Медный сорвать с головы у Ктеатова храброго сына.

190 Но Аякс на летящего острую пику уставил;

К телу она не проникнула Гектора: медью кругом он

Страшною был огражден; но в средину щита поразивши,

Силой его отразил Теламонид, и вспять отступил он

Прочь от обоих убитых; тела увлекли аргивяне:

195 Сына Ктеатова Стихий герой с Менесфеем почтенным,

Оба афинян вожди, понесли к ополченьям ахейским.

Имбрия ж оба Аякса, кипящие храбростью бурной,

Словно как серну могучие львы, у псов острозубых

Вырвавши, гордо несут через густопоросший кустарник

200 И добычу высоко в челюстях держат кровавых, —

Так, Менторида высоко держа, браноносцы Аяксы

С персей срывали доспех, и повисшую голову с выи

Ссек Оилид и, за гибель Амфимаха местью пылая,

Бросил ее с размаху, как шар, на толпу илионян:

205 В прах голова, перед Гектора ноги, крутящаясь пала.

Гневом сугубым в душе Посидон воспылал за убийство

Внука его Ктеатида, сраженного в битве свирепой.

Гневный подвигнулся он, к кораблям устремляясь и к кущам,

Всех аргивян возбуждая и горе готовя троянам.

210 Идоменей, Девкалион воинственный, встретился богу,

Шедший от друга, который к нему незадолго из боя

Был приведен, под колено суровою раненный медью.

Юношу вынесли други; его он врачам приказавши,

Сам из шатра возвращался: еще он участвовать в битве,

215 Храбрый, пылал; и к нему провещал Посидаон владыка

(Глас громозвучный приняв Андремонова сына, Фоаса,

Мужа, который в Плевроне, во всем Калидоне гористом

Всеми этольцами властвовал, чтимый, как бог, от народа):

«Где же, о критян советник, куда же девались угрозы,

220 Коими Трои сынам угрожали ахейские чада?»

И ему вопреки отвечал Девкалид знаменитый:

«Сын Андремонов! никто из ахеян теперь не виновен,

Сколько я знаю: умеем мы все и готовы сражаться;

Страх никого не оковывал низкий; никто, уступая

225 Праздности, битвы не бросил, ахеям жестокой; но, верно,

Кронову сыну всесильному видеть, Зевесу, угодно

Здесь далеко от Эллады ахеян бесславно погибших!

Сын Андремонов, всегда отличавшийся мужеством духа,

Ты, ободрявший всегда и других, забывающих доблесть,

230 Ныне, Фоас, не оставь и омужестви каждого душу!»

Быстро ему отвечал Посидаон, колеблющий землю:

«Критян воинственный царь! да вовек от троянского брега

В дом не придет, но игралищем псов да прострется под Троей

Воин, который в сей день добровольно оставит сраженье!

235 Шествуй и, взявши оружие, стань ты со мной: совокупно

Действовать должно; быть может, успеем помочь мы и двое.

Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна;

Мы же с тобой и противу сильнейших умели сражаться».

Рек, — и вновь обратился бессмертный к борьбе человеков.

240 Идоменей же, поспешно пришед к благосозданной куще,

Пышным доспехом покрылся и, взявши два крепкие дрота,

Он устремился, перуну подобный, который Кронион

Махом всесильной руки с лучезарного мечет Олимпа,

В знаменье смертным: горит он, летя, ослепительным блеском, —

245 Так у него, у бегущего, медь вкруг персей блистала.

Встречу ему предстал Мерион, знаменитый служитель,

Близко от кущи, куда он спешил, воружиться желая

Новым копьем, и к нему провещала владычняя сила:

«Сердцу любезнейший друг, Молид Мерион быстроногий,

250 Что приходил ты, оставивши брань и жестокую сечу?

Ранен ли ты и не страждешь ли, медной стрелой удрученный?

Или не с вестию ль бранной ко мне предстаешь ты? Но видишь,

Сам я иду не под сенью покоиться, ратовать жажду!»

Крита царю отвечал Мерион, служитель разумный:

255 «Идоменей, предводитель критских мужей меднобронных,

В стан я пришел, у тебя копия не осталось ли в куще?

Взявши его, возвращуся; а то, что имел, сокрушил я,

В щит поразив Деифоба, безмерно могучего мужа».

Критских мужей повелитель ответствовал вновь Мериону:

260 «Ежели копья нужны, и одно обретешь ты, и двадцать,

В куще моей у стены блестящей стоящие рядом

Копья троянские; все я их взял у сраженных на битвах.

Смею сказать, не вдали я стоя, с врагами сражаюсь.

Вот отчего у меня изобильно щитов меднобляшных,

265 Копий, шеломов и броней, сияющих весело в куще».

Снова ему отвечал Мерион, служитель разумный:

«Царь, и под сенью моей, и в моем корабле изобильно

Светлых троянских добыч; но не близко идти мне за ними.

Сам похвалюсь, не привык забывать я воинскую доблесть:

270 Между передних всегда на боях, прославляющих мужа,

Сам я стою, лишь подымется спор истребительной брани.

Может быть, в рати другим меднобронным ахейским героям

Я неизвестен сражаюсь; тебе я известен, надеюсь».

Критских мужей предводитель ответствовал вновь Мериону:

275 «Ведаю доблесть твою, и об ней говоришь ты напрасно.

Если бы нас, в ополченье храбрейших, избрать на засаду

(Ибо в засадах опасных мужей открывается доблесть;

Тут человек боязливый и смелый легко познается:

Цветом сменяется цвет на лице боязливого мужа;

280 Твердо держаться ему не дают малодушные чувства;

То припадет на одно, то на оба колена садится;

Сердце в груди у него беспокойное жестоко бьется;

Смерти единой он ждет и зубами стучит, содрогаясь.

Храброго цвет не меняется, сердце не сильно в нем бьется;

285 Раз и решительно он на засаду засевши с мужами,

Только и молит, чтоб в битву с врагами скорее схватиться),

Там и твоя, Мерион, не хулы заслужила бы храбрость!

Если б и ты, подвизаяся, был поражен иль устрелен,

Верно не в выю тебе, не в хребет бы оружие пало:

290 Грудью б ты встретил копье, иль утробой пернатую принял,

Прямо вперед устремившийся, в первых рядах ратоборцев.

Но перестанем с тобой разговаривать, словно как дети,

Праздно стоя, да кто-либо нагло на нас не возропщет.

В кущу войди и немедленно с крепким копьем возвратися».

295 Рек, — и Молид, повинуяся, бурному равный Арею,

Быстро из кущи выносит копье, повершенное медью,

И за вождем устремляется, жаждою битвы пылая.

Словно Арей устремляется в бой, человеков губитель,

С Ужасом сыном, равно как и сам он, могучим, бесстрашным,

300 Богом, который в боях ужасает и храброго душу;

Оба из Фракии горной они на эфиров находят,

Или на бранных флегиян, и грозные боги не внемлют

Общим народов мольбам, но единому славу даруют, —

Столько ужасны Молид и герой Девкалид, ратоводцы,

305 Шли на кровавую брань, лучезарной покрытые медью.

Шествуя, словно к царю обратил Мерион быстроногий:

«Где, Девкалид, помышляешь вступить в толпу боевую?

В правом конце, в середине ль великого нашего войска

Или на левом? Там, как я думаю, боле, чем инде,

310 В битве помощной нуждается рать кудреглавых данаев».

Молову сыну ответствовал критских мужей предводитель:

«Нет, для средины судов защитители есть и другие:

Оба Аякса и Тевкр Теламонид, в народе ахейском

Первый стрелец и в бою пешеборном не менее храбрый;

315 Там довольно и их, чтобы насытить несытого боем

Гектора, сына Приама, хоть был бы еще он сильнее!

Будет ему нелегко, и со всем его бешенством в битвах,

Мужество их одолев и могущество рук необорных,

Судно зажечь хоть единое, разве что Зевс громовержец

320 Светочь горящую сам на суда мореходные бросит.

Нет, Теламонид Аякс не уступит в сражении мужу,

Если он смертным рожден и плодами Деметры воскормлен,

Если язвим рассекающей медью и крепостью камней.

Даже Пелиду, рушителю строев, Аякс не уступит

325 В битве ручной; быстротою лишь ног не оспорит Пелида.

В левую сторону рати пойдем да скорее увидим,

Мы ли прославим кого или сами славу стяжаем!»

Рек, — и Молид, устремившися, бурному равный Арею,

Шел впереди, пока не достигнул указанной рати.

330 Идоменея увидев, несущегось полем, как пламень,

С храбрым клевретом его, в изукрашенных дивно доспехах,

Крикнули разом трояне и все на него устремились.

Общий, неистовый спор восстал при кормах корабельных.

Словно как с ветром свистящим свирепствует вихорь могучий

335 В знойные дни, когда прахом глубоким покрыты дороги;

Бурные, вместе вздымают огромное облако праха, —

Так засвирепствовал общий их бой: ратоборцы пылали

Каждый друг с другом схватиться и резаться острою медью.

Грозно кругом зачернелося ратное поле от копий,

340 Длинных, убийственных, частых, как лес; ослеплял у воителей очи

Медяный блеск шишаков, как огонь над глазами горящих,

Панцирей, вновь уясненных,114 и круглых щитов лучезарных —

Воинов, к бою сходящихся. Подлинно был бы бесстрашен,

Кто веселился б, на бой сей смотря, и душой не содрогся!

345 Боги, помощные разным, сыны многомощные Крона,

Двум племенам браноносным такие беды устрояли.

Зевс троянам желал и Приамову сыну победы,

Славой венчая Пелида царя; но не вовсе Кронион

Храбрых данаев желал истребить под высокою Троей;

350 Только Фетиду и сына ее прославлял он героя.

Бог Посидон укреплял данаев, присутствуя в брани,

Выплывший тайно из моря седого: об них сострадал он,

Силой троян усмиренных, и гордо роптал на Зевеса.

Оба они и единая кровь и единое племя;

355 Зевс лишь Кронион и прежде родился и более ведал.

Зевса страшился и явно не смел поборать Посидаон;

Тайно, под образом смертного, он возбуждал ратоборцев.

Боги сии и свирепой вражды и погибельной брани

Вервь, на взаимную прю, напрягли над народами оба,

360 Крепкую вервь, неразрывную, многим сломившую ноги.

Тут, аргивян ободряющий, воин уже поседелый,

Идоменей на троян устремился и в бег обратил их;

Офрионея сразил кабезийца, недавнего в граде,

В Трою недавно еще привлеченного бранною славой.

365 Он у Приама Кассандры, прекраснейшей дочери старца,

Гордый просил без даров, но сам совершить обещал он

Подвиг великий: из Трои изгнать меднолатных данаев.

Старец ему обещал и уже за него согласился

Выдать Кассандру, — и ратовал он, на обет положася.

370 Идоменей на него медножальную пику направил

И поразил выступавшего гордо: ни медная броня,

Коей блистал, не спасла: углубилась во внутренность пика;

С шумом он грянулся в прах, и, гордяся, вскричал победитель:

«Офрионей! человеком тебя я почту величайшим,

375 Ежели все то исполнишь, что ты исполнить обрекся

Сыну Дарданову: дочерь тебе обещал он супругой.

То же и мы для тебя обещаем и верно исполним:

Выдадим лучшую всех из семейства Атридова дочерь;

К браку невесту из Аргоса вывезем, если ты с нами

380 Трою разрушишь Приамову, град, устроением пышный.

Следуй за мной: при судах мореходных с тобой мы докончим

Брачный сговор; не скупые и мы на приданое сваты».

Рек, — и за ногу тело повлек сквозь кипящую сечу

Критский герой. Но за мертвого мстителем Азий явился,

385 Пеший идя пред конями; коней за плечами храпящих

Правил клеврет у него; и, пылающий, он устремился

Идоменея пронзить; но герой упредил: сопостата

Пикой ударил в гортань под брадой и насквозь ее выгнал.

Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный,

390 Или огромная сосна, которую с гор древосеки

Острыми вкруг топорами ссекут, корабельное древо:

Азий таков пред своей колесницей лежал распростряся,

С скрипом зубов раздирая руками кровавую землю.

Но возница его цепенел, растерявшийся в мыслях,

395 Бледный стоял и не смел, чтоб от рук враждебных избегнуть,

Коней назад обратить; и его Антилох бранолюбец

Пикой ударил в живот; и от смерти ни медная броня,

Коей блистал, не спасла: углубилась во внутренность пика;

Он застонал и с прекрасносоставленной пал колесницы.

400 Коней младой Антилох, благодушного Нестора отрасль,

Быстро от воинств троянских угнал к меднобронным ахейцам.

Тут Деифоб на властителя критян, об Азии скорбный,

Близко один наступил и ударил сверкающей пикой.

Но усмотрел и от меди убийственной вовремя спасся

405 Критян владыка; укрылся под выпуклый щит свой огромный,

Щит, из воловых кож и блистательной меди скругленный,

И двумя поперек укрепленный скобами: под щит сей

Весь он собрался; над ним пролетела блестящая пика;

Щит, на полете задетый, ужасно завыл под ударом.

410 Но не тщетно оружие послано сильной рукою:

Храброму сыну Гиппаса, владыке мужей Гипсенору,

В перси вонзилось оно и на месте сломило колена.

Громко вскричал Деифоб, величаясь надменно победой:

«Нет, не без мщения Азий лежит, и теперь, уповаю,

415 Вшедший в широкие двери Аидова мрачного дома,

Сердцем он будет возрадован: спутника дал я герою!»

Так восклицал; аргивян оскорбили надменного речи,

Более ж всех Антилоху воинственный дух взволновали.

Он, невзирая на скорбь, не оставил сраженного друга;

420 Быстро примчась, заступил и щитом заградил светлобляшным.

Тою порой наклоняся под тело, почтенные други,

Экиев сын Мекистей и младой благородный Аластор,

К черным судам понесли Гиппасида, печально стеная.

Идоменей воевал не слабея, пылал беспрестанно

425 Или еще фригиянина ночью покрыть гробовою,

Или упасть самому, но беду отразить от ахеян.

Тут благородную отрасль питомца богов Эзиета,

Славу троян, Алкафоя, драгого Анхизова зятя

(Дщери его Гипподамии был он супругом счастливым,

430 Дщери, которую в доме отец и почтенная матерь

Страстно любили: она красотой, и умом, и делами

В сонме подруг между всеми блистала: зато и супругой

Избрал ее гражданин благороднейший в Трое пространной), —

Мужа сего Девкалида рукой укротил Посидаон,

435 Ясные очи затмив и сковав ему быстрые ноги:

Он ни назад убежать, ни укрыться не мог от героя;

Скованный страхом, как столб иль высоковершинное древо,

Он неподвижный стоял, и его Девкалид копьеборец

В перси ударил копьем и разбил испещренную броню,

440 Медную, в битвах не раз от него отражавшую гибель:

Глухо броня зазвенела, под мощным ударом рассевшись;

С громом упал он, копье упадавшему в сердце воткнулось;

Сердце его, трепеща, потрясло и копейное древко;

Но могучесть в нем скоро Арей укротил смертоносный.

445 Идоменей, величаясь победою, громко воскликнул:

«Как, Деифоб, полагаешь, достойно ли я расплатился?

Три сражены за единого! Ты ж величаешься только,

Дивный герой! Но приближься и сам, и меня ты изведай:

Узришь, каков я под Трою пришел, громовержцев потомок!

450 Он, громовержец, Миноса родил, охранителя Крита;

Мудрый Минос породил Девкалиона, славного сына;

Он, Девкалион, меня, повелителя многим народам

В Крите пространном, и волны меня принесли к Илиону,

Гибель тебе, и отцу твоему, и всем илионцам!»

455 Так говорил; Деифоб в нерешимости дум волновался:

Вспять ли идти и, с троянцем каким-либо храбрым сложася,

Выйти вдвоем иль один на один испытать Девкалида?

Так Деифоб размышлял, и ему показалося лучше

Вызвать Энея. Нашел он героя, в дружинах последних

460 Праздно стоящего: гнев он всегдашний питал на Приама,115

Ибо, храбрейшему, старец ему не оказывал чести.

Став перед ним, Деифоб устремляет крылатые речи:

«Храбрый Эней, троян повелитель, если о ближних

Ты сострадаешь, тебе заступиться за ближнего должно.

465 Следуй за мной, защитим Алкафоя; тебя он, почтенный,

Будучи зятем, воспитывал юного в собственном доме.

Идоменей, знаменитый копейщик, сразил Алкафоя».

Так произнес он — и душу в груди взволновал у Энея:

Он полетел к Девкалиду, воинственным жаром пылая,

470 Но Девкалид не позорному бегству, как отрок, предался:

Ждал неподвижный, как вепрь между гор, на могучесть надежный,

Шумного вкруг нападения многих ловцов ожидает,

Стоя в месте пустынном и грозно хребет ощетиня;

Окрест очами, как пламенем, светит; а долгие зубы

475 Ярый острит он, и псов и ловцов опрокинуть готовый, —

Так нажидал, ни на шаг не сходя, Девкалид Анхизида,

Против летящего воина бурного; только соратных

Криком сзывал, Аскалафа вождя, Афарея, Дейпира,

Молова сына, и с ним Антилоха, испытанных бранью;

480 Их призывал Девкалид, устремляя крылатые речи:

«Други, ко мне! защитите меня одинокого! Страшен

Бурный Эней нападающий; он на меня нападает;

Страшно могуществен он на убийство мужей в ратоборстве;

Блещет и цветом он юности, первою силою жизни.

485 Если б мы были равны и годами с Энеем, как духом,

Скоро иль он бы, иль я похвалился победою славной!»

Так говорил он, — и все, устремившися с духом единым,

Стали кругом Девкалида, щиты к раменам преклонивши.

Но Эней и своих возбуждал сподвижников храбрых,

490 Звал Деифоба, Париса, почтенного звал Агенора,

С ним предводивших троянские рати; за ним совокупно

Все устремилися: как за овном устремляются овцы,

С паствы бежа к водопою, и пастырь душой веселится, —

Так Анхизид благородный, Эней, веселился душою,

495 Видя толпами за ним устремлявшихся граждан троянских.

Вкруг Алкафоя они рукопашную подняли битву,

Копьями бились огромными. Медь на груди ратоборцев

Страшно звучала от частых ударов сшибавшихся толпищ.

Два между тем браноносца, отличные мужеством оба,

500 Идоменей и Эней, подобные оба Арею,

Вышли, пылая друг друга пронзить смертоносною медью.

Первый Эней, размахнувшися, ринул копье в Девкалида;

Тот же, завидев удар, уклонился от меди летящей,

И копье Анхизида, сотрясшися, в землю вбежало,

505 Быв бесполезно геройской, могучею послано дланью.

Идоменей же копьем Эномаоса ранил в утробу;

Лату брони просадила и внутренность медь из утробы

Вылила: в прахе простершись, руками хватает он землю.

Идоменей длиннотенную пику из мертвого тела

510 Вырвал; но медных, других побежденного пышных доспехов

С персей совлечь не успел: осыпали троянские стрелы.

Не были более гибки и ноги его, чтобы быстро

Прянуть ему за своим копием иль чужого избегнуть:

Стойкою битвой, упорною пагубный день отражал он;

515 Ноги не скоро несли, чтоб ему убежать из сраженья;

Медленно он уходил. Деифоб в уходившего дротик

Снова послал: на него он пылал непрестанною злобой.

И прокинул он снова; но медь Аскалафа постигла,

Сына Арея; плечо совершенно убийственный дротик

520 Прорвал, и в прах он упавши, хватает ладонями землю.

Долго не ведал еще громозвучный Арей истребитель,

Что воинственный сын его пал на сражении бурном:

Он на Олимпа главе, под златыми сидел облаками,

Зевса всемощного волей обузданный, где и другие

525 Боги сидели бессмертные, им удаленные с брани.

Воины вкруг Аскалафа бросалися в бой рукопашный.

Тут Деифоб с головы Аскалафовой шлем светозарный

Сорвал; но вдруг Мерион, налетевши, подобный Арею,

Хищника в руку копьем поразил; из руки Деифоба

530 Шлем дыроокий исторгся и об землю звукнул упавший.

Снова герой Мерион, на врага налетевши, как ястреб,

Вырвал из мышцы копье, у него растерзавшее тело,

И к сподвизавшимся вновь отступил; а Полит Деифоба,

Брат уязвленного брата, под грудью руками обнявши,

535 Вывел из шумного боя, до самых коней провожая:

Быстрые кони его, позади ратоборства и сечи,

Ждали, с возницею верным и с пышной стоя колесницей;

К граду они понесли Деифоба; жестоко стенал он,

Болью терзаемый; кровью струилася свежая рана.

540 Но другие сражалися; вопль раздавался ужасный.

Бурный Эней, налетев, Афарея, Калетора сына,

Дротом в гортань, на него нападавшего, острым ударил:

Набок глава преклонилася; падшего сверху натиснул

Щит и шелом; и над ним душеснедная смерть распростерлась.

545 Несторов сын, обращенного тылом Фоона приметив,

Прянул и ранил убийственно: жилу рассек совершенно,

С правого бока хребта непрерывно идущую к вые,

Всю совершенно рассек; зашатавшися, навзничь на землю

Пал он, дрожащие руки к любезным друзьям простирая.

550 Несторов сын наскочил и срывал доспехи с троянца,

Вкруг озираясь; его же трояне, кругом обступивши,

В щит легкометный, широкий кололи кругом, но напрасно;

Медью жестокой ниже не коснулися к белому телу

Славного внука Нелеева: бог Посидаон могущий

555 Сам охранял Несторида везде и под тучею копий:

Ибо вдали от врагов не стоял он, меж ними носился;

В длани его не покоился дрот, трепетал беспрестанно,

К бою колеблемый; он беспрестанно намечивал острым,

Или на дальнего ринуть, или на близкого грянуть.

560 Скоро его Адамас, намечавшегось дротом, приметил,

Азиев сын, и, к нему устремившися, острою медью

Грянул в средину щита; но ее острие обессилил,

В жизни героя врагу отказав, Посидон черновласый:

И копья половина, как кол обожженный, осталась

565 В круге щита, половина тупая упала на землю.

Бросился к сонму друзей Адамас, избегая от смерти.

Быстро его Мерион и настиг и сверкающим дротом

Между стыдом и пупом ударил бегущего, в место,

Где наиболее рана мучительна смертным несчастным:

570 Так он его поразил; и на дрот он упавши, вкруг меди

Бился, как вол несмиренный, которого пастыри мужи,

Как ни упорен он, силой связавши арканом, уводят, —

Так он, проколотый, бился в крови; но не долго: немедля

Храбрый к нему Мерион приступил, копие роковое

575 Вырвал из тела, и смертный мрак осенил ему очи.

Тут Гелен Деипира фракийского саблей огромной

Резко в висок поразил и шелом с него сбил коневласый.

Сбитый, на землю он пал; и какой-то его аргивянин,

Между толпою бойцов под ногами крутящийся, поднял;

580 Очи вождя Деипира глубокая ночь осенила.

Жалость взяла Менелая, отважного в битвах Атрида;

Выступил он, угрожая ударом Гелену герою,

Острым копьем потрясая; Гелен же изладился луком.

Оба они соступились; один занесенную пику

585 Бросить пылая, другой с тетивы наведенную стрелу;

И Гелен Менелая по персям уметил пернатой

В лату брони, и отпрянула быстро пернатая злая.

Так, как с широкого веяла, сыпясь по гладкому току,

Черные скачут бобы иль зеленые зерна гороха,

590 Если на ветер свистящий могучий их веятель вскинет, —

Так от блистательных лат Менелая, высокого славой,

Сильно отпрянув, стрела на побоище пала далеко.

Сын же Атреев, герой Менелай, копием Приамида

В длань поразил, воруженную луком блестящим; и к луку

595 Длань, проколовши насквозь, пригвоздило копейное жало.

К сонму друзей, убегая от смерти, Гелен обратился,

Руку повесив, и ясенный дрот волочился за нею.

Но его из руки извлек благодушный Агенор;

Руку ж ему повязал искусственно свитою волной,

600 Мягкой повязкой, клевретом всегда при владыке носимой.

Сильный Пизандр между тем сопротив Менелая героя

Выступил: злая судьбина его увлекала к пределу,

Да тобой, Менелай, укротится он в пламенной битве.

Чуть соступилися оба, идущие друг против друга,

605 Ринул Атрид — и неверно: копье его вбок улетело.

Ринул Пизандр — и копьем у Атрида, высокого славой,

Щит поразил, но насквозь не успел он оружия выгнать:

Медяный щит удержал; копье сокрушилось у трубки.

Радость объяла Пизандрово сердце: он чаял победы.

610 Но Менелай, из ножен исторгнувши меч среброгвоздный,

Прянул, герой, на Пизандра, а сей из-под круга щитного

Выхватил медный красивый топор, с топорищем оливным,

Длинным, блистательно гладким, и оба сразилися разом:

Сей поражает по выпуке шлема, косматого гривой,

615 Около самого гребня, а тот наступавшего по лбу

В верх переносицы: хряснула кость, и глаза у Пизандра,

Выскочив, подле него на кровавую землю упали;

Сам опрокинулся он; и, пятой наступивши на перси,

Броню срывал и, гордясь, восклицал Менелай победитель:

620 «Так вам оставить и всем корабли быстроконных данаев,

Вам, вероломцы трояне, несытые пагубной бранью!

Большей обиды и срама искать вам не нужно, какими,

Лютые псы, вы меня осрамили! Ни грозного гнева

Вы не страшились гремящего Зевса; но гостеприимства

625 Он покровитель и некогда град ваш рассыплет высокий!

Вы у меня и младую жену и сокровища дома

Нагло похитив, ушли, угощенные дружески в доме!

Ныне ж пылаете вы на суда мореходные наши

Гибельный бросить огонь и избить героев ахейских!

630 Но укротят наконец вас, сколько ни алчных к убийствам!

Зевс Олимпийский! премудростью ты, говорят, превышаешь

Всех и бессмертных и смертых, все из тебя истекает.

Что же, о Зевс, благосклонствуешь ты племенам нечестивым,

Сим фригиянам, насильствами дышащим, ввек не могущим

635 Лютым убийством насытиться в брани, для всех ненавистной!

Всем человек насыщается: сном и счастливой любовью,

Пением сладостным и восхитительной пляской невинной,

Боле приятными, боле желанными каждого сердцу,

Нежели брань; но трояне не могут насытиться бранью!»

640 Рек — и, оружия с тела, дымящиесь кровью, сорвавши,

Отдал клевретам своим Менелай, предводитель народов;

Сам же, назад обратяся, с передними стал на сраженье.

Там на него налетел Гарпалион, царя Пилемена

Доблестный сын: за отцом он любезным последовал к брани,

645 В Трою Приама, но в отческий дом не пришел, несчастливец!

Он Менелаю царю по средине щита, налетевши,

Пику вонзил, но насквозь не успел оружия выгнать;

И обратно к друзьям, чтоб от смерти спастись, побежал он,

Вкруг озираясь, да тела враждебная медь не постигнет.

650 Но Мерион на бегущего медной стрелою ударил;

В правую сторону зада вонзилась стрела и далеко,

Острая, в самый пузырь, под лобковою костью, проникла.

Там же он скорчась присел и, в объятиях другов любезных

Дух испуская, упал и, как червь, по земле протянулся;

655 Черная кровь выливалась и землю под ним увлажала.

Окрест его пафлагоняне верные засуетились;

Тело, подняв в колесницу, они в Илион провожали,

Грустные: шел между них и отец, проливающий слезы;

Ибо не мог он врагам отомстить за убитого сына.

660 Но Парис за него справедливою местию вспыхнул:

Гостем он был у него, посетивши народ пафлагонский;

Он, за него отомщая, послал медножальную стрелу.

Был Эвхенор меж ахейцами, сын Полиида пророка,

Муж знаменитый, богатый, Коринфа цветущего житель;

665 Участь свою он несчастную знал — и отплыл к Илиону.

Часто ему говорил Полиид добродушный, что должен

Он иль от немощи тяжкой в отеческом доме скончаться,

Или в бою, пред судами ахейскими, пасть от пергамлян;

Но избегал Эвхенор как от пени, постыдной ахейцам,

670 Так и от немощи тяжкой, бесплодно страдать не желая.

Храброго в челюсть, под ухо Парис поразил, и мгновенно

Жизнь отлетела, и страшная тьма Эвхенора объяла.

Так ополченья сражались, огням подобно свирепым.

Гектор же, Зевса любимец, вдали не слыхал и не ведал,

675 Как пред судами, на левом конце, поражаемо было

Войско его от ахеян, — и скоро бы слава ахеян

Полной была над троянами: так ободрял Посидаон

Души ахеян и силою собственной сам поборал им.

Гектор воинствовал, где незадолго в ворота влетел он,

680 Сам разорвавши густые ряды аргивян щитоносцев,

Там, где суда и Аякса, и Протесилая стояли,

Моря седого на брег извлеченные, где аргивяне

Самую низкую вывели стену и где превосходных

Пламенных коней и воев ряды на сражение стали.

685 Там беотиян отважных, ияонов длиннохитонных,

Фтиян, и локров, и славных эпеян сложившиесь рати

Все на суда нападавшего с нуждой держали, но вовсе

Сил не имели препнуть Приамида, подобного буре.

Вои афинские были отборные; их ополченье

690 Вел Петеид Менесфей, и за ним устремляли дружины

Фидас, и Стихий, и Биас герой. Знаменитых эпеян

Вел Амфион, и Мегес Филид, и воинственный Дракий.

Фтийцам предшествовал Медон и дышащий боем Подаркес

(Медон, сын незаконный владыки мужей Оилея,

695 Был Оилида Аякса юнейший брат, но в Филаке

Жил, далеко от отечества, брося его как убийца,

Мачехи брата убив, Оилея жены, Эриопы;

Храбрый Подаркес Ификлов был сын, Филакидов потомок).

Оба они впереди пред дружинами юношей фтийских

700 Бились, суда бороня, с беотийцами вместе сражаясь.

Быстрый Аякс пылал не отстать от могучего брата;116

Близ Теламонида он, ни на шаг не отступный, держался.

Так плуговые волы по глубокому пару степному

Черные, крепостью равные, плуг многосложный волочат;

705 Пот при корнях их рогов пробивается крупный; но дружно,

Оба единым блестящим ярмом едва разделяясь,

Дружно идут полосой и земли глубину раздирают, —

Так и Аяксы, сложася, держались один близ другого.

Вслед Теламонова сына стремилися многие мужи,

710 Храбрые, ратные други; они его щит принимали,

Если усталость и пот изнуряли колена герою;

Но за вождем Оилидом никто не стремился из локров:

Дух не вытерпливал их рукопашного, стойкого боя;

Воинство их не имело ни медяных с гривою конской

715 Шлемов, ни круглых щитов, ни возвышенных ясенных копий;

Только на верные луки и волну, скрученную в пращи,

Локры надеясь, пришли к Илиону, и ими на битвах,

Быстро и метко стреляя, троян разрывали фаланги.

Тут, как одни впереди блестящим оружием разным

720 Бились с дружинами Трои и с Гектором меднодоспешным,

Локры стреляли, держась позади, — и уже забывали

Бранную храбрость трояне: смущали их стрелы густые.

Худо б им было, с стыдом от судов и от кущей ахейских

Трои сыны отступили б под шумную ветрами Трою,

725 Если б отважного Гектора Полидамас не подвигнул:

«Гектор, жестокий ты муж, чтоб других убеждения слушать!

Бог перед всеми тебя одарил на военное дело;

Ты ж и советов мудростью всех перевысить желаешь!

Нет, совокупно всего не стяжать одному человеку.

730 Бог одного одаряет способностью к брани, другому

Зевс, промыслитель превыспренний, в перси разум влагает

Светлый: плодами его племена благоденствуют смертных;

Оным и грады стоят; но стяжавший сугубо им счастлив.

Гектор! склонися к совету, который мне кажется лучшим.

735 Битва везде пред тобою, как огненный круг, пламенеет;

Мужи троянские, после того как ворвалися в стену,

С боя одни удалились с оружием, прочие спорят

В слабых толпах против множества, вдоль кораблей растянувшись.

С боя сойди и сюда призови ратоводцев храбрейших;

740 Здесь мы важнейшее дело решим совещанием общим:

Разом ли нам на суда многоместные ратью ударить,

Если бы бог даровал одоление, или немедля

Вспять от судов обратиться, пока не разбиты! скажу ли?

Я трепещу, да вчерашнего нам не отплатят ахейцы

745 Долга кровавого: муж при судах, ненасытимый бранью,

Ждет нас, который едва ли удержится вовсе от боя».

Так говорил он, — и Гектор одобрил совет справедливый;

Быстро с своей колесницы с оружием прянул на землю

И ему отвечал, устремляя крылатые речи:

750 «Полидамас, удержи ты здесь предводителей храбрых;

Дальше пойду я и противостану пылающей битве.

Я возвращуся немедля, вождям повеления давши».

Рек — и понесся великий, горе под снегами подобный;

С криком призывным толпы облетел он троян и союзных.

755 Все к Панфоиду, любителю мужества Полидамасу,

Бросились быстро дарданцы, услышавши Гектора голос.

Он же Гелена царя, благородного брата Дейфоба,

Азия ветвь, Адамаса, и Азия, отрасль Гиртака,

Ходя по сонмам передним, искал, не найдет ли героев.

760 Их он нашел, но не всех невредимых, не всех средь живущих:

В прахе из оных одни, у судов мореходных данайских,

Бледны лежали, под силой данаев предавшие души,

А другие страдали под язвами стрел или копий.

Только Париса брата, супруга Елены прекрасной,

765 Скоро нашел он на левом конце истребительной брани,

Дух ополчений своих ободрявшего к крепкому бою.

Став перед ним, укоризненным голосом Гектор воскликнул:

«Видом лишь гордый, несчастный Парис, женолюбец, прельститель!

Где у тебя Деифоб и Гелен, повелитель народа?

770 Офрионей знаменитый, Гиртакид воинственный Азий,

Где Адамас? Погибает сегодня, с высот упадает

Троя святая! Сегодня твоя неизбежна погибель!»

Быстро ему возразил Приамид Александр боговидный:

«Ныне угодно тебе обвинять и безвинного, Гектор!

775 Прежде я более мог нерадивым во брани казаться,

Прежде, не ныне, — меня не без доблести матерь родила.

С часу, как ты пред судами кровавую битву воздвигнул,

С оного часу и мы с аргивянами здесь беспрерывно

Сходимся в бой; но друзей потеряли, которых ты назвал.

780 Только герой Деифоб и Гелен, повелитель народа,

С боя сошли, от могучих врагов пораженные оба

Копьями длинными в руки; но Зевс их избавил от смерти.

Гектор, веди нас, куда ни влеком ты бестрепетным сердцем.

Все мы горим за тобою последовать; в храбрости нашей,

785 Льщусь, не найдешь недостатка, покуда нам силы достанет;

Выше же силы, хотя б и пылал кто, не может сражаться!»

Так говоря, укротил он великого Гектора душу.

Ринулись оба, где более битва и сеча кипела

Вкруг Кебриона вождя, непорочного Полидамаса,

790 Фалка, Ортея, подобного богу вождя Полифита,

Пальма, Аскания, Мориса, отраслей Гиппотиона,

Двух воевод, из Аскании прежним пришедших на смену

Только вчера; устремил их на брань всемогущий Кронион.

Шли на сраженье трояне, как ветров неистовых буря,

795 Если под громом Кронидовым грозная степью несется

И, с ужаснейшим воем обрушась на понт, воздымает

Горы клокочущих волн по немолчношумящей пучине,

Грозно нависнувших, пенных, одни, а за ними другие, —

Так илионцы, сомкнувшись, одни, а за ними другие,

800 Медью блеща и гремя, за своими вождями летели.

Гектор предшествовал всем, смертоносному равный Арею;

Щит перед грудью его обращался, круг необъятный,

Кожами крепкий и сверху обложенный множеством меди;

Окрест главы у него колебался шелом лучезарный.

805 Всем он фалангам везде угрожал, под щитом наступая;

Все он испытывал их, не расстроит ли наступом грозным.

Но ничем не смущал он бесстрашного духа данаев.

Сын Теламонов его вызывал, широко выступая:

«Ближе, герой, подойди! И зачем издали ты пугаешь

810 Воинов Аргоса? В бранном искусстве и мы не невежды;

Мы лишь Кронидовым тяжким бичом смирены, аргивяне.

Верно, ты в сердце надеждой горишь уничтожить сегодня

Наши суда? Но целы и у нас на защиту их руки!

И вернее, что прежде с высокими башнями град ваш

815 Нашими будет руками и взят, и во прах ниспровержен!

День недалек, объявляю тебе, как и сам ты, бегущий,

Пламенно станешь молить и Зевеса и всех олимпийских,

Ястребов шибче да будут твои долгогривые кони,

Коих погонишь ты в град, подымая лишь пыль по долине».

820 Он говорил, и незапно над ним заширялася вправе

Птица, орел небопарный; вскричали ахейские рати,

Все ободренные чудом. Но Гектор бесстрашно ответил:

«Праздные звуки, Аякс! велеречишь, огромностью гордый!

Если бы столько же верно я сын громовержца Зевеса

825 Был, бесконечно живущий, от Геры богини рожденный,

Славимый всеми, как славится Феб и Афина Паллада, —

Сколько то верно, что день сей погибель несет аргивянам

Всем совершенно! Погибнешь и ты, коль отважишься ныне

Встретить мой дрот сокрушительный: он у тебя растерзает

830 Нежное тело; и птиц ты пустынных и псов илионских

Туком насытишь своим, пред судами ахейскими павший!»

Так произнес — и пошел он вперед. Устремились трояне

С криком ужасным; крикнули с ними и задние рати;

Крикнули вместе и рати данаев: они не теряли

835 Мужества и нажидали удара героев троянских;

Крик их взаимный дошел до эфира и светов Зевеса.

ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
ОБОЛЬЩЕНИЕ ЗЕВСА

Крик неспокойно услышал и Нестор, под сению пьющий;

Быстро к Асклепия сыну крылатую речь устремил он:

«Что, благородный Махаон, из дел сих нерадостных будет?

Крик при судах возрастает воинственный юношей наших!

5 Друг, сиди у меня и багряным вином укрепляйся:

Теплую ванну тебе Гекамеда кудрявая в куще

Скоро нагреет и прах кровавый на теле омоет.

Я подымусь лишь на холм и немедленно все распознаю».

Рек — и художно сработанный щит захватил он сыновний,

10 Медью блестящий, который герой Фразимед конеборец

В сени оставил, а сам со щитом подвизался отцовским;

Крепкое взял копие, повершенное острою медью;

Вышел, пред кущею стал, и мгновенно позорное дело

Видит: ахейцы бегут, а бегущих преследуют с тыла

15 Гордые воины Трои; разбита твердыня ахеян!

Словно как море великое зыбью немою чернеет,

Предзнаменуя нашествие быстрое шумного ветра,

Только чернеет, еще ни сюда, ни туда не колышась,

Ветер доколе решительный, посланный Зевсом, не снидет, —

20 Так нерешительно Нестор душой колебался, волнуясь

Думой двоякой: к рядам ли идти аргивян быстроконных

Или к владыке мужей, властелину народов Атриду?

В сих волновавшемусь думах, сдалося полезнее старцу

К сыну Атрея идти. Между тем истребляли друг друга

25 Воины в битве; звучала ужасно вкруг тел их могучих

Медь, под ударом мечей и пик обоюдуконечных.

С Нестором встретились скоро цари, питомцы Зевеса,

Шедшие от кораблей, уязвленные прежде на битве,

Царь Диомед, Одиссей и державный Атрид Агамемнон.

30 Их корабли от равнины, где бились, далеко стояли

Берегом моря седого: они извлекли их на сушу

Первые; стену ж при них совокупно с другими воздвигли.

Берег, как ни был обширен, не мог обоюдувесельных

Всех кораблей их принять; стеснены ополчения были:

35 Лествицей117 их извлекли на песок и наполнили целый

Берег залива широкого, все между мысов пространство.

Три воеводы, пылая увидеть смятенную битву,

Рядом шли, подпираяся копьями; полно печали

Было их сердце. С ними встретился конник геренский

40 Нестор и более дух поразил у ахейских героев.

Быстро воскликнул ему повелитель мужей Агамемнон:

«Нестор, божественный старец, великая слава данаев!

Что приходил ты сюда, смертоносную битву оставив?

О, трепещу я, да слова не выполнит Гектор ужасный:

45 Некогда он, среди сонма троянского, гордый, грозился

В град от судов возвратиться не прежде, доколе ахейских

Всех кораблей не сожжет и ахеян самих не изгубит.

Так он на сонме грозился, — и все совершается ныне!

Боги! Так все ополчения меднооружных данаев

50 Ненависть в сердце ко мне, как Пелид быстроногий, питают,

Если сражаться они не хотят при кормах корабельных!»

Быстро Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:

«Так, Агамемнон, свершается все! и уже не возмог бы

Сам громовержец того, что свершилось, устроить иначе!

55 Пала твердыня ахеян, которая, мы уповали,

Нам от врагов и судам нерушимой защитою будет.

Но враги при судах беспрестанной, упорною битвой

Вкруг нас теснят, и уже не узнаешь, внимательно смотря,

Где аргивяне теснимые в большем расстройстве мятутся.

60 Всюду смятенье, убийство, и вопль раздается до неба!

Други, помыслим, какое из дел сих последствие будет?

Может быть, разум поможет. Но в битву вступать, воеводы,

Я не советую вам: уязвленным не должно сражаться».

Нестору вновь говорил повелитель мужей Агамемнон:

65 «Нестор, если уж бой при кормах корабельных пылает,

Если не в помощь ни вал нам высокий, ни ров, для которых

Столько трудов мы терпели, которые, мы уповали,

Нам от врагов и судам нерушимой защитою будут:

Нет сомнения, Зевсу всесильному видеть угодно

70 Здесь, от Эллады далеко, ахеян бесславно погибших!

Было то время, как ревностно он защищал и ахеян;

Ныне, я вижу, он Трои сынов, как бессмертных блаженных,

Славой венчает, ахейцам же силы и руки сковал он!

Слушайте ж, други, один мой совет, и его мы исполним:

75 Первые наши суда, находящиесь близко пучины,

Двинем немедля и спустим их все на священное море;

Станем высоко держаться на котвах, пока не наступит

Ночь безлюдная; может быть, в ночь прекратят нападенье

Трои сыны; и тогда мы суда и последние спустим.

80 Нет стыда избегать от беды и под мраками ночи;

Лучше бежа избежать от беды, чем вдаваться в погибель!»

Косо взглянув на него, возгласил Одиссей многоумный:

«Слово какое, властитель, из уст у тебя излетело?

Пагубный! лучше другим бы каким-либо воинством робким

85 Ты предводил, а не нами владел, не мужами, которым

С юности нежной до старости Зевс подвизаться назначил

В бранях жестоких, пока не погибнет с оружием каждый!

Или ты хочешь троянский сей град многолюдный оставить,

Град, вкруг которого столько ужасных мы бед претерпели?

90 Смолкни, чтоб кто-либо здесь не услышал еще из ахеян

Речи, какой никогда и в устах иметь не захочет,

Кто говорить разумеет согласное с разумом здравым,

Кто скиптродержец, кому повинуются столько народов,

Сколько тебе, неисчетных аргивских племен повелитель!

95 Замысел твой отвергаю я вовсе и что ты вещаешь!

Ты предлагаешь теперь, в продолжение боя и смуты,

В море спускать корабли, да желанное сердцу троянам,

В брани и так торжествующим, сбудется все? а над нами

Грозная гибель над всеми обрушится! ибо ахейцы

100 Боя не выдержат, если суда повлекутся на волны:

Вспять озираться начнут и оставят воинскую доблесть,

И твои нас советы погубят, правитель народа!»

Быстро воскликнул тогда повелитель мужей Агамемнон:

«О Лаэртид! поразил ты глубоко упреком жестоким

105 Душу мою; но ахеянам я не даю повелений

Влечь вопреки их желаньям, судов многоместных на волны.

Муж да предстанет и лучший совет моего да предложит;

Юноша он или старец — равно мне приятен он будет».

И меж них взговорил Диомед, воеватель бесстрашный:

110 «Муж сей пред вами! не долго искать его, если угоден

Добрый совет: но меня да не презрит никто, оскорбляясь

Тем, что начну говорить между вами, героями, младший.

Сам справедливо горжусь я отца знаменитого родом,

Кровью Тидея, которого в Фивах сокрыла могила.

115 Три непорочные сына на свет рождены от Порфея;

Жили в Плевроне и в тучной земле, Калидоне гористом,

Агрий и Мелас, а третий из них был Иней конеборец,

Дед мой, Тидеев отец, знаменитейший доблестью всех их.

Там же и он обитал; но родитель мой в Аргос укрылся,

120 Долго скитавшийся: Зевс и бессмертные так восхотели.

Дочерь Адраста избравши супругою, дому владыка,

Благами жизни богатый, довольно имел он обширных

Нив хлебородных, множество разных садов плодоносных,

Множество стад он имел, и ахейских мужей копьеборством

125 Всех превышал; но сие вы, как истину, слышали сами.

Зная ж, цари, что и я не презренного племени отрасль,

Вы не презрите советом, который скажу я свободно:

В битву пойдем, невзирая на раны: зовет неизбежность!

Там мы покажемся ратям; но боя удержимся, ставши

130 Одаль от стрел, чтобы кто-либо раны на рану не принял;

Только других поощрим на сражение: множество ратных,

Слабым сердцам угождая, стоят вдалеке, не сражаясь».

Так говорил, — и, внимательно слушав, цари покорились;

К битве пошли, и предшествовал им Агамемнон державный.

135 Тою порой не вотще соглядал Посидон земледержец:

Он воеводам явился под образом древнего мужа;

Взял за десную царя, устроителя ратей Атрида,

И к нему возгласил, устремляя крылатые речи:

«Царь Агамемнон! теперь Ахиллесово мрачное сердце

140 С радости в персях трепещет, как гибель и бегство данаев

Он созерцает! и нет у него ни малейшего чувства!

Пусть же он так и погибнет, и бог постыдит горделивца!

Ты ж, Агамемнон, не вовсе блаженным богам ненавистен;

Может быть, скоро троянских племен и вожди и владыки

145 Прах по широкому полю подымут; может быть, скоро

Ты их увидишь бегущих от наших судов и от кущей».

Рек он — и с криком ужасным понесся стремительно полем.

Словно как девять иль десять бы тысяч воскликнули разом

Сильных мужей на войне, зачинающих ярую битву, —

150 Гласом из персей таким колебатель земли Посидаон

Грянул меж воинств, и каждому в сердце ахейцу вдохнул он

Бурную силу, без устали вновь воевать и сражаться.

Гера, царица златопрестольная, став на Олимпе,

Взоры свои с высоты устремила и скоро узнала

155 Быстро уже пролетевшего поприще славного боя

Брата и деверя мощного;118 радость проникла ей душу.

Зевса ж, на высях сидящего Иды, потоками шумной,

Гера узрела, и был ненавистен он сердцу богини.

Начала думы вращать волоокая Зевса супруга,

160 Как обольстить ей божественный разум царя Эгиоха?

Лучшею сердцу богини сия показалася дума:

Зевсу на Иде явиться, убранством себя изукрасив.

Может быть, он возжелает почить и любви насладиться,

Видя прелесть ее, а она и глубокий и сладкий,

165 Может быть, сон пролиет на зеницы его и на разум.

Гера вошла в почивальню, которую сын ей любезный

Создал Гефест. К вереям примыкались в ней плотные двери

Тайным запором, никем от бессмертных еще не отверстым.

В оную Гера вступив, затворила блестящие створы;

170 Там амброзической влагой она до малейшего праха

С тела прелестного смыв, умастилася маслом чистейшим,

Сладким, небесным, изящнейшим всех у нее благовоний:

Чуть сотрясали его в медностенном Крониона доме —

Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.

175 Им умастивши прекрасное тело, власы расчесала,

Хитро сплела и сложила, и волны блистательных кудрей,

Пышных, небеснодушистых, с бессмертной главы ниспустила.

Тою душистой оделася ризой, какую Афина,

Ей соткав, изукрасила множеством дивных узоров;

180 Ризу златыми застежками выше грудей застегнула.

Стан опоясала поясом, тьмою бахром окруженным.

В уши — прекрасные серьги с тройными подвесями вдела,

Ярко игравшие: прелесть кругом от богини блистала.

Легким покровом главу осенила державная Гера,

185 Пышным, новым, который, как солнце, сиял белизною.

К светлым ногам привязала красы велелепной плесницы.

Так для очей восхитительным тело, украсив убранством,

Вышла из ложницы Гера и Зевсову дочь Афродиту

Вдаль от бессмертных других отозвала и ей говорила:

190 «Что я скажу, пожелаешь ли, милая дочь, мне исполнить?

Или отвергнешь, Киприда, в душе на меня сокрывая

Гнев, что я за данаев, а ты благосклонна троянам?»

Ей отвечала немедленно Зевсова дочь Афродита:

«Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона!

195 Молви, чего ты желаешь; исполнить сердце велит мне,

Если исполнить могу я и если оно исполнимо».

Ей, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:

«Дай мне любви, Афродита, дай мне тех сладких желаний,

Коими ты покоряешь сердца и бессмертных и смертных.

200 Я отхожу далеко, к пределам земли многодарной,

Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису,

Кои питали меня и лелеяли в собственном доме,

Юную взявши от Реи, как Зевс беспредельно гремящий

Крона под землю низверг и под волны бесплодного моря.

205 Их я иду посетить, чтоб раздоры жестокие кончить.

Долго, любезные сердцу, объятий и брачного ложа

Долго нуждаются боги: вражда им вселилася в души.

Если родителей я примирю моими словами,

Если на одр возведу, чтобы вновь сочетались любовью,

210 Вечно остануся я и любезной для них, и почтенной».

Ей, улыбаясь пленительно, вновь отвечала Киприда:

«Мне невозможно, не должно твоих отвергать убеждений:

Ты почиваешь в объятиях бога всемощного Зевса».

Так говоря, разрешила на персях иглой испещренный

215 Пояс узорчатый: все обаяния в нем заключались;

В нем и любовь и желания, шепот любви, изъясненья,

Льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных.

Гере его подала и такие слова говорила:

«Вот мой пояс узорный, на лоне сокрой его, Гера!

220 В нем заключается все; и в чертоги Олимпа, надеюсь,

Ты не придешь, не исполнивши пламенных сердца желаний».

Так изрекла; улыбнулась лилейнораменная Гера,

И с улыбкой сокрыла блистательный пояс на лоне.

К сонму богов возвратилася Зевсова дочь Афродита.

225 Гера же, вдруг устремившись, оставила выси Олимпа,

Вдруг пролетела Пиерии холмы, Эмафии долы,

Быстро промчалась по снежным горам фракиян быстроконных,

Выше утесов паря и стопами земли не касаясь;

С гордой Афоса вершины сошла на волнистое море;

230 Там ниспустилася в Лемне, Фоасовом граде священном;

Там со Сном повстречалася, братом возлюбленным Смерти;

За руку бога взяла, называла и так говорила:

«Сон, повелитель всех небожителей, всех земнородных!

Если когда-либо слово мое исполнял ты охотно,

235 Ныне исполни еще: благодарность моя беспредельна.

Сон, усыпи для меня громодержцевы ясные очи,

В самый тот миг, как на ложе приму я в объятия бога.

В дар от меня ты получишь трон велелепный, нетленный,

Златом сияющий: сын мой, художник, Гефест хромоногий,

240 Сам для тебя сотворит и подножием пышным украсит,

Нежные ноги тебе на пиршествах сладких покоить».

Гере державной немедля ответствовал Сон усладитель:

«Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона!

Каждого я из богов, населяющих небо и землю,

245 Сном одолею легко: усыплю я и самые волны

Древней реки Океана, от коего все родилося.

К Кронову ж сыну, царю, и приближиться я не посмею,

В сон не склоню громодержца, доколе не сам повелит он.

Помню, меня он и прежде своей образумил грозою,

250 В день, как возвышенный духом Геракл, порожденный Зевесом,

Плыл от брегов Илиона, троянского града рушитель:

В оный я день обаял Эгиоха всесильного разум,

Сладко разлившися; ты ж устрояла напасти Гераклу;

Ты неистовых ветров воздвигнула бурю на море,

255 Сына его далеко от друзей, далеко от отчизны,

Бросила к брегу Кооса. Воспрянул Кронид и грозою

Всех по чертогу рассыпал бессмертных; меня наипаче

Гневный искал и на гибель с неба забросил бы в море,

Если бы Ночь не спасла, и бессмертных и смертных царица.

260 К ней я, спасаясь, прибег. Укротился, как ни был разгневан,

Зевс молнелюбец: священную Ночь оскорбить он страшился.

Ты же велишь мне опять посягнуть на опасное дело!»

Вновь говорила ему волоокая Гера богиня:

«Сон усладитель, почто беспокойные мысли питаешь?

265 Или ты думаешь, будет троян защищать громовержец

Так же, как в гневе своем защищал он любезного сына?

Шествуй; тебе в благодарность юнейшую дам я Хариту;

Ты обоймешь наконец, назовешь ты своею супругой

Ту Пазифею, по коей давно все дни воздыхаешь».

270 Так изрекла, и ответствовал Сон, восхищенный обетом:

«Гера, клянись нерушимою клятвою, Стикса водою;

Руки простри и коснися, одною — земли многодарной,

Светлого моря — другою, да будут свидетели клятвы

Все преисподние боги, присущие древнему Крону:

275 Ими клянися, что мне ты супругой Хариту младую

Дашь Пазифею, по коей давно я все дни воздыхаю».

Рек, — и ему покорилась лилейнораменная Гера;

Руки простерши, клялась и, как он повелел, призывала

Всех богов преисподних, Титанами в мире зовомых.

280 Ими клялася, и страшную клятву едва совершила,

Оба взвились и оставили Имбра и Лемна пределы;

Оба, одетые облаком, быстро по воздуху мчались.

Скоро увидели Иду, зверей многоводную матерь;

Около Лекта оставивши понт, божества над землею

285 Быстро текли, и от стоп их — дубрав потрясались вершины.

Там разлучилися: Сон, от Кронидовых взоров таяся,

Сел на огромнейшей ели, какая в то время на Иде,

Высшая, гордой главою сквозь воздух в эфир уходила;

Там он сидел, укрываясь под мрачными ветвями ели,

290 Птице подобяся звонкоголосой, виталице горной,

В сонме бессмертных слывущей халкидой, у смертных киминдой.119

Гера владычица быстро всходила на Гаргар высокий,

Иды горы на вершину: увидел ее громовержец,

Только увидел, — и страсть обхватила могучую душу

295 Тем же огнем, с каким насладился он первой любовью,

Первым супружеским ложем, от милых родителей тайным.

Встречу супруге восстал громовержец и быстро воскликнул:

«Гера супруга! почто же ты шествуешь так от Олимпа?

Я ни коней при тебе, ни златой колесницы не вижу».

300 Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:

«Я отхожу, о супруг мой, к пределам земли даровитой,

Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису.

Боги питали меня и лелеяли в собственном доме.

Их я иду посетить, чтоб раздоры жестокие кончить.

305 Долго, любезные сердцу, объятий и брачного ложа

Долго чуждаются боги: вражда им вселилася в души.

Кони при мне, у подошвы обильной потоками Иды

Ждут и оттоле меня и по суше помчат и по влаге.

Но сюда я, Кронид, прихожу для тебя от Олимпа,

310 Ты на меня, о супруг, не разгневался б, если безмолвно

В дом отойду Океана, глубокие льющего воды».

Быстро ответствовал ей воздымающий тучи Кронион:

«Гера супруга, идти к Океану и после ты можешь.

Ныне почием с тобой и взаимной любви насладимся.

315 Гера, такая любовь никогда, ни к богине, ни к смертной,

В грудь не вливалася мне и душою моей не владела!

Так не любил я, пленяся младой Иксиона супругой,

Родшею мне Пирифоя, советами равного богу;

Ни Данаей прельстясь, белоногой Акрисия дщерью,

320 Родшею сына Персея, славнейшего в сонме героев;

Ни владея младой знаменитого Феникса дщерью,120

Родшею Криту Миноса и славу мужей Радаманта;

Ни прекраснейшей смертной пленяся, Алкменою в Фивах,

Сына родившей героя, великого духом Геракла;

325 Даже Семелой, родившею радость людей Диониса;

Так не любил я, пленясь лепокудрой царицей Деметрой,

Самою Летою славной, ни даже тобою, о Гера!

Ныне пылаю тобою, желания сладкого полный!»

Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:

330 «Страшный Кронион! какие ты речи, могучий, вещаешь?

Здесь ты желаешь почить и объятий любви насладиться,

Здесь, на Идейской вершине, где все открывается взорам?

Что ж, и случиться то может, если какой из бессмертных

Нас почивших увидит и всем населяющим небо

335 Злобный расскажет? Тогда не посмею, восставшая с ложа,

Я в олимпийский твой дом возвратиться: позорно мне будет!

Если желаешь и если твоей душе то приятно,

Есть у тебя почивальня, которую сын твой любезный

Создал Гефест, и плотные двери с запором устроил.

340 В оной почить удалимся, когда ты желаешь покоя».

Гере быстро ответствовал туч воздыматель Кронион:

«Гера супруга, ни бог, на меня положися, ни смертный

Нас не увидит: такой над тобою кругом распростру я

Облак златой; сквозь него не проглянет ни самое солнце,

345 Коего острое око все проницает и видит».

Рек — и в объятия сильные Зевс заключает супругу.

Быстро под ними земля возрастила цветущие травы,

Лотос росистый, шафран и цветы гиацинты густые,

Гибкие, кои богов от земли высоко подымали.

350 Там опочили они, и одел почивающих облак

Пышный, златой, из которого капала светлая влага.

Так беззаботно, любовью и сном побежденный, Кронион

Спал на вершине Идейской, в объятиях Геры супруги.

Быстро к судам аргивян победительный Сон обратился,

355 Радости весть возвестить черновласому Энносигею121;

Стал перед ним и воззвал, устремляя крылатые речи:

«Ревностно, царь Посидаон, теперь поборай за данаев!

Даруй ты им хоть мгновенную славу, пока почивает

Зевс громовержец: царя окружил я дремотою сладкой;

360 Гера склонила его насладиться любовью и ложем».

Рек — и к другим отлетел племенам человеческим славным,

Боле еще возбудив Посидона к защите ахеян.

Он пред ряды первоборные вышел вперед, восклицая:

«Мы ли, ахейцы, опять Приамиду победу уступим?

365 Мы ли допустим, чтоб взял корабли он и славой покрылся?

Так похваляется он и грозит, оттого что бездействен

Близ кораблей остается могучий Пелид прогневленный.

Но и в Пелиде нам нужды не будет, когда совокупно

Все устремимся, решася стоять одному за другого!

370 Други, внимайте, совет предложу я, а вы повинуйтесь:

Быстро щитами, которые в воинстве лучше и больше,

Перси оденем, шеломами крепкими чела покроем

И, медножалые, длинные копья в руках потрясая,

Храбро пойдем, перед вами я сам; я не мню, чтобы Гектор

375 Мог против нас устоять, и неистово бурный на битвах!

Кто меж бойцами могуч, но щитом не великим владеет,

Слабому пусть передаст он, а сам да идет под великим».

Так он вещал, — и с усердием пламенным все покорились.

Сами цари, забывая их язвы, строили ратных,

380 Царь Диомед, Одиссей и державный Атрид Агамемнон;

Рать обходя, заставляли менять боевые доспехи:

Крепкие крепкий вздевал, отдавая слабейшие слабым.

Так ополчившися пышносияющей медью, данаи

Двинулись; их предводил Посидаон, колеблющий землю,

385 Меч долголезвенный, страшный неся во всемощной деснице,

Равный молнии пламенной: с ним невозможно встречаться

В сече погибельной, — смертного ужасом он поражает.

Рати троянские встречу построил блистательный Гектор.

В оное время ужаснейший спор ратоборный воздвигли

390 Бог Посидон черновласый и шлемом сверкающий Гектор,

Сей илионян любезных, а тот аргивян защищая.

Море восстало и волны до самых судов и до кущей

С ревом плескало, а рати сходилися с воплем ужасным.

Волны морские не столько свирепые воют у брега,

395 Быстро гонимые с моря дыханием бурным Борея;

Огнь-истребитель не столько шумит, распыхавшись пожаром,

Если, по дебри гористой разлившися, лес пожирает;

Ветер не столько гремит по дубам высоковолосым,

Если со всею свирепостью воет над ними, бушуя, —

400 Сколько гремел на побоище голос троян и ахеян,

Кои с неистовым воплем одни на других устремлялись.

Первый в Аякса копьем шлемоблещущий Гектор ударил,

В миг, как Аякс на него наступал, и наметил он верно;

Там, где на персях два перевесных ремня простирались,

405 Сей от щита, а другой от меча у Аякса героя,

Там поразил; но ремни защитили. Разгневался Гектор,

Видя, что быстрая медь бесполезно из рук излетела;

К сонму друзей отступил Приамид, избегающий смерти.

Но его отступившего вдруг поразил Теламонид

410 Камнем, которые кучей, подпоры судов извлеченных,

Там у бойцов под ногами крутились: такой подхвативши,

В грудь, чрез поверхность щита, поразил Приамида близ выи,

Махом пустив, как кубарь, и пронесся он, шумно кружася.

Словно как дуб под ударом крушительным Зевса122 Кронида

415 Падает с корня, из древа разбитого вьется зловонный

Серный дым; и стоит, как бездушный, паденья свидетель,

Близкий прохожий: погибелен гром всемогущего Зевса, —

Так ниспроверглася быстро на прах Приамидова крепость.

Дрот из руки полетел, на него навалился огромный

420 Щит и шелом, и взгремела на нем распещренная броня.

С криком ужасным к нему полетели ахейцы младые,

Падшего чая увлечь, и из рук на него устремили

Множество пик; но не мог ни единый владыке народов

Язвы нанесть, ни ударить; немедля его окружили

425 Вои храбрейшие: Полидамас и Эней и Агенор,

Ликии царь Сарпедон, и воинственный Главк непорочный;

Не было мужа, о нем не радевшего; каждый над падшим

Выпуклый щит в оборону простер; а друзья, Приамида

На руки скоро подняв, из борьбы понесли, поспешая

430 К коням ретивым, которые сзади сраженья и смуты

С храбрым возницей и с пышной его колесницей стояли.

Кони ко граду помчали стенящего тяжко героя.

Но лишь примчались ко броду реки прекрасно текущей,

Ксанфа пучинного, богом рожденного, Зевсом бессмертным,

435 Там с колесницы его положили на землю и свежей

Влагой лицо оросили. Вздохнул, проглянул он очами

И, на коленях держащийся, кровью из уст обливался;

Скоро опять опрокинулся в прах, и опять ему очи

Мрачная ночь осенила: удар оглушал еще душу.

440 Рати ахеян, увидевши Гектора, сшедшего с поля,

Бросились жарче на гордых троян и возвысились духом.

Первый от всех аргивян, Оилеев Аякс быстроборный

Сатния смертно пробил, налетев с изощренною пикой, —

Сатния, Энопа сына, которого нимфа наяда

445 Энопу, пастырю стад, родила на брегах Сатниона.

Сатния славный копейщик Аякс Оилид, налетевши,

В пах поразил; опрокинулся он, и за труп Энопида

Трои сыны и ахеяне подняли страшную сечу.

Полидамас за него, потрясая огромною пикой.

450 Мстителем вышел и, бросив, попал Профоенора в рамо,

Ветвь Арейлика, — рамо пронзает могучая пика;

В прах он падет и рукою хватает кровавую землю.

Сын Панфоя, свирепо гордящийся, звучно воскликнул:

«Скажет ли кто и теперь, что у храброго Полидамаса

455 Тщетно из длани могучей огромная прянула пика!

Острую принял какой-то ахеец и ею, надеюсь,

Он, опираясь, пойдет в преисподние домы Аида!»

Так восклицал. Огорчили ахеян надменного речи;

Более ж всех у Аякса геройскую взорвали душу;

460 Подле него пораженный противником пал Профоенор.

Гневный Аякс в отступавшего ринул сверкающий дротик:

Сам Панфоид едва от погибели черной избегнул,

Прянувши вбок; но копье Архелох смертоносное принял,

Сын Антеноров: ему предназначили боги погибель:

465 Храброго дрот улучил в сочетание выи с главою,

В верх позвонка, и рассек у несчастного крепкие жилы;

Мощным ударом сраженный, главой он, лицом и устами

Прежде ударился в дол, чем своими коленами, павший.

Громко вскричал Теламонид к Панфоеву славному сыну:

470 «Взор обрати, Панфоид, и поведай, троянец, мне правду:

Пасть за вождя Профоенора сей не достоин ли воин?

Он не презренный боец, не презренного, кажется, рода:

Он илионян вождя, Антенора, смирителя коней,

Сын или брат; Антенора он племени сильно подобен».

475 Так говорил, несомнительно зная. Печаль поразила

Души троян, — и пронзил Акамас беотийца Промаха,

Мстящий за брата, которого труп увлекал беотиец.

Злобно над павшим гордился и так восклицал победитель:

«Нет, аргивяне стрельцы, угроз расточители праздных!

480 Нет, о друзья, не одним боевые труды и печали

Нам суждены: одиноко погибель и вас постигает!

Видите ль, воин и ваш, ниспроверженный пикой моею,

Крепко уснул: не осталася месть за убитого брата

Долго без платы! Разумен, кто пекся, как брат мой любезный,

485 Брата в дому по себе, отомстителя смерти оставить!»

Так говорил; аргивян оскорбили надменного речи;

Более ж всех Пенелею воинственный дух взволновали.

Бросился он на троянца; но сильного встретить удара

Тот не дерзнул; и герой Пенелей Илионея свергнул,

490 Отрасль Форбаса, стадами богатого. Гермесом был он

Более всех из пергамцев любим и богатством ущедрен;

Но от супруги имел одного Илионея сына.

Пикой его Пенелей поразил в основание ока,

Вышиб зрачок; проколовшая пика и око и череп

495 Вышла сквозь тыл, и присел на побоище, руки раскинув,

Юноша бедный; а тот, из влагалища вырвавши меч свой,

В выю с размаха ударил и снес на кровавую землю

Голову с медным шеломом; еще смертоносная пика

В оке стояла; как мак, он кровавую голову поднял,

500 Сонму троян показал и гордящийся так говорил им:

«Трои сыны, известите родителей славного сына,

Мать и отца Илионея; пусть его в доме оплачут!

Ах! и младая жена беотиян героя Промаха

Встретить супруга не к радости выйдет, когда из-под Трои

505 Мы в кораблях возвратимся, младые ахейские мужи!»

Рек он, — и лица пергамлян покрылися ужасом бледным;

Каждый стал озираться на бегство от гибели грозной.

Ныне поведайте мне, на Олимпе живущие Музы,

Кто меж ахейцами первый корысти кровавые добыл

510 В битве, на сторону их преклоненной царем Посидоном?

Первый Аякс Теламонид отважного Иртия свергнул,

Гиртова сына, вождя крепкодушных, воинственных мизов;

Фалка сразил Антилох и оружия с Мермера сорвал;

Вождь Мерион Гипотиона с Морисом храбрым низринул;

515 Тевкр низложил Профоона и мчавшегось в бег Перифета;

Сильный Атрид123 Гиперенора, пастыря сильных народов,

В пах боковой заколол; копие, растерзавши утробу,

Внутренность вырвало вон; из зияющей раны теснимый

Дух излетел, и тьма Гиперенору очи покрыла.

520 Более ж всех поразил Оилеев Аякс быстроногий:

С ним из вождей не равнялся никто быстротой на погоне

Воев бегущих, которых ужасом Зевс поражает.

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
ОТТЕСНЕНИЕ ОТ КОРАБЛЕЙ

В бегстве, когда частокол и глубокий окоп миновали

И лишилися многих, руками данаев попранных,

Там, у своих колесниц удержалися, стали трояне,

Бледны от страха и трепетны. В оное время воспрянул

5 Зевс на Иде горе из объятий владычицы Геры.

Быстро воздвигшись, он стал и увидел троян и данаев,

Первых в расстройстве бегущих, а с тыла жестоко гонящих

Бодрых данаев, и между их воинств царя Посейдона;

Гектора ж в поле увидел простертого; окрест героя

10 Други сидели; тягостно дышащий, чувства лишенный,

Кровь извергал он: его поразил не бессильный данаец.

Видя его, милосердовал царь и бессмертных и смертных;

Быстро и грозно на Геру смотря, провещал громодержец:

«Козни твои, о злотворная, вечно коварная Гера,

15 Гектора мощного с боя свели и троян устрашили!

Но еще я не знаю, не первая ль козней преступных

Вкусишь ты плод, как ударами молний тебя избичую!124

Или забыла, как с неба висела? как две навязал я

На ноги наковальни, а на руки набросил златую

20 Вервь неразрывную? Ты средь эфира и облаков черных

С неба висела; скорбели бессмертные все на Олимпе;

Но свободить не могли, приступая: кого ни постиг я,

С прага небесного махом свергал, и слетал он на землю,

Только что дышащий; сим не смягчился б мой гнев непреклонный,

25 Гнев за страдания богоподобного сына Геракла,

Коего ты, возбудив на него и Борея и бури,

Злобно гнала по пустынному понту, беды устрояя;

К краю чужому его, к многолюдному бросила Косу.

Я и оттоле избавил его и в отечество паки,

30 В Аргос цветущий привел, совершителя подвигов многих.

То вспоминаю, тебе, да оставишь ты козни и видишь,

В помощь ли злобе твоей и любовь и объятия были,

Коими ты, от богов удаляся, меня обольстила!»

Он произнес; ужаснулась великая Гера богиня

35 И воскликнула так, устремляя крылатые речи:

«Будьте свидетели мне, о земля, беспредельное небо,

Стикса подземные воды, о вы, величайшая клятва,

Клятва ужасная даже бессмертным, я вами клянуся,

Самой твоею священной главою и собственным нашим

40 Ложем брачным, которым вовек не клянуся я всуе!

Нет, не с советов моих Посейдаон, земли колебатель,

Трои сынам и вождю их вредит, а других защищает.

Верно, к тому преклонен и подвигнут он собственным сердцем;

Верно, ахеян узрев, милосердовал он о стесненных.

45 Я ж и ему бы скорее совет подала, да всегда он

Ходит путем, по которому ты повелишь, громовержец!»

Так говорила; осклабился царь и бессмертных и смертных

И ответствовал ей, устремляя крылатые речи:

«Если вперед, о супруга, лилейнораменная Гера,

50 Будешь на сонме божественном мыслить согласно со мною,

Сам Посейдаон, хотя бы желал совершенно иного,

Мысль переменит, согласно с твоей и моею душою.

Ныне ж, когда непритворно и истину ты говорила,

Шествуй немедля к семейству богов, повели, да на Иду

55 Вестница неба Ирида и Феб сребролукий предстанут.

Вестница быстрая к воинству меднодоспешных данаев

Снидет и скажет мое повеленье царю Посейдону,

Да оставит он брань и в обитель свою возвратится.

Феб же великого Гектора снова ко брани воздвигнет,

60 Новую бодрость вдохнет и его исцелит от страданий,

Ныне терзающих душу героя, а рати ахеян

Вновь к кораблям отразит, малодушное бегство пославши.

В бегстве они упадут на суда Ахиллеса Пелида.

Царь Ахиллес ополчит на сражение друга Патрокла,

65 Коего в битве копьем поразит бронеблещущий Гектор

Пред Илионом, как тот уже многих юношей храбрых

Свергнет, и с ними мою драгоценную ветвь, Сарпедона.

Гектора, мстящий за друга, сразит Ахиллес знаменитый.

С оного времени паки побег от судов и погоню

70 Я сотворю и уже невозвратно, доколе ахейцы

Трои святой не возьмут, по советам премудрой Афины.

Так не свершившемусь, гнева ни сам не смягчу, ни другому

Богу бессмертному я аргивян защищать не позволю

Прежде, пока не исполнится все упованье Пелида:

75 Так обещал я и так утвердил я моею главою

В день, как Фетида, объемля колена, меня умоляла

Сына прославить ее, Ахиллеса, рушителя твердей».

Рек; и ему покорилась лилейнораменная Гера;

Бросилась с Иды горы, устремляяся быстро к Олимпу.

80 Так устремляется мысль человека, который, прошедши

Многие земли, про них размышляет умом просвещенным:

«Там проходил я, и там», и про многое вдруг вспоминает, —

С равной стремясь быстротой, пролетела по воздуху Гера;

Высей Олимпа достигнув, она обрела совокупных

85 Всех небожителей в доме Кронида. Богиню увидев,

Все поднялися, и каждый своею чествовал чашей.

Гера, всех обошед,125 у Фемиды румяноланитой

Приняла чашу; Фемида бо первая Гере входящей

Бросилась в встречу и речи крылатые к ней устремила:

90 «Что ты, о Гера, приходишь, таким пораженная страхом?

Верно, тебя устрашил громоносный супруг твой Кронион?»

Ей отвечала богиня, лилейнораменная Гера:

«Что вопрошаешь, Фемида бессмертная; или не знаешь,

Сколько метателя молний душа и горда и сурова.

95 Но воссядь и начни ты пир с бессмертными общий;

Вместе со всеми богами услышишь, Фемида, какие

Ужасы нам возвещает Кронион. Никто, уповаю,

Радостен сердцем не будет, ни смертный, ни даже бессмертный,

Как бы он ни был доныне средь пиршества мирного весел».

100 Так изрекла, и воссела владычица Гера; смутились

Боги в Зевсовом доме; она ж улыбалась устами,

Но чело у нее между черных бровей не светлело,

Вдруг, ко всем обращаясь, воскликнула гневная Гера:

«Боги безумные, мы безрассудно враждуем на Зевса!

105 Мы бесполезно пылаем его укротить, нападая

Словом иль силою! Он, удаляся, об нас и не мыслит,

Нас презирает, считает, что он меж богов вековечных

Властью и силой своей превосходнее всех несравненно.

Должно терпеть вам, какое бы зло и кому б ни послал он;

110 Им, как я мыслю, сегодня удар нанесен и Арею:

Пал на бою Аскалаф, браноносец, любезнейший богу,

Смертный, которого сыном могучий Арей называет».

Так изрекла; и ударил Арей по крутым себя бедрам

Дланями жилистых рук и рыдающий громко воскликнул:

115 «О, не вините меня, на Олимпе живущие боги,

Если за сына я мстить иду к ополченьям ахейским,

Мстить, хоть и сужено мне, пораженному Зевса перуном,

С трупами вместе лежать, в потоках кровавых и прахе!»

Рек, и тогда ж повелел он и Страху и Ужасу коней

120 Впрячь, а сам покрывался оружием пламеннозарным.

Верно б, сильнейший, стократно ужаснейший, нежели прежний,

Гнев громодержца и мщенье противу богов воспылали;

Но Афина богиня, за всех устрашася бессмертных,

Бросилась к двери, оставивши трон на котором сидела;

125 Щит от рамен и шелом от главы у Арея сорвала,

Пику поставила в сторону, вырвав из длани дебелой,

И загремела, словами напав на сурового бога:

«Буйный, безумный, ты потерялся! Напрасно ль имеешь

Уши; чтоб слышать? Иль стыд у тебя и рассудок погибли?

130 Или не слышишь ты, что говорит владычица Гера,

Гера, теперь возвратившаясь к нам от владыки Зевеса?

Или ты хочешь, как сам, претерпев неисчетные бедства,

С горьким стыдом поневоле, на светлый Олимп возвратиться

Так и на всех нас, бессмертных, навлечь неизбежное бедство?

135 Скоро, сомнения нет, племена и троян и данаев

Бросил бы Зевс и пришел бы он нас ужаснуть на Олимпе;

И постиг бы, карающий, всех — и виновных и правых!

Будь мне послушен и месть отложи за убитого сына.

Воин в бою не один, и храбрейший его и сильнейший,

140 Пал и еще ниспадет, пораженный другим; невозможно

Весь человеческий род неисчетный от смерти избавить».

Так говоря, посадила на трон исступленного бога.

Гера ж царя Аполлона из Зевсова вызвала дому

Вместе с Иридою, вестницей быстрой богов олимпийских.

145 К ним возгласивши, она провещала крылатые речи:

«Зевс повелел, да на Иду немедля предстанете оба;

Но лишь предстанете вы и лицо увидите бога,

Делайте, что повелит и чего Эгиох ни восхощет».

Так изрекла и, в чертог возвратяся, владычица Гера

150 Села на трон, а Ирида и Феб, устремясь, полетели;

Быстро спустились на Иду, зверей многоводную матерь;

Там, на возвышенном Гаргаре Зевса нашли громодержца;

Он восседал, и его благовонный увенчивал облак.

Боги, представ пред лицо воздымателя облаков Зевса,

155 Стали, — и к ним устремил Олимпиец негневные очи:

Скоро они покорились супруги его повеленьям.

К первой Ириде он рек, устремляя крылатые речи:

«Шествуй, Ирида быстрая, к богу морей Посейдону,

Всё, что реку, возвести и неложною вестницей будь мне.

160 Пусть он брань оставит немедленно, пусть возвратится

Или в собор небожителей, или в священное море.

Если ж глаголы мои не восхощет исполнить, но презрит, —

Пусть он помыслит, и с сердцем своим и с умом совещаясь,

Может ли, как ни могущ он, меня в нападении встретить?

165 Думаю, что Посейдаона я и могуществом высший,

Я и рожденьем старейший, а он не страшится единый

Равным считаться со мной, пред которым все боги трепещут».

Рек; покорилась ему ветроногая вестница неба;

Быстро от Иды горы понеслась к Илиону святому.

170 Словно как снег из тучи иль град холодный, обрушась,

Быстро летит, уносясь проясняющим воздух Бореем, —

Так устремляяся, быстрая путь пролетела Ирида;

Стала и так провещала могущему Энносигею:

«С вестью тебе, Посейдон, колебатель, земли черновласый,

175 Я нисхожу от эгида носителя Зевса Кронида.

Брань ты оставь немедленно, так он велит; возвратися

Или в собор небожителей, или в священное море.

Если ж глаголы его не восхощешь исполнить и презришь,

Он угрожает, что сам, и немедля, с тобою сразиться

180 Придет сюда; и советует он, чтобы ты уклонялся

Рук громовержущих: ведаешь, он и могуществом высший,

Он и рожденьем старейший; а ты, Посейдон, не страшишься

Спорить о равенстве с тем, пред которым все боги трепещут».

Ей, негодующий сердцем, ответствовал царь Посейдаон:

185 «Так, могуществен он; но слишком надменно вещает,

Ежели равного честью, меня, укротить он грозится!

Три нас родилося брата от древнего Крона и Реи:

Он — громодержец, и я, и Аид, преисподних владыка;

Натрое всё делено, и досталося каждому царство:

190 Жребий бросившим нам, в обладание вечное пало

Мне волношумное море, Аиду подземные мраки,

Зевсу досталось меж туч и эфира пространное небо;

Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.

Нет, не хожу по уставам я Зевсовым; как он ни мощен,

195 С миром пусть остается на собственном третьем уделе;

Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает!

Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будет

Грозным глаголом обуздывать, коих на свет произвел он,

Кои уставам его покоряться должны поневоле!»

200 Вновь провещала ему ветроногая вестница Зевса:

«Сей ли ответ от тебя, колебатель земли черновласый,

Зевсу должна я поведать, ответ и суровый и страшный?

Или, быть может, смягчишь ты? Смягчимы сердца благородных.

Знаешь и то, что старейшим всегда и Эриннии служат».

205 Ей ответствовал вновь колебатель земли Посейдаон:

«Слово твое справедливо и мудро, Ирида богиня!

Благо, когда возвеститель исполнен советов разумных.

Но, признаюсь, огорчение сильное душу объемлет,

Если угрозами гордыми он оскорблять начинает

210 Равного с ним и в правах, и судьбой одаренного равной.

Ныне, хотя негодующий, воле его уступаю;

Но объявляю, и в сердце моем сохраню я угрозу:

Если Кронион, мне вопреки и победной Афине,

Гермесу богу, Гефесту царю и владычице Гере,

215 Будет щадить Илион крепкостенный, когда не захочет

Града разрушить и дать знаменитой победы ахейцам, —

Пусть он знает, меж нами вражда бесконечная будет!»

Так произнес, и ахейскую рать Посейдаон оставил,

В понт погрузился; о нем воздыхали ахейцы герои.

220 И тогда к Аполлону воззвал громовержец Кронион:

«Ныне, возлюбленный Феб, к меднобронному Гектору шествуй,

Се, обымающий землю, земли колебатель могучий

В море отходит священное: грозного нашего гнева

Он избегает; услышали б грозную брань и другие,

225 Самые боги подземные, сущие около Крона!126

Благо и мне и ему, что, и гневаясь, он уступает

Силам моим: не без пота б жестокого дело свершилось!

Но прими, Аполлон, бахромистый эгид мой в десницу

И, потрясающий им, устраши ты героев ахейских.

230 Сам между тем попекись, дальновержец, об Гекторе славном;

Храбрость его возвышай непрестанно, доколе данаи,

В бегстве пред ним, не придут к кораблям и зыбям Геллеспонта.

С оного времени сам я устрою и дело и слово,

Да немедля почиют от бранных трудов и данаи».

235 Так произнес он, и не был отцу Аполлон непокорен!

С Иды, шумной потоками, он устремился, как ястреб,

Быстрый ловец голубей, между хищных пернатых быстрейший.

В поле нашел стреловержец Приамова храброго сына;

Гектор сидел, не лежал, и уже, обновившийся в силах,

240 Окрест стоящих друзей узнавал; прекратилась одышка,

Пот перестал: восстанавливал Гектора промысл Кронида;

Близко представши, к нему провещал Аполлон дальновержец:

«Гектор, Приамова отрасль! почто, от дружин удаленный,

Духом унылый сидишь? Или горесть тебя удручила?»

245 Дышащий томно, ему говорил шлемоблещущий Гектор!

«Кто ты, благий небожитель, ко мне обращающий слово?

Или еще не слыхал, что меня пред судами ахеян,

Их истреблявшего рать, поразил Теламонид могучий

Камнем в грудь и мою укротил кипящую храбрость?

250 Я уже думал, что мертвых и мрачное царство Аида

Ныне увижу; уже испускал я дыхание жизни».

Сыну Приамову паки вещал Аполлон дальновержец:

«Гектор, дерзай! поборник могучий Зевсом Кронидом

С Иды высокой тебе на покров и защиту ниспослан,

255 Я, Аполлон златомечный, бессмертный, который и прежде

Сильной рукой защищал и тебя, и высокую Трою.

Шествуй к полкам, — и своим многочисленным конникам храбрым

Всем повели к кораблям устремить их коней быстроногих.

Я перед ними пойду, и сам для коней илионских

260 Путь уравняю, и в бег обращу героев ахейских».

Рек, и ужасную силу вдохнул предводителю воинств;

Словно конь застоялый, ячменем раскормленный в яслях,

Привязь расторгнув, летит и копытами поле копает;

Пламенный, плавать обыклый в реке быстрольющейся, пышет,

265 Голову, гордый, высоко несет; вкруг рамен его мощных

Грива играет: гордится он сам красотой благородной;

Быстро стопы его мчат к кобылицам и паствам знакомым,

Гектор таков, с быстротою такой оборачивал ноги,

Бога услышавши глас; возбуждал он на бой конеборцев.

270 Словно рогатую лань или дикую козу поднявши,

Гонят упорно горячие псы и ловцы поселяне;

Но высокий утес и густая тенистая роща

Зверя спасают: его изловить им не сужено роком;

Криком меж тем пробужденный, является лев густобрадый

275 Им на пути и толпу, распыхавшуюсь, в бег обращает, —

Так аргивяне дотоле толпой неотступные гнали

Трои сынов, и мечами и копьями в тыл поражая;

Но лишь увидели Гектора, быстро идущего к рати,

Дрогнули все, и у каждого в ноги отважность упала.

280 Их Фоас ободрял, благородный сын Андремонов,

Муж этолийский знатнейший, искусный в бою стрелобойном,

Храбрый и в стойком; его и в собраньях мужей побеждали

Редкие, если при нем в красноречии спорила юность.

Он, распаляемый ревностью, так говорил меж ахеян:

285 «Боги! ужасное чудо моим представляется взорам!

Гектор воскрес! от ужасной смерти избегнувши, паки

Гектор пред нами! А мы уповали, что гордый троянец

Душу предаст под рукой Теламонова сына Аякса.

Верно, могущий бессмертный опять сохранил и восставил

290 Мужа, который уж многим колена сломил аргивянам,

Что и еще совершит, как предвижу я! Он не без воли

Зевса гремящего стал перед воинством, пышущий боем.

Други, совет предложу я, и все мы ему покоримся.

Ратной народной толпе повелим к кораблям удалиться;

295 Мы же, сколько ни есть нас, храбрейшими в рати слывущих,

Противостанем: быть может, его остановим мы, в встречу

Копья уставивши; он, я надеюся, как ни неистов,

Сердцем своим содрогнется ворваться в дружину героев».

Так говорил; и, внимательно слушая, все покорились.

300 Быстро Аяксы могучие, царь Девкалид копьеносец,

Тевкр, Мерион нестрашимый и Мегес, Арею подобный,

Строили битву, созвав благородных героев ахейских

Против троян и великого Гектора; тою порою

Сзади народа толпа к кораблям отступала. — Трояне

305 Прежде напали толпой; предводил, широко выступая,

Гектор герой; а пред Гектором шествовал Феб небожитель,

Перси одеявший тучей, несущий эгид велелепный,

Бурный, косматый, ужасный, который художник бессмертный

Зевсу Крониду Гефест даровал, человекам на ужас.

310 С сим он эгидом в деснице предшествовал ратям троянским.

Их нажидали ахейцы, сомкнувшися; разом раздался

Яростный крик от обеих ратей; с тетив заскакали

Быстрые стрелы; и копья, из дерзостных рук полетевши,

Многие в тело вонзились воинственных юношей красных,

315 Многие, среди пути, не отведав цветущего тела,

В землю вонзяся, дрожали, алкая насытиться телом.

Долго, доколе эгид Аполлон держал неподвижно,

Стрелы равно между воинств летали, и падали вои;

Но едва аргивянам в лицо он воззревши, эгидом

320 Бурным потряс и воскликнул и звучно и грозно, — смутились

Души в их персях, забыли аргивцы кипящую храбрость.

Словно как стадо волов иль овец великую кучу

Хищные звери в глубокую мрачную ночь рассыпают,

Если находят незапные, в час, как отсутствует пастырь, —

325 Так аргивяне рассыпались, слабые; Феб на сердца их

Ужас навел, посылая троянам и Гектару славу.

Тут ратоборец сражал ратоборца в рассеянной битве.

Гектор могучий и Стихия свергнул и Аркесилая,

Стихия, войск предводителя меднодоспешных беотян,

330 Аркесилая, верного друга вождя Менесфея.

Но Энея оружием Ияс повержен и Медон:

Медон, сын незаконный владыки мужей Оилея,

Был Оилида Аякса младший брат; но в Филаке

Он обитал, удалясь от отчизны, как мужа убийца,

335 Мачехи брата убив, Эриопы, жены Оилея;

Ияс же был предводитель воинственных духом афинян,

Сыном Сфела от всех называвшийся, Буколиона.

Полидамас поразил Мекистея, Полит же Эхия

В первом ряду, а Клония сразил благородный Агенор;

340 Дейоха тут же Парис, убегавшего между передних,

С тыла в плечо поразил и насквозь оружие выгнал.

Тою порой, как они обнажали убитых, данаи,

В ров и на колья его опрокинувшись, в страшном расстройстве

Полем бежали везде и за вал укрывались неволей.

345 Гектор же голосом звучным приказывал ратям троянским,

Прямо напасть на суда, а корысти кровавые бросить:

«Если ж кого-либо я от судов удаленным замечу,

Там же ему уготовлю и смерть! и несчастного, верно,

Мертвое тело ни братья, ни сестры огня не сподобят;

350 Но троянские псы растерзают его перед градом!»

Рек, — и, бичом по хребтам поражая коней, полетел он,

Звучно к троянам крича по рядам; и они, испуская

Страшные вопли, за ним устремили коней колесничных

С громом ужасным; и Феб Аполлон впереди перед ними,

355 Быстро окопа глубокого берег стопами рассыпав,

Весь в середину обрушил и путь умостил он троянам,

Длинный и столько широкий, как брошенный дрот пролетает,

Если могучесть свою человек испытующий бросит.

Там устремились пергамлян фаланги, и Феб перед ними,

360 Дивным эгидом сияя; рассыпал он стену данаев

Так же легко, как играющий отрок песок возле моря,

Если когда из песку он детскую сделав забаву,

Снова ее рукой и ногой рассыпает, резвяся:

Так, Аполлон дальномечущий, ты и великий и тяжкий

365 Труд рассыпал ахеян и предал их бледному бегству.

Возле судов наконец удержались они, собираясь.

Там, ободряя друг друга и руки горе воздевая,

Каждый богов небожителей всех умолял громогласно.

Нестор же старец особенно, страж аргивян неусыпный,

370 Зевса молил, воздевающий длани ко звездному небу:

«Если когда-либо кто средь цветущей Эллады, Кронион,

Тучные бедра тебе от тельца иль овна возжигая,

В дом возвратиться молился и ты преклонился к моленью, —

Вспомни о том и погибели день отврати, Олимпиец!

375 Гордым троянам не дай совершенно осилить ахеян!»

Так он молился; и грянул с небес промыслитель Кронион,

Внявший молению Нестора, благочестивого старца.

Но трояне, в их пользу приявшие знаменье Зевса,

Жарче на рати ахейские бросились, жадные боя.

380 Словно как вал огромный широкоразливного моря

Выше боков корабля подымается, двинутый страшной

Силою бури, которая волны на волны вздымает, —

Так устремились трояне с неистовым воплем за стену;

Коней пригнали туда ж и у корм в рукопашную битву

385 С копьями острыми стали; они с высоты колесниц их,

Те же с высоты кораблей своих черных, на оных держася,

Бились шестами огромными, кои в судах сохранялись

К бою морскому, сплоченные, сверху набитые медью.

Храбрый Патрокл, доколе ахейцы с троянскою силой

390 Бились еще пред стеною, вдали от судов мореходных,

В куще сидел у высокого духом вождя Эврипила,

Душу ему услаждал разговором и тяжкую рану

Вкруг осыпал врачевством, утоляющим черные боли.

Но как скоро за стену увидел стремящихся бурно

395 Гордых троян, а данаев услышал и крик и тревогу,

Громко воскликнул Патрокл и руками по бедрам могучим

С грусти ударил себя и, печальный, вещал Эврипилу:

«Нет, Эврипил, не могу я с тобою, хотя б и желал ты,

Долее здесь оставаться; ужасная битва восстала!

400 Пусть благородный сподвижник тебя утешает; а сам я

К другу Пелиду спешу, да его преклоню ополчиться.

Может быть, как предузнать? — убедить Ахиллесово сердце

Бог мне поможет; сильно всегда убеждение друга».

Так говорящего, ноги его уносили. — Ахейцы

405 Против троян нападающих крепко стояли, но тщетно

Их, и меньших числом, отразить от судов напрягались.

Тщетно и Трои сыны напрягались, ахеян фаланги

Боем расторгнув, ворваться в ряды кораблей их и сеней.

Словно правильный снур корабельное древо ровняет

410 Зодчего умного в длани, который художества мудрость

Всю хорошо разумеет, воспитанник мудрой Афины, —

Так между ними борьба и сражение ровные были.

Те пред одними, а те пред другими судами сражались.

Гектор герой на Аякса, высокого славою, вышел.

415 Оба они за единый корабль подвизались, и тщетно

Сей защитителя сбить и корабль запалить домогался,

Тот отразить сопостата, которого демон приближил.

Тут Клитеида Калетора свергнул Аякс знаменитый,

Огнь на корабль заносящего, пикою в перси ударив;

420 С шумом он грянулся в прах, из руки его выпала светочь.

Гектор, как скоро увидел родного ему Клитеида,

Замертво павшего в прах перед черной кормой корабельной,

Звучно воскликнул, троян и ликиян на бой поощряя:

«Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукоборцы дарданцы!

425 Стойте, страшитеся в сей тесноте отступать из сраженья;

Лучше отстойте вы Клития сына, да враг не похитит

Славных оружий с убитого в самом стану корабельном».

Так произнес, и в Аякса направил сияющий дротик,

Но попал не в него, а в клеврета его, Ликофрона,

430 Мастера ветвь, киферейца, в Аяксовом жившего доме

С оной поры, как убийство свершил у киферян священных;

Гектор его, близ Аякса стоящего, в череп над ухом

Дротом ударил убийственным; в прах он, с кормы корабельной

Рухнувшись, навзничь пал, и его сокрушилася крепость.

435 Храбрый Аякс ужаснулся и к брату младому воскликнул:

«Тевкр, потеряли мы, брат мой, нашего верного друга!

Пал Масторид, которого мы, из Киферы пришельца,

В нашем дому, как любезных родителей, все почитали.

Пал он от Гектора! Где же твои смертоносные стрелы?

440 Где твой лук сокрушительный, данный тебе Аполлоном?»

Рек он, — и тот его понял и, прянувши, стал близ героя

С луком разрывчатым в верной руке и с колчаном на раме,

Полным пернатых; и, быстро он их на троян посылая,

Клита стрелой поразил, Пизенорову славную отрасль,

445 Друга Панфоева сына, почтенного Полидамаса.

Был он возница его, и тогда над конями трудился,

Правил туда, где в сражении гуще клубились фаланги;

Гектору тем и троянам желал угодить он, но быстро

Гибель пришла, и никто из друзей от нее не избавил:

450 В выю возатаю с тыла стрела смертоносная пала;

На землю грянулся он, и обратно ударились кони,

Праздной гремя колесницею. Скоро то сведал владыка

Полидамас, и коням убегающим вышел навстречу.

Их Астиною слуге, Протаона сыну, вверяя,

455 Крепко наказывал близко держать, на виду непрестанно;

Сам, устремившись обратно, с передними стал на сраженье.

Тевкр же другую стрелу против Гектора мужеубийцы

Вынул; и, верно, принудил бы бой перервать пред судами,

Верно, стрелой у героя победного душу исторг бы;

460 Но не укрылся от промысла Зевсова; Зевс Приамида

Сам охранял и у Тевкра пылавшего славу похитил:

Тевкр наляцал, как на луке его превосходном крутую

Бог сокрушил тетиву, и у Тевкра умчалася мимо

Тяжкая медью стрела, и лук из руки его выпал,

465 Тевкр ужаснулся и к брату Аяксу немедля воскликнул:

«Горе! какой-то демон ратные замыслы наши

Все разрушает; и лук у меня он исторгнул из длани,

И расторг тетиву мне, которую свежую ныне

Я на лук навязал, чтобы вынесла частые стрелы».

470 Тевкру ответствовал быстро Аякс Теламонид великий:

«Друг, оставь ты в покое и лук, и крылатые стрелы,

Если их бог рассыпает, ахеянам храбрым враждебный.

С пикой огромной в руке и с щитом на плече, Теламонид,

Ратуй троян и дружины свои возбуждай к ратоборству.

475 Пусть нелегко, и победой гордяся, возьмут сопостаты

Наши суда доброснастные; вспомним ахейскую храбрость!»

Так говорил он — и Тевкр под кущею лук свой оставил;

Щит на плечо многобляшистый, четыреслойный набросил,

Шлем на главу удалую красивый надел, осененный

480 Гривою конскою; гребень ужасный над ним развевался,

Взяв наконец копие, повершенное острою медью,

Вышел назад и, примчася стремительно, стал близ Аякса.

Гектор едва усмотрел сокрушенными Тевкровы стрелы,

Звучно вскричал, и троян и ликиян еще возбуждая:

485 «Трои сыны, и ликийцы, и вы, рукоборцы дарданцы!

Будьте мужами, о други; воспомните рьяную храбрость

Здесь, пред судами ахеян! Своими очами я видел,

Славного воина стрелы и лук уничтожены богом!

Видимо ясно сынам человеков могущество бога,

490 Если кого Олимпиец высокою славой возносит

Или кого унижает, защиты своей не сподобив:

Так как теперь унижает ахеян, а вас возвышает.

В бой на суда! наступите всем воинством! Кто между вами,

Ранен мечом иль стрелой, роковою постигается смертью,

495 Тот умирай! Не бесславно ему, защищая отчизну,

Здесь умереть; но останутся живы супруга и дети,

Дом и наследие целы останутся, если ахейцы

В черных судах унесутся к любезным отечества землям».

Так говоря, возбудил он и силу и мужество в каждом.

500 Сын Теламонов с другой стороны восклицал пред дружиной:

«Стыд вам, ахеяие! Лучше решитеся или погибнуть,

Или спастись, но беду отразить от судов мореходных!

Чаете ль вы, как возьмет корабли шлемоблещущий Гектор,

Каждый на землю родную пешком возвратится из Трои?

505 Слышите, с криком каким ополчения все возбуждает

Гектор, который сожечь корабли, разъяренный, стремится?

Верно, сии он толпы не на пляску зовет, а на битву!

Нам не осталось ни думы другой, ни решимости лучшей,

Как смесить с сопостатами руки и мужество наше!

510 Лучше мгновенной решимостью выкупить жизнь иль погибнуть,

Нежели долгие дни изнуряться жестокою бранью,

Так бесполезно средь стана, стесняясь народом слабейшим!»

Так говоря, возбудил он и силу и мужество ратных.

Гектор же мощный Схедия сразил, Перимедова сына,

515 Воинств фокейских вождя, но Аякс Лаодамаса свергнул,

Пеших бойцов предводителя, славную ветвь Антенора;

Полидамас же корысти добыл с килленейского Ота,127

Друга Филидова, воинств вождя крепкодушных эпеян.

Мегес Филид налетел на убийцу; но в сторону прянул

520 Полидамас; не уметил в него, не судил дальновержец

Сыну Панфоеву славному пасть меж рядов первоборных.

Крезма Филид угодил сокрушительной пикою в перси;

С шумом он пал, и с рамен совлекал победитель доспехи.

Вдруг на Филида нагрянул Долопс Лампетид, илионский

525 Славный копейщик, которого сын Лаомедона доблий,

Лама велемудрый родил, знаменитого доблестью бранной,

Он у Филида, нагрянувший близко, щита середину

Пикой пробил, но его защитил крепкосозданный панцирь,

Латами сомкнутый плотно: Филей в давнобытное время

530 Вывез доспех сей из града Эфиры, от вод Селлеиса,

Коим, как друга, его одарил там Эвфет скиптродержец,

В битвах кровавых носить от враждебных мужей обороной;

Он-то и сына его защитил от погибели грозной.

Мегес же Лампова сына по медному шлему под гребнем,

535 В самую выпуклость верхнюю, пикою острой ударил,

Гривистый гребень с основы сорвал, и на землю он целый

Пал и простерся во прахе, блистающий пурпуром свежим.

Но между тем, как сражался он пламенно, чая победы,

Сильный поборник явился ему, Менелай благородный;

540 С пикой, невидимый, стал в стороне, поразил Лампетида

С тыла в плечо; и сквозь перси пробилося бурное жало,

Рея вперед; и во прах Лампетид опрокинулся навзничь.

Прянули оба на павшего, медную, славную броню

С плеч совлекать. Но Гектор вскричал на Долопсовых ближних,

545 Их порицая, и более всех Гикетаона сына

Он укорял, Меланиппа, который прежде в Перкоте

Пас круторогих волов, до нашествия рати враждебной;

Но как скоро ахейцы в судах многовеслых приплыли,

Он прилетел в Илион и в дружинах троян отличался,

550 Жил у Приама и чествован был, как и сын, Дарданидом.

Гектор его укорял и к нему говорил, негодуя:

«Сын Гикетаонов! Так ли оставим? ужели нисколько

Сердце твое не болит за сраженного милого брата?

Или не видишь ты, как над доспехом Долопса трудятся?

555 Следуй за мною! не время с аргивцами издали биться;

Должно нам всех истребить их, покуда они с оснований

Трои высокой не свергли и граждан ее не избили!»

Рек — и понесся вперед, и муж с ним, богу подобный.

Аргоса воев Аякс, возбуждал, Теламонид великий:

560 «Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом благородным!

Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных!

Воинов, знающих стыд, избавляется боле, чем гибнет;

Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!»

Так возбуждал, но и сами они защищаться пылали;

565 В сердце сложили героя слова и суда оградили

Медной стеной; но троян против них устремлял громовержец.

Храбрый Атрид Менелай возбуждал Антилоха младого:

«Нет, Антилох, никого ни моложе тебя из ахеян,

Ни быстрее для бега, ни силами крепче для боя.

570 Если бы, прянув вперед, поразил ты какого троянца!»

Так произнес и назад отступил, поощрив Антилоха.

Вылетел он из передних рядов и, кругом обозревши,

Бросил блистательный дрот; взволновались трояне, увидя

Мощный удар. И оружие он не напрасное ринул:

575 Ветвь Гикетаона, смелого сердцем вождя Меланиппа,

Гордо идущего в битву, в широкие перси уметил;

С шумом он грянулся в прах, и взгремели на падшем доспехи.

Несторов сын на него устремился, как пес на еленя

Скачет пронзенного, коего ловчий, едва он из лога

580 Прянул, стрелой поразил и подсек ему резвые ноги, —

Так на тебя, Меланипп, наскочил Антилох бранолюбец,

Алча доспехов твоих. Но от Гектора он не укрылся;

Гектор навстречу предстал, пролетев сквозь кипящую сечу.

Нестеров сын не остался, как ни был горяч в ратоборстве;

585 С поля сбежал он, зверю подобный, свершившему пакость,

Зверю, который, пса или пастыря стадо сгубивши,

В лес убегает, покуда селян не собралась громада, —

Так убежал Несторид; на него и трояне и Гектор,

Страшные крики подняв, задождили свистящие стрелы.

590 Стал он лицом к сопротивным, достигнувши дружеских сонмов.

Тою порою трояне, как львы, пожиратели крови,

Бурно к судам устремлялись и Зевса судьбы совершали:

Он непрестанно их мужество высил, а воев ахейских

Дух поражал и победы лишал их, троян поощряя;

595 Гектору сердце его даровать, Приамиду желало

Грозную славу, да он на суда пожирающий пламень

Бурный повергнет, и так роковое Фетиды моленье

Все совершится; единого ждал промыслитель Кронион:

Первого судна горящего зарево с неба увидеть.

600 С оного времени Зевс от судов невозвратное бегство

Трои сынам присуждал, а данаям победную славу.

Так помышляющий, Гектора в бой на суда устремлял он,

Страшно и собственным влекшегось духом; свирепствововал Гектор,

Словно Арей, сотрясатель копья, или огнь истребитель,

605 Если меж гор он свирепствует, в чащах глубокого леса:

Пена клубилась из уст, под бровями угрюмыми очи

Грозным светились огнем; над главой, воздымаяся гребнем,

Страшно качался шелом у летавшего бурей по битве

Гектора! Сам бо герою был покровителем с неба

610 Зевс и его одного возвышал над толпой человеков

Честью и славою: ибо не долго жить оставалось

Сыну Приама; уже на него Тритогена Паллада

День роковой устремляла с победною силой Пелида.

Гектор пылал разорвать у данаев ряды и пытался

615 Всюду, где видел и гуще толпы, и оружие лучше;

Но разорвать их нигде он не мог, беспредельно пылавший:

В встречу данаи, сомкнувшися башней, стояли, как камень

Страшно высокий, великий, который у пенного моря

Гордо встречает и буйные вихрей свистящих набеги,

620 И надменные волны, которые противу хлещут, —

Так аргивяне встречали троян неподвижно, бесстрашно.

Он же, сияющий окрест огнем, налетел на фалангу;

Грозен упал, как волна на бегущий корабль упадает,

Мощная, бурей из туч возвращенная; весь потрясенный,

625 Пеной корабль покрывается; шумное бури дыханье

В парус гремит, и трепещут сердца корабельщиков бледных,

Страхом объятых; они из-под смерти едва уплывают, —

Так сердца трепетали в груди благородных данаев.

Он же, как лев истребитель, на юниц рогатых нашедший,

630 Коих по влажному лугу при блате обширном пасутся

Тысячи; пастырь при них, но, юный, еще не умеет

С зверем сразиться, дабы защитить круторогую краву:

Пастырь неопытный, около крав то передних, то задних

Мечется он беспрестанно, а хищник, в средину их бросясь,

635 Режет быка, и все разбегаются, — так аргивяне,

Свыше смятенные, в бег перед Гектора силой и Зевса

Все обратилися; он поразил одного Перифета,

Храброго сына Копрея, того, что, служа Эврисфею,

Вестником часто ходил от тирана к Гераклу герою:

640 Сей-то отец ничтожный родил знаменитого сына,

Доблестей полного: легкостью в беге, искусством в сраженьях,

В думах умом он блистал между всех благородных микенян;

Он Приамиду герою высокую славу доставил:

В бег обращаяся, задом, незапно на щит он споткнулся,

645 Им же держимый, огромный, до ног оборона от копий;

Он, на щит свой споткнувшися, навзничь упал, и ужасно

Грянул шелом вкруг висков при падении сильного мужа.

Гектор, увидевши то, прилетел и, став перед падшим,

В перси копьем поразил и пред сонмом друзей Перифету

650 Душу исторгнул; они не могли, и печальные, другу

Помощи дать: ужасалися Гектора мужеубийцы.

К ближним судам отступили; суда, извлеченные прежде,128

Их оградили передние; Гектор и там утеснял их.

Нуждой ахеян сыны отступить от судов и передних,

655 Нуждой заставлены горькой; они перед кущами стали,

Вместе столпись, рассеваться не мысля; удерживал вместе

Стыд их и страх; непрестанно они ободряли друг друга

Криками; Нестор особенно, страж престарелый ахеян,

Каждого мужа молил, именами родных заклиная:

660 «Будьте мужами, о други, почувствуйте стыд, аргивяне,

Стыд перед всеми народами! Вспомните сердцу любезных

Жен и детей, и стяжанья свои, и родителей милых,

Вспомните все, у которых родные живы и мертвы!

Именем их и отсутственных, я вас молю, аргивяне,

665 Стойте крепко противу врагов, не бросайтеся в бегство!»

Так говорил, и возжег он и крепость и мужество в каждом;

Облак у них пред очами Афина рассеяла мрачный,

Свыше ниспосланный: свет воссиял им, открылось пространство

Всё, и от черных судов и от поля погибельной битвы;

670 Гектор открылся ужасный, и все илионян дружины,

Сколько за ним, позади, не сражавшихся праздно стояло

И впереди, пред судами, неистовым билося боем.

Сердцу Аякса великого более нелюбо стало

Быть в тесноте, в какой оставались другие ахейцы;

675 Он по помостам судов устремился, широко шагая,

Шест корабельный в могучих руках потрясая огромный,

Крепко в составах сколоченный, двадцать два локтя длиною.

Словно как муж, ездок на конях необычно искусный,

Лучших из множества коней избрав четырех и связав их,

680 Правит и с поля далекого к граду великому гонит

Битой дорогой; толпою и мужи, и робкие жены

Смотрят дивуясь, а он беспрестанно и твердо и верно

Скачет, садяся с коня на коня, на бегу их ужасном, —

Так Теламонид Аякс с корабля на корабль по помостам129

685 Прядал, широко шагая и крик подымая до неба;

Криком ужасным герой возбуждал беспрерывно данаев

Стан и суда боронить. Но в оное время и Гектор

Мощный уже не в толпе крепкобронных троян оставался.

Словно как бурный орел на стада ударяет пернатых,

690 Птиц перелетных, пасущихся мирно по брегу речному,

Диких гусей, журавлей иль стада лебедей долговыйных, —

Так Приамид нападал на данайский корабль черноносый,

Бурен кидаясь: его позади устремлял громовержец

Мышцей высокой, и с ним воеводою воинство двигал.

695 Снова у быстрых судов запылала свирепая битва.

Можно б сказать, что еще не усталые, свежие рати

В бой соступилися; так горячо ратоборцы сражались.

Духом таким управлялися воинства: мужи ахейцы

Боле не мнили избыть от беды и решились погибнуть;

700 Каждый, напротив, троянин, исполненный бодрости, чаял:

Ныне сожжем корабли и побьем героев ахейских.

Духом таким наполняясь, одни на других напирали.

Гектор могучей рукой за корму корабля ухватился;

Легкий, прекрасный корабль сей отважного Протесилая

705 В Трою принес, но в отечество вновь не повез ратоводца:

Окрест сего корабля и ахейцы смесясь и трояне,

В свалке ужасной сражалися врукопашь; боле не ждали

Издали стрел поражающих, или метательных копий:

Друг против друга стоящие, равным горящие духом,

710 Бились секирами тяжкими, взад и вперед с лезвиями,

Бились мечами и копьями, острыми сверху и снизу.

Множество пышных ножей, с рукоятками черными, наземь

Падало окрест, летя то из рук, то рамен ратоборцев,

Яростно бившихся; черною кровью земля залилася.

715 Гектор, корабль захватив, пред кормою стоял неотступен;

Хвост кормовой он руками держал и кричал к ополченьям:

«Светочей, светочей дайте! и с криком сомкнувшися гряньте!

День, награждающий всё, даровал нам Зевес! присудил нам

Взять корабли, что, под Трою приплыв против воли бессмертных,

720 Столько нам бед сотворили по робости старцев советных;

Старцы, когда я хотел воевать корабли сопостатов,

В граде держали меня и троянский народ отвлекали.

Но если в оные дни омрачал громовержец Кронион

Наш рассудок, то ныне он сам и зовет и ведет нас!»

725 Рек, — и они на данаев ударили с большим свирепством.

Сын Теламонов не выстоял: стрелы его засыпали;

Тихо герой отступал, устрашась неизбежной тут смерти;

Вспять до скамьи семистопной130 сошел с кормового помоста.

Там он стоял, озираясь, и длинным копьем беспрерывно

730 Всех опрокидывал, кто наносил пожирающий пламень,

И беспрерывно ужасно кричал, убеждая данаев:

«Други, данаи герои, бесстрашные слуги Арея!

Будьте мужами, о други, вспомните бранную доблесть!

Может быть, мыслите вы, что поборники есть позади нам?

735 Или стена боевая, которая нас оборонит?

Нет никакого вблизи укрепленного башнями града,

Где защитились бы мы, замененные свежею силой.

Мы на троянских полях, перед войском троян твердобронных,

К морю прибиты стоим, далеко от отчизны любезной!

740 Наше спасение в наших руках, а не в слабости духа!»

Рек — и свирепый кругом нападал с длиннотенною пикой.

Каждого, кто из троян к корабельным кормам ни бросался

С пламенем бурным в руках, возбуждаемый Гектора криком,

Каждого он прободал, принимая огромною пикой:

745 Так их двенадцать из собственных рук заколол пред судами.

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ.
ПАТРОКЛИЯ

Так непреклонно они за корабль крепкоснастный сражались.

Тою порою Патрокл предстал Ахиллесу герою,

Слезы горячие льющий, как горный поток черноводный

Мрачные воды свои проливает с утеса крутого.

5 Смотря на друга, исполнился жалости пастырь народа

И к нему возгласил, устремляя крылатые речи:

«Что ты расплакался, друг Менетид? как дева-младенец,

Если, за матерью бегая, на руки просится с плачем,

Ловит одежду ее, уходящую за полу держит,

10 Плачет и в очи глядит, чтобы на руки подняла матерь, —

Ты, как она, Менетид, проливаешь обильные слезы.

Может быть, что мирмидонцам иль мне объявить ты имеешь?

Может быть, весть о домашних из Фтии один ты прослышал?

Здравствует, сказуют, Акторов сын, отец твой Менетий;

15 Здравствует также и мой, Пелей Эакид в мирмидонах.

О, плачевна была б нам того иль другого кончина! —

Может быть, ты об ахеянах тужишь, что так злополучно

Подле своих кораблей за неправду свою погибают?

Молви, в душе не скрывай ничего, чтобы оба мы знали».

20 Тяжко вздохнувши, ответствовал ты, Менетид конеборец:

«О Пелейон, браноносец храбрейший ахейский, прости мне

Слезы мои! Величайшее горе постигло ахеян!

Все между ими, которые в рати храбрейшими слыли,

В стане лежат, иль в стрельбе, или в битве пронзенные медью.

25 Ранен стрелою Тидид Диомед, воеватель могучий;

Врукопашь ранен копьем герой Одиссей, Агамемнон,

Ранен пернатой в бедро и блистательный сын Эвемонов.

Наши врачи, богатейшие злаками,131 вкруг их трудятся,

Раны врачуя. Но ты, Ахиллес, один непреклонен!

30 О, да не знаю я гнева такого, как ты сохраняешь,

Храбрый на бедствие! Кто же в тебе обретет заступленье,

Если не хочешь ахеян спасти от напасти позорной?

Немилосердый! Родитель твой был не Пелей благодушный,

Мать не Фетида; но синее море, угрюмые скалы

35 Миру тебя породили, сурового сердцем, как сами!

Если тебя устрашает какой-либо грозный оракул,

Если тебе от Кронида поведала что-либо матерь,

В бой отпусти ты меня и вверь мне своих мирмидонян:

Может быть, с помощью их для данаев светом я буду.

40 Дай рамена облачить мне твоим оружием славным:

Может быть, в брани меня за тебя принимая, трояне

Бой прекратят; а данайские воины в поле отдохнут,

Боем уже изнуренные; отдых в сражениях краток.

Мы, ополчение свежее, рать, истомленную боем,

45 К граду легко отразим от судов и от сеней ахейских».

Так он просил, неразумный! Увы, не предвидел, что будет

Сам для себя он выпрашивать страшную смерть и погибель!

Мрачно вздохнув, провещает к нему Ахиллес быстроногий:

«Сын благородный Менетия, что мне, Патрокл, говоришь ты?

50 Мало меня беспокоит оракул, который я слышал;

Мне ничего не внушала почтенная матерь от Зевса.

Но жестокий мне гнев наполняет и сердце и душу,

Если я вижу, что равного равный хочет ограбить,

Хочет награды лишить, потому лишь, что властью он выше!

55 Гнев мой жесток: после бедствий, какие в боях претерпел я,

Деву, которую мне в награжденье избрали ахейцы,

Ту, что копьем приобрел я, разрушивши град крепкостенный,

Деву ту снова из рук у меня самовластно исторгнул

Царь Агамемнон, как будто бы был я скиталец бесчестный!

60 Но, что случилось, оставим! И было бы мне неприлично

Гнев бесконечный в сердце питать; но давно объявил я:

Гнев мой не прежде смягчу, как уже перед собственным станом,

Здесь, пред судами моими раздастся тревога и битва.

Ты, соглашаюсь, моим облекися оружием славным,

65 Будь воеводой моих мирмидонян, пылающих боем:

Вижу, кругом уже черная туча троян обложила

Стан корабельный, ужасная; вижу, прибитые к морю

Держатся только на бреге, на узком, последнем пространстве

Рати ахеян; на них же обрушилась целая Троя,

70 Дерзкая: в поле не видят чела Ахиллесова шлема,

В очи светящего! Скоро б они полевые овраги

В бегстве наполнили трупами, если б ко мне Агамемнон

Был справедлив; но теперь, дерзновенные, стан осаждают!

Ибо уже не свирепствует в мощной руке Диомеда

75 Бурная пика его, чтобы смерть отражать от данаев;

Боле не слышится голос из уст ненавистных Атрида

В ратях данайских; но голос лишь Гектора людоубийцы

Звучный гремит между воинств троянских, и криком трояне

Всю наполняют долину, в бою побеждая данаев!

80 Так да не будет, Патрокл! Отрази от судов истребленье;

Храбро ударь, да огнем не сожгут у нас сопостаты

Наших судов и желанного нас не лишат возвращенья.

Но повинуйся, тебе я завет полагаю на сердце,

Чтобы меня ты и славой, и честью великой возвысил

85 В сонме данаев. И так, чтоб данаи прекрасную деву

Отдали сами и множество пышных даров предложили,

Брань от судов отрази и назад, Менетид, возвратися!

Даже когда бы и славы добыть даровал громовержец,

Ты без меня, Менетид, не дерзай поражать совершенно

90 Храбрых троян, да и более чести моей не унизишь.

Радуясь мужеством духа и славой победного боя,

Трои сынов истребляй, но полков не веди к Илиону,

Чтоб от Олимпа противу тебя кто-нибудь из бессмертных

В брань за троян не предстал; Аполлон беспредельно их любит.

95 Вспять возвратися ко мне, кораблям даровавши спасенье;

Рати ж ахеян оставь на полях боевых истребляться.

Если б, о вечный Зевес, Аполлон и Афина Паллада,

Если б и Трои сыны и ахеяне, сколько ни есть их,

Все истребили друг друга, а мы лишь, избывшие смерти,

100 Мы бы одни разметали троянские гордые башни!»

Так меж собой говорили они. Между тем нападенья

Боле Аякс не выдержал: стрелы его удручали.

Зевсова мощь побеждала героя и храбрость дарданцев,

Быстро разивших; ужасный, кругом головы его светлый

105 Шлем, поражаемый, звон издавал; поражали всечасно

В шлемные выпуки медные; шуйца Аякса замлела,

Крепко дотоле державшая щит переметный; но с места

Мощного сбить не могли, принуждавшие тучею копий.

Часто и сильно дышал Теламонион; пот беспрерывный

110 Лился ручьями по всем его членам; не мог ни на миг он

Вольно вздохнуть: отовсюду беда за бедой восставала.

Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа,

Как на суда аргивян упал истребительный пламень.

Гектор, нагрянувши, изблизи ясенный дрот у Аякса

115 Тяжким ударил мечом, и у медяной трубки копейной

Ратовье махом рассек; бесполезно Аякс Теламонид

Взнес, потрясая, обрубленный дрот: далеко от Аякса

Острая медь отлетела и о землю звукнула, павши.

Сын Теламонов познал по невольному трепету сердца

120 Дело богов, и, познав, что его все замыслы в брани

Зевс громоносный ничтожит, даруя троянам победу,

Он отступил; и троянцы немедленно бросили шумный

Огнь на корабль: с быстротой разлилося свирепое пламя.

Так запылала корма корабля. Ахиллес то увидел,

125 В гневе по бедрам ударил себя и вскричал к Менетиду:

«О, поспеши, Патрокл, поспеши, конеборец мой храбрый!

Зрю я, уже на судах истребительный пламень бушует!

Если возьмут корабли, не останется нам и ухода.

Друг, воружайся быстрее, а я соберу ополченья!»

130 Так произнес, — и Патрокл воружался блистающей медью.

И сперва положил он на быстрые ноги поножи

Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной;

После поспешно броню надевал на широкие перси,

Звездчатый, вкруг испещренный доспех Эакида героя;

135 Сверху набросил на рамо ремень и меч среброгвоздный,

С медяным клинком; и щит перекинул огромный и крепкий;

Шлем на главу удалую сияющий пышно надвинул,

С конскою гривою; гребень ужасный над ним развевался.

Взял два крепкие дрота, какие споручнее были.

140 Не взял копья одного Ахиллеса героя; тяжел был

Крепкий, огромный сей ясень; его никто из ахеян

Двигать не мог, и один Ахиллес легко потрясал им,

Ясенем сим пелионским, который отцу его Хирон

Ссек с высоты Пелиона, на гибель враждебным героям.

145 Коней же быстро впрягать Автомедону дал повеленье,

Чтимому им наиболее после Пелида героя,

Верному более всех, чтоб выдерживать бранные грозы.

Сей Автомедон подвел под ярмо Ахиллесовых коней,

Ксанфа и Балия, быстрых, летающих с ветрами вместе.

150 Гарпия оных Подарга родила от Зефира ветра,

Им посещенная в пастве, при бурных струях Океана.

В припряжь завел он коня, знаменитого бегом Педаса,

Коего добыл Пелид, разгромивши град Этиона:

Смертный, с конями бессмертными он быстротою равнялся.

155 Тою порой Ахиллес, обходя мирмидонов по кущам,

Всех воружал их оружием к бою. Подобно как волки,

Хищные звери, у коих в сердцах беспредельная дерзость,

Кои еленя рогатого, в дебри нагорной повергнув,

Зверски терзают; у всех обагровлены кровию пасти;

160 После, стаею целой, к источнику черному рыщут;

Там языками их гибкими мутную воду потока

Лочут, рыгая кровь поглощенную; в персях их бьется

Неукротимое сердце, у всех их раздуты утробы, —

В брань таковы мирмидонян вожди и строители ратей

165 Реяли окрест Патрокла, слуги Эакида героя,

Боем пылая; в среде их стоял Ахиллес бранолюбец,

Криком кругом возбуждая коней и мужей щитоносцев.

В брань пятьдесят кораблей Эакид Ахиллес быстроногий,

Зевсов любимец, привел к Илиону; на каждом из оных

170 Ратных мужей пятьдесят человек при уключинах было.

Пять воевод он над ними поставил, которым и вверил

В войсках начальство, но сам он господствовал с властью державной

Первым строем начальствовал пестродоспешный Менесфий,

Сперхия сын, реки пресловутой, от Зевса ниспадшей132:

175 Тайно его Полидора, прекрасная дочерь Пелея,

С Сперхием бурным родила, жена, сочетавшаясь с богом;

Но, по молве, с Периеридом Бором, который и браком

С нею сопрягся торжественно, выдав несметное вено.

Строй второй предводил ратоводец воинственный Эвдор,

180 Девой рожденный; его Полимела, прелестная в плясках

Филаса дочь, родила: пленился веселою девой

Гермес бессмертный, увидевший в хоре ее сладкогласном

Пляшущей в праздник Фебеи, богини ловитв златострелой;

В терем с нею взошел и таинственно с девой сопрягся

185 Гермес незлобный; и дева родила отличного сына,

Эвдора, быстрого в беге и воина храброго в битвах.

Вскоре, едва Илифия, помощная мукам родящих,

Сына на свет извела, и узрел он сияние солнца,

Актора мощного сын, Эхеклес благородный, супругой

190 В дом свой поял Полимелу, несметное выдавши вено;

Эвдора ж Филас в чертогах своих, благодетельный старец,

Сам воспитал и взрастил, полюбивши сердечно, как сына.

Третьему строю предшествовал храбрый Пизандр воевода,

Мемалов сын; ни один мирмидонец, как он, не искусен

195 Биться на копьях, кроме Ахиллесова друга Патрокла.

Строем четвертым начальствовал конник испытанный Феникс;

Пятым — герой Алкимедон, Лаеркеев сын непорочный.

Всех их, вместе с вождями, Пелид быстроногий поставя

И красиво построя, вещал им владычнее слово:

200 «Каждый из вас, мирмидонцы, теперь да воспомнит угрозы,

Коими в стане, во дни моего справедливого гнева,

Вы угрожали врагам; и меня вы тогда оскорбляли:

— Лютый Пелид, говорили, от матери желчью ты вскормлен!

Бесчеловечный, друзей пред судами насильственно держишь!

205 Лучше назад с кораблями своими в дома возвратимся,

Ежели злоба тебе злополучная в сердце запала! —

Так вы мне часто, сходясь, говорили. Теперь вам предстало

Дело великое брани, которой вы столько жадали!

Каждый теперь, в ком отважное сердце, сражайся с врагами!»

210 Рек — и разжег еще более душу и мужество в каждом;

Крепче ряды их сгустилися, выслушав царские речи.

Словно как стену строитель из плотно слагаемых камней

В строимом доме смыкает, в отпору насильственных ветров, —

Так шишаки и щиты меднобляшные сомкнуты были;

215 Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком

Плотно сходился; касалися светлыми бляхами шлемы,

Зыблясь на воинах, — так мирмидоняне густо сомкнулись.

Всех впереди, под оружием, два браноносца стояли,

Храбрый Патрокл и герой Автомедон, горящие оба

220 В битву лететь впереди мирмидонян. Пелид же могучий

Входит под кущу и там отпирает ковчег велелепный,

Дар драгоценный, который герою в корабль мореходный

Матерь Фетида на путь положила, наполнив хитонов,

Мягких, косматых ковров и хлен, отражающих ветер.

225 Был в нем и кубок прекрасный: никто из мужей у Пелида

Черного не пил вина из него; никому из богов им

Он не творил возлияний, кроме молненосного Зевса.

Вынув сей кубок заветный, Пелид быстроногий сначала

Серой очистил,133 потом омывал светлоструйной водою;

230 Руки омыл и себе и, вином наполнивши кубок,

Стал посредине двора134 и молился, вино возливая,

На небо смотря; и не был невидим метателю грома:

«Зевс Пелазгийский, Додонский, далеко живущий владыка

Хладной Додоны, где селлы, пророки твои, обитают,

235 Кои не моют ног и спят на земле обнаженной!

Прежде уже ты, о Зевс, на мою преклонился молитву;

Много почтивши меня, покарал ты ужасно данаев.

Ныне еще, громовержец, сие мне исполни желанье!

Я остаюся до времени в стане моем корабельном;

240 Друга ж, любезного сердцу, и многих моих мирмидонян

В бой посылаю: победу ему ниспошли, о провидец!

Храброе сердце его укрепи, да узнает и Гектор,

Может ли с ним, и один, подвизаться служитель наш храбрый,

Или его необорные руки свирепствуют в брани

245 Только тогда, как и я выхожу на кровавые споры.

После, когда от судов отразит он пожар и убийство,

Дай, да из битв невредимый ко мне на суда возвратится,

С целым оружием нашим и храбрыми всеми друзьями!»

Так говорил он, молясь; и внимал промыслитель Кронион.

250 Дал Пелейону одно, а другое владыка отринул:

Другу его от судов отразить и пожар и убийство

Дал; но мольбу, да из битв невредим возвратится, отринул.

Он же, когда возлиял и моление Зевсу окончил,

В кущу вошел и, в ковчег положивши кубок заветный,

255 Вышел и стал перед кущею, движимый сердца желаньем

Видеть еще и троян и ахеян жестокую битву.

Тою порою, с Патроклом героем, готовые к битве,

Воины шли, чтоб на рать троянскую гордо ударить.

Быстро они высыпались вперед, как свирепые осы,

260 Подле дороги живущие, коих сердить приобыкли

Дети, вседневно тревожа в жилищах их придорожных;

Юность безумная общее зло навлекает на многих;

Ежели их человек, путешественник, мимо идущий,

Тронет нечаянно, быстро крылатые с сердцем бесстрашным

265 Все высыпаются вдруг на защиту детей и домов их, —

С сердцем и духом таким от своих кораблей мирмидонцы

Реяли в поле; воинственный крик их кругом раздавался.

Вождь, их еще ободряя, Патрокл вопиял громозвучно:

«Ныне, бойцы, мирмидонцы, друзья Ахиллеса героя,

270 Будьте мужами, любезные, вспомним кипящую храбрость!

Ныне прославим Пелида, который по доблести бранной

Первый в ахейских мужах, и храбрейшие вы его слуги!

Пусть и властитель могучий, Атрид Агамемнон, познает,

Сколь он преступен, ахейца храбрейшего так обесчестив!»

275 Так говоря, возбудил он и более мужество ратных.

Ринулись разом противу троян, и весь стан корабельный

С громом ужасным отгрянул воинственный клик мирмидонян.

Трои сыны лишь узрели Менетия сильного сына,

Вместе с клевретом его, под сияющим пышно доспехом,

280 Дрогнуло сердце у всех; всколебались густые фаланги,

Мысля, что праздный дотоле герой Ахиллес быстроногий

Гнев от сердца отринул и вновь преклонился на дружбу;

Каждый стал озираться на бегство от гибели грозной.

Сын же Менетиев первый ударил с сверкающей пикой

285 Прямо в средину враждебных, где гуще ряды их толпились,

Ратуя вкруг корабля благодушного Протесилая;

Там поразил он Пирехма, который отважных пеонов

Вывел из стран Амидона, где катится Аксий широкий:

В рамо его поразил; и Пирехм, опрокинувшись, оземь

290 Грянулся, жалостно стонущий; окрест его побежали

Други пеоняне: ужасом всех поразил Менетид их,

Свергнувши войск предводителя, мужа храбрейшего в битвах.

Сих он прогнав от судов, угасил распыхавшийся пламень.

Брошен врагами корабль полсожженный; ударились в бегство

295 С страшным смятеньем трояне; данаи ж рассыпались быстро

Между передних судов, — и кругом закипела тревога.

Словно когда от вершины горы огромно-высокой

Облак густой отодвинет перунов носитель Кронион,

Все кругом открывается: холмы, высокие скалы,

300 Долы, небесный эфир разверзается весь беспредельный, —

Так, отразив от судов пожирающий огнь, отдыхали

Рати ахеян; но бранная буря еще не стихала:

Ибо трояне еще, перед храброю ратью ахеян

Вспять обратясь, не бежали от черных судов мореходных,

305 Бодро стояли еще, от судов отступивши по нужде.

Тут человек поражал человека в рассыпанной битве;

Каждый поверг воеводу; и первый Патрокл предводитель

Вдруг обратившегось в бег Ареилика пикою острой

Сзади в бедро поразил и насквозь смертоносную выгнал;

310 Кость раздробило копье, и лицом Ареилик на землю

Пал. Менелай между тем, ратоводца Фоаса ударив

В грудь обнаженную, мимо щита, сокрушил ему члены.

Мегес Амфикла, как тот на него устремлялся, приметя,

Вдруг упредил, поразил в бедро, где нога человека

315 Мышцей тучнейшей одета: копейное бурное жало

Жилы рассекло, и тьма пораженному очи покрыла.

Нестора старца сыны: Антилох улучил Атимния

Пикою острой; во внутренность медное жало погрузло;

Пал он у стоп победителя. Марис, копьем потрясая,

320 Прянул на внука Нелеева, вспыхнувший гневом за брата;

Стал перед телом; но быстро его Фразимед упреждает:

Прежде чем он поразил, Фразимед устремляет и верно

Ранит в плечо: острие копья у него оторвало

Руку от мышиц и самую кость совершенно разбило;

325 С громом он грянулся в прах, и взор его мраком покрылся.

Так злополучные братья, от братьев сраженные, оба

В мрачный Эреб низошли, Сарпедоновы храбрые други,

Дети стрельца Амизодара, мужа, который Химеру

Выкормил неукротимую, многим на пагубу смертным.

330 Сын Оилеев Аякс, налетев, Клеобула живого,

Толпищем сбитого с ног, захватил и на месте троянцу

Жизнь сокрушил, погрузя в него меч с рукояткой огромной;

В жаркой крови разогрелся весь меч, и упавшему там же

Очи смежили багровая Смерть и могучая Участь.

335 Тут Пенелей и Ликон на сраженье сбежалися: копья

Им обоим изменили, напрасно послали их оба;

Снова герои сошлись на мечах; и Ликон упреждает,

В шлем коневласый у бляхи разит, и при черепе медный

Меч, сокрушась, разлетелся; ахеец ударил под ухом,

340 В выю весь меч погрузил, и, оставшись на коже единой,

Набок повисла глава, и разрушилась крепость Ликона.

Вождь Мерион, Акамаса преследуя, быстрый настигнул

И, в колесницу входящего, в рамо десное ударил;

Он с колесницы слетел, и в очах его тьма разлилася.

345 Идоменей Эримаса жестокою медью уметил

Прямо в уста, и в противную сторону близко под мозгом

Вырвалась бурная медь: просадила в потылице череп,

Вышибла зубы ему; и у падшего, выпучась страшно,

Кровью глаза налились; из ноздрей и из уст растворенных

350 Кровь изрыгал он, пока не покрылся облаком смерти.

Так воеводы ахейские гордых врагов низлагали.

Словно свирепые волки на коз нападают иль агнцев,

Их вырывая из стад, которым неопытный пастырь

Дал по горам рассеяться; волки, едва их завидят,

355 Быстро напав, раздирают бессильных и трепетных тварей, —

Так на троян нападали ахейцы; но те лишь о бегстве

Думали шумном, а доблесть кипящую вовсе забыли.

Но Теламонид великий пылал непрестанно уметить

Гектора меднооружного; тот же, испытанный в битвах,

360 Турьим огромным щитом закрывая широкие плечи,

Вкруг наблюдал и свистание стрел и жужжание копий;

И хотя уже видел, что им изменяет победа,

Но еще оставался, к защите сподвижников верных.

Словно когда от Олимпа подъемлется на небо туча

365 Воздухом ясным, как бурную грозу Кронион готовит, —

Так от судов поднялось и смятенье и шумное бегство:

Вспять, не в устройстве, чрез ров отступали. Но Гектора быстро

Вынесли кони с оружием; бросил троян он, которых

Сзади насильно задерживал ров пред судами глубокий.

370 Многие в пагубном рве колесничные быстрые кони,

Дышла сломивши, оставили в нем колесницы владык их.

Но Патрокл настигал, горячо возбуждая данаев,

Горе врагам замышляя; трояне и воплем и бегством

Все наполняли пути; от рассеянных войск их — до облак

375 Прах крутился столпом; расстилалися по полю кони,

К Трое обратно бежа от судов и от кущей ахейских.

Он же, герой, где смятения более видел бегущих,

С криком туда налетал; упадали стремглав под колеса

Мужи с своих колесниц, и валясь, колесницы гремели.

380 Прямо меж тем через ров перепрянули бурные кони,

Кони бессмертные, дар знаменитый бессмертных Пелею,

Пламенно мчася вперед; повелитель их Гектора ищет,

Свергнуть его он пылает; но Гектора кони умчали.

Словно земля, отягченная бурями, черная стонет

385 В мрачную осень, как быстрые воды с небес проливает

Зевс раздраженный, когда на преступных людей негодует,

Кои на сонмах насильственно суд совершают неправый,

Правду гонят и божией кары отнюдь не страшатся:

Все на земле сих людей наводняются быстрые реки,

390 Многие нависи скал отторгают разливные воды,

Даже до моря пурпурного с шумом ужасным несутся,

Прядая с гор, и кругом разоряют дела человека, —

С шумом и стоном подобным бежали троянские кони.

Сын же Менетиев быстрый, отрезав фаланги передних,

395 Снова обратно погнал и к судам их данайским притиснул;

Не дал пылающим в город войти; но в полях заключенных

Между судами, рекой и стеною ахейской высокой,

Быстро гонял, убивал и взыскал возмездие с многих.

Первого тут Пронооя копьем в обнаженные перси,

400 Мимо щита, поразил и кипящую силу разрушил;

С громом он пал; победитель на Фестора, Энопа сына,

Там же напал; в колеснице блистательной Фестор несчастный

Сжавшись сидел: оковал его ужас, из трепетных дланей

Вырвались вожжи; ему, налетевший, он медную пику

405 В правую челюсть вонзил и пробил Энопиду сквозь зубы;

Пикой его через край колесничный повлек он, как рыбарь,

Сидя на камне, нависнувшем в море, великую рыбу

Быстро из волн извлекает и нитью и медью блестящей, —

Так Энопида зиявшего влек он сверкающей пикой:

410 Сбросил на землю лицом, и от падшего жизнь отлетела.

Вслед Эриала, противу летящего, камнем с размаху

Грянул в средину главы, и она пополам раскололась

В крепком шеломе; об землю челом Эриал пораженный

Пал, и мгновенно над ним душегубная смерть распростерлась.

415 Тут же могучий Амфотера он, Эримаса, Эпальта,

Пира, Эхия, Дамастора сына, вождя Тлиполема,

Воя Эвиппа, Ифея и Аргея ветвь, Полимела,

Всех, одного за другим, положил на всеплодную землю.

Царь Сарпедон лишь увидел своих беспояснодоспешных135

420 Многих друзей, Менетида Патрокла рукою попранных,

Громко воззвал, укоряя возвышенных духом ликиян:

«Стыд, о ликийцы! бежите? теперь вы отважными будьте!

С сим браноносцем хочу я сойтися, хочу я увидеть,

Кто сей могучий? Уже он беды нам многие сделал.

425 Многим и храбрым троянам сломил уже крепкие ноги!»

Рек — и с своей колесницы с оружием прянул на землю.

Против него и Патрокл, лишь узрел, полетел с колесницы.

Словно два коршуна, с клевом покляпым, с кривыми когтями,

В бой, на утесе высоком, слетаются с криком ужасным, —

430 С криком подобным они устремилися друг против друга.

Видящий их, возболезновал сын хитроумного Крона

И провещал, обращаяся к Гере, сестре и супруге:

«Горе! Я зрю, Сарпедону, дражайшему мне между смертных,

Днесь суждено под рукою Патрокловой пасть побежденным!

435 Сердце мое между двух помышлений волнуется в персях:

Я не решился еще, живого ль из брани плачевной

Сына восхитив, поставлю в земле плодоносной ликийской

Или уже под рукою Патрокла смирю Сарпедона».

Быстро вещала в ответ волоокая Гера богиня:

440 «Мрачный Кронион! какие слова ты, могучий, вещаешь?

Смертного мужа, издревле уже обреченного року,

Ты свободить совершенно от смерти печальной желаешь?

Волю твори, но не все олимпийцы ее мы одобрим!

Слово иное реку я, и в сердце его сохрани ты.

445 Ежели сам невредимого в дом ты пошлешь Сарпедона,

Помни, быть может, бессмертный, как ты, и другой возжелает

Сына любезного в дом удалить от погибельной брани.

Многие ратуют здесь, пред великим Приамовым градом,

Чада бессмертных, которых ты ропот жестокий возбудишь.

450 Сколько ты сына ни любишь и в сердце его ни жалеешь,

Ныне ему попусти на побоище брани великой

Пасть под руками героя, вождя мирмидонян Патрокла.

После, когда Сарпедона оставит душа, повели ты

Смерти и кроткому Сну бездыханное тело героя

455 С чуждой земли перенесть в плодоносную Ликии землю.

Там и братья и други его погребут и воздвигнут

В память могилу и столп, с подобающей честью умершим».

Так говорила, и внял ей отец и бессмертных и смертных:

Росу кровавую с неба послал на троянскую землю,

460 Чествуя сына героя, которого в Трое холмистой

Должен Патрокл умертвить, далеко от отчизны любезной.

Оба героя сошлись, наступая один на другого.

Первый ударил Патрокл и копьем поразил Фразимела,

Мужа, который отважнейший был Сарпедонов служитель:

465 В нижнее чрево его поразил он и крепость разрушил.

Царь Сарпедон нападает второй; но сверкающий дротик

Мимо летит и коня у Патрокла пронзает Педаса

В правое рамо; конь захрипел, испуская дыханье,

Грянулся с ревом во прах, и могучая жизнь отлетела:

470 Два остальных расскочились, ярем затрещал, и бразды их

Спутались вместе, когда пристяжной повалился на землю.

Горю сему Автомедон пособие быстро находит:

Меч свой при тучном бедре из ножен долголезвенный вырвав,

Бросился он и отсек припряжного, нимало не медля;

475 Кони другие спрямились и стали под ровные вожжи.

Снова герои вступили в решительный спор смертоносный,

И опять Сарпедон промахнулся блистательной пикой;

Низко, над левым плечом острие пронеслось у Патрокла,

Но не коснулось его; и ударил оружием медным

480 Сильный Патрокл, и не праздно копье из руки излетело:

В грудь угодил, где лежит оболочка вкруг твердого сердца.

Пал воевода ликийский, как падает дуб или тополь,

Или огромная сосна, которую с гор древосеки

Острыми вкруг топорами ссекут, корабельное древо, —

485 Так Сарпедон пред своею колесницей лежал распростертый,

С скрипом зубов раздирая перстами кровавую землю.

Словно поверженный львом, на стадо незапно нашедшим,

Пламенный бык, меж волов тяжконогих величеством гордый,

Гибнет, свирепо ревя, под зубами могучего зверя, —

490 Так Менетидом воинственным, царь щитоносных ликиян,

Попранный, гордо стенал и вопил к знаменитому другу:

«Главк любезный, могучий из воинов! Ныне ты должен

Быть копьеборцем отважным и воином неустрашимым,

Должен пылать лишь свирепою бранию, ежели храбр ты!

495 Друг! поспеши и мужей предводителей смелых ликиян

Всех обойдя, возбуди за царя Сарпедона сражаться;

Стань за меня ты и сам и с ахейцами медью сражайся!

Или тебе, Гипполохиду, я поношеньем и срамом

Буду всегда и пред поздним потомством, когда аргивяне

500 Латы похитят с меня, пораженного пред кораблями!

Действуй сильно и все возбуди ополчения наши!»

Так произнесшему, смерти рука Сарпедону сомкнула

Очи и ноздри; Патрокл, наступивши пятою на перси,

Вырвал копье, — и за ним повлеклась оболочка от сердца:

505 Вместе и жизнь и копье из него победитель исторгнул.

Там же ахейцы и коней его изловили храпящих,

Прянувших в бег, как осталася праздной царей колесница.

Главка, при голосе друга, объяла жестокая горесть;

Сердце терзалось его, что помочь он нисколько не может;

510 Стиснул рукою он левую мышцу: ее удручала

Свежая рана, какую нанес воеводе стрелою

Тевкр со стены корабельной, беду от друзей отражая.

В скорби взмолился герой, обращаясь к царю Аполлону:

«Царь сребролукий, услышь! в плодоносном ли царстве ликийском

515 Или в Троаде присутствуешь, можешь везде ты услышать

Скорбного мужа, который, как я, удручается скорбью!

Стражду я раной жестокой; рука у меня повсеместно

Болью ужасной пронзается; кровь из нее беспрерывно

Хлещет, не могши уняться; рука до плеча цепенеет!

520 Твердо в бою не могу я ни дрота держать, ни сражаться,

Противоставши враждебным; а воин храбрейший погибнул,

Зевсов сын, Сарпедон! не помог громовержец и сыну!

Ты ж помоги мне, о царь! уврачуй жестокую рану;

Боль утоли и могущество даруй, да силою слова

525 Храбрых ликийских мужей возбужу я на крепкую битву

И за друга сраженного сам достойно сражуся!»

Так он молился; услышал его Аполлон дальновержец:

Быстро жестокую боль утолил, из мучительной раны

Черную кровь удержал и мужеством душу наполнил.

530 Сердцем почувствовал Главк и восхитился духом, что скоро

К гласу его моления бог преклонился великий.

Бросился вдаль, и вначале мужей ратоводцев ликийских

Всех обходя, возбуждал за царя Сарпедона сражаться;

После к дружинам троян устремился, широко шагая.

535 Там воеводе Агенору, Полидамасу являлся;

К сыну Анхиза и к меднодоспешному сыну Приама,

К Гектору он представал, устремляя крылатые речи:

«Гектор, оставил ты вовсе троянских союзников славных!

Храбрые ради тебя, далеко от друзей, от отчизны,

540 Души в бою полагают; а ты защищать их не хочешь!

Пал Сарпедон, щитоносных ликийских мужей предводитель,

Строивший землю ликийскую правдой и доблестью духа.

Медный Арей Сарпедона смирил копием Менетида.

Станьте, о храбрые други! наполнимся пламенной мести

545 И не позволим оружий совлечь и над мертвым ругаться

Сим мирмидонцам, на нас разъяренным за гибель данаев,

Коих у черных судов истребили мы копьями многих!»

Рек, — и троян до единого тяжкая грусть поразила,

Грусть безотрадная: Трои оплотом, хотя иноземец,

550 Был Сарпедон; многочисленных он на помогу троянам

Воинов вывел, и сам между них отличался геройством.

Яростно Трои сыны на данаев ударили; вел их

Гектор, за смерть Сарпедонову гневный; но дух у данаев

Воспламеняло Патроклово мужества полное сердце;

555 Первых бодрил он Аяксов, пылавших и собственным духом:

«Вам, о Аяксы, встретить врагов сих да будет приятно!

Будьте героями прежними, или храбрее и прежних!

Пал браноносец, из первых взлетевший на стену данаев,

Пал Сарпедон! О когда б нам увлечь и над ним поругаться,

560 С персей доспехи сорвать и какого-нибудь из клевретов,

Тело его защищающих, свергнуть убийственной медью».

Так возбуждал, но Аяксы и сами сразиться пылали;

И, когда лишь фаланги с обеих сторон укрепили,

Трои сыны и ликийцы, ахеяне и мирмидонцы,

565 Все, соступившися, около мертвого с яростным воплем

Подняли бой, и кругом зазвучали оружия ратных.

Зевс ужасную ночь распростер над долиной убийства,

Брань за любезного сына сугубо ужасна да будет.

Первые Трои сыны быстрооких данаев отбили;

570 Пал пораженный от них не ничтожный в мужах мирмидонских,

Сын Агаклея почтенного, вождь Эпигей благородный.

Некогда властвовал он в многолюдном Будеоне граде;

Но, знаменитого сродника жизни лишивши убийством,

Странник, прибегнул к покрову Пелея царя и Фетиды;

575 Ими он вместе с Пелидом, фаланг разрывателем, послан

В Трою, конями богатую, ратовать царство Приама.

Он было тело схватил, но его шлемоблещущий Гектор

Грянул в голову камнем; она пополам раскололась

В крепком шеломе; лицом Эпигей на бездушное тело

580 Пал, и мгновенно над ним душегубная смерть распростерлась.

Гнев Менетида объял за убийство храброго друга;

Он сквозь ряды передние бросился прямо, как ястреб

Быстрый, который преследует робких скворцов или галок, —

Так на троян и ликиян ты, о Патрокл конеборец,

585 Прямо ударил, пылающий гневом за гибель клеврета!

Там Сфенелая сразил, Ифеменова храброго сына,

Камнем ударивши в выю и жилы расторгнувши обе.

Вспять отступили передних ряды и блистательный Гектор

Так далеко, как поверженный дротик большой пролетает,

590 Если его человек, испытующий силу на играх

Или в сражении, бросит на гордых врагов душегубцев, —

Так далеко отступили трояне: отбили данаи.

Главк между тем, воевода ликиян воинственных, первый

Вспять обратяся, убил Вафиклея, высокого духом,

595 Сына Халконова: домом живущий в цветущей Гелладе,

Счастием он и богатством блистал средь мужей мирмидонских;

Дротом его среди персей, не ждавшего, Главк поражает,

Вдруг обратясь, как его самого настигал он, гоняся.

С шумом он пал, — и печаль поразила данаев, узревших

600 Сильного мужа паденье; пергамлян же радость объяла;

Падшего тело они оступили толпой; но данаи

Доблести не забывали, вперед на врагов устремлялись.

Тут Мерион поразил Лаогона, доспешного мужа,

Сына Онетора, мужа, который жрецом в Илионе

605 Зевса Идейского был и как бог почитался народом:

Свергнул его, поразивши под челюсть и ухо; мгновенно

Кости оставила жизнь, и ужасная тьма окружила.

Сильный Эней на убийцу послал медножальную пику,

Чая уметить его, над щитом выступавшего круглым;

610 Тот, издалека увидев, от меди убийственной спасся,

Быстро вперед наклонясь; за хребтом длиннотенная пика

В твердую землю вонзилась и верхним концом трепетала

Долго, пока не смирилася ярость стремительной меди.

Так Анхизидова медноогромная пика, сотрясшись,

615 В землю вошла, излетев бесполезно из длани могучей.

Гордый Эней, негодуя душою, вскричал к Мериону:

«Скоро б тебя, Мерион, несмотря, что плясатель ты быстрый,136

Скоро б мой дрот укротил совершенно, когда б я уметил!»

Быстро ему возразил Мерион, знаменитый копейщик:

620 «Трудно тебе, Анхиаид, и отлично могучему в битвах,

Дух укротить воевателя каждого, кто бы ни вышел

Силу измерить с тобою; и ты, как и прочие, смертен.

Если б и я угодил тебя в грудь изощренною медью,

Скоро б и ты, несмотря что могуч и на руки надежен,

625 Славу мне даровал, а властителю Тартара137 душу!»

Так говорил; но его порицал Менетид благородный:

«Что, Мерион, воинственный муж, расточаешь ты речи?

Верь, от речей оскорбительных гордые воины Трои

Тела не бросят, покуда кого-либо прах не покроет.

630 Руки решат кровавые битвы, а речи советы.

Ныне ахеянам должно не речи плодить, а сражаться!»

Рек — и вперед полетел; и за ним Мерион копьеборец.

Словно толпа древосеков секирами стук подымает

В горных лесах, на пространство далекое он раздается, —

635 Стук между воинств такой по земле раздавался пространной

Меди гремучей и кож неразрывных щитов волокожных,

Часто разимых мечами и копьями яростных воев.

Тут ни усерднейший друг — Сарпедона, подобного богу,

Боле не мог бы узнать: и стрелами, и кровью, и прахом

640 Весь от главы и до ног совершенно был он заметан.

Битва при нем беспрестанно кипела. Подобно как мухи,

Роем под кровлей жужжа, вкруг подойников полных толпятся

Вешней порой, как млеко изобильно струится в сосуды, —

Так ратоборцы вкруг тела толпилися. Зевс громодержец

645 С поля пылающей битвы очей не сводил светозарных;

Он непрестанно взирал на мужей, и в душе промыслитель

Много о смерти Патрокловой мыслил, волнуясь сомненьем:

Или уже и его в настоящем убийственном споре,

Тут, на костях Сарпедона великого, Гектор могучий

650 Медью смирит и оружия славные с персей похитит?

Или еще да продлит он подвиг, погибельный многим?

В сих волновавшемусь мыслях, угоднее Зевсу явилась

Дума, да храбрый служитель Пелеева славного сына

Воинство Трои и меднодоспешного их воеводу,

655 Гектора, к граду погонит и души у многих исторгнет.

Гектору первому Зевс послал малодушие в перси;

Он, в колесницу вскочив, побежал, повелев и троянам

К граду бежать: уступил он священным весам Олимпийца.

Тут ни ликийцы в бою не осталися храбрые: в бегство

660 Все обратились, увидев царя их, пронзенного в сердце,

Грудою тел окруженного: много их вкруг Сарпедона

Пало с тех пор, как бой сей ужасный воздвиг Олимпиец.

Быстро с рамен Сарпедона данаи сорвали доспехи

Медные, пышноблестящие, кои к судам мирмидонским

665 Другам нести повелел Патрокл, конеборец могучий.

В оное время воззвал к Аполлону Кронид тучеводец:

«Ныне гряди, Аполлон, и, восхитив от стрел Сарпедона,

Тело от черной крови, от бранного праха очисти;

Вдаль перенесши к потоку, водою омой светлоструйной,

670 Миром его умасти и одень одеждой бессмертной.

Так совершив, повели ты послам и безмолвным и быстрым,

Смерти и Сну близнецам, да поспешно они Сарпедона

В край отнесут плодоносный, в пространное Ликии царство.

Тамо братия, други его погребут и воздвигнут

675 В память могилу и столп, с подобающей честью усопшим».

Рек громовержец, — и не был отцу Аполлон непокорен:

Быстро с Идейских вершин низлетел на ратное поле.

Там из-под стрел Сарпедона, подобного богу, похитил;

Вдаль перенесши к потоку, водою омыл светлоструйной,

680 Миром его умастил, одеял одеждой бессмертной,

И нести повелел он послам и безмолвным и быстрым,

Смерти и Сну близнецам, и они Сарпедона мгновенно

В край пренесли плодоносный, в пространное Ликии царство.

Тою порою Патрокл, возбуждая возницу и коней,

685 Гнал и троян и ликиян, и к собственной гибели мчался,

Муж неразумный! Когда б соблюдал Ахиллесово слово,

То избежал бы от участи горестной черныя смерти.

Но Кронида совет человеческих крепче советов:

Он устрашает и храброго, он и победу от мужа

690 Вспять похищает, которого сам же подвигнет ко брани;

Он и Патрокловы перси неистовым духом наполнил.

Кто же был первый и кто был последний, которых сразил ты,

Храбрый Патрокл, как тебя уже боги на смерть призывали?

Первого свергнул Адраста, за ним Автоноя, Эхекла,

695 Вслед Меланиппа, Эпистора, Мегаса отрасль, Перима,

Элаза, Мулия, врукопашь всех, и героя Пиларта.

Сих он сразил, а другие спасения в бегстве искали.

Взяли б в сей день аргивяне высокую башнями Трою

С сыном Менетия, — так впереди он свирепствовал пикой, —

700 Если бы Феб Аполлон не стоял на возвышенной башне,

Гибель ему замышляя и Трои сынам поборая.

Трижды Менетиев сын взбегал на высокую стену,

Дерзко-отважный, и трижды его отражал стреловержец,

Дланью своею бессмертной в блистательный щит ударяя;

705 Но когда он, как демон, в четвертый раз устремился, —

Голосом грознопретительным Феб стреловержец воскликнул:

«Храбрый Патрокл, отступи! Не тебе предназначено свыше

Град крепкодушных троян копием разорить; ни Пелиду,

Сыну богини, который тебя несравненно сильнейший!»

710 Рек, — и далеко назад Менетид отступил, избегая

Гнева могущего бога, стрелами разящего Феба.

Гектор же в Скейских воротах удерживал пышущих коней:

Думал, сражаться ль ему, устремившися к воинствам снова,

Или своим ратоборцам в стенах повелеть собираться?

715 В сих колебавшемусь думах предстал Аполлон Приамиду,

Образ цветущий приявши младого, могучего мужа,

Храброго Азия, Гектора, коней смирителя, дяди,

Брата родного Гекубы, отважного сына Димаса,

Жившего в тучной фригийской земле, при водах Сангария;

720 Образ приявши его, провещал Аполлон дальновержец:

«Битву оставил ты, Гектор? Поступок тебя не достоин!

Если б, сколь слаб пред тобою, столько могуществен был я,

Скоро б раскаялся ты, что кровавую битву оставил!

Вспять обратись, напусти на Патрокла коней быстролетных;

725 Может быть, славу победы тебе Аполлон уготовал!»

Рек — и вновь обратился бессмертный к борьбе человеков.

И немедленно Гектор велел Кебриону вознице

Коней бичом на сражение гнать. Аполлон же отшедший

В множестве ратных сокрылся, — и там меж ахеян воздвигнул

730 Страшную смуту, троянам и Гектору славу даруя.

Гектор ахеян других оставлял, никого не сражая;

Он на Патрокла летел, устремляя коней звуконогих.

Встречу ему и Патрокл соскочил с колесницы на землю;

Шуйцей держал он копье, а десницею камень подхитил,

735 Мрамор лоснистый, зубристый, всю мощную руку занявший;

Бросил его, упершись, — и летел он не долго до мужа;

Послан не тщетно из рук: поразил Кебриона возницу,

Сына Приама побочного, дерзко гонящего бурных

Гектора коней: в чело поразил его камень жестокий;

740 Брови сорвала громада; ни крепкий не снес ее череп;

Кость раздробила; кровавые очи на пыльную землю

Пали к его же ногам; и стремглав, водолазу подобно,

Сам он упал с колесницы, и жизнь оставила кости.

Горько над ним издеваясь, воскликнул Патрокл конеборец:

745 «Как человек сей легок! Удивительно быстро ныряет!

Если бы он находился и на море, рыбой обильном,

Многих бы мог удовольствовать, устриц ища, для которых

Прядал бы он с корабля, не смотря, что и море сердито.

Как он, будучи на поле, быстро нырнул с колесницы!

750 Есть, как я вижу теперь, и меж храбрых троян водолазы!»

Так издеваясь, на тело напал Кебриона героя,

Бурен, как лев разъяренный, который, загон истребляя,

В грудь прободен и бесстрашием собственным сам себя губит, —

Так на убитого ты, мирмидонянин, пламенный прянул.

755 Гектор навстречу ему соскочил с колесницы на землю;

Оба они за возницу, как сильные львы, состязались,

Кои на горном хребте, за единую мертвую серну,

Оба, гладом яримые, с гордым сражаются гневом, —

Так за труп Кебриона искусные два браноносца,

760 Храбрый Патрокл Менетид и блистательный Гектор, сражаясь,

Жаждут единый другого пронзить беспощадною медью.

Гектор, схватив за главу, из рук не пускал, безотбойный;

Сын же Менетиев за ногу влек; и кругом их другие,

Трои сыны и данаи, смесилися в страшную сечу.

765 Словно два ветра, восточный и южный, свирепые спорят,

В горной долине сшибаясь, и борют густую дубраву;

Крепкие буки, высокие ясени, дерен користый

Зыблются, древо об древо широкими ветвями бьются

С шумом ужасным; кругом от крушащихся треск раздается, —

770 Так аргивяне, трояне, свирепо друг с другом сшибаясь,

Падали в битве; никто о презрительном бегстве не думал.

Множество вкруг Кебриона метаемых копий великих,

Множество стрел окрыленных, слетавших с тетив, водружалось;

Множество камней огромных щиты разбивали у воев

775 Окрест его; но величествен он, на пространстве великом,

В вихре праха лежал, позабывший искусство возницы.

Долго, доколе светило средину небес протекало,

Стрелы летали с обеих сторон и народ поражали.

Но лишь достигнуло солнце годины распряжки воловой,

780 Храбрость ахеян, судьбе вопреки, одолела противных:

Труп Кебриона они увлекли из-под стрел, из-под криков

Ярых троян и оружия пышные сорвали с персей.

Но Патрокл на троян, умышляющий грозное, грянул.

Трижды влетал он в средину их, бурному равный Арею,

785 С криком ужасным; и трижды сражал девяти браноносцев.

Но когда он, как демон, в четвертый раз устремился,

Тут, о Патрокл, бытия твоего наступила кончина:

Против тебя Аполлон по побоищу шествовал быстро,

Страшен грозой. Не познал он бога, идущего в сонмах:

790 Мраком великим одеянный, шествовал встречу бессмертный.

Стал позади и ударил в хребет и широкие плечи

Мощной рукой, — и стемнев, закружилися очи Патрокла.

Шлем с головы Менетидовой сбил Аполлон дальновержец;

Быстро по праху катясь, зазвучал под копытами коней

795 Медяный шлем; осквернилися волосы пышного гребня

Черною кровью и прахом. Прежде не сужено было

Шлему сему знаменитому прахом земным оскверняться:

Он на прекрасном челе, на главе богомужней героя,

Он на Пелиде сиял, но Кронид соизволил, да Гектор

800 Оным украсит главу: приближалась бо к Гектору гибель.

Вся у Патрокла в рунах раздробилась огромная пика,

Тяжкая, крепкая, медью набитая; с плеч у героя

Щит, до пят досягавший, с ремнем повалился на землю;

Медные латы на нем разрешил Аполлон небожитель.

805 Смута на душу нашла и на члены могучие томность;

Стал он, как бы обаянный. Приближился с острою пикой

С тыла его — и меж плеч поразил воеватель дарданский,

Славный Эвфорб Панфоид, который блистал между сверстных

Ног быстротой и метаньем копья, и искусством возницы;

810 Он уже в юности двадцать бойцов сразил с колесниц их,

Впервые выехав сам на конях, изучаться сраженьям.

Он, о Патрокл, на тебя устремил оружие первый,

Но не сразил; а исторгнув из язвы огромную пику,

Вспять побежал и укрылся в толпе; не отважился явно

815 Против Патрокла, уже безоружного, стать на сраженье.

Он же, и бога ударом, и мужа копьем укрощенный,

Вспять к мирмидонцам-друзьям отступал, избегающий смерти.

Гектор, едва усмотрел Менетида, высокого духом,

С боя идущего вспять, пораженного острою медью,

820 Прянул к нему сквозь ряды и копьем, упредивши, ударил

В пах под живот; глубоко во внутренность медь погрузилась;

Пал Менетид и в уныние страшное ввергнул данаев.

Словно как вепря могучего пламенный лев побеждает,

Если на горной вершине сражаются, гордые оба,

825 Возле ручья маловодного, жадные оба напиться;

Вепря, уже задыхавшегось, силою лев побеждает, —

Так Менетида героя, уже погубившего многих,

Гектор великий копьем низложил и душу исторгнул.

Гордый победой над ним, произнес он крылатые речи:

830 «Верно, Патрокл, уповал ты, что Трою нашу разрушишь,

Наших супруг запленишь и, лишив их священной свободы,

Всех повлечешь на судах в отдаленную землю родную!

Нет, безрассудный! За них-то могучие Гектора кони,

К битвам летя, расстилаются по полю; сам копием я

835 Между героев троянских блистаю, и я-то надеюсь

Рабство от них отразить! Но тебя растерзают здесь враны!

Бедный! тебя Ахиллес, несмотря что могуч, не избавил.

Верно, тебе он, идущему в битву, приказывал крепко:

Прежде не мысли ты мне, конеборец Патрокл, возвращаться

840 В стан мирмидонский, доколе у Гектора мужеубийцы

Брони, дымящейся кровию, сам на груди не расторгнешь!

Верно, он так говорил, и прельстил безрассудного душу».

Дышащий томно, ему отвечал ты, Патрокл благородный:

«Славься теперь, величайся, о Гектор! Победу стяжал ты

845 Зевса и Феба поспешеством: боги меня победили;

Им-то легко; от меня и доспехи похитили боги.

Но тебе подобные, если б мне двадцать предстали,

Все бы они полегли, сокрушенные пикой моею!

Пагубный рок, Аполлон, и от смертных Эвфорб дарданиец

850 В брани меня поразили, а ты уже третий сражаешь.

Слово последнее молвлю, на сердце его сохраняй ты:

Жизнь и тебе на земле остается не долгая; близко,

Близко стоит пред тобою и Смерть и суровая Участь

Пасть под рукой Ахиллеса, Эакова мощного внука».

855 Так говорящего, смертный конец осеняет Патрокла.

Тихо душа, излетевши из тела, нисходит к Аиду,

Плачась на жребий печальный, бросая и крепость и юность.

Но к Патроклу и к мертвому Гектор великий воскликнул:

«Что, мирмидонянин, ты предвещаешь мне грозную гибель?

860 Знает ли кто, не Пелид ли, сын среброногой Фетиды,

Прежде, моим копием пораженный, расстанется с жизнью?»

Так произнес он, и медную пику из мертвого тела

Вырвал, пятою нажав, и его опрокинул он навзничь.

После немедля против Автомедона с пикой понесся;

865 Мужа могучего он, Ахиллесовых коней возницу,

Свергнуть пылал; но возницу умчали быстрые кони,

Кони бессмертные, дар знаменитый бессмертных Пелею.